Фото на память

     - Ты меня используешь...
     - А ты меня не используешь?
     Так обычно орут друг на друга люди истошным голосом и швыряют разные предметы. Но они, усталые и довольные, лежали, обнявшись в постели и говорили обычным спокойным тоном. Очередная дешевая гостиница. Старая мебель, полинявшие шторы, специфический запах. Кровати одноместные, с проваленными матрацами.

     Они виделись редко, один раз в два-три месяца, потому что жили в разных городах. Уже пять лет. Каждая встреча проходила бурно и страстно. Влад за это время почти не изменился. Правда появилась чуть заметная седина на висках. Но те же ясные, серые глаза, точеный нос, ее любимая улыбка и густые русые волосы, в которые она так любила запускать пальцы. Она была на десять лет моложе его, прошедшие пять лет совсем не сказались на ее стройной фигуре, не подправили портрет брюнетки с пухлыми губками и темно-карими глазами, которые он особенно любил. Леля была среднего роста, пластичная грациозная. Он - красавец со спортивной фигурой, словом они прекрасно смотрелись вместе.

     Познакомились они в горах на туристическом маршруте, когда Леля вместе с подружками отправилась в поход на Кавказ через небольшой горный перевал к Черному морю. Каждый день из турбазы выходила группа. Через несколько километров на стоянке ночевали, после завтрака готовили обед, встречали следующую группу и шли дальше. На третий день пути предстояло перейти через небольшую горную речку.  Мужчины протянули веревку с одного берега на другой, чтобы не терять ориентир. Некоторые в несколько прыжков умудрялись перебежать реку и не замочить ноги. Утонуть вроде бы негде, но все равно как-то боязно. Леля начала переходить реку и в самой середине нога соскользнула с мокрого камня. Она плюхнулась в воду почти по пояс.  Встать смогла, но нога застряла. Камни мокрые, скользят. Подружки, которые перешли раньше, хотели помочь, но не решались вернуться, боялись упасть. Руководитель группы был на другом берегу. Пока соображали, как ее вытащить, она уже вся промокла и замерзла, барахтаясь в ледяной воде горной реки. 

     Вдруг Леля почувствовала, как кто-то взял ее подмышки, поднял вверх, как пушинку, и вытащил из воды. Она услышала над ухом мужской голос:
     - Вам дрова не нужны?
     Она еще ничего не успела сообразить, а ее спаситель, Аполлон с гигантским бревном на плече, уже убежал, легко прыгая по камням. Она так и осталась с открытым ртом. «Какой персонаж!» Ну, разве могла она не влюбиться? 

     Вечером на стоянке они познакомились. Леля благодарила его за спасение. И в его ясных глазах она видела неподдельный интерес. Потом они всю ночь танцевали. Влад, ее новый друг, балагурил и шутил, стараясь ее рассмешить. Оказалось, что он действительно горный спасатель. Их группа идет параллельно по маршруту, а в этот день их привалы совпали на одном биваке. Дальше можно себе представить. На каждой стоянке они пытались встретиться. В конце маршрута он ждал ее у моря. Леля все время проводила со своим новым другом. Купались, вечерами гуляли, жарили шашлыки, пели песни у костра, травили анекдоты. Он был старше ее, и это ей очень нравилось, чувствовала себя уверенно. Оказалось, что он ее земляк, они живут в соседних городах, часа три-четыре на машине.
         
         На обратном пути она летела не домой, а в соседний город, к нему в гости. Она была влюблена. Настолько, что никакие доводы не могли ее остановить. Логика отключилась полностью. Конечно, он сказал, что разведен, с женой не живет и все тому подобное, что говорят в таких случаях мужчины. Классика работает безотказно.
    
     Пять лет пролетели, но так и не заставили Лелю свыкнуться с ситуацией. Все подруги замужем, у всех дети. Родители постоянно намекают, что пора бы кого-то найти для серьезных отношений. Про Влада они не знали. А что она могла им сказать?

