092. Принцесса Аликс - Цесаревичу Николаю

Письмо принцессы Гессен-Дармштадтской Аликс Цесаревичу Николаю Александровичу.
На английском языке с переводом на русский.


№ 41.       Harrogate.
                June 8th 1894.

Душки Ники,

Already the third letter I begin to-day to you ! Only a little as my poor back aches so, the last two days I did not rest enough.

Fraulein Schneider even in her excitement speaks to Seibert in Russian whilst he is filling her inkstand. She is writing out the names of verbs I all to learn to-morrow. You beastly child! it’s all your doing that I have to learn to hard—you might have chosen a cleverer wife, it would have been much simpler, and less troublesome for me. You old goose—I work so hard and forget everything like the great fool I am. You have indeed made a bad choice, and I hope you will never repeat it—you make me feel ashamed of myself.//

I know now from whom those glorious roses came—from Ernie and my friend, Mr. Wemyss—it was a dear and kind thought.—I heard from Ernie and he sends you his best love. You can’t think how I miss him.

;Hush! My dear, lay still and slumber.
 Holy angels guard Thy bed!
Heavenly blessings without number
Gently falling on Thy head.;

The English verses are easier for you than the German, are they not, well, I’ll try and send more of them. The German ones I got mostly from songs – there are some such pretty ones, and about big eyes, like my душки's.

Oh, my beloved darling how I adore you. And again you are naughty and I say you are not worth my love—hold your tongue, you old cow, and don’t make me angry. Oh, you sweet thing, I kiss you and bless you ever.// I love this: ;Each cross hath its inscription; – how true it is, – and:

;Et-ce quelqu’un vers toi s’incline
Oh, fais pour lui ce que tu peux,
Evite ce qui le chagrine,
Cherche ce qui le rend heureux –
P;se bien ce que tu vas dire,
Un mot l;che blesse en courant.
 « Oh Dieu» dis-tu, «c’;tait pour rire ».
Mais l’autre s’en va en soupirant,
Aime de toute la force, aime
Aussi longtemps que tu pourras.;

;L’amour fait comprendre ; l’;me,
 L’univers sombe et b;ni ;
Et cette petite flamme
Seule ;claire l’infini;.

I fear my letters are very dull, душки гаусбубъ, but when one is tired one does not know what to write – oh, poor sweet, how you must have been shaken the other day, I do pitty you so.

And so you were below your future rooms// in Winter Palace, I can’t say ours, I feel shy.

Oh, deary Walton, – the joy of it,

I got a telegram from Aunt Alix before asking how I was. She has no faith in the bath for me, (I have with patience) but she believes in massage, which I agree for some things does wonders, and for others just the contrary, especially with nervous things, which is a great deal my case,—I have gone through too much all these last years, and have had to wear all alone.

But love, now by by, more to-morrow morning. Sleep well. Боже тебя храни! Dream of your little one who is praying for your happiness, and that she may be a better creature and more worthy of you.//

Your lovely riddle about being eaten by wolves—why we had two at Wolfsgarten, alas the one died last year, – so your witz about Wolfsgarten might come true. Oh, the joy of being there, I adore being there in the midst of the lively quiet woods –it is an elysium to ride early in the morning and to see the sun shining on the cobwebs all wet with dew—too lovely for words.

June 9th. Good-morning deary. It is of course pouring again, more than three days sun cannot be.

How I am going to see, whether by writing again this evening I cannot enable you to get a letter every day, instead of none coming Wednesday, and two on Thursdays – you cannot manage it otherwise, as no letters are delivered at the usual time on Sundays.

I must quickly scribble away, as breakfast is being brought,// and the Ladies will be turning up.

Now I can say the Lord’s Prayer quite properly in Russian, so Schneiderlein want me to learn the Glaubensbekenntnis in Russian.

Oh dear, I have still so many letters to write—how am I to get all done. I answered 10 yesterday besides two to you, and half of this one—but the baths do make one half dead and one has no power to think afterwards, so I must get as many as possible done this morning.

I suppose you leave on the 14th, don’t you? Because I should like to know so much, as then I can also reckon when I must end my last letter. You stop nowhere, so I shall feel quite sad without any letter for four days// but it can’t be helped, and the great thing is, I feel you are on the way here to your little bride, who is longing for you, and a peep into those big eyes.

Good-bye, sweet one, my Nicky dear, and many tender kisses and blessings.
Ever your deeply loving, truly devoted and faithful
Alix.

I can write your address now without looking at the paper—quite by heart, I feel quite proud.

No, this filthy weather. But I must be off; good-bye sweet child.

I hope Victoria’s little Louise and nursery maid may arrive to-day, to remain with me till I go to Walton – if the Doctor permits I begged her to send her, as I am sure the good air will do her good – and as I am longing to have a child in the house, not// counting the twins. In Schwalbach they all laughed at me so as immediately made the acquaintance of an angel of an English boy (from St. Petersburg) and took him on and had him to tea, and then the others all played in hall with him.


№ 41.       Хэррогейт.
                8 июня 1894.

Душки Ники,

Это уже третье письмо тебе, которое я начинаю сегодня! Оно будет небольшим, у меня очень болит спина, ибо два последних дня я не отдыхала, как следует.

