Памятник Ленину

                ПАМЯТНИК  ЛЕНИНУ.
                (Из романа «Армейский синдром»)


   
   Возле Дома культуры на территории жилого городка нашего ракетного соединения стоял ничем не примечательный, довольно неказистый памятник товарищу Ленину. Должно быть, его изваял кто-то из одаренных солдат, которому впервые пришлось не лепить фигуру из глины, а отливать целую статую из железобетона. Во всяком случае, всем было вполне понятно, что это именно Ленин, а не маршал Жуков или товарищ Киров, изваяния которого тоже кое-где у нас в стране сохранились. Вождь, как водится, был в пальто, в левой руке он сжимал кепку, а правую руку простирал вперед, указывая всем нам дорогу в светлое будущее. Памятник не казался новым, хотя весь военный городок был сравнительно молод, и ещё недавно тут стояли строительные войска, возводившие казармы, госпиталь, здание штаба и жилые дома с офицерскими общежитиями. Несколько лет достраивались ещё магазины и кафе военторга, склады и здание штаба тыла, но ракетные площадки, разбросанные по трем районам края, достраивали уже значительно позже, на скорую руку, и много что напортачили, не доделали, разворовали и бросили. Бросили с  многочисленными недоделками, устранять которые пришлось рядовому и сержантскому составу, как правило, ещё не владеющему строительными и ремонтными навыками. Солдатам и прапорщикам приходилось вникать в азы и сложности строительства по ходу дела, в процессе службы, но с примитивным инструментом и из того, что имелось в наличии. Отсюда и топорное исполнение некоторых строений на фоне, скажем, шикарных очистных сооружений на ракетной площадке одного из полков, расположенной в таёжной глуши, где офицеры и прапорщики в свободное время отводили душу, постреливая рябчиков и набирая полные заплечные фанерные горбовики рыжиков и тёмной крупной брусники.
   
   Переведенное в Сибирь из лесов Белоруссии и смолистых сосняков Прибалтики ракетное соединение использовало для устранения недоделок на новом месте уже свои службы при штабе тыла, и солдатам приходилось плотничать, красить, слесарить и бетонировать, не забывая о строевой и боевой подготовке. Не удивлюсь, если этот памятник Ленину перевезли сюда издалека с прошлого места дислокации Орловско-Берлинского соединения, сняв там вождя с пьедестала краном и погрузив на железнодорожную платформу. А может быть, статуя просто завалялась на складах Красноярска, где такие изваяния запросто шлепали по шаблону, отливая из бетона в готовой форме. Памятник Ленину, как уже упоминалось, не отличался особой изысканностью, был грубоват, и очень похожими, но в более аккуратном исполнении статуями ещё недавно местные власти любили украшать центральные площади и улицы районных центров. Так или иначе, но в этом военном городке стояла на пьедестале не ракета, самолет-истребитель или танк, а именно скромный памятник вождю мирового пролетариата. Подобно тому, как в городе Улан-Удэ, где на центральной площади отгрохали самое крупное в мире изваяние Ленину в виде огромной головы с монгольским разрезом глаз, у которого  влюбленные назначают свидания, уточняя:  «Встретимся возле Башки», здешние ловеласы тоже встречали здесь своих подруг у памятника Ленину, хотя местные дамы из армейского городка не отличались супружеской верностью и чаще приглашали своих кавалеров прямо к себе домой, пока муж добросовестно нес службу Родине. Место у памятника Ленину  было заметное, в самом центре жилого городка, и в Доме культуры население военного городка отмечало все праздники, отсюда выносили в последний путь усопших, тут же находились библиотека, бильярд и занимались творчеством поклонники духовых и щипковых музыкальных инструментов, пользующиеся большим успехом на танцах, свадьбах, и юбилеях. Кроме этих любителей музыки на общих построениях и в особо торжественных случаях широко использовался музыкальный взвод соединения. Но это на плацу возле полковых казарм, а Дом культуры с памятником Ленину был центром жилой части военного городка, где тон задавали офицерские жены, врачи военного госпиталя и где среди пятиэтажных «хрущоб» жилых зданий и офицерских общежитий имелись даже своя средняя школа и два детских комбината.
   
