Полет беркута Глава 12, 13

Ночь прошла спокойно. Все без исключения хорошо выспались и почувствовали прилив сил. Иса решил помочь родственникам по хозяйству и вместе с братом занялся строительством пристройки к дому. Бен и Абу-Аллад не захотели оставаться в стороне и с удовольствием примкнули к ним, к тому же нужно было как-то скоротать время. Мотыль не испытывал подобного энтузиазма и прохлаждался в тени деревьев.
 
 Он лежал на выделанной шкуре, жевал травинку и смотрел сквозь ветви на голубое небо. Обдумав обстоятельства, случившееся с ним в последние недели, пришел к выводу, что ему, все-таки, стоит рискнуть и оставить Батуева. Нужно попробовать убежать отсюда и любыми путями выбраться из Чечни, туда, где он будет в относительной безопасности. Ну, скажем, в одну из республик Северокавказского региона. Там он позвонит домой и прикажет, чтобы за ним немедленно отправилась машина. Потом он уже доберется до Москвы и даст показания в редакции одной из уважаемых газет. Вот только сейчас нужно все продумать и просчитать. А может… пострелять их всех, захватить «Ноту» и рвануть до первого российского блокпоста? Риск большой, правда. Горцы быстро догонят его и тогда все, расправы не миновать.

Да и где он этот ближайший блок-пост? Пожалуй, даже просто без «Ноты» так просто отсюда не убежать - найдут, пустят по следу волкодавов…
- Эй, Сорока-лежебока! - отвлек его от горестных мыслей веселый крик Исы. - Возьми канистру, сходи на ручей, принеси свежей холодной воды.
Николай нехотя поднялся, взял большую алюминиевую канистру, стоявшую неподалеку, и не спросив, где тут ручей, поплелся со двора. Он шел по узкой улице, рассматривая дома, большинство из которых были построены из кирпича, бог весть откуда сюда завезенного. Многие дома были недостроенными или полуразрушенными от попадания снарядов. На окраине выделялась мечеть. Судя по камням, позеленевшим от времени, из которых она была сложена, мечеть имела весьма почтенный возраст и помнила, вероятно, события давно минувших лет. Сорокин поискал глазами ручей и безошибочно определил его нахождение по звуку текущей воды. Шагая по большим валунам, он добрался до ручья, опустил канистру в воду. Каким-то обостренным чувством ожидания постоянной опасности почувствовал, что он здесь не один.

Оглянулся, посмотрел по сторонам и увидел справа от себя метрах в десяти девушку, которая тоже пришла за водой. Она с любопытством наблюдала за Николаем и, наконец, звонко рассмеялась.
Сорокин смутился и покраснел:
- Что тебя так развеселило? - спросил он.
- У нас за водой ходят, в основном, женщины, - сказала красавица. А то, что она действительно была очень красива и привлекательна, Сорокин убедился. Девушка имела белую кожу, темно-русые пышные волосы, выбивающиеся из-под платка, повязанного вокруг шеи. Тонкий изящный нос на чуть овальном лице, белоснежные зубы, и особенно синие глаза подчеркивали красоту молодой женщины, на вид которой было лет двадцать-двадцать два. Современная блузка, джинсы на стройной фигуре ввергли Мотыля в еще большую краску и недоумение. Несомненно, что-то неуловимо восточное присутствовало в ее чертах, но повстречай ее Сорокин где-нибудь в центральной России, он не сомневался бы, что перед ним девушка славянской наружности. Ему не верилось, что перед ним чеченка. Он был уверен, что все горские женщины, будучи южанками, смуглы, непритязательны в одежде и замкнуты.
Девушка подняла свой кувшин и готова была идти своей дорогой, как Сорокин опомнился, схватил канистру, но поскользнулся и сел в ручей. Девушка засмеялась, поставила кувшин, подошла, протянув руку:
- Давайте, я помогу вам выбраться.

