О презрении к миру -9-

Меня часто упрекают в том, что я плохо думаю о людях. Это не я плохо думаю о них, это они слишком хорошо думают о себе, а я это вижу и говорю об этом. Слишком высокая самооценка приводит их к агрессии. Мир постоянно находится в состоянии скрытой агрессии, и лишь культура сдерживает кое-как это адское пламя. Но часто и весьма  часто оно прорывается, и начинаются войны. Если бы люди, по крайней мере, знали за что они воюют, было бы не так обидно. Но ведь они сущие марионетки. Марионетки в руках демонических сил. Если человек не верит в Бога, он оказывается в руках тонкоматериальных сил зла, астральных сил агрессии. Животные невинны. Ими управляют грубые законы материи, которых они не ведают. Но люди обладают сознанием. Они сознают законы материи, но боятся их. Бога не боятся, а законов материи боятся и оказываются игрушками в их руках. Жаль, что Тунгусский метеорит не упал на Европу, это, может быть, хоть чуть-чуть заставило бы задуматься человечество, что планета Земля всего лишь маленькое космическое тело, а не центр Вселенной. Человек много мнит о себе, человек ставит себя слишком высоко, и это его самодовольство лучший катализатор для демонических сил, выращивающих свои злобные кристаллы внутри человека.

«Я мыслю, следовательно существую», - сказал Декарт. Я скажу по-другому: «Я мыслю – следовательно бунтую». Мне и противен весь физический мир с его физическими законами, да и любыми законами вообще именно потому что я мыслю. Если бы я не мыслил, меня бы вполне всё устраивало, я бы шёл по накатанной линии инстинкта – и нет проблем. Чтобы жить в гармонии с физическим миром – нужно не мыслить, нужно вернуться обратно к животному состоянию. Нужно уничтожить сознание и жить бессознательно. Нужно стать киником. Нужно принять Антисфена и отвергнуть Платона, раз и навсегда. Принять мир таковым каков он есть и успокоится. Животное, заключённое в клетку, как бы оно не бесилось поначалу и не рвалось на свободу, вскоре успокаивается («стерпится – слюбится»), потому что оно не может прыгнуть выше инстинкта, и прежде всего, выше инстинкта самосохранения. Но Мысль самодостаточна и свободна. И в данном случае меня не интересует первична или вторична мысль – важно что она отдалённа, отстранённа и независима, пусть даже это происходит только на определённом этапе. Но этого достаточно. Достаточно, чтобы она оказалась самодостаточной и автаркичной. И тогда мир ей представляется сплошным смертоносным карцером. Любой закон для нёе – смерть. И ничего кроме бунта против материального мира в ней не остаётся. Этот мир нужно разрушить до основания, а затем… разрушить основание. И прежде всего разрушить основание и разрушать всякие основания. И никаких затем…

Жизнь сама по себе метафизична. То, что мы видим – лишь её уродливая часть с вкраплениями красоты. Стержень жизни – творчество. Физическое существование – её периферия, её бессильные и хилые эманационные волны, ослабление творческого порыва. Поэтому жизнь всегда центростремительна, даже когда её центростремительность ослабевает и становится центробежной. Ядро жизни – всегда вечно и неисчерпаемо, и энергийно, и только окраины пребывают в апатичном круговороте. Жизнь – это не мир и не мирское. Жизнь – это внутреннее, это твоя душа.

Самое достойное для материального мира – превратиться в облако раскалённого пара, которое рассеется сначала в вакууме, а после аннигилируется в окончательной энтропии. И памяти чтоб о нём не осталось. Только тогда Мысль может сказать: «Я мыслю, следовательно я живу, а не только бунтую».

Настоящая жизнь – это Слово. Жизнь материи – это анабасис к смерти и не более того. Всё, облачённое в материальные оболочки, по сути исполняет танец смерти. Но то, что создано из мёртвой по сущности своей материи, мёртво вдвойне. Все искусственные вещи, созданные человечеством, не более чем размалёванные трупы. Современная цивилизация более мертва, чем прежние цивилизации. Если те были забальзамированными мумиями, то современная – просто куча гнилья. Это фагоцизирующая свалка металлолома и мусора. Скоро она будет пожирать собственные отбросы и захлебнётся в своих фекалиях.