   Едва на ракетных площадках доделали казармы, заткнули все прорехи и изъяны с отоплением, водоснабжением и благоустройством казарм, а в самом военном городке, наконец, закончили строительство кафе военторга и здания госпиталя, как Советская власть канула в прошлое. Не сразу, но очень скоро распустили партийные организации всех частей соединения, офицеры перестали быть почти поголовно коммунистами, а вместо должности замполитов появились замы по культурно-воспитательной работе, которых в насмешку продолжали называть комиссарами или замполитами. Под горячую руку кто-то из часто меняющихся начальников штаба тыла распорядился в одночасье снести и памятник дедушке Ленину.
   
   Весь памятник не снесли, оставив монолитный бетонный пьедестал. Возможно, для памятника будущим другим новым кумирам страны. Но к пьедесталу изнутри железной арматурой намертво крепились ноги вождя. Солдаты, по приказу начальства ломавшие символ развитого социализма, размышляли не долго, выбрав для сноса памятника самое слабое место. Зубилами и молотом статуе раздробили колени, обнажив арматуру, которую успешно перерезали автогеном. Должно быть, при падении Ильич сломал ещё и руку. Ту самую, которая указывала всем нам путь в светлое будущее. Недолго думая, обезноженного Ленина перетащили за здание Дома культуры, где уткнули носом в забор строящейся генеральской дачи. Так именовали здание гостиницы для приезжавших сюда с проверками высоких чинов из Москвы и Читы, а также для американцев, охотно контролирующих выполнение договора по обоюдному уничтожению ракет средней дальности какого-то, там, класса.
   
   Сменилось, почти полностью, и руководство штаба, заменили командиров ракетных  полков и многочисленных вспомогательных войсковых частей. Большей частью, новые командиры прибыли сюда из Читы и других городов Забайкалья, куда попали служить среди сопок с кустами багульника и непроходимых таежных джунглей после благодатной службы «на Западе», как тогда называли Германию или Прибалтику. Вырваться из пыльных гарнизонов Читинской области хотя бы сюда, в Центральную Сибирь, уже было достижением. Многие из офицеров были уроженцами Калининграда и Ленинграда, с Волги или других районов, расположенных далеко от этих мест. Естественно, что они стремились вернуться на службу ближе к родным местам или в большие города. Одним это удавалось, другие годами оставались в заштатных гарнизонах, и лишь в отпуске стремились к Черному морю, в Москву и зеленым городам России, кляня Сибирь и её климат. Между тем, именно в Сибири быстрее шли очередные звания и льготы, а самое главное – нужные должности, чего у себя на родине они могли бы ждать годами. Там, таких орлов, как они, было куда больше. С квартирами тут тоже было проще, если имеешь семью, и вдобавок, если жена имеет хорошую профессию. Но большинству этих прапорщиков и офицеров грезились квартиры в крупных областных центрах, добротные частные дома с цветущими яблоневыми и вишневыми садами, и где уровень термометра зимой не опускается ниже -12-15 градусов по Цельсию. Между тем, пока в центре России кипели страсти, в Сибири с усмешкой взирали на тамошнюю суетливую жизнь, и у себя продолжали жить по старинке, не торопясь, без пыли и шуму, хотя часть местных предприятий без поддержки государства сразу накрылись медным тазом. Исчезли и некоторые из войсковых частей города, выполнявших ранее чисто оборонительные функции, вроде войск ПВО и авиаполка перехватчиков. Без них в городе жизнь стала скучнее. Тем более что на огромном хлопчатобумажном комбинате и его дочерних фабриках трудились в основном женщины. Количество женского пола в этом городке, сходном с Иваново, компенсировалось не меньшим количеством мужчин в погонах. С отделением от страны бывших союзных республик Средней Азии не стало хлопка, и в городке бывшие ткачихи, прядильщицы, револьверщицы и мотальщицы переквалифицировались в бойких торговок и «челночниц», мотающихся туда-сюда на поездах за товаром. Шансов выйти замуж и завести семью у слабого пола в этом городе теперь стало меньше. Прапорщики ракетных войск это сразу почувствовали, и ходили гоголем, как петухи. В ракетном соединении, несмотря на развал страны, кризис экономики и снижение общей обороноспособности, служба шла бодро, и наша дивизия третий год подряд занимало первое место среди аналогичных ракетных дивизий страны.
   
