Весенний дождь

 1980–e. Оля считала заработанные копейки, которые уплывали всегда еще до получки, и ей не сиделось смирно на одном месте, на той же работе. Недавно 20-ти летняя, смелая, легкая на подьем загорелась она желанием уехать в Хабаровск, на другой конец страны советов. Поговорила с мамой, что дают 200 рублей подьемных, как хорошо, да и там живет ее бывшая одноклассница, подруга по школе, уехала на заработки с мужем, да там и осталась. Мама насторожилась, пыталась несмело отговорить витиеватыми путями, но увидев упрямую убежденность в намерении дочери, посоветовала не срезаться на мед.комиссии, и сказать, что в детстве ничем не болела, здорова. И вот, лихо махнув длинным хвостом черных волос, захватив документы, Оля энергично отправилась в областной центр оформлять путевку.
  Очередь была небольшая, но двигалась медленно. Оля уселась на стандартном деревянном стуле у стены, размышляя о будущей поездке, что взять с собой, как она встретится с подругой в Хабаровске, что купит на 200 рублей подьемных. Через стул от нее сидел молодой человек невысокого роста, слегка упитанный,скромный, с карими глазами, шатен и иногда на нее поглядывал. Потом он подходил к окошку, оформлял какие-то документы, потом опять садился, ждал. И вот он заговорил. Слово за слово, выяснилось, что он служил в Хабаровске. Он начал рассказывать о границе с Китаем, какой ужас там произошел, когда советским солдатам, заслонившим проход китайским подразделениям, было запрещено срелять в ответ и их там покосили немыслимое количество. Он начал  отговаривать туда ехать, что там мошка заедает вусмерть, люди ходят со шрамами от укусов. Много еще он говорил, настаивая, чтобы Оля отказалась от намерения ехать на тот конец света. Оля же  прошла в кабинет, когда ее позвали, и прекрасно прошла медкомиссию. Молодой врач спросил, чем болела в детстве, она ответила ничем, здорова, и все, услышала шлепок штампа на бумаге, поставленный худощавой светловолосой медсестрой. Ехать Оле следовало завтра, в такое-то время, всех заберет автобус и увезет на вокзал. Со свойственным ей оптимизмом Оля живо вышла из кабинета, и направилась к выходу, а там ее уже ждал молодой человек, Дима. Тут и выяснилось, что они из одного и того же городка Межгорье, и как он ее раньше не видел. Дима только что вернулся из армии, вернее с флота, еще пропах морем. Всю дорогу в автобусе он рассказывал о службе, правда в некоторых местах запинался, умалчивал детали, о которых распространяться было не положено. Его увлечением была фотография, и у него был старший брат фотограф. Еще он ее уже пригласил в кафе мороженое в их городке, его любимое кафе, как оказалось, и ее. За разговором дорога закончилась быстро. У Оли зародились сомнения на счет поездки в тьмутаракань, где плохо с продуктами, комары и мошка, и с жильем не очень.
  Автобус, на котором они ехали, заворачивал не в ту сторону, им пришлось сойти и пройтись пару остановок пешком. Дорога шла мимо кладбища, но еще не дойдя до него, они почувствовали капли дождя, стало прохладно, дождь затарабанил по сухой утоптанной грунтовой дороге, деться от него было совершенно некуда и, глянув друг на друга, они побежали, прикрываясь, она сумочкой, он папкой бумаг. Молодые ноги ловко мчались по дороге, но дождь не обогнать, и они враз громко рассмеялись, и бежали, хохоча, как полоумные, аж до самой сторожки кладбищенского сторожа. Дверь оказалась не заперта. Они вбежали, запыхавшись, продолжая во весь голос хохотать, одежда была мокрой, волосы тоже, раскрасневшиеся лица в капельках воды. В сторожке никого не было. На плите стоял чайник с горячей водой. Горел свет. Стол покрыт клеенкой, два стула приглашали отдохнуть. В углу небольшая кушетка. Сторожка была малехонькой, но от всего веяло уютом. За окном было серо, силуэты могильных памятников сливались с общей серостью дня, а в домике шел веселый разговор и у Димы сверкали глаза от восторга, влюбленности, молодых надежд. Вдруг у двери раздался шум, вошел пожилой человек, для них дедушка, сторож. Он был добр, спокойно выслушал обьяснения о плохой погоде, полюбовался на счастливую молодость и сказал, что ему надо идти, а они могут оставаться, только, уходя, чтобы закрыли дверь на ключ и оставили его под дорожкой. И мужчина-дедушка ушел.
  Они заварили чай, посюркали им из стаканов, полоснули под умывальником. Дождь перестал. Внезапно посветлело и как-бы-вечер стал опять ярким днем. Дима проводил ее до дома, а вечером они встретились в кафе мороженом. Снова Дима завел анти-Хабаровскую политику, ну не хотелось ему терять свою случайно встреченную зазнобу, ни за что на свете. Снова рассказвал о флоте, о дальних морях и океанах.
В нем было спокойствие и серьезность, здравый смысл, не бесшабашность и риск, как у Оли, а опыт и взвешенность. Оля предпочитала парней повыше ростом и покрасивей, но ее многое из сказанного зацепило. Зачем ехать туда, куда, оказывается, ехать не так уж популярно, если первый встречный  знает это лучше нее. К тому же у нее есть работа, при чем люди говорят, что для женщины она зарабатывает хорошо, хотя сто двадцать рублей тоже не жирно, когда хочется красиво одеться.
  В тот вечер Оля пришла домой, задумавшись, опять же, всем поделилась с мамой и уже не так радостно смотрела на стоящий в углу, туго набитый небогатым скарбом желтый чемоданчик. А мама внутри себя радовалась, все спокойнее, когда дочь рядом. "Скоро выходной, Дима пригласил в кино. А что в Хабаровске? Подруга, но ее еще надо найти, ведь точного адреса нет,"—думала Оля. И лицо, Оле стало дико жалко свое гладкое, как фарфоровое, лицо. Чтобы оно покрылось шрамами от мошки??? Да не бывать этому! Она легла спать в глубоких раздумьях о будущем. Утром мысленно попрощалась с автобусом, вокзалом, с Хабаровском, никуда не поехала и даже облегченно вздохнула. Вспомнила врача. Как заученно они ставили штампы, видимо, как на конвейере. Вспомнила, что Дима обещал сделать классное фото и познакомить с братом.
  Суббота не заставила себя долго ждать. После фильма Дима и Оля пошли к нему домой, где их ждал его старший брат, фотограф с опытом. Окрашенный в зеленый цвет подьезд  был стандартен, как везде, лестница вела на второй этаж.  В подьезде было темновато, гулко и вот после звонка кукушкой открылась дермантиновая дверь, в просвет двери хлынул яркий свет и молодой невысокий человек с легкой пролысиной меж темных волос, с благородным лицом встретил Олю восторженными глазами.