     Вот опять очередная встреча в очередной гостинице. Не виделись несколько месяцев. Леля не хотела, но все же начала свой обычный разговор.
     - Влад, я хочу быть с тобой. Мы должны быть вместе, ты же знаешь. Ты говорил, что нужно подождать. Сколько? Пока я не состарюсь?  Я уже пять лет жду. Сколько еще?
     - Мать, не начинай...
     На эту фразу у нее в организме своеобразный рефлекс. Как только она слышала эти слова, так помимо ее воли, накатывала волна, на глазах появлялись слезы, и начинала кружиться голова. В носу стало щекотно, но плакать она не собиралась. Она лежала у него на плече, так удобно и привычно, как будто эта ложбинка была специально для нее.  Краем глаза она видела родинку на левой ключице. Они договорились, что она принадлежит только ей. Вот так – кусочек его тела принадлежит ей и это страшная тайна, о которой никто не знает. Леля отвернулась, легла на подушку, совершенно расхотелось продолжать разговор. Все равно это ни к чему не приводит. Он повернулся, обнял ее, погладил по голове.

     - Малыш, мы уже все обсуждали. Я не могу сейчас оставить семью. У сына переходный возраст.
     Он прижал ее крепче и прошептал на ухо:
     - Ну... разве тебе плохо со мной? Да, мы друг друга используем. Так живут все люди. Но ведь нам хорошо.
     - Послушай, я тоже хочу сына. И чтобы у него был переходный возраст.
     - Будет. Рожай, а там посмотрим.
     Она задохнулась.
     - На что посмотрим? Я буду матерью-одиночкой, а ты будешь отец-молодец? Будешь приезжать раз в полгода контролировать воспитание?
     Он потянулся за сигаретами. Понятно, что разговор лучше не продолжать. Опять она все испортила. «Знала, знала, что так будет. Зачем опять начала?»

     Они молчали несколько минут. Она чувствовала, как слеза предательски катится по щеке. Леля давно уже запретила себе рыдать. В носу намокло, и она зашмыгала. Он терпеть не мог, когда она плачет. Потому что в этот момент он готов был пообещать все, что она хочет. Он и сам этого хочет. Словно слезы создавали какой-то туман или магию, делающую его совершенно безвольным. Он часто представлял себе, что они живут вместе, у них двое детей и ему всегда хочется бежать домой с работы, потому что там, дома, все любимое – и она, и дети, и дом.

     Иногда он называл ее «моя маленькая птичка». Однажды, когда она дурачилась, изображая птицу, он подумал: «да, она моя маленькая птичка, а я сокол, который несет ей добычу и охраняет наше гнездо». Но чем чаще он представлял эту картинку с птицами, тем труднее ему было посмотреть на себя, сокола, со стороны.  Как только он начинал рисовать мысленно ясное небо и зеленую чащу, помимо его воли, вдруг, откуда-то сбоку, то из-за дерева, то из-за забора, выплывала старая гусыня, непрерывно крякая и лениво хлопая крыльями. Она кандыляла к нему, переваливаясь с боку на бок, и пыталась заглянуть ему в глаза. Влад злился на выкрутасы своего воображения, но всерьез задумывался, «Кто эта чертовка?» Неужели в его воображении эта мерзкая гусыня - его жена?  «Нет, жену я уважаю, наверное, теща», - успокаивал он себя.

     Влад хотел обнять Лелю, сказать, как он скучает и хочет скорее все изменить. Он хотел назвать ее «моя маленькая птичка», ведь ей нравилось, когда он так говорил. Но в голове кто-то крякнул, и он подумал, что возможно он не сокол, а тоже старый гусь, который пыжиться, чтобы взлететь. И самое страшное, что его маленькая птичка может в любой момент улететь и бросить его. А гусыня, хоть это неизвестно кто, всегда оказывается рядом и, главное, помнит его молодым. «Черт, бредятина какая!». Влад развернулся, чтобы прижать к себе Лелю, но она не видела этот порыв, встала, накинула покрывало на голое тело, ушла в ванную. «Нужно умыться, а то распухнет нос». Как ни в чем небывало, она появилась из ванной, улыбаясь.

     - Ну что, программа выполнена: встретились, полюбили, поговорили, можно разъезжаться.
     Он на улыбку не ответил. Курил, ноздри раздувались – верный признак того, что он нервничает.
     - Не хотел тебе говорить...на прошлой неделе....я прилетал к тебе...
     - Как??? Шутишь? – по нему видно, что не шутит. - Почему же ты не позвонил? 
     - Так захотел тебя увидеть. Сорвался в аэропорт, купил билет, прилетел.  Просидел в аэропорту часа два и улетел обратно. Представил, что приеду, а ты будешь сердиться, что я быстро уезжаю, ну и все такое...  «Когда?» «Почему?» Не знаю, что тебе сказать. И без тебя не могу. И к тебе не могу. Такая вот фигня, – он курил и не смотрел ей в глаза.