   Проведать, как изменилось несение боевой службы в рядах нашего славного ракетного соединения, приехал из Читы генерал-лейтенант, командующий всеми войсками РВСН округа. Как водится, он прилетел в Красноярск самолетом, а в наш город его доставил вертолет ОВЭ – отдельной вертолетной эскадрильи соединения, расположенной близ уже закрытого городского аэропорта. Почетный эскорт из «УАЗиков» доставил генерала с территории ОВЭ в военный городок. Выслушав в штабе доклад нашего генерал-майора и командиров полков, командующий изъявил желание осмотреть казармы и жилой городок соединения, оставив на закуску посещение госпиталя и ракетных площадок, которые намеревался осмотреть в последующие дни. Жилой городок части ничем не отличался от других городских микрорайонов, кроме отсутствия многочисленных государственных контролирующих органов, растущих, как грибы, открыто паразитирующих в стране и собирающих ясак с граждан и уцелевших предприятий. Тут был и свой ЖЭК – КЧ, и своя больница в виде госпиталя, и очаг культуры, у которого ранее стоял памятник Ленину. Но этот жилой городок окружала глухая стена из железобетонных плит, и на въезде, у высоких внушительных ворот на ККП проверяли пропуска. За воротами части стихийно вырос новый рынок – военным, в отличие от прочего населения города,  денежное довольствие продолжали платить исправно. Причём – совершенно новыми хрустящими дензнаками и блестящей монетой, в то время, как в городе повсюду процветал бартер, и местную сгущенку меняли на местные папиросы, а папиросы на другие товары повседневного спроса, и рынки страны быстро заполоняли дешевые китайские вещи.
   
   Обходя стройные ряды пятиэтажных зданий, среди которых внушительно смотрелись школа и два детских комбината для семей военнослужащих, генерал в сопровождении начальника штаба и начальника штаба тыла, вышел к Дому культуры. Здесь в городке находилась своеобразная небольшая площадь, с монументальными магазином и кафе Военторга, видом на военный госпиталь и среднюю школу с детским садом, где проводили счастливое детство потомки жителей военного городка, и отпрыски офицеров и прапорщиков. Напротив Дома Культуры через площадь высились помпезные ворота с КПП для въезда и входа по специальным пропускам на территорию из города, а слева и справа от КПП находились жилые пятиэтажки и общежития. За Домом Культуры одиноко строилась «генеральская дача», и уже дальше шли заграждения колючей проволоки, отделявшие жилой городок соединения от военного городка. Две широкие бетонированные дорожки вели из жилой зоны в военный городок к зданиям штабов и казармам, где нужно по пути было миновать ещё два контрольно-пропускных пункта. В общем, всё выглядело достойно, и солдат, обычно подметавших площадь, успели куда-то убрать, предварительно заставив их собрать с асфальта все окурки. Перед Домом культуры одиноко стоял пьедестал, на котором изумленный командующий узрел две бетонные ноги Владимира Ильича, обутые в башмаки. Из коленок вождя ввысь торчали прутья арматуры, уже начинающие тихо ржаветь. Теперь уже было не разобрать, кто тут раньше стоял на пьедестале. Похожие башмаки могли принадлежать и поэту Маяковскому. Но генерал-лейтенант бывал тут и раньше, и сразу сообразил, кого ампутировали у Дома Культуры и сняли с пьедестала. В течение многих лет своей жизни генерал был предан советским идеалам, и изумлению его не было границ. Он подошел ближе, как будто хотел убедиться в том, что это не мираж, и в центре Сибири, как в далекой отсюда Прибалтике, тоже демонтировали памятник, олицетворявший Советскую власть.