Фрейлейн Шнайдер, даже волнуясь, разговаривает с Сейбертом по-русски, в то время как он наполняет ее чернильницу. Она выписывает глаголы, которые мне надо выучить к завтрашнему дню. Ты, негодное создание! Это из-за тебя мне приходится так много учиться! Ты бы мог выбрать себе жену поумней; это было бы намного проще, и у меня было бы меньше забот. Ты, старый гусь. Я так прилежно работаю и все забываю, что неудивительно для такой глупышки, как я. В самом деле, ты сделал неудачный выбор; и я надеюсь, что ты никогда не повторишь его; ты заставляешь меня стыдиться самой себя.//

Теперь я знаю, от кого прибыли те чудесные розы: от Эрни и от моего друга, мистера Вемисса. Это было так мило. Получила известия от дорого Эрни, он передает тебе самые наилучшие пожелания. Ты представить себе не можешь, как я по нему скучаю.

«Тише, милый, спи спокойно,
Ангелов сонм над твоею главой
Благословенья без счета Господни
Неизменно пребудут с тобой».

Английские стихи для тебя легче, чем немецкие, не правда ли? Я постараюсь посылать тебе больше английских. Немецкие я, в основном, беру из песен: есть очень милые, особенно те, про большие глаза, как у моего душки.

О, дорогой мой, как сильно я тебя обожаю. И снова ты, несносный, говоришь, что не достоин моей любви. Придержи свой язык, старый Теленок, а то я рассержусь. О, милый, я целую тебя и благословляю.// Мне нравится это: «Крест дается по силам». Как это верно!

«Когда к тебе взывает ближний,
Дай все, что в силах есть твоих.
Избавь его от огорчений,
Одним лишь счастьем окружи.
Подумай прежде, чем промолвить.
Дурное слово – рана в жизнь!
“О Боже! – молвишь – Это шутка!”
А он уйдет, вздыхая жутко.
Люби всей силою души.

Любовь душе дает возможность
Постичь невиданных широт
Благословенный этот пламень
Лишь он Вселенную зажжет» [фр.].

Боюсь, что у меня очень скучные письма, душки гаусбуб, но когда устаешь, то не знаешь, что писать. – О, мой бедный милый, какое, должно быть, для тебя было потрясение в тот день, мне очень тебя жаль.

Итак, ты был прямо под твоими будущими комнатами// в Зимнем Дворце. Не могу еще говорить «нашими», стесняюсь.

О, милый Уолтон, какая будет радость!

Я получила еще раньше телеграмму от тети Аликс, которая интересовалась моим самочувствием. Она не верит, что ванны, (которые я терпеливо принимаю), мне помогут. Она предпочитает массаж, который, по-моему, иногда делает чудеса, а при нервных заболеваниях, то есть, в моем случае, достигает и вовсе противоположных результатов. За последние годы я прошла через очень многое из всего этого, будучи совсем одинокой.

Но теперь прощай, любимый мой, напишу больше завтра утром. Сладких снов. Боже тебя храни! Пусть тебе приснится твоя малышка, которая молится о твоем счастье, и том, чтобы стать лучше и достойней тебя.//

Забавна твоя шутка о том, что мы могли быть съедены волками – у нас были два в Вольфсгартене, увы, один из них умер в прошлом году. Так что, твоя острота о Вольфсгартене могла быть верной. О, как я люблю быть там, среди живых, спокойных лесов. Это просто волшебно кататься рано утром, наблюдая, как освещает солнце паутину, влажную от росы. Слишком красиво, чтобы описать словами.

9 июня. Доброе утро, дорогой. Конечно же, снова идет дождь, более трех дней солнце не светит.

Теперь проверю, будешь ли ты получать по письму в день, если я снова напишу сегодня вечером, вместо отсутствия писем в среду, и сразу двух в четверг. По-иному никак нельзя, поскольку в воскресенье, в обычное время, письма не приходят.

Я должна быстро заканчивать: подают завтрак// и скоро появятся дамы.

Теперь я могу хорошо прочитать «Отче наш» по-русски. Так что Шнайдерляйн хочет, чтобы я выучила Символ веры.

О, Боже, мне еще надо ответить на столько писем. Как это я все осилю? Я ответила на 10 вчера, кроме того, написала два тебе и еще половину этого, но ванны ужасно изнуряют, и думать после них сил не остается, так что я должна сделать как можно больше сегодня утром.

Предполагаю, что ты отправляешься 14-го, не правда ли? Я так много хочу знать потому, что мне тоже надо прикинуть, когда отправлять последнее письмо. Ты нигде не будешь останавливаться, так что мне будет очень грустно провести целых четыре дня без писем.// Но ничего тут не поделаешь, самое главное – это то, что ты едешь к своей маленькой невесте, которая с нетерпением жаждет взглянуть в эти большие глаза.

Прощай, мой Ники, мой дорогой, множество нежных поцелуев и благословений.
Всегда твоя глубоко любящая, верная и искренне преданная
Аликс.

Теперь я могу написать твой адрес наизусть, даже не глядя на бумагу. Очень горжусь этим.

О нет, эта гадкая погода. Но мне надо идти. До свидания, мой малыш.

Надеюсь, что крошка Виктории Луиза и ее няня приедут сегодня и останутся со мной до отъезда в Уолтон. С позволения доктора, я очень просила прислать ее, ибо уверена, что здешний хороший воздух принесет ей только пользу, а мне так хочется иметь ребенка в доме,// помимо близнецов! В Швальбахе все надо мной смеялись, так как я быстро познакомилась с английским мальчиком ангельской внешности (из С[анк]т-Петербурга), пригласила его к чаю, а потом все остальные играли с ним в зале.