Феномен Владимира Набокова 1. Набоков и Метерлинк

   (Опубликовано в литературном журнале "Российский колокол" № 3-4, 2020)
   Сегодня исполняется 120 лет со дня рождения великого писателя Владимира Набокова.
   Ведь мог бы и дожить. Жили и дольше в немногих известных случаях…
   А, может… Ведь часто так говорят: не умер, а просто где-то скрывается… В далёких южных странах… На той стороне Луны.
   …И вещество, доказано, не исчезает в никуда, а лишь принимает другие формы.
   И пусть эта другая форма – пока только его постоянно увеличивающееся сознание.
   Из известного: гениальный русский и американский писатель, поэт, драматург, переводчик, литературовед, энтомолог, преподаватель, составитель шахматных задач и даже вратарь. Факты о Набокове как о человеке достаточно изучены.
   Но что-то всё время тревожит.
   Феномен Набокова-писателя остаётся не раскрытым.
   С этого дня я, читатель-метагерой Владимира Набокова,попытаюсь раскрыть феномен Набокова-писателя.
   В виду Его хронического отсутствия, я буду пытаться восстановить Его творчество по тем осколкам, которые мне удастся отыскать. Я буду тщательно исследовать те, даже едва уловимые, параллели с писателями, творчество которых повлияло или могло повлиять на формирование литературного стиля Набокова. Те набоковские темы, параллели к которым не будут найдены у других авторов, и составят тайну его гения.
   Начну поиск со сравнения творчества Владимира Набокова и Мориса Матерлинка – поэта, драматурга, прозаика, лауреата Нобелевской премии по литературе 1911 года. И вот, почему.
   На первый взгляд, сходства в их творчестве не бросаются в глаза. Они кажутся неявными, труднообъяснимыми, но постепенно становится видно, что творчество Метерлинка – это схема будущего творчества Набокова, ведь параллели присутствуют у них по самым главным темам.
   Это видно при анализе основных набоковских тем, которыми являются: трагичность судьбы героев, утрата земного рая детства, восхищение ускользающей красотой, наличие двойников, одиночество творческой личности, возвращение в Санкт-Петербург, метафизическая насмешка, желание разгадать загадку жизни и смерти, бессмертие человеческого сознания и литературная преемственность.
   Из 9 указанных тем у Набокова имеются отсылки к Метерлинку по 7 темам.
   Тема трагичности судьбы героев Набокова и Метерлинка самая явная.
Общее у них с Метерлинком – это предчувствие трагедии. Почти в каждом романе Набокова я слышу шаги метерлинковской Смерти из «Слепых». «Беда случается всегда», говорит набоковский рассказчик в "Пнине".
   Предчувствие беды у Метерлинка передаётся посредством символов: молчания, ночного ветерка, осыпающихся роз, плача ребёнка, шороха опавших листьев, чьих-то приближающихся шагов (драмы «Принцесса Мален», Слепыех», «Там, внутри», «Смерть Тентажиля»).
   Любовь и для героев Набокова, и для героев Метерлинка является непреодолимой трагедией. У Метерлинка это показано и в «Пелеасе и Мелисанде» (любовь Голо к Мелисанде,), и в «Аглавене и Селизетте», где наивная, бесхитростная Селизетта, узнав о любви Мелеандра и Аглавены, бросается с башни, чтобы не мешать их счастью, но при этом, еще перед смертью она подготавливает их, к тому, что это будет всего лишь случайность. У Набокова ярко показана самоотверженная любовь Гумберта к Лолите, Кречмара к Магде, Цинцинната к Марфиньке.
   Трагическая судьба ожидает почти всех героев Метерлинка. Тоже самое касается и набоковских героев: Лолиту, Гумберта, Цинцинната, Круга, Пильграма, Кречмара, Найта и многих-многих других. Исключение составляют, разве что герои поздних его романов, например, Ван Вин и Ада.
   Тема утраты земного рая детства является у Метерлинка темой ценности детства вообще. Ребёнку известны скрытые истины, недоступные взрослым.
   Ребёнок у Метерлинка всегда знает правду, как маленький Иньольд, понявший чувства Пелеаса и Мелисанды. «Они несчастны, но смеются», говорит он Голо. Этим же качеством наделена и маленькая сестрёнка Селизетты Исалина.
   Большинство героев Метерлинка очень юные, в его произведениях очень много детей. Даже само то, что основой сюжета большинства драм Метерлинка являются сказки, говорит о том, что детство - это основная ценность его мировоззрения. У Набокова печаль об утрате рая детства выражена и как смерть детства в человеке через утрату нимфетства (вспомните, что говорит Гумберт, глядя на игрушечный городок с играющими детьми, когда за ним уже бегут полицейские: «мне стало ясно, что пронзительно-безнадёжный ужас состоит не в том, что Лолиты нет со мной, а в том, что голоса её нет в этом хоре»), и как физическая смерть ребёнка, например, в романах «Камера обскура», где умирает дочь Бруно Кречмара и «Под знаком незаконнорождённых», где замученным умирает сын Адама Круга или рассказе «Рождество, где умирает сын главного героя, или, когда совершает самоубийство дочь Джона Шейда. Через смерть вымышленных детей Набоков вновь и вновь переживает утрату своего детства.