- Что за анархия? Кто разрешил? – недоуменно и грозно спросил главком сопровождавших его лиц, уставившись на серые конечности Ильича, торчащие на пьедестале. Возможно, генерал и не помнил общий вид исчезнувшего изваяния, но догадаться, что тут стоял памятник именно вождю, а не другим советским деятелям, было не трудно. Изваяния великих поэтов в военных городках генералу видеть не доводилось, а все прочие, включая «Железного Феликса», красовались на своих пьедесталах, чаще в сапогах. Осиротевший пьедестал никак не красил открытое пространство между госпиталем, кафе «Военторга» и Домом культуры. На ржавую арматурину, торчавшую из ноги, как назло, прилетела и уселась большая ворона, озабоченно начавшая чистить свой клюв. На пьедестале кто-то из школьников уже нацарапал «Вася+Вика=Любовь», и сквозь тонкий слой извести проглядывали наскоро замазанные два коротких непечатных слова.

- Я вас спрашиваю, - тихо повторил генерал, не оглядываясь на свиту из местных полковников и подполковников, сделавших непроницаемыми свои лица,  - Ленин где?
 
   Начальник штаба, которому светило скоро принять ракетную дивизию в заштатном городишке близ Хакасии, что автоматически давало ему очередное звание генерал-майора, зябко поёжился. Главком имел репутацию человека буйного нрава и этой зимой, проверяя качество ремонта одного из заброшенных зданий, в котором предполагалось сделать офицерское общежитие для семейных пар, вышел из себя и, схватив с пожарного щита окрашенный в кроваво-красный цвет топор, изрубил входные двери и подоконник в вестибюле, закончив разгром кратким: «Всё переделать! Строители хреновы!» Что и говорить – ремонт делали солдаты первого года службы, едва закончившие школу. Впервые взяв в руки рубанок, молотки и малярную кисть.
   
   Несанкционированный снос памятника Ленину совпал с роспуском партийной организации соединения. Поэтому, отвечать на вопрос генерал-лейтенанта выпадало замполиту, должность которого недавно стыдливо переименовали в заместителя командира соединения по воспитательной работе военнослужащих. Надо полагать, теперь он должен был прививать рядовому и сержантскому составу патриотизм, самоотверженность Родине, и организовывать культурный досуг в соединении.

- Так, это… - совсем не по-военному начал было мямлить бывший замполит. - В духе нового времени… Памятник был больно уж неказистый, товарищ генерал! Никак не шедевр!

- Ленина поставить на место! –гаркнул генерал-лейтенант, - Сегодня же! Привыкли, понимаешь, ломать! А мы 70 лет его именем жили! Быстро вы все тут перекрасились! Что? Теперь и ордена Ленина с ветеранов будем снимать? Где новые кумиры? Нет! И поставить на пьедестал некого! Поэтому, распорядитесь, полковник, чтобы эти ноги тут без хозяина так не стояли! Позор!
   
   Уже позже, после окончания экскурсии по военному городку, «разбора полетов», баньки и плотного ужина, главком опять услышал от бывшего замполита:

- И всё же, товарищ генерал-лейтенант…Какая теперь будет установка? Компартию распустили. И этот символ коммунизма уже того…

- Дело не в этом! – неожиданно просто ответил главком, - Быстро вы идеалы сменили! Был СССР, теперь Россия. Вот Россия и останется нашим идеалом. Установка та же - на воспитание долга и патриотизма военнослужащих. Ломать – не строить. Сегодня памятники царям ломаем, потом их генералам, затем Сталину, Ленину и Дзержинскому. Ладно, Сталин был диктатором и много народа погубил. А Ильич чем провинился? Брежнев лучше? Или этот горлопан Ельцин? У нас что, в стране великих людей нет? Придет время, оставим только шедевры, а эти штамповки сменим на памятники людям, которые были гордостью России. Но не сейчас. Этак и до разгрома зданий горкомов и милиции дойдет. Такая анархия подрывает веру людей страны и боевую дисциплину войск. А без этого в армии никак нельзя. Царизм, развитой социализм, опять начнется первая стадия капитализма… Начнут делить и хапать. А Россия одна. И мы её обязаны защищать.
               

