Лежу я в окопе, в хладной темноте...

Лежу я в окопе, в хладной темноте...
Луна даже скрылась в чернеющей мгле,
Не в силах смотреть на людские страдания.
И звезды не ждут от людей покаяния.

Лежу я в окопе в кровавой тиши,
Ни взрывы, ни крики мне уж не слышны.
Душа вспоминает родные края,
Где любимая ждет смиренно меня,

Где милая сердцу сидит на крыльце,
Где взгляд тот печальный застыл на лице,
С которым на фронт меня провожала
И с ним на перроне до слез обнимала. 

Сидит на крылечке и вновь смотрит в даль,
В которой укрылись любовь и печаль.
Закат убывает, чернеет земля,
Лишь вера в глазах все горит у тебя.

Любимая... Сердце... Зорька моя,
Видать не судьба вновь обнять мне тебя,
Видать ухожу от тебя навсегда:
Не состариться вместе нам уж никогда.

Но я же... дышу? Ведь я же живой!
Могу воевать и с пробитой рукой:
Кровь уж не хлещет. Надо вставать.
Надо подняться: продолжать воевать.

Сберечь этот мир, где Зорька живет,
Где на крылечке отчаянно ждет,
Где смотрит она в бесконечную даль,
В которой таятся любовь и печаль.

Встаю я с окопа при полной луне,
При свете звезд, показавшихся мне,
И снова пошел весь израненный в бой
За хрупкой надеждой, за дальней мечтой.