Сорокина самого развеселило его неожиданное падение и он с удивлением для себя осознал, что плохое настроение, в котором он так длительно пребывал, улетучивается. Он тоже громко рассмеялся.
- Не нужно, я сам. Я ведь тяжелый, ты можешь сама упасть в воду.
Он поднялся, вылез из ручья.
- А можно я помогу тебе нести кувшин? - спросил он.
- Пожалуйста, только не упадите снова, - с лица девушки не сходила лучезарная улыбка.
- Постараюсь, - сказал Николай, ловко подхватил обе емкости и пошел рядом с девушкой.
- Никогда бы не подумал, - через некоторое время сказал он, - что чеченки бывают такие.
- Какие?
- Ну… такие э-э… красивые. Я думал, что все они смуглые и простоватые. Или ты не чеченка?
- Я чеченка. Среди чеченцев немало белых людей. Говорят, что некоторые наши предки - это русские казаки и славянские поселенцы. Это было очень давно.
- Ты хорошо говоришь по-русски.
- Я учусь в Петербурге в университете. Скоро закончу. А на каникулы все равно приезжаю сюда, как бы не было здесь опасно. В ауле живут мои родители, брат и две сестры.
- И они отпустили тебя в далекий Петербург, к русским?
- Ну и что? Мой папа тоже учился в Петербурге, тогда еще в Ленинграде, закончил с отличием педагогический институт. До войны работал учителем в нашей школе. Когда началась война, он остался единственным мужчиной в роду. Заботился о нас.
- На чьей стороне воевал?
- Он не воевал. Папа говорил, что война - чудовищное недоразумение. Что это не выход из положения. Ему возражали, некоторые говорили, что он не мужчина, если не хочет брать оружие в руки и мстить за убитых родственников. У него было три брата, все они ушли в горы и погибли. Но трусом папу никто по-настоящему назвать не решался. Он пользовался и сейчас пользуется большим уважением. Благодаря ему и его дипломатии вооруженные отряды, которые хоть изредка и посещают эти места, никого не обижают… Моя мама врач и многим спасла жизнь. Так что… люди из рода Ларсановых – весьма уважаемые. А что вас привело в наши края? Хотя нет, можете не отвечать.
- Мы здесь пробудем недолго. Скоро уйдем, - не стал вдаваться в подробности Сорокин. - Как же тебя зовут?
- Сацита.
- Необычное имя.
- Для вас необычное. А как вас зовут?
- Моты… гм, Николай.

Они немного помолчали. Сорокин, пережив перипетии своей бурной биографии, к женщинам всегда относился с уважением - сказалась неистребимая любовь к матери и сестре. Даже несмотря на то, что окружавшие его друзья-братки, с кем он прошел огонь и воду, по отношению к женскому полу руководствовались, обычно, похотливыми чувствами: семьями, как правило, не обзаводились, жили хоть холостяцкой обеспеченной и красивой, но довольно короткой жизнью.
Мотыль всю жизнь любил мать, о которой сохранил самые светлые воспоминания и чувства. После ее смерти с трепетной заботой относился к младшим брату и сестре. Брат вырос, с отличием закончил институт. Работа ему нравилась. После горбачевской перестройки предприятие, где он работал, закрыли, людей выбросили на улицу. Брат пытался где-то работать, но не все получалось. Спасибо Мотылю - помогал. Но просить постоянно у него деньги младшему брату было стыдно. Затем он вообще внезапно пропал невесть куда. Мотыль так и не сумел его разыскать. Поговаривали, что на его, Мотыля, деньги тот, будучи когда-то детдомовцем, решил построить хороший детский приют. Но доверившись аферистам, капитал растратил. У

Мотыля просить денег больше не стал, подался куда-то на заработки и сгинул без следа... У сестры сложилось все намного благополучнее. Вышла замуж, Николай купил молодоженам ресторан и обеспечил им безбедное существование.
По примеру своих друзей Мотыль не связывал себя особо близкими отношениями с женщинами и семейными узами. К разочарованию своих подруг он рвал с ними отношения единожды и окончательно. И не потому, что будто бы презирал женский пол, а потому что не встретилась ему та, которая в первую очередь, думала бы не о его деньгах, а увидела бы в нем просто человека с его достоинствами и недостатками…