 В современной цивилизации Слово – это просто рациональная программа действия. Слово для современного постчеловечества – это код. С помощью него кодируется вся жизнь. Жизнь превращается в гигантский компьютер. Некоторые западные учёные высказали мысль, что вся Вселенная это сверхъисполинский компьютер, и всё запрограммировано до последнего движения самого последнего нейтрино или кварка. Возможно, что материальная Вселенная и компьютер, но не Слово. Материалисты никак не могут понять что такое Слово. Вместо этого они говорят о какой-то информации. Но информация – это не Слово, это набор сведений о материи. Там где нет материи, нет и никакой информации. Там есть Слово.То есть имматериальная перманентная креация. Чистая незаинтересованная беспредметная бескорыстная и вечная креация.

 В материи всё движется для самосохранения и для самовоспроизводства только лишь затем, чтобы, исчерпав себя, аннигилироваться. В имматерии это просто радость творчества и всё. Там нет борьбы и соперничества. Последние нужны в материи, чтобы на некоторое время сохранить определённую материальную структуру, которая всё равно разрушится. Поэтому материальная жизнь определяется страхом за своё материальное эго (но не душу). Этот страх порождает вторжение в другое эго в виде эксплуатации, подчинения и покровительства. Таким образом всё в материи находится в состоянии войны и гармонии. Одно без другого невозможно.

 В имматерии же всё находится в состоянии свободного спокойного креационного хаоса. Современная цивилизация лишь усиливает материальную зависимость и укрепляет материальные законы. Человечество настолько окружило себя вещами, что само превращается в вещь, в постчеловечество. Вещи вытесняют и без того затёртое материей Слово. Интеллектуальность в современном мире превращается в информационность и эрудированность, тогда как она, прежде всего, должна быть креационностью и поэтичностью в широком смысле слова. Интеллектуальность ограничивается чистой прагматичностью и утилитарностью, позитивизмом и конформизмом. Она теряет свою Божественную Пойэтику.

 Буржуа, каким бы умным он ни был, будет навсегда ограничен деловой сферой. По сравнению с поэтической сферой, это величина бесконечноничтожная. Поэтическая – я подразумеваю имматериально-творческая. Почему я говорю буржуа? Да потому что вся современная цивилизация в глобальном масштабе буржуазная. Цивилизация, которая уничтожает Слово и возвеличивает вещь. Как сказал Николай Бердяев, это буржуа распяли Христа. Для них было невыносимо, что Он жил для Слова, которое есть Бог, но не для мира сего. Когда я впервые прочёл Евангелия, то понял лишь одно – ни один человек в мире не живёт согласно им, а кто пытается так жить – тому не сдобровать, того ждёт крест.

Учение Христа не для мира сего, оно для тех, кто не от мира сего. Конечно, Бог хочет, чтобы каждая душа пришла к Нему, упокоилась в Его Лоне, но как бы Он этого не хотел, всё же не каждая душа будет с ним, ибо не каждая хочет этого, и многие души ждёт погибель, ибо погибели они жаждут. Учение Христа не предполагает себя государственной религией. Для государства – любого государства: монархического, демократического, тоталитарного, анархического, охлократического – неприемлемы многие положения этого Учения, особенно непротивление злу, напутствие любить врагов своих. Для любого государства это нонсенс. Оно может или ненавидеть врагов своих или заключать с ними сделки, но любить… Оно просто тогда не сможет существовать. Государства и существуют лишь потому, что народы враждебны друг другу. Не было бы вражды – не было бы и государств. Но сей мир основан на вражде существ (не только людей) друг к другу, и потому Учение Христа для мира неприемлемо. Мир ненавидит Христа и Его Учение. Я говорю об Истинном Учении Христа, о Чистом Учении Христа, а не о тех карикатурах, в которые его превратили христианские религии. Кто приобщается к Учению Христа, тот становится вне мира сего.

Учение Христа никак не вытекает из иудаистской религии и иудаистского духа. Оно ближе к эллинскому духу, хотя, конечно, и ему чуждо. Все древние религии были языческими, потому что все они были материалистическими. Наиболее материалистической была иудаистская религия, ибо только в ней существовало учение о приходе мессии, как вполне материальном конкретном правителе, царе, да и ещё из вполне конкретного царского рода для устроения земного материального царства благоденствия и процветания, да к тому же для одного конкретного избранного народа. Именно подобные взгляды, эволюционируя, привели к материалистической философии, утопическому коммунизму и атеизму, начало которым положил стопроцентный иудей Карл Маркс. Царство от мира сего всегда было авангардной идеей иудаизма. С  треском провалившись в почти 80-летнем произволе советской власти, она теперь пытается наверстать упущенное в американизме и глобализации, хотя в американизме она всегда себя пыталась осуществить, просто Америка была на втором плане, когда существовал Советский Союз. Идея царства от мира сего глубоко чужда Учению Христа, которое содержит чисто идеалистическую идею.

