О мечтах и шарикоподшипниках

Мой знакомый на днях дал послушать мне музыкальную композицию на стихи собственного сочинения. Я слушаю эту композицию, смотрю на моего знакомого, и в моей голове всплывает образ из юной поры, когда я с другой компанией развлекался, обшаривая заброшенные стройки и покинутые, пришедшие в упадок здания. Из самых ярких примеров таких строений мне вспоминается внушительный корпус испытывающего не лучшие свои времена шарикоподшипникового завода. Его крыша, прямо на которой начали прорастать молодые деревца. Все его четыре этажа запустения от обширных залов, с потолка которых весной обрушиваются целые водопады талой воды, до небольших комнаток, на полу которых разбросаны истлевшие книги и потерявшие всякую актуальность документы и повсюду виднеются следы разграбления. Его бомбоубежище, покрытое по щиколотку в любое время года покрытой корочкой льда водой.

Мой знакомый говорит мне полушутя, что может работать или на стройке, или рок-звездой. На самом деле он весьма износился с годами, начал испытывать алкогольную зависимость и потреблять соответсвующие напитки в больших количествах, привёл в запустение квартиру, довёл до истощения домашних животных. Он растерял большую часть текстов стихов, которые когда-то много писал и накапливал. Он работает на стройке, и на работу музыканта у него остаётся мало времени и сил. Он, конечно же, выражает надежду, что не всё ещё потеряно, и что настанет в его жизни светлое время, когда он благоустроит быт и окунётся в творчество. Я же смотрю на него и вижу советский плакат на давшей трещину стене заброшенного корпуса шарикоподшипникового завода, восхваляющий труд и бережливость. И я понимаю, насколько это дряхлеющее и зарастающее зеленью здание даже в моих воспоминаниях впечатляет, насколько пропитано сложноописуемой и трогающей за душу атмосферой постаревших и отступивших далеко в прошлое красоты и величия. Я понимаю, насколько это дряхлеющее и зарастающее зеленью здание стало по-новому красивым и величественным.

Мой знакомый нашёл в себе волю, привёл в относительный порядок своё жилище, встретил свою спутницу жизни и вернулся к своим прежним занятиям. На старые свои стихи его команда выпускает новые музыкальные композиции. И вот странность: много лет назад я уже слышал эти стихи, и они казались мне экспрессивными, насыщенными протестом. Сейчас мой знакомый не восстаёт против общества, а пытается в нём выжить. Острота чувств моего знакомого приглушена, в нём осталось уже мало экспресии и протеста, и он делится со слушателем уже не ими. Те же стихи, те же подобранные когда-то слова теперь читаются другим образом и передают ощущение бесконечной безнадёжности и депрессии. И делают это исчерпывающе, делают это хорошо, даже может лучше, чем раньше передавали бы протестные настроения. Я вспоминаю постепенно превращающееся в руины и поглощаемое временем и живой природой строение, осколки мечтаний, сплав нереализованных надежд и амбиций, которое переживает своё второе акме, представ уже в другой форме и другой роли. В этот момент его ценность в ряде аспектов даже выше, чем когда потом помещения его цехов сдадут в аренду мелким предприятиям или когда вообще снесут, чтобы на этом месте построить что-то новое.

Мой знакомый говорит, что уже не понимает шуток рок-музыкантов, которые те выкладывают в интернет. Они кажутся ему совсем детскими и не имеющими большой ценности, не достойными того, чтобы ими делиться. Сам он уже другой, нежели был раньше, и иначе воспринимает многие вещи.