- Твой муж остался в Питере?
- У меня нет мужа, - опустила глаза Сацита.
- Да я просто так спросил, - как будто бы оправдываясь, сказал Николай. - А мне, честно говоря, эта местность кажется не лишенной экзотики. Даже, я бы сказал, вызывающей интерес и любопытство. При других обстоятельствах и спокойной обстановки в этом регионе, я был бы не прочь побывать здесь как турист. Хотя, честно говоря, еще не так давно, от этой мысли, пришел бы в негодование.
- Почему?
- Ну, так уж складывались обстоятельства в последнее время.
- У нас тут есть исторические памятники архитектуры. В советские времена здесь часто бывали туристы. Мой папа лично водил группы и знакомил людей с достопримечательностями.
- Я бы тоже с удовольствием побродил бы в этих местах, но только при одном условии.
- При условии мирной обстановки и безопасности?
- Нет, это все-таки не главное, - Сорокин остановился, напустил на лицо серьезное выражение, поправил на носу воображаемые очки. - При условии, что моим экскурсоводом будет Сацита Ларсанова.
Девушка от души рассмеялась. Сорокину понравилась, что у нее хорошее чувство юмора. Он поймал себя на мысли, что расставшись с ней, долго не сможет ее забыть. Да и расставаться не хотелось. Она была каким-то светлым лучом во мраке злоключений, в которые он невольно попал.

- А может… а может мы не будем ждать, когда придут спокойные времена и ты уже сейчас что-нибудь расскажешь мне о своей родине. Я обещаю, нет, я клянусь, что никаких дурных мыслей у меня в голове не возникнет. И вообще, если это не трудно, обращайся ко мне на "ты". Договорились?
- Хорошо.
- Когда пойдем на экскурсию?
- Может быть завтра. Сегодня я буду помогать младшей сестре. Она так и не закончила школу, но хочет получить образование. Я помогаю ей наверстывать пропущенное.
- Ну тогда завтра в это же время?
- Пусть будет так.
…Мотыль занес канистру во двор.
- Что-то ты долго, - недовольно сказал Иса.
- Можно подумать, в доме вообще нет воды! Есть же, в конце-концов, водопровод!- заворчал Мотыль.
- Есть вода. Но хотелось попить холодной, настоящей горной и свежайшей воды, - сказал Иса. Он вместе с остальными подошел и утолил жажду.
- Что, хотел унизить меня, да?
- Почему?
- Потому что за водой здесь ходят женщины.
- Да нет же. Просто захотелось свежей и холодной водички попить.
- Вода как вода, - пожал плечами Мотыль. - Когда мы сюда шли, то пили точно такую же.
- Эта вкуснее. Эта течет здесь, у меня дома, - многозначительно сказал Батуев.

- Какие новости, Бен? - спросил Батуев у американца, который в задумчивости сидел за ноутбуком. В комнате, освещенной маломощной лампочкой, монитор светился небольшим окошком. Абу-Аллад чистил автомат. Мотыль, которому, казалось, ни до чего не было дела, лежал на своем топчане.
- Утешительных нет, к сожалению, - вздохнул Бен. - После того боя, наделавшего много шума, мое руководство не хочет рисковать и просит немного подождать с переходом российской границы. Сообщается, что активизировались русские пограничники, выставлены дополнительные дозоры, в том числе мобильные. Очень рискованно что-то предпринимать в данной обстановке. Придется ждать. При первой же возможности нам будет оказана помощь.
- Дорогие гости, - постучав в незапертую дверь, в комнату вошел Хаваж, - прошу вас в дом. Сегодня у моего брата Исы день рождения! Или ты забыл, непослушный мальчишка?
Хаваж радостно засмеялся.
- Неужели ты помнишь? - засветился счастливой улыбкой Иса. - Я и забыл, когда сам последний раз праздновал свой день рождения.
- Помню, конечно. Прошу всех в дом. Праздновать будем, гулять будем!

