Пионерский лагерь

     Как то на досуге я вспомнил о пионерском лагере.  И захотелось об этом рассказать. Впервые в пионерский лагерь я поехал после первого класса. Ехал в пионерский лагерь Министерства автомобильной промышленности. Он находился в Полушкино по Белорусской ж.д. , недалеко от Москвы-реки. Домики были деревянные, но просторные с верандами. Территория не очень большая, но чистая и ухоженная. В этом лагере было две смены по 40 дней.  Помню мы собрались у Министерства на Неглинке. Меня провожала мама, а вместе с ней ее хорошая подруга Ира Филиппова. Она провожала своего сына Валеру. Он был старше меня и ехал в первый отряд. Ему поручили меня оберегать и смотреть за мной. И он это делал добросовестно. Каждый день приходил ко мне, смотрел как я себя чувствую, не обижает ли кто меня. И, конечно, меня никто не обижал, за мной был Валера. А он был парнем высоки и жилистым. Вряд ли кто-то желал с ним столкнуться. Подавали автобусы, мы прощались с родителями, садились в автобус и отправлялись в путь-дорогу, к пионерскому лагерю. Ехали целой кавалькадой в сопровождении милицейской машины. Поездка длилась часа два. Ехали шумно, с разговорами и песнями. Наконец появлялся лагерь. Мы вылезали из автобусов и направлялись к нашим спальным корпусам. Конечно, сейчас я плохо помню как мы там отдыхали. Помню только что нас водили на Москву-реку. Для нас, малышей, был отведен пляж с мелким дном. Я только помню, что с удовольствием остался на вторую смену, мне там понравилось и я не испытывал каких - либо затруднений. Ездил я в этот лагерь до класса, наверное пятого. Потом я стал ездить в лагерь строительного управления Министерства обороны, где служил мой дядя. Его дети стали уже большими и по возрасту не могли ездить туда. И он брал путевку для меня. Лагерь находился в Тучково и я ездил туда до 15 лет. Поскольку я был уже взрослее то помню этот лагерь более отчетливо. Территория лагеря была значительно больше, чем лагеря в Полушкино. Корпуса были кирпичными, с деревянными верандами. Клуб был большой, но деревянный. В центре лагеря была линейка, мы туда ходили каждое утро и вечер - на подъем и спуск флага. Такие линейки проходили не очень долго. Обычно председатель отряда или пионервожатый отдавали рапорт старшей пионервожатой, докладывая, что в отряде все в порядке, а после того поднимали флаг под звуки горна. Надо сказать, что мне вот эта церемония подъема и спуска флага нравилась. Она все же была торжественной и придавала мне какую-то бодрость и, я бы сказал, романтичность. Иногда по каким-либо поводам (день лагеря, родительский день или приезд гостей) линейку собирали днем, она длилась утомительно долго под палящими лучами солнца и даже с несчастными случаями. На одной из таких линеек, помню, у двоих ребят случились солнечные удары. насколько помню, их увели, но линейку продолжили. Чем же мы там занимались? Ой многим, сейчас спустя много десятков лет уже многое забылось. Только помню, мне все нравилось, участвовал везде, но в коллективе. Я даже пел в хоре. Это, как мне кажется, было в Полушкино. Я еще был достаточно маленьким, но уже тогда отличался абсолютным отсутствием голоса и наличием слуха, во всяком случае, точно не пригодном для воспроизводства каких-либо песен. Но пел громко и внятно, наперекор всякой музыке. Не помню, дошел ли я до концерта или нет. По-моему нет. А вот стихи я читал охотно, участвовал в постановке пьес. Совершенно не любил спортивные игры - футбол, волейбол, предпочитал почитать или пойти в кружок резьбы по дереву или фотокружок. Там же в лагере начались тусовки, особенно это было уже в старших отрядах. Собирались ребята, обсуждали свои проблемы и интересы. Там я впервые узнал многое о сексуальной жизни взрослых, слушал рассказы о наших вожатых-были и небылицы. Обсуждали спорт, ну и многое другое. Эти тусовки были еще полудетскими - ведь нам было по 12-14 лет. Помню пионерские костры. Мне всегда нравилось их начало и совершенно не нравилось последующее время препровождения. Уже темно, нас не отправляют спать, а наоборот ведут к большому костру, сложенному на большой поляне в лесу. Выстраиваемся вокруг костра, как обычно проводится линейка. Кто-то из руководства произносит речь (тогда это было обязательно) и вот наступает самый любимый мной момент -  зажигают костер. Пылающий в ночи факел подносят к костру и яркое пламя огня взметается кверху, освещая все вокруг, а вдали в лесу пляшут тени маня и пугая. Красивое зрелище. Тепло и уютно чувствуешь себя у костра. Начинаются развлечения, игры, танцы и все остальное. Но вот костер догорает (весь запас хвороста иссяк), становится скучно, уже ждешь, когда пойдем обратно в лагерь, да к тому же уже хочется спать.
