Шугозеро

   В июле 1969 года четверо студентов первого ленинградского медицинского института приехали на практику в леспромхозовский посёлок. Место было очень красивое. Три озера, соединённые протоками, носили одно общее название «Шугозеро».   Большое, Среднее и Малое. Пологие холмы, одетые в сосновые леса приютили посёлок, которому озеро дало своё имя, Шугозеро. По речкам  Явосьма, Ретёша, Паша, Ульяница сплавляли лес. Холмы состоят из карстовых пород. Трещины и пещерные полости пронизаны водоносными горизонтами. Люди живут в основном за счёт леса и не только древесины. В сезон собирают грибы, ягоды, на реках и озёрах ловят рыбу, в тихих заводях бьют птицу. В посёлке шпалорезный завод, который обеспечивает работой в основном женское население. Работа не  только физически тяжёлая, но и вредная. Глаза слезятся от  стойкого запаха креозота. Мужчины валят лес и занимаются лесосплавом.

  Больница, небольшое одноэтажное здание с чистыми белыми кабинетами, палатами и коридором, состояла из стационара и поликлиники. В стационаре работало небольшое хирургическое отделение на пять коек. Терапия  десять коек, инфекционный изолятор и одна детская палата. Сотрудников было негусто. Главный врач Виктор Сергеевич, он же терапевт, он же инфекционист, он же анестезиолог. И хирург, молодая женщина, Анна Филипповна, приехавшая сюда в качестве стоматолога, но ввиду отсутствия хирурга ей пришлось переквалифицироваться, став заодно травматологом и гинекологом.  Ещё на «скорой» была фельдшер. Средний персонал - три медсестры, одна из них Зина работала в операционной, и одна  лаборантка в лаборатории. Обслуживающего персонала тоже было негусто.  Санитарки, прачки, приходящий сантехник из леспромхоза и водитель «Скорой помощи», старого зелёного «УАЗа 462». Эта единственная машина делала всё. Привозила врача к больным, и отвозила больных и травмированных в больницу, доставляла продукты на пищеблок, закупленное оборудование  и медикаменты из Тихвина. На «Скорой» привозили и стройматериал при ремонтах. Но основная работа была всё же доставка врача к больным в окружающие  Шугозеро деревни. Их тоже обслуживала Шугозёрская больница. Так что приехавшие на практику, студенты были кстати.

  Практикантам выделили одну комнату на всех. То, что среди них был мужчина, никого не смущало. Студенты учились в одной группе, часто ходили в походы, спали в одной палатке, и проблем с комплексами не было.
 Распределили ребят по интересам. Кроме дежурств, Геннадий помогал Анне Филипповне в операционной, Надя взяла на себя гинекологию, Нина и Наташа под началом Главного врача работали в терапии.

   Студенты, конечно, сознавали ограниченность своих знаний и умений.  Но когда видишь перед собой больного человека, включается механизм интуиции и вспоминаешь то, что даже не знал, вернее не помнил. Учили нас всё-таки очень хорошие учителя.
 Нельзя сказать, что ребята пропадали с утра до вечера   в больнице. Было время сходить в лес. Грибы составляли существенную добавку к рациону не очень богатых практикантов. В больнице ребят кормили только обедом. Картошку  добывали по случаю, обычно в виде подарка от благодарных пациентов. А таковые были.
   И патология порой была такая, что редко встретишь и в процветающих городских больницах. Однажды привезли мужичка лет за 70. Жаловался на боль внизу живота. Когда с него стащили заскорузлые, пропахшие креозотом штаны даже у повидавшей всего Анны  глаза полезли на лоб.

 По внутренней поверхности правого бедра, почти до колена, спускалось под кожей похожее на краковскую колбасу утолщение. Диагноз сомнения не вызывал. Паховая грыжа, скорее всего, ущемлённая и запущенная. Хотя больной поначалу довольно резво хромал по больничному коридору. Пришёл  главный врач. Посмотрел, и приказал готовиться к операции. Анна с Геной пошли мыться. Операционная сестра подготовила инструменты, стопки стерильных салфеток, марлевые тампоны, шовный материал. Над операционным столом включили мощную люстру с шестью светильниками. Больному ещё в палате сделали укол, раздели догола и, прикрытого простынёй, привезли в операционную. Пациент уже спал. Наркоз давал Виктор Сергеевич.
 Простыню заменили. Обложили стерильными салфетками операционное  поле, протёрли спиртом, обмазали низ живота йодом. И Анна взяла в руки скальпель.
 