… В одной из самых больших комнат стол ломился от еды. Кроме именинника, сидевшего на почетном месте, присутствовали родственники и жители аула. Всего было около тридцати человек - больше половины проживающих здесь людей. И это не удивительно, если учесть, что многие из жителей были связаны между собой кровными узами и родственными отношениями. Пришло бы еще больше, но по тем или иным причинам, а также из соображения скромности, присущей жителям аула, делать это не стали, хотя и прислали имениннику свои подарки и приглашения посетить свои дома в последующие дни.

Самый старший из присутствующих, древний старец, на родном языке произнес поздравления. Выслушав почтенного человека, закончившего речь словами : «Дуне вайн деци!» (Свет наш! Кроме нас, кто на свете?), было разрешено приступить к трапезе.
Гости по достоинству оценили разнообразие и вкусовые качества национальных блюд. Хозяева и присутствующие чеченцы не пили спиртного - так принято среди горцев, алкоголь не считают обязательным спутником торжеств. Но ради гостей выставили водку.
Аббу-Аллад не пил вообще, он ел немного и вел себя очень скромно и сдержанно.

Мотыль не имел ничего против разыгравшегося аппетита, как будто бы понимая, что вполне вероятно, скоро вновь придется испытывать потребность во вкусной и здоровой пище. Бен не отставал от Мотыля в количестве съеденного. Вдобавок, так же как и он, решил снять накопившееся нервное напряжение спиртным.
Иса был счастлив. Этого не скрывала его раскрасневшаяся физиономия. Казалось, что амбразуры его глаз, потеряв присущую им грозность, немного смотрят в разные стороны и не в состоянии «стрелять» и производить в случае надобности зловещий эффект. Мотыля это позабавило. Он никогда не видел Ису таким расслабленным и нелепым. Иса в окружении родственников что-то рассказывал смешное на чеченском языке. Те смеялись, хлопая себя по бокам и держась за животы.

Вдруг кто-то из мужчин резко и громко прокричал фразу на гортанном языке. Те, кто не понял, вздрогнули от воинственной интонации возгласа: Бен осторожно потянул руку в карман, Мотыль от неожиданности выронил ножку индейки, не донеся её до рта, Абу-Аллад сжался словно пружина. Но их тревога была напрасной. Мужчина, огласивший помещение воплем, на самом деле приглашал всех принять участие в ритуальном танце - зикре. Под ритмы двух барабанов, предусмотрительно кем-то принесенных, мужчины, кроме почтенных старцев, повскакивали с мест, образовали круг и начали по нему движение друг за другом. С каждой минутой ритм нарастал, мужчины бегали, повторяя одну и ту же фразу и впав чуть ли не в экстаз. Среди движущихся по кругу, ни в чем им не уступая и не сбиваясь с такта, как будто бы такое ему приходилось часто проделывать, бегал Иса. Что-то подобное Мотыль видел когда-то по телевизору, но вживую наблюдал впервые, поэтому не смог скрыть удивления, особенно от взбрыкиваний своего врага - полковника Батуева.

А подвыпившему американцу экзотический танец явно понравился. Поначалу он хлопал в ладоши. Потом встал, поискал что-то глазами вокруг себя и нашел то, что ему было нужно - несколько длинных фазаньих перьев, стоявших для украшения в большой вазе. Он вытащил их, повязал тряпичную салфетку вокруг своей головы и воткнул за нее перья. В одну руку взял столовый нож, в другую маленький топорик, и на полусогнутых ногах стал невысоко подпрыгивать, и маленькими прыжками продвигаться вперед. «Ё-хо-о-о, ё-хо-о-о!», кричал он, изображая индейца, образ которого был ему, американцу, видимо, ближе. Мотыль встретился глазами с беспристрастным взглядом Абу-Аллада, усмехнулся и, кивнув на Бена, постучал себя по голове, намекая на то, что американец рехнулся. Араб равнодушно отвел глаза.