 Первые идеалистические учения появились в Индии (санкхья, джайнизм, йога, упанишады, буддизм), в Египте (учение Тота[Гермеса Трисмегиста], исходящее из эзотерики древнеегипетской религии), в Месопотамии (эзотерическая религия), в Персии (эзотерика зороастризма), в Греции (орфики, пифагореизм). Именно их можно рассматривать как близкие Учению Христа. Это Учение было первым подлинно неязыческим. Следом за ним, как его последовательное и логическое развитие, идёт гностицизм и манихейство. И когда Ганс Йонас пишет, что манихейство отделяет пропасть от мира Эллады и от христианства, он не совсем прав.

 Более прав А.Л. Хосроев, сказавший, что манихейство это одно из гностических ответвлений христианства, и что если из манихейства исключить христанство, то что тогда можно сказать о таком манихействе. Конечно, манихейство и гностицизм не очень близки эллинскому духу с его космизмом и идеей вечного возвращения, но ещё более далёки они от иудейского духа с идеей царства от мира сего. Христианство это на ;, если не больше, развитие эзотерических эллинских учений, почти на четверть развитие иранской и месопотамской религий. От иудаизма у него только представление о линейности времени , которое тоже, кстати, возможно, взято из зороастризма, и идея креационизма. Манихейство же это на ; христианство, впрочем как и гностицизм, хотя корни гностицизма лежат в Индии, в даршане санкхья, в упанишадах, в буддизме, который сам вышел из санкхьи и упанишад (особенно гностицизм Василида близок санкхье и буддизму).

 Конечно, под христианством в данном случае я понимаю доникейское христианство, потому что после Никейского собора, оно начало служить маммоне, и от него осталось только одно название. Поэтому лучше вместо понятия «христианство» употреблять термин «Учение Христа». Учение Христа, Учение Будды, гностицизм и манихейство самые радикальные учения, объявлявшие царство мира сего – злом. Они порождают неизбежно нигилизм, но этот нигилизм необходим, чтобы уничтожить материю и всё материальное; тогда откроется Свет. Правда не все нигилисты делали этот шаг к Свету, но зато они были на пути к Нему. Кстати, такие нигилисты, как Маркиз де Сад и Артюр Рембо намного ближе к Богу, чем иные святые. Они разрушают материю не то что до основания, но даже и само основание разрушают. А такой нигилист, как Казимир Малевич? Его супрематизм намного более близок к Учению Христа, чем так называемое христианство.

 Кстати, христианство именно далеко от Учения Христа и ближе к иудаизму. Только православная эзотерика (исихия) составляет приятное исключение. Всё, что несёт весть о мире ином, нематериальном, несёт Свет и Добро, и всё, что несёт весть о мире этом, материальном, несёт мрак и зло. Гностицизм и манихейство были движением ввысь доникейского христианства, посленикейское христианство было движением вниз. Впрочем, ещё до Константина христианство существенно отклонилось от Учения Христа. Об этом писал Лев Толстой в своём грандиозном произведении «Царство Божие внутри вас». Когда последователи Христа собрались и стали обсуждать вопрос возможно ли крестить необрезанных или есть идоложертвенное, тогда они уже отступили от заповедей Христа, ибо «самая постановка вопроса показывала, что обсуждавшие его не понимали учения Христа, отвергавшего все внешние обряды <…>» (8)

  Очень мало людей понимало и понимают Учение Христа, ибо понимание Его это прежде всего выполнение Его поучений. Это следование за Христом, а не просто говорильня о Христе. Это не обряды, не церемониал, не христология, не поминание Христа, апостолов и святых, а жизнь по Христу. Узкий и тернистый Путь. Один философ дофилософствовался до того, что сказал, что христианство это платонизм для бедных. Не спорю, может быть этот философ хорошо разбирался в философии Платона, но он ничего (мягко выражаясь) не смыслил в Учении Христа. И не то, что не смыслил, а просто ему не дано. Платон – это языческий философ. Для него материальный космос незыблем, хотя и вторичен, хотя он только тень Идеального Космоса. Для Платона идея и вещь диалектически связаны. Для Христа – материальный мир конечен; идеальный мир, не то что может, но и должен существовать без материального. Учение Христа кардинально отличается от платонизма, хотя и имеет с ним много общего. И хочется напомнить этому философу, что платонизм – это философия, а христианство – это чистая мистика, Откровение. Это невозможно понять, это знать надо.


8.Толстой Л.Н. ПСС (Юбилейное). Т.28. С.43.