Выпускница Бестужевки. 5. Бал в Норильлаге

Предыдущая: http://www.proza.ru/2019/04/19/748


5. БАЛ В НОРИЛЬЛАГЕ

     Во время майских праздников 1938 года начальники Норильлага товарищи Мороз и Никольский решили повеселиться. Тем более, из Москвы прибыли к ним проверяющие с широкими полномочиями.
 
     Был организован бал. На нём кроме гостей присутствовала вся администрация вместе с жёнами и «лучшие» охранники. На импровизированной сцене выступали артисты – заключённые из московских театров, в основном, МХАТа.
 
     Помещение щедро украсили лозунгами, призывами и портретами вождей, выполненными зэками-художниками. Мелодии из оперетт Кальмана исполнялись профессиональными музыкантами из числа заключённых.

     Концерт явно удался. Всем гостям особенно понравились монологи Чацкого из «Горя от ума» в исполнении Георгия Жжёнова. Друзья по несчастью называли его шутливо «три ж» (Жора Жжёнов). А юмористический рассказ Чехова, представленный в лицах Дмитрием Консовским, развеселил всех. Этот молодой актёр был арестован по доносу коллеги в 1935 году за пародию на товарища Сталина.

     Кстати, он – младший брат Алексея Консовского, сыгравшего в послевоенном легендарном фильме-сказке «Золушка» роль принца.

     После окончания концерта начались танцы: танго, вальсы и русская пляска. В помещении администрации в углу стоял большой стол, украшенный живыми (!) цветами, со сказочным угощением и напитками и табличкой «Только для гостей».

     Для других рядом поставили столик с компотом, разумеется, без сахара, и самодельными бумажными стаканчиками. Его сварила я, но такое угощение заключенные готовили себе и сами.

     За роскошным столом хозяйничала жена Никольского, а за убогим столиком – я. Около неё было полно народа, а ко мне никто не подходил. Первым осмелился приблизиться Дмитрий Консовский. Я быстро налила ему свой компот. Но жена Никольского грубо отвела мою руку в сторону и протянула стеклянный гранённый стакан, наполненный то ли коньяком, то ли вином, с благосклонной улыбкой на лице: «Вот Вам за прекрасное исполнение!» Но он, так же грубо, как и она, оттолкнул её руку, взял у меня бумажный стаканчик, выпил его содержимое, смял и бросил на пол, словно гусар на пирушке. Эту сцену наблюдали многие.

     Ко мне сразу же выстроилась очередь из других зэков. Раздались аплодисменты. Почётные гости отпрянули в сторону с изумлёнными лицами.

     Оркестр перестал играть. Жена Никольского, злобно улыбаясь, подозвала охранников и всех нас вытурили восвояси.

     Казалось бы, и этот бал так же, как и «Шаляпинский», удался на славу, но Диму за его вечные дерзости вскоре сослали в самый северный лагерь, откуда живым никто не возвращался. Там по наводке начальства его зарезали урки.

     Но все это случится через много лет, а пока я – курсистка Бестужевки, как и большинство петербуржцев, увлеклась политикой и стала социал-демократкой, вступив в немногочисленную партию «Трудовиков». Её возглавлял Александр Фёдорович Керенский.

     Наша партия защищала интересы не кулаков-мироедов и не бедняков-бездельников, а «среднего крестьянства» - середняков. Керенский заседал в Четвёртой Государственной Думе первого созыва. Он был нашим кумиром.

     Изящный, спортивный, похожий на юношу, со смешным знаменитым «ёжиком» на голове, он поднимался по лестницам, прыгая через две ступеньки. Говорил горячо и страстно, отчаянно жестикулируя. Столичное студенчество и юнкера буквально носили его на руках. Он занимался и отправкой денег за границу «бедным и несчастным» политэмигрантам, в том числе Ленину, будущему «вождю пролетариев всего мира».

     После нашего удачного «Шаляпинского» бала мы решили действовать напрямую, а не через посредников, поэтому сами стали передавать собранные суммы Керенскому.

     Сначала делегировали с этой миссией меня, считая, что я имею положительный опыт переговоров со знаменитостями. Каждая социал-демократка Бестужевки вносила по одиннадцати рублей и пятидесяти копеек ежемесячно в фонд помощи политэмигрантам.

     Я отправилась к дому Керенского. Дверь открыл он сам. На протяжении нашего разговора он прыгал на одной ноге в ботинке, а другой держал в руке. Потом уселся на стул, надел второй ботинок и стал его зашнуровывать.

     Хозяин был явно раздражён моим ранним утренним появлением:

-Ну, с чем явилась?

     Я ответила, что привезла ему наши пожертвования.

- Положи их на стол!

     Я так и сделала, но сдуру брякнула:

- А Вы мне расписочку не дадите?

     Керенский аж подскочил на стуле:

- Ты думаешь, о чём говоришь? Положи и вон отсюда!

     Это была моя первая, но не последняя встреча с ним.


Продолжение: http://www.proza.ru/2019/04/24/920