   У Метерлинка в «Синей птице» Кошка говорит Ночи, что Душа света не может переступить порог ночи, поэтому за Синей Птицей посылает детей.
Душа света сознаётся: «Блаженство всякого ребёнка одето во всё самое лучшее, что только есть на земле и на небесах».
   Большинство героев Набокова не только утратили свою родину, они прежде всего утратили своё детство (Ганин, Лужин, Эдельвейс, Найт и его брат В., Смуров, Круг, Гумберт, Пнин, Вадим Вадимыч, Ван Вин, Кинбот, Хью Персон).
Восхищение ускользающей красотой – также является общей темой для Набокова и Метерлинка.
   У Метерлинка это выражается в том, что большинство его героинь – юные принцессы, в которых влюбляются и молодые принцы, и старые короли, но которые несут в себе ядовитую прелесть трагизма, и умирают совсем молодыми (Селизетта, Мелисанда). «Стоя невдалеке от смерти, мы так нуждаемся в красоте!», говорит слепой король Аркель у Метерлинка. Можно сравнить эти слова со словами набоковского Джона Шейда: «теперь я буду следить за красотой, как никто за нею не следил ещё».
   У Набокова тема восхищения ускользающей красотой раскрыта гораздо шире. В его произведениях также много детей. Красота набоковских героинь-нимфеток, также, как и у героинь Метерлинка приправлена смертельным снадобьем, они разрушают и жизнь того, кто их любит, и сами рано умирают (Лолита, Люсетта). Гумберт говорит о Лолите: «смертоносный демон в теле маленькой девочки».  Ведь с самого начала чтения романа «Лолита» ощущается, что героиня умрёт юной. И мёртвой рождается дочка Лолиты. Кстати, в драме Метерлинка «Пелеас и Мелисанда», Мелисанда, которая сама кажется «совсем ещё девочкой», умирает вскорости после рождения дочки.
   С этой темой связано и восхищение Набокова бабочками и красотой сложившейся комбинации вещей, а также введение самого термина «нимфетка», имеющего временные ограничения юности.
   Тема одиночества творческой личности также является общей для Набокова и Метерлинка, только у Метерлинка – это ещё просто одиночество личности. Его герои не писатели и философы, они – сказочные персонажи, но уже наделены какой-то странностью и глубиной понимания жизненных истин, отличающей их от других людей.
У Набокова почти все герои писатели, мыслители, философы, непонятые и одинокие люди: Гумберт Гумберт, Себастьян Найт, Смуров, Фёдор Константинович, Фальтер, Вадим Вадимович, Ван Вин. А Цинциннат и вовсе знает такую тайну бытия, что оказывается для прочих непрозрачным, за что и будет приговорён к смертной казни.
   Тема метафизической насмешки трудно уловима, но всё же и у Набокова, и у Метерлика есть к ней отсылки. У Метерлинка она выражена в присутствии злого, но немного нелепого фатума, будто насмехающегося над героями, и в иррациональной комичности самих ситуации, в которые попадают герои. Неотвратимый фатум довлеет почти над всеми его героями: прицессой Мален, Селизеттой, Тентажилем, Слепыми и т.д., а его насмешливая сущность проявляется в том, что уже в драме «Обручение» Рок превращён в комический персонаж, который уменьшается от действия к действию, и концу пьесы становится совершенно маленьким и беспомощным.
   Сама ситуация в сатирической легенде «Чудо святого Антония» отсылает к метафизической насмешке. По сюжету Святой Антоний хочет воскресить умершую тётку в одной почтенной семье, но её племянники уже поделили наследство, и не желают чуда её воскрешения, а когда оно всё же происходит, то вызывают полицию и Святого Антония уводят полицейские.
   Роман Набокова «Смотри на арлекинов!» уже отсылает к присутствию в жизни некой метафизической насмешки. Также, о ней говорит Смуров: «есть какой-то безвкусный, озорной рок вроде вайштоковского Абума, который нас заставляет в первый день приезда домой встретить человека, бывшего вашим случайным спутником в вагоне».
   Мистер Гудмен называет Найта «окрылённым клоуном».
   Даже счастью Себастьян Найт даёт определение через метафизическую насмешку: «Счастье – в лучшем случае лишь скоморох собственной смертности»
   О метафизической насмешке говорит и главный герой в «Ultima Thule»: «всё рассыпается от прикосновения исподтишка: слова, житейские правила, системы, личности, - так что, знаешь, я думаю, что смех – это какая-то потерянная в мире случайная обезьянка истины».
   У Набокова много героев-насмешников, например, Куильти и Горн, все служители тюрьмы, в которой содержится Цинциннат.
