Настоящее 130818

Константин. Трэш в лесу.
Оказываемся в дачном посёлке, заброшенные дачи, заросшие травой в человеческий рост обочины дорог, деревья глядят на это всё свысока. Такое всё смытое дождями, запустевшее, давно нежилое. Очень тихо.

Болтаем на лавке, едим бутерброды. Не могу есть, эмоционально взвинчена. Снова обнимает, целует меня.
Изнемогаю, хочу остановить это, убежать. Не отпускает.
Говорит: посмотри на меня. Боли не будет, обещает. Доверяй мне. Я согласна на боль. Доверять никому не могу. Он целует и обнимает так нежно, так мне нужен, что я на все готова, лишь бы он ещё со мной побыл.

И он меня разводит на какой-то абсурд. Я голая в этом лесу, адски неловко, вокруг открытое пространство. Меня мотает в его руках несинхронно, раздергано, судорожно цепляюсь за какую-то железяку, она врезается в кожу. В глаза бросаются то мои руки, сжимающие эту хрень так, что пальцы побелели, то крапива рядом, то деревья, то угол дачи серые старые доски, убитая скамейка. Я полностью в его власти, не отдаю себе отчёта в происходящем. Не помню как, на нём и на этой скамейке, цепляюсь за трухлявые доски, они разваливаются ненадёжные, цепляюсь за его плечи. Совсем теряю контроль. Не помню, что потом. Был вроде приход (хочется этим наркоманским словом называть, а не противным медицинским). Потихоньку прихожу в себя. Тревога какая-то. Деревья эти и старье вокруг. Ощущение стойкое того, что что-то пошло не так.
Константин доволен. Его прекрасное лицо, улыбка, как-то примиряют меня с тем, что случилось. Снова целует. Подбородок мне его щетина царапает, но губы нежные такие, так мне хорошо, внутри плавится, тает, тепло такое приятное растекается. Смотрю на траву, он обнимает сзади, чувствую освобождение, как будто сковывало что-то и вот сейчас открылось, говорю ему об этом.

Уже на другой день вспоминает эту скамейку, смеется заразительно. А мне чего-то не хочется вспоминать, да я и не вспомню. Пытаюсь по-тихому расспросить, что там было, пока была в отключке. Как в запое была, не могу вспомнить, смутные разрозненные куски, обрывки. А он снова возвращается зачем-то туда. Эстетику он в этом свою какую-то видел. Злюсь, не на него, на него невозможно злится, на абсурд
этого всего. Голые в лесу, вокруг непонятная рухлядь, окна эти зырят пустые, снос башки, полный неадекват, ёб@ный стыд, нахрен вспоминать это. А он говорит эстетика. Набросилась на него, чтобы перестал это вспоминать. Вспомнила потом после этого ощущение, свободы что ли, словами не расскажешь. Стало самой смешно, что я стремаюсь.

Но все равно, зачем это снова и снова вспоминать? Пополнил блин коллекцию абсурдов засчёт меня.
Как же мне с ним хорошо! Настоящее счастье.