      Любимым был поход на речку. Особенно в старших отрядах. Там и дольше купались, и дольше были на речке, да и места для нас уже выбирали поглубже. А в первом отряде уже можно было оглядывать девочек в купальниках и бегать с мальчиками в кусты выжиматься, смотреть и понимать, что мы уже не мальчики.                Еще мне запомнилось несколько эпизодов из лагерной жизни. Это помощь колхозу в сборе льна, поход на болота за клюквой и один из походов в душ. В 50-е годы на западе Подмосковья выращивали лен. Это было очень трудоемкое в выращивании растение, требовавшее много ручного труда. И вот мы ходили в колхоз, в поле. Лен выдергивают и расстилают на поле, где он лежит определенное время, затем собирают в снопы. Я не помню, что мы конкретно делали -то ли  помогали собирать лен, то ли переворачивали расстеленный на поле лен. Но помню огромные, идущие далеко за горизонт поля, устланные льном. Впечатление грандиозное. Не знаю, может быть мне, маленькому мальчику,  это только казалось, но это поле, залитое солнцем и блеском льна,  до сих пор стоит у меня в глазах. Недалеко от лагеря было болото. Там росло много ягод, брусники, клюквы. И как-то однажды нас повели туда собирать эти ягоды. Не знаю, чья это была инициатива, колхоз ли просил или вожатым самим захотелось полакомиться ягодами. Болото было довольно таки тряское. Помню, мы осторожно перебирались с полянки на полянку, собирая ягоды. Но болото есть болото. И вот один мальчик оступился. Стал погружаться в болото. Вожатые, конечно, забегали, вытащили бедолагу. И срочно нас вывели из болота. Больше мы туда не ходили. А жаль - брусничка то была лакомая. Помню взвешивание. Раз в неделю наши добрые врачи нас взвешивали. Утро, мы после туалета, в одних трусиках бежим в санчасть, выстраиваемся в очередь, встаем на весы, сестра щелкает гирьками, и торжественно объявляет вес, доктор, записывает все это в журнал и громко объявляет «поправился - молодец, похудел - лучше есть надо». В пионерском лагере в Полушкино не было бани, а был только душ. Поскольку лагерь был небольшой, нас туда водили довольно-таки часто. И вот именно там я впервые увидел обнаженного мужчину, именно мужчину, а не мальчика. Обычно с мальчиками в душ ходили наши вожатые-парни. Но они всегда были в плавках. А здесь наш вожатый разделся почему-то до гола и вместе с нами весело мылся в душе.  Он, наверное, решил, что здесь уже нет маленьких и можно не стесняться. Хотя нам было где-то 11-12 лет. Парень был не очень высокого роста, но крепко скроен, а самое главное с очень большим достоинством в обрамлении черных волос. Мы жадно его рассматривали. А потом долго обсуждали увиденное между собой и восхищались им, мечтали, что и у нас когда-то будут такие же достоинства.
      В общем, у меня не было отторжения от лагеря, его неприятия, я с удовольствием ездил туда. И последний раз я был в лагере после восьмого класса, так в называемом пионерско-комсомольском отряде, где были подростки 14-15 лет. Ничем особенным мне эта поездка не запомнилась. Все было обычно, разве что больше было танцев, ну, наверное и все. Были ли у меня друзья в лагере? Были, но после смены все как то разъезжались по разным районам Москвы (лагерь то был от учреждения и туда съезжались ребята с разных концов города) и связь терялась. В лучшем случае оставалась связь по телефону, но я жил за городом, в бараке, и разумеется у метя телефона не было. Я мог им пользоваться только тогда, когда бывал в Москве у своей родной тети. И все же я сдружился с Долгих Володей. Мы познакомились в лагере в Тучково. Папа Володи был полковником и служил там же, где мой дядя. Нам тогда было по 12 лет и мы сдружились, всегда были вместе, много разговаривали, нам не хватало для этого времени, и мы часто разговаривали по вечерам после отбоя, благо наши кровати стояли рядом. И после возвращения из лагеря, я, приезжая в Москву, бывал у него дома. Он жил у метро Сокол на улице Панфилова. Я выходил из метро, поворачивал в переулок между большим домом и церковью, находившейся сзади метро, шел до Песчаной улицы и сворачивал на улицу Левитана, приводившей меня прямо к большому дому моего друга. В теплое время года я иногда прогуливался по этому знаменитому поселку художников. Зеленый поселок, дачи деревянные, но очень аккуратные. Прямо деревня посреди огромного города. Хорошо, если он сохранился и сегодня. Дом друга был большой, сталинской застройки. Я и сейчас безошибочно найду этот дом. Квартира была двухкомнатная, но просторная. Большая прихожая и большая кухня. Мы там свободно умещались вчетвером, я, Володя и его родители. Его родители очень хорошо ко мне относились. Я всегда был у них желанным гостем. Поев, мы отправлялись в большую комнату, усаживались на диван и обсуждали разные разности. С ним я дружил очень долго. До самой армии.  После армии я с ним уже практически не общался. Он переехал жить в другой район, женился. И мы перестали встречаться. Это вышло как то само собой. По-видимому кончилось наше детство и юность. И взрослая жизнь больше не предполагала нашей дружбы.
      Вот такие воспоминания сохранились у меня о пионерском лагере, лагере моего детства.