  Операция началась. Косой разрез справа, остановка кровотечения, перевязка кровоточащих сосудов. Геннадий еле успевал промокать рану зажатым в корнцанг марлевым тампоном. Затем сосуд пережимался зажимом, и перевязывался специальной органической ниткой кетгутом. Иногда Анна позволяла вязать узлы на сосуде ассистенту. Разрезали брюшину подошли к связке, под которую ушла кишка. Теперь ассистент держал  крючки, расширяя рану.  Анна осторожно стала извлекать петлю тонкой кишки из грыжевого мешка. Если кишка почернела, то есть ущемление осложнилось некрозом, то   придётся делать резекцию, удалять нежизнеспособную часть кишечника. Это уже большая полосная операция, которую делают только в  районной больнице. Но у врачей, да и у мужика вариантов не было. До Тихвина его уже не довезти. Осторожно Анна продолжила извлекать кишку. Наконец, вся кишка в брюшной полости,  к счастью, розовая без разрывов и перетяжек.  Теперь начинается  самое главное:  пластика брюшной стенки, чтобы грыжа больше не вылезала. Анна умела всё. Гене доверили несколько швов на коже.

 Через неделю мужичок, уже бодро ковылял по коридору, а ещё через пару дней его выписали, и он своим ходом уехал в деревню. Прошло несколько дней, и  Анна пригласила к себе домой Гену,  Нину и Зину на солёного лосося - презент от мужичка. Лосось свежего посола с ярко-красным мясом был необыкновенно вкусным, особенно под рюмку медицинского спирта.
Был ещё один запомнившийся случай. Уже ночью в больницу сама пришла женщина. Она пришла из отдалённого посёлка, расположенного километрах в двадцати от Шугозера, где работала поварихой в бригаде лесорубов. Появились сильные боли в брюшной полости. Она постеснялась жаловаться бригадиру и отпросилась  домой. Последние машины давно ушли с лесом в Шугозеро, телефона в бригаде, конечно, не было. Повариха, приготовив ужин, пошла пешком по лесной дороге.
 
 Пять часов, сгибаясь от боли, мужественная женщина шла через лес по разбитой колее. В больнице дежурила Надя. Она сразу  вызвала Анну Филипповну и Виктора Сергеевича. Анна сразу заподозрила внематочную беременность. Пункция заднего свода влагалища дала кровь. Женщина была высокая жилистая. Лицо усталое, бледное от потери крови. Ассистировала Анне на этот раз Надя. Но Гена  и Наташа тоже просочились в операционную. Диагноз подтвердился, как только Анна вошла в брюшную полость. Кровь заливала весь малый таз. Специальным ковшиком Анна вычерпала не меньше литра, но сердце женщины устойчиво работало, разве, что участился пульс. Давление упало, но тоже умеренно. Анна перевязала лопнувшие сосуды, удалила повреждённую маточную трубу и яичник.  На кожу швы накладывала уже Надя. Слава богу, в больнице была кровь.  Больной перелили пол-литра донорской крови и поставили систему с кровезаменителем.

 Мы все были потрясены силой и выносливостью этой женщины. Понять невозможно, как она смогла с такой кровопотерей пройти двадцать километров по ночному лесу, не сдаться и выжить. На утро ребята заглянули в палату к оперированной. Лицо женщины порозовело и стало гораздо симпатичней. Через день она уже уверенно ходила по больничному коридору.
 С каждым днём ребята обретали уверенность, не терялись при поступлении на дежурствах тяжёлых больных. Анна и главный врач Виктор Сергеевич уже не спешили на наши телефонные звонки, а иногда ограничивались просто советами, оставаясь дома.
 