Вскоре все вновь продолжили трапезу. Гости разомлели. Иса продолжал развлекать соплеменников. Сорокин с американцем нашли общую тему и о чем-то мирно беседовали. Никто не заметил, что воспользовавшись всеобщей расслабленностью, Абу-Аллад незаметно выскользнул из дома.
Празднование продолжалось еще около двух часов и закончилось около полуночи. Иса не пожелал остаться в доме и решительно высказался за то, что будет ночевать вместе с друзьями в отведенном для них месте. Поддерживая друг друга, Иса, Мотыль и Бен пошли к себе. По дороге в темноте перевернули какую-то посудину, засмеялись вполголоса и зашли в дом.

- А где наш четвертый мушкетер - достопочтенный Абу? - пошутил Батуев.
Бен, еще более опьяненный хмелем, отмахнулся от Исы двумя руками и, шатаясь, пошел в направлении своего топчана, не забыв все же, предварительно крепко запереть дверь и приготовить на всякий случай оружие. Мотыль, уже плохо соображая, плюхнулся в постель, не раздеваясь.

Глава 13

 … Утро было тяжелым. Мотыль проснулся от головной боли. Бену, похоже, было не лучше. Лишь полковник был бодр и свеж. Постель араба была не тронутой.
- Поднимайтесь-поднимайтесь, - ухмыльнулся Иса и открыл окно. - Пока вы спали, как сурки, кое-что произошло. Выходите во двор и полюбуйтесь на это зрелище. Впечатления гарантирую.
- Что там еще?.. - Бен вышел во двор, за ним, зевая во весь рот, Сорокин. И тут же оба встали как вкопанные от увиденного. Посреди двора лежал обезглавленный Абу-Аллад. Его голова была нанизана на торчавший рядом невысокий кол.
Мотыль держался несколько секунд, потом, зажав рот, убежал за сарай. Бен оказался менее впечатлительным. Он подошел к трупу вплотную, присел на корточки, отгоняя мух, осмотрел покойника. Появился Мотыль и заставил себя приблизиться. Отгоняя тошноту, насупив брови, смотрел на отрезанную голову. Иса тоже подошел и с презрением плюнул в сторону трупа.

- За что его? Что он сделал? - спросил Бен.
- Он совершил большую ошибку и поплатился за это, - сказал Иса. - Пока мы веселились, эта сволочь тихо вышла из дома, и выкрала ту вещь, ради которой мы с вами претерпели столько испытаний.
- «Ноту»? - догадался Бен.
- Именно. А потом вышел незамеченным со двора и убежал в горы. Он наверняка понял, что мы не спроста возимся с этим прибором и решил, что сам станет хозяином этой вещицы.
- Его поймали?
- Как видите. Когда вы заснули, араб так и не появился. Я заподозрил неладное. Решил проверить всё ли на месте. А когда не обнаружил «Ноту», то сразу все понял, поднял тревогу… Его поймали под утро в лесу, привели сюда.
- И вы убили его? - спросил Бен.
- Я лично не принимал участие в казни. Это сделал Хаваж со своими людьми. Моего брата очень оскорбил тот факт, что в его доме была совершена кража. Тем более - у его брата. Да еще человеком, которому оказали гостеприимство и уважение.
- Но ведь ты мог попросить не убивать его, не так ли? - усмехнулся Мотыль.
- Мог бы, но не стал. Не скрою, этот террорист мне всегда не нравился,.. - пожал плечами Батуев.
- Ты его сразу не взлюбил, еще там, в пещере, где мы его освободили. Еще там хотел его прикончить, - нахмурился Николай.
- Да, я еще тогда говорил, что он - международный террорист и на его совести много загубленных жизней. К тому же он, как видишь, оказался еще и вором. Этого у нас, чеченцев, не прощают.
- А ты забыл, что это он освободил нас из плена и спас нам жизни? - не унимался Мотыль. - Или добро чеченцы все-таки могут позволить себе забыть? И за спасенную жизнь могут отблагодарить убийством? Ну, можно наказать как-то там... Побить, в конце концов. Но убивать-то зачем?
- Мне не легко осознавать, что ты меня не понимаешь, поверь, - Иса с сожалением покачал головой.
- Ну, так убей и меня! Все равно ты это сделаешь! Не сейчас, так потом! Я ведь тебе нужен как заложник, как касса взаимопомощи, если что! А потом ты меня все равно убьешь, также хладнокровно, как араба и всех остальных, кого уже убил! Ты зверь! Ты хуже, понял!? Будь ты проклят! Что б тебя…
Он не договорил. В следующую секунду он стоял мокрый с ног до головы - это Хаваж подошел сзади и окатил его холодной водой из большого ведра. Мотыль поперхнулся и закашлял. Холодный душ успокоил его. Он махнул рукой и пошел в дом.