                *********
   

   После отъезда главкома некоторые офицеры, как водится, немного расслабились. Замполит, он же - заместитель командира по воспитательной работе, переговорил о судьбе памятника Ленину с КЧ и начштаба службы тыла, но к вечеру оказался за 80 км от военного городка на территории ракетной площадки славного 5-го полка. Тут он катался на единственном в этих местах открытом «УАЗе», как в Афганистане, поднимая клубы пыли на небольшом плацу. В полной советской форме, сильно пьяный и при всех регалиях. Он требовал немедленного общего построения всего состава полка, дабы сказать речь. Как правило, один дивизион находился в военном городке, один - на боевых постах ракетной площадки, ещё один дивизион отдыхал после несения боевой службы. Утром следующего дня командир полка всё же устроил не совсем просохшему замполиту  общее построение на плацу ракетной площадки, собрав свободный от несения службы дивизион, офицерский состав, прапорщиков, которых в РВСН было хоть косой коси на разных нужных должностях, и личный состав медицинского пункта, среди которого были три женщины - санинструкторы. Под этой неопределенной должностью в армии подразумеваются военные фельдшера и медицинские  сестры. Начальник медицинского пункта 5-го полка лейтенант Поваринский и начмед полка Груздев тоже замерли в строю, выстроенном в каре.

- Братья и сестры! – совсем, как товарищ Сталин, гаркнул бравый полковник-замполит. Довольно краснорожий после вчерашнего, но ещё не утративший служебное рвение и боевой пыл. Слово  «сёстры» он неожиданно произнес через «е», как служитель церкви, и в рядах офицеров едва сдержали смех. Вся краткая речь замполита свелась к тому, что с развалом Советского Союза и роспуском Коммунистической партии, роль армии в поддержании мира ещё больше возросла. Сейчас везде начнется дележ власти, перекройка границ и прочие неприятные моменты. Армия должна быть монолитом, сдерживающим фактором, и поддерживать боевую мощь державы. И так далее. Но, вполне связно и грамотно. Говорить замполит умел. Должность у него такая.
 
   К вечеру он опять здорово «поддал за воротник»,  и пытался организовать в офицерском общежитии ракетной площадки хор, то и дело, громогласно и торжественно запевая:
               
                - Будет людям счастье, счастье на века;
                У Советской Власти сила велика!
                Сегодня мы не на параде, мы к коммунизму на пути.
                В коммунистической бригаде с нами Ленин впереди!
   
   В офицерском общежитии, где он тихо буянил и развлекался, никто уже над ним не смеялся. Пусть гуляет. Пьяный проспится, дурак - никогда. Служба шла своим ходом, как обычно.   

               
                *******               

   
   Ломать – не строить. Это точно сказано. Строительные леса вокруг пьедестала с ногами Ильича никто возводить не стал. Насмотревшись по телевизору, как снимали в Москве памятник «Железному Феликсу» на площади у здания КГБ на Лубянке, взяв изваяние Дзержинского стальным тросом за шею, в соединении поступили аналогично. Кран поднял безногое тело вождя на нужном уровне и двое крепких солдат в рукавицах-верхонках вертели ампутированную статую, пытаясь придать ей прежнее положение. Должно быть, со времен оккупации страны фашистами, над памятником Ленину никто так ещё не издевался. Хотя, в союзных республиках с многочисленными изваяниями разобрались ещё раньше. Как прежде с бюстами и памятниками Сталину.
   
   После долгих трудов обломки нижних конечностей совместили, и накрепко приварили куски арматуры, торчавшие из бетона, дополнительно укрепив их металлическими штырями. Без них ноги были бы теперь значительно короче. В процессе зодчества пришлось отбить кувалдой ещё немного неподатливого бетона с ног в районе бедер вождя. Впопыхах, не заметили, что немного сдвинули Ленина с исходной точки над коленками, но было уже поздно. Переделывать не стали.
   