  Однажды, уже вечером к больнице подъехал старенький облезлый «Москвич-407». На заднем сиденье весьма пожилая женщина держала на руках мальчика лет пяти. Мальчик был в сознании,  но очень заторможен. Его звали Игорь Аверьянов.  Уже в палате женщина, оказавшаяся бабушкой Игоря, рассказала, что  они с внуком  собирали ягоды в лесу. Мальчик прошёлся по стволу поваленного дерева, поскользнулся и упал, попав  ручкой на змею. Что за змея бабушка не поняла. Та, укусив ребенка, скрылась в кустах. Пока они добежали до деревни, пока нашли водителя с машиной. Игорёк совсем ослабел.  В коридоре зазвучали торопливые шаги. В палату влетели Юрий Сергеевич и Анна Филипповна. Они уже знали, что случилось. Левая ручка мальчика быстро отекала. Самое плохое, что в больнице не было противозмеиной сыворотки  «Анти гюрза». Наши северные змеи гадюки не очень ядовиты, да и нападения их на людей бывали нечасто. Первым делом Анна обколола  левое плечо новокаином с антибиотиком, в надежде блокировать распространение яда, но прошло слишком много времени. Промыли ранки перекисью водорода, обработали хлоргигседином. Спиртосодержащие растворы при укусе змеи применять нельзя.  Приложили лёд. Поставили систему с 5% раствором глюкозы. Но отёк нарастал. Ввели противоаллергические  препараты. Пришло время гормонов. Наконец, состояние Игорька стабилизировалось. Всю ночь ребята просидели в палате. Меняли капельницы, поили содовой водой. Следили за давлением и дыханием. Врачи домой не ушли. Спали вполглаза в своих кабинетах. Утром состояние мальчика несколько улучшилось. Позвонили в Тихвин. Сыворотки там тоже не оказалось. Хотя укушенные пациенты были. Лечение Шугозёрской больницы одобрили, и сказали продолжать.
    К вечеру стало хуже. Появилась отдышка, тахикардия. Ввели сердечные препараты. Всем было очень тяжело. Ребёнок страдал, но медики были бессильны. Перетряхнув всю аптеку, нашли лекарства, чтобы поддержать печень и почки. Только глубокой ночью дыхание выровнялось, и ребёнок задремал. Пришла фельдшер со «скорой» и ребят отправили спать. Утром, даже не позавтракав, практиканты побежали в больницу.

 
   Игорёк умер на рассвете. Неожиданно развился отёк лёгких. Фельдшер плакала  сгорбившись на табуретке около кровати мальчика. Бабушку отпаивала валокордином в процедурной Зина. В ординаторской  непричёсанная, с опухшими глазами, Анна заполняла историю болезни.
 Ребятам, проучившись четыре года в мединституте, уже приходилось видеть смерть. Но гибель маленького мальчика все перенесли очень тяжело. Дети не должны умирать.
   Приближался конец лета. Заканчивалась практика. Всё чаще вечерами Шугозеро заливали дожди. Однажды заболела фельдшер скорой помощи. И Юрий Сергеевич направил на её место Гену. Вручив ему коричневый, плоский чемоданчик  с фельдшерским набором.


   В больнице после 18 часов наступило затишье. Нина и Гена остались дежурить. Главный врач и Анна разошлись по домам. Тяжёлых больных в палатах не было. Дождь постепенно набирал силу. Вскоре присоединилась гроза. Под шум дождя клонило в сон. Телефонный звонок грубо ворвался в благостный покой вечерней больницы. Гена уже засыпал на ординаторском  диване, подскочил к телефону, уже готовясь к каверзам судьбы. Так и есть, звонили из деревни на речке Явосьма. Деревенька небольшая, но в зоне ответственности  Шугозёрской больницы. В молодую женщину попала молния. Подробности звонившая не знала. Гена ожидал всего, что угодно, но молния никак не входила в его опыт неотложной помощи. Конечно, парень запаниковал. Молния это либо мгновенная смерть, или тяжёлые ожоги. До главного врача дозвониться не удалось. Он уехал недавно в леспромхоз на участок вырубки решать проблему с дровами. Анны  дома не оказалось. Телефон не отвечал. Нина оставалась дежурить. А Гена понял, что делать  нечего, надо ехать.
 Водитель Пётр Иванович, пожилой дядька опытный шофёр, давно работавший на «скорой», понял состояние практиканта. «Ничего, доктор,  главное доехать, а там, на месте, разберёмся.