- На вот, поешь, - Бен поставил перед Мотылем тарелку с едой. - Не завтракал, так хоть пообедай. Сидишь целый день, не выходишь на воздух. Пойди, прогуляйся.
- Вы многого не знаете, Бен. Я имею в виду Баграя. Он никакой не Баграй.
- Я уже давно понял, что он не Баграй. Здесь его так никто не называет, - засмеялся американец. - Но это не главное... Так бывает, когда жизнь преподносит каждый день свои сюрпризы. Так и в нашем случае. Мне совершенно все равно, как вы себя называете, какие придумали себе имена и какие у вас планы в дальнейшем. Моя задача - переправить прибор за пределы России. И вас в том числе: вас лично и вашего компаньона. Для этого я рядом с вами.
- Я не хочу за кордон. Мне и в России хорошо.
- Я не настаиваю. Это ваше дело. Хотя мне лично не понятно, почему Иса таскает вас за собой. Неужели только по тем причинам, о которых вы ему недавно говорили?
- Конечно. Я и без вашей «Ноты» достаточно богат. У меня в городе, где я живу, есть все. Я могу многое себе позволить. Поэтому Иса втянул меня в свои дела. Он мастер по части шантажа, и смог вытрясти из меня деньги, чтобы финансировать этот проект. Но ему и этого мало. За «Ноту» вы, американцы, заплатите ему гораздо больше. Ну и как заложник, если вдруг его прижмут, я ему нужен. А также в роли бесплатной рабочей силы. Вы ведь это тоже заметили?

- К сожалению, мне вас нечем утешить. Мне приказано лишь содействовать этому человеку в переправке его за границу вместе с «Нотой». Однако вам самому следует сделать все возможное, чтобы переправиться в другую, по-настоящему цивилизованную страну. Там, как мне кажется,  вам будет спокойнее. Гонорар за содействие обеспечит вам не менее обеспеченное существование, чем в России.
- Не думаю, что Иса позволит мне спокойно жить за границей. Не верю я ему.
- И это не правильно, Сорокин, это не правильно! Нужно быть более доверчивым, особенно в отношении меня. Когда же ты это поймешь, а?  - сказал неожиданно появившийся Батуев. Он достал из кармана портативный диктофон и включил его. Послышались фразы диалога между Мотылем и Беном, записанные только что Батуевым. - Я всегда или почти всегда в курсе не только твоих дел, но, пожалуй, и мыслей.
- Вот видите, Бен, он подслушал нас. И раньше всегда, наверно, тоже подслушивал. А говорит, чтобы я ему доверял!
- Бен - умный мужик и все понимает, поэтому никогда лишнего не сболтнет в отличие от тебя, Сорока-белобока. Иди-ка, погуляй по аулу. Сацита все глаза уже проглядела в сторону нашего двора.
- Ты и про это уже знаешь?
- Здесь ничего нельзя утаить. Иди-иди, проведи время в обществе порядочной девушки. И убедись, что чеченцы - это не наивные дикари-аборигены, а люди, ничем не уступающие в своем развитии вам, русским. К тому же вам следовало бы у нас многому поучиться.