Вербовка под пыткой

Российские колонии, да и вообще тюрьмы - это отличное поле для социологических исследований. В том числе и на тему вербовок. Стресс - как основа системы, заточенной на подавление воли человека, управление массой обезличенных и запуганных людей и т.д. и т.п.

В нашей колонии, среди десятков способов "заагентурить" осуждённого, был, например, и такой. Да почему "был"? Уверен, есть и сейчас. Итак: запуганного и избитого человека продолжают запугивать и угнетать. В основном, происходит подобное в карантинном отделении, где этому бедолаге приходится жить бок о бок с угнетателями из "актива" целых две недели.

В какой-то момент, когда было видно, что человек психологически сломлен, перед ним клали бумагу с ручкой и заставляли написать заявление о том, что на воле он со своей подругой занимался оральными ласками. В том числе и куннилингусом.

В среде осуждённых это "харам", за это переводят в низшую касту. "Угоняют в гарем". Понятное дело, что многие, попав в мясорубку карантина "красной" колонии, бумаги подписывали и не такие. Лишь бы не было больно. А больно там делать умеют, уверяю вас. И медитировать на боль умеют единицы.

Вполне естественно, что весь свой тюремный срок такой "подписант" вольно-не вольно "агентурит" на оперов. И, возможно, он очень этим мучается, но добровольцев уехать в петушатник я почти не встречал.

Могу заверить, что выбивание таких или подобных заявлений в целях последующего шантажа в некоторых колониях поставлен на поток, и в агентуре у оперов недостата нет. Тупой и слабовольной агентуры, но уж таков человеческий материал, такая у оперов колоний работа.

Спросите, откуда я это знаю? Нет-нет, мой личный опыт переживания вербовок был иной. Но так как в "красной" колонии я работал статистом (почему и зачем - это сюжет будущего, надеюсь хорошего детектива), то знаю многое как из документов, так и из общения с "активом". Некоторые из активистов, особенно перед своим освобождением, не раз были со мной откровенны. Я же, все эти годы представляя себя репортёром в командировке, эдаким Нелли Блай в мужском обличье, старался уметь общаться с самыми извращёнными умами.

Иногда, перед предоставлением осуждённых из карантина начальнику колонии, я мог ненадолго "стырить" и просмотреть неофициальные документы карантина, в котором стояли пометки над данными "бобров" (новобранцев) - один вопросительный знак - **издолиз, два - **есос, восклицательный знак - **опотрах и т.д. Понятное дело, все эти бумаги были выбиты через пытки, боль или запугивание, но кого это могло интересовать? Кроме меня, конечно же...

Плюс, на закуску, бонусом история.

Был у нас коллега. Взрослый, но несколько инфатильный мужчина. Хороший и очень добрый человек, но эдакий генетический неудачник. Из разряда мягкотелых, у кого во всех бедах виновата даже мать, что родила без спроса, но только не он сам. В какой-то момент я, через тот же "актив" выяснил, что мой коллега как раз один из этих "подписантов". То, что он стучит на меня операм я знал и без бумаг, и мне на это было плевать. На меня стучало 8 из 10, и многие это не скрывали. Я привык. Но тут-то дело в ином. В "арестантском хараме".

За "красную" жизнь в людоедском лагере я могу пояснить и обосновать, но за совместное времяпрепровождение с "загашенным" не пояснишь. "Канает только по незнанке".

Когда я перепроверил информацию и сомнений в наличии "заявления" больше не было, коллегу мы позвали на "статистический сходняк". Я задал ему всего два вопроса. "Было ли такое на воле?" Нет, говорит, не было. "Зачем же подписал бумагу?". В карантине, отвечает, было очень-очень больно. Не мог больше терпеть.

- Хорошо, иди. Одним крючком у тебя меньше.

Счастье - оно в малом. Например, помочь ближнему не стучать на тебя.