   «Уазик» выехал под проливным дождём. Асфальт Шугозера закончился через километр. Началась лесная глинистая грунтовка. Дождь,  что есть силы, барабанил по железной крыше машины. Аккордами вступал гром. Молнии почти непрерывно хлестали небо. Разговаривать было невозможно. Оба напряженно молчали, сталкиваясь плечами, когда машина раскачивалась на колдобинах. Наконец, лес кончился, но дорога лучше не стала.  Пошли залитые водой поля. «Скорая» едет по высокому берегу реки. Домов не видно. Только на другом берегу светятся окна одинокого домика. Моста нет. Наперерез машине, из кустов выбегает женщина в брезентовом дождевике. Сквозь  шум дождя и под аккомпанемент грома доносится «Здравствуйте, доктор, пострадавшая на том берегу. Видите дом, и окна светятся».  «А где мост»?  «А мост далеко, километров двадцать», и показала в сторону куда уходила  размытая дорога.
   А как же перебраться на ту сторону? У Генки промелькнула подлая мыслишка, что может и не придётся встретиться с пострадавшей. Но тётка в дождевике оживилась и, указав куда-то вниз, заявила, что переправа есть. «Доктор», скользя по глине, перегнулся и рассмотрел у берега два выдолбленных  бревна, скреплённых двумя поперечными дощечками, которые одновременно были и сиденьями. Не очень толстые брёвна были сбиты впритык. Пока обалдевший практикант разглядывал плавсредство, женщина соскользнула  по раскисшей тропинке, откуда-то вытащила весло и  устроилась на передней перекладине, свесив ноги в резиновых сапогах прямо в воду. Отступать некуда, Гена полез на брёвна, чуть не потеряв свой чемоданчик. В выдолбленных брёвнах плескалась вода, в  ботинках тоже. Пришлось сесть верхом, по примеру перевозчицы. Иначе всё сооружение могло перевернуться. Ноги по колени в воде. Сверху льёт сплошной поток, гром гремит, а путь заботливо освещают молнии. О том, что молния может ударить и в реку, Гена старался не думать.
 Река вздулась переполненная дождём. Взяв упреждение, против течения перевозчица уверенно вела свой корабль к противоположному берегу. Покорившись судьбе, будущий Доктор проникся неординарности ситуации, хотя понимал, что выглядит довольно глупо, оседлав брёвна и держа на коленях фельдшерский чемоданчик.
 На том берегу оказался даже небольшой причал в виде хилых мостков. Молодой крепкий парень помог выбраться на твёрдую землю и, показывая дорогу, повёл Гену к дому.

    Перед крыльцом на матрасе лежала совершенно голая женщина, основательно вымазанная мокрой землёй. Над ней склонилась молоденькая медсестра в слегка запачканном белом халате.  «Она жива» - спросил «Доктор» с затаённым страхом.  «Жива, жива», сказала девушка. «Я ввела ей лабилин и цититон». «А почему она такая грязная». «Да соседки, пока я не пришла, её в землю закапывали». Гена вспомнил, что есть такое поверье - лечение поражённых молнией.
 Глаза у женщины были открыты. Гена измерил давление. Оно было низким, 70 на 40. «Как себя чувствуете» «Очень большая слабость». Гена осмотрел женщину, с помощью медсестры перевернул её на живот. Справа от плеча и до угла лопатки ветвился,  уже подсыхающий, ожог. Медсестра с надеждой спросила  «Вы её заберёте»? Гена с сомнением посмотрел на противоположный берег, где в струях дождя угадывался силуэт «УАЗика». «Как»? Но тут вступил муж пострадавшей. «Я её доставлю к машине».

 Из сарая парень вытащил небольшой плот, набранный из полутораметровых сосновых стволиков диаметром не больше 10 сантиметров. На плот он прибил старую дверь. С помощью Геннадия всё сооружение спустили в воду. На дверь постелили матрас, а на матрас переложили уже обтёртую от земли женщину, накрыв её одеялом. Муж привязал к плоту широкую лямку, перекинул её через плечо и вытолкнул плот на течение. Вплавь, толкая плот перед собой, он двинулся через реку к машине. Геннадий очнулся, отыскал в толпе провожающих перевозчицу, уже привычно оседлал знакомые брёвна и, попрощавшись с соседями пострадавшей и медсестрой, двинулся в обратный путь. Дождь продолжался. Но все уже настолько промокли, что это не имело значения. С помощью водителя парни дотащили женщину до «Скорой». Уложили её на носилки. Нашлось старое, но сухое одеяло. Она стала согреваться. А мужчины тряслись во всём мокром до самой больницы.

  Позже, когда все переоделись, помыли больную под горячим душем, обработали след от молнии противогазовой мазью, Геннадий решил измерить давление. Оказалось 70 на 40. И тут Гена испугался. Почему такое низкое давление, а вдруг у неё внутреннее кровотечение? Паника нарастала. Но глупостей практикант наделать не успел. Хватило ума расспросить мужа. «Да у неё всегда такое низкое давление».
Ночь прижалась к мокрым стёклам окон. В палате спокойно спала жертва грозы. Нина нашла на пищеблоке кое-какую еду для ребят. Геннадий и муж пострадавшей женщины развели в мензурках медицинский спирт, и выпили за здоровье всех страждущих.
Дождь прекратился. Ребята вышли на улицу покурить.
 Посёлок погрузился в темноту. И только бессонные окна больницы, как всегда, ярко светили в ночи.

 Что интересно, все участники того мокрого приключения безболезненно перенесли  грозу и купание, хотя уже было начало осени.  Никто не заболел и даже не обзавёлся насморком.
                1969-2019 Шугозеро-Хадыженск