Само присутствие в «Лолите» пьесы насмешника Куильти под названием «Зачарованные охотники», которая является символической и даже трагичной для Гумберта, отсылает к Метерлинку.
   Желание разгадать загадку перехода из жизни в смерть – это главная, основополагающая тема из всех параллелей в творчестве Набокова и Метерлинка. И у Набокова, и у Метерлинка эта тема охватывает все без исключения произведения. Она заключается, в первую очередь, в признании приоритета иной реальности над окружающий материальным миром.
   Для Метерлинка, как для писателя-символиста, сущность мира заключается не в материальной действительности, но к некой иной духовной сфере. Для его героев, как и для героев Набокова, великие потрясения и катастрофы не так важны, как минута общения с этими высшими сферами.
   Видимость и сущность и для Набокова, и для Метерлинка – не одно и то же, они даже противопоставлены друг другу. У Метерлинка в пьесе «Обручение» все девушки, из которых Тильтиль должен выбрать невесту, довольно грубы и вульгарны, наделены разными недостатками, в то время, как в иной сфере бытия, куда они попадают при помощи волшебства Феи, они становятся самоотверженны, благородны. Набоковский Цинциннат слаб перед своими угнетателями и кажется нелепым, косноязычным, но, на самом деле, он обладает великим даром, который трепетно оберегает от посторонних.
   В своих статьях «Трагизм повседневной жизни» и «Сокровище смиренных» Метерлинк пишет, что обычного общения меду людьми недостаточно, и, в идеале, должно существовать непосредственное общение душ без слов. В доказательство этого, он вводит в свои произведения духовно слепых и физически незрячих персонажей, например, Голо - зрячий, но он не замечает истинных событий, а слепой король Аркель из драмы «Пелеас и Мелисанда», видит и угадывает то, что скрыто от других, - также, как и слепой Дед в драме «Непрошенная».
   Это общение душ прекрасно показано в пьесе «Слепые», где все герои незрячие, причём слепота у кого-то из них врожденная, у кого-то приобретённая в разные периоды жизни, но они прекрасно понимают друг друга, и замечают мелочи, часто незаметные для зрячих. Например, Юная слепая замечает Первому слепорождённому: «Вы не слушаете, когда он говорит». Она также чувствует свет луны на своих руках.
Общение душ у Набокова показано в фразе Гумберта об Аннабелле, предшественнице Лолиты: «долго ещё после её смерти я чувствовал, как её мысли текут сквозь мои».
Набоковские герои также часто слепы в своей недалёкости, а Бруно Кречмара, вслед за слепотой любви, настигает физическая слепота, и тогда Магда и Горн с удовольствием насмехаются над ним.
   Обращение к высшим сферам выражено у Набокова и в том, что Цинциннат, уже после казни, приближается к людям, похожим на него, то есть - к близким душам.
   Тема бессмертия сознания являлась озарением и для Метерлинка, и для Набокова.
   У Метерлика она ясно выражена в «Синей Птице», в диалоге двух ещё не рождённых детей из Царства Будущего:
   Первый Ребёнок. Когда она спустится на Землю, меня уже не будет!..
   Второй Ребёнок. Я его там не увижу!..
   Первый ребёнок. Мы будем так одиноки! ..
   Также доказательства этой темы можно видеть и в «Обручении», в диалоге Души Света и Тильтиля о душах ещё не рождённых детей:
   Душа Света. «В царстве бесконечности никто не скучает…А кроме того, в этом царстве им надлежит узнать всё, что они потом забудут на Земле.
   Тильтиль. Тогда, значит, не стоит и узнавать…
   Душа Света. Очень даже стоит! Что-нибудь да останется, и это как раз и составит подлинное счастье их жизни…
   У Набокова бессмертие сознания показано в словах Кончеева из «Дара»: «Настоящему писателю должно быть наплевать на всех читателей, кроме одного: будущего, - который, в свою очередь, лишь отражение автора во времени».
   И, напоследок: маленькое, но веское по своей редкости доказательство. Такое далёкое, мистическое слово «асфодель» встречается только у Метерлинка и Набокова. Вспомните, что одна из книг Себастьяна Найта называется «Неясный асфодель». У Метерлинка в пьесе «Слепые», недалеко от мёртвого священника, «в ночной темноте цветут высокие асфодели».
   Я рассматриваю параллели творчества Владимира Набокова с творчеством Мориса Метерлинка в первую очередь, поскольку именно Метерлинк – предвестник Набокова, впервые обозначивший такие темы как общение близких душ вне рамок жизни и смерти, утрата земного рая детства, трагизм жизни героев, одиночество озарённой истинами личности, восхищение ускользающей красотой, метафизическая насмешка, желание разгадать загадку перехода из жизни в смерть и бессмертие человеческого сознания. Тем самым он заключил в себе в сжатом виде схему будущего творчества великого писателя Владимира Набокова, и первый осколок у меня уже есть.


Рецензии