   У Дома культуры покуривали в тени офицеры – врачи из военного госпиталя, обсуждая приказ главкома и строя различные предположения о судьбе мумии в мавзолее на Красной площади в связи с событиями в стране. Казалось, теперь рубиновые звезды на башнях кремля заменят двуглавыми орлами, мавзолей прикроют, а прочие могилы советских деятеле из стен Кремля перезахоронят в более подходящее место. Оставив у древних стен лишь могилу неизвестного солдата с вечным огнем, как в Париже. Что будет с многочисленными изваяниями вождя в стране? Слишком уж их много настроили. С названиями городов и улиц, названных именами советских деятелей, было понятнее – вернут прежние имена, уже полузабытые. Вроде Вятки и Нижнего Новгорода.
 
   Подполковник-невропатолог Осадчий, известный в госпитале циник и скептик, глядя на работу солдат у памятника, изрек, мрачно процитировав когда-то всем известную строфу из «Айболита» Корнея Чуковского:

«- И доктор пришил ему ножки, и заинька прыгает снова…»

- Я и без рентгена вижу, что обломки нижних конечностей неправильно сложены! – поддакнул ему вечно серый от постоянного пьянства травматолог Сидоров, которой даже с полевыми звездами подполковника на камуфляже неопределенного цвета, и в должности заведующего отделением, всегда казался занюханным прапорщиком, - Забавно будет выглядеть Ильич с неправильно сросшимися костями! Стоило огород городить? Ломали так, что восстановлению уже не подлежит, а заказывать новый памятник глупо. И дорого.

- Генерал прав, - рассудительно заметил дерматолог-венеролог, избавивший десятки рядовых и сержантов соединения от разных неприятных болячек, и добросовестно осматривающий солдат всех дивизионов в бане на предмет обнаружения грибка стоп или сыпи, - Вначале снесли памятники царям и их генералам, потом Сталину, теперь за Ленина взялись. Этак для истории ничего не останется. Свою историю надо любить, а не быть варварами. Ни в одной стране, по-моему, такого отношения нет к своим бывшим кумирам. Другое дело, что наштамповали таких памятников слишком много. Считай, в каждом райцентре стоят. И в каждой дыре есть улица Ленина. Проезжаешь какой-нибудь Мухосранск, обязательно стоит Ильич, иной раз на себя не похожий, центральная улица носит его имя, а соседние закоулки обязательно зовутся улицами Ленина, Мира, Карла Маркса и Фридриха Энгельса, даже если они кривые и застроены старыми избами-курятниками.

- Сносить памятники бывшим правителям, используя пьедестал для установки изваяний новых кумиров не ново! – возразил ведущий терапевт армии, выбравший себе местом службы в округе новый госпиталь соединения. Окружной госпиталь в Чите был куда хуже и переполнен. Вообще, господа-товарищи офицеры не слишком жаловали Читу, считая её дырой после того, как всё Орловско-Берлинское ракетное соединение перевели из Прибалтики в Сибирь. – В древнем Риме ещё и не так делали. Вспомните историю – там просто меняли головы статуям императоров. Всех их изображали примерно одинаково – в тогах и сандалиях на босу ногу. Сменить башку проще, чем строгать из мрамора нового императора, который, возможно, и года не простоит. Так же и все монеты перебивали, чеканя поверх старого профиль нового властителя. Европа… Если бы там памятники не сносили, все города Европы были бы утыканы ими, как Россия ракетами!

- На бронзовых и чугунных памятниках можно делать головы на винтовой резьбе! – оживился циник-невропатолог, - Сменился вождь – просто отвинчиваешь голову и привинчиваешь новую! Но, скажите на милость, какой фантазией обладали те власти, кто переименовывал названия улиц в старых городах в первые годы Советской власти? Помните Иркутск? Первая Советская, Вторая Советская, Восьмая Советская… Как авеню у капиталистов или линии в Питере. Теперь старые названия вернуть дорого стоит. Однако на новые гербы и вывески учреждений с печатями власти деньги нашли. Как и на выпуск новых денег и даже на фуражки с двуглавым «Орленком табака».
 