     «Не врет, вижу. И удивительно, что не шутит, как обычно». Вроде бы ничего страшного он не сказал, но Лелю резануло, как будто что-то сломалось внутри.
Она присела на край кровати. Радоваться или огорчаться? Радовалась, что он скучает - прилетел вот, в порыве чувств. Но больше этот факт ее огорчил. «Был рядом и не нашел. Специально прилетел, а встречаться не стал. Ведь раньше делали невозможное. Да, да. Вот так начинается расставание. Конечно, это начало конца».

     Она сидела ошарашенная, забыла даже, что сидит в гостиничном покрывале. Влад, молча, оделся. Лицо каменное. Она тоже оделась, собрала вещи. У него скоро самолет. Никогда она не привыкнет к этим расставаниям. Даже при встрече она не могла быть счастливой, потому что не знала, когда наступит момент и он скажет свою сакраментальную фразу: «Ну, все, мне пора». Расставаясь, они не договаривались о новой встрече, потому знали, что она будет, потому что всегда искали любую возможность встретиться.

     Он улетел. Она опять осталась одна. Со своими мыслями, со своей тоской. Она не могла воспринимать других мужчин. Никто не сравнится с ним. Леля брела по улице, домой идти не хотелось. Там охватит привычная тоска и как будто не было встречи. А сейчас его присутствие еще оставалось в ощущениях, в четкости воспоминаний - запаха, слов, интонаций, даже табачного дыма, которым пахло от шарфика. Всплывали картинки: они купаются в море, они голые в палатке, они у костра в лесу, первое признание в любви, он носит ее на руках и смешит. «Н-да. Фотоальбом из счастливых моментов. У нас других не было. Высокая концентрация счастья в отдельно взятых моментах. Может быть у других счастье размазано на годы, и они его не замечают? Пять лет. Сколько еще должно пройти, чтобы я изменила свою жизнь? Но ведь я люблю его и не хочу расставаться. А он? Он тоже любит. Или нет? Правду говорят: «Сойтись легко, расстаться невозможно».

     Она брела по бульвару. Увидела лавочку, села. В сумочке лежала их единственная совместная фотография. Какие же они молодые и красивые. Видно, что влюбленные. Глаза светятся у обоих.  Она вспомнила, как гуляли, дурачились, как вдруг решили сфотографироваться. Она рассматривала фото, долго сидела с застывшим взглядом, потом вздрогнула, как будто очнулась.  Примерилась и аккуратно порвала фотографию пополам. Ту часть, где был ее Аполлон, разорвала на мелкие кусочки. Хотела выбросить в урну, но почему-то не смогла.  Пришла домой с клочками фото, зажатыми в кулаке. Два дня они лежали в столе. Но она все-таки выбросила их. Это был мужественный поступок, потому что ей очень хотелось склеить обратно эти жалкие кусочки.
    
         Через тридцать лет, перебирая старые бумаги и фотографии, Леля вдруг увидела то самое фото. Оно выпало из каких-то старых справок и выписок. Ее обдало волной жара. Как будто мгновенно поднялась температура. Она точно помнила, что ту единственную фотографию она порвала и выбросила. Она помнила, как острые края фотобумаги врезались в ее ладонь, как ей хотелось склеить. восстановить, вернуть все обратно. Теперь, не доверяя своей памяти, она скорее поверила, что фото было не одно, она просто забыла. Ведь чудес не бывает. Она вглядывалась в молодые счастливые лица. Эта фотография, как ключик, открыла дверь комнаты воспоминаний, где хранились эти файлы долгие годы. Они имели запах, цвет, ощущения, те же чувства.
     Леля несколько дней смотрела на фото. Много лет назад она уже пыталась найти его. Хотела признаться, рассказать, как она сожалеет о расставании. Ведь лучше его так и не случилось в ее жизни. Тогда она не смогла найти его. Теперь интернет гораздо проворнее. И Леля начала искать его снова.

      Да. Она нашла его в Одноклассниках. И да – они встретились через тридцать лет. И да – ничего не изменилось. Плевать, что появились морщинки и стало меньше волос. Их не замечаешь, как и вставные зубы, и предательский живот. Но глаза! Глаза не меняются! И свет, который идет из глубины. Он все тот же, потому что осталось то самое чувство, которое не может убить ни рассудок, ни расстояние, ни время.

    
   


Рецензии