   Начитанный эпидемиолог соединения с умным видом пожал плечами:

- Можно сносить памятники и уничтожить могилы, но историю вспять не повернешь. На мой взгляд, стоит оставить те памятники, которые представляют произведения искусства, а не отлиты по шаблону на заводе железобетонных изделий. Меня другое забавляет: в серии «ЖЗЛ» вышло несколько новых книг. «Чингисхан», «Тамерлан», «Наполеон Бонапарт» и даже «Нерон». Там, в издательстве у кого-то крыша поехала, если этих завоевателей, убийц и деспотов приписали к «замечательным людям». Этак, скоро и книги о Гитлере в этой серии книг выйдут.

- Несомненно! – согласился врач-невропатолог, - Для этого нужно только время. Ленин и Сталин никуда не денутся, и они давно вошли в историю. Гитлер тоже. Уже сейчас у него немало последователей, недовольных заселением Европы выходцами из бывших колоний, которых пригласили туда в качестве рабочей силы и которые размножаются там, как кролики. Другие продолжают осуждать евреев во всех грехах, и озабочены перенаселением Земли. Лишние нации, мол, надо ликвидировать. Что касается создания Соединенных Штатов Европы, так эта мечта фашистов осуществилась без единого выстрела с образованием Евросоюза и Германия – самая богатая страна Европы.

- Непатриотично рассуждаете, господа офицеры! – недовольно заметил подполковник-кожвенеролог, - Франция может сколько угодно писать в своих учебниках для школ, что это она выиграла Вторую мировую войну. Как и Первую мировую. Но мы-то знаем, как эти лягушатники через две недели войны без боя отдали Париж. Этот памятник, конечно, шедевр безвкусицы, и долго тут не простоит. Но дедушку Ленина обижать не следует. Слишком быстро все в стране перекрасились. Если не Бога, то в кого-то другого верить надо. Или – во что-то, но верить. Пусть, хотя бы, в светлое будущее России. Без всякой веры и надежды на будущее просто нельзя жить.
               
                *******
    

   Два солдата уже замазывали свежим раствором коленки вождя. Правая рука Ильича, сломанная в результате падения, ещё висела вдоль туловища на погнутой арматуре. Теперь требовалось приваривать на место и её. Восстановить руку в том положении, в котором Ленин указывал дорогу в светлое будущее, солдатам так и не удалось. Не мудрствуя лукаво и с разрешения прапорщика, руководившего работами по восстановлению памятника, ей изловчились придать новое положение. Теперь рука была вытянута гораздо ниже от локтя вперед ладонью вверх, как будто Ленин с укоризной обращался ко всем с фразой: «Что - же, вы, товарищи, наделали?» Всю скульптуру заново покрасили, но фигура теперь была немного скособочена в коленках, которые стали гораздо светлее других частей статуи, и вызывала насмешки населения городка. Окончательное решение принял новый командующий соединением, приехавший из Читы. Как водится, он привез с собой новый штаб, и некоторые из тех командиров войсковых частей, кто не уехал с прежним командиром, выбывшим на Урал с повышением в должности, полетели со своих должностей. Участились учения в любое время года, по выходным стало принято собираться на совещания и многие офицеры, пришедшие сюда с «гражданки» уже с нетерпением ждали окончания срока своего контракта.
   
   В первый же день своего пребывания командир дивизии, он же – командующий соединением, проходя со свитой по объектам жилой части военного городка, обратил внимание на эту скособоченную в коленках фигуру вождя мирового пролетариата, выкрашенного в яркий защитный цвет. Ранее, когда он ещё был командиром полка, генералу приходилось служить здесь, и он хорошо помнил памятник Ленину у местного Дома культуры. Оглядев искалеченные колени и непривычное положение правой руки памятника (в левой руке Ленин, как водится, сжимал кепку), новый генерал-майор сухо изрек:

- Он что  у вас теперь, милостыню просит? Карикатура на вождя, а не память! Уберите вместе с постаментом, чтобы глаза никому не мозолил. Тут уместнее будет поставить что-нибудь другое. Старую ракету, например…Или клумбу! Кроме насмешек и недоумения этот шарж ни у кого других эмоций не вызовет! Сразу доломать не могли?
   
   Памятник Ленину окончательно демонтировали, но через несколько лет ликвидировали и само ракетное соединение, передав все постройки войсковых частей в собственность города. Новые времена диктовали свои условия, и вместе с закатом Советской власти менялась и армия.