МИР ВСЕМ!

-Понимаешь... вот как увижу её, так и хочется скользнуть в ближайшую подворотню, лишь бы не пересечься. Но... заставляю себя улыбнуться... и вперёд!! А при встрече - улыбка ещё шире и этакое приторно-вежливое "добрыйденьвсегохорошего". А у самой внутри всё клокочет. Противно. Бывало у тебя такое?
-Бывало.
-И что? Как с твоей православной точки зрения, это есть лицемерие или смирение?
-Загнула, "с православной точки зрения"! Права у меня нет от имени православия рассуждать ... нос не дорос. А от себя скажу... Думается, что в этом случае между лицемерием и смирением не хватает прощения. Тогда всё встанет на свои места... лицемерие поспешит " в ближайшую подворотню", а прощение поведёт к смирению... И при встрече найдутся  обычные добрые слова. Без внутреннего кипятка. Как-то так...
-Прощение! Легко сказать! Да, я! Да, я забыть её подлости не могу!
-Тогда вовсе не ходи по одним с нею путям, пока не простишь.
-Ага! Сейчас! Она будет ходить в маркет рядом, а попрусь за хлебом в тридесятое царство.
-Смотри сама. Погода-то какая великолепная! Пойдём на террасу  чай пить, что в доме сидеть.

На улице и с самом деле было очень хорошо. Давно у нас в апреле такого тепла не случалось.
Светлана внимательно смотрела на высокий столб, вкопанный в углу участка:
-Это тот самый столб с рогатинами? И гнездо уже пристроили? Они что, каждый год к вам прилетают?
-Да. Каждый год. Аисты тогда на крыше обосновались, а когда ураган налетел, их сдуло.
Они вот сюда, под стол забились. Ну, мы столб и придумали.
-Большие птицы!  Красивые!
-Очень. Мы их любим и ждём всегда. Но мне больше жалко мелких. Журавль, например, поймал пару зазевавшихся лягушат и сыт. Или коршун... настиг курицу, а то и зайчика...
тоже с голоду не помрёт. А маленькие пичужки - трудяги, целый день за мошками гоняются, чтобы прокормиться. Но вообще, все птицы - моя слабость.
-Меня пожалей. Теперь моя обидчица Елизавета, как тот коршун, в маркет сбегает, отоварится и свободна. А я полдня потрачу, чтобы продукты нормальные купить.
-Дааа! Трагедия вселенского масштаба.
-Не смешно!
-А я о чём? Конечно, не смешно, скорее грустно, что ты даже постараться простить не желаешь.

Света ухмыльнулась, покрутила пальцем у виска:
-Ты ещё молиться по этому поводу начни!
-Конечно. Как скажешь.
Гостья допила чай и убыла на несколько недель восвояси.
Перед самой Пасхой объявилась... таинственная, умиротворённая. И вот мы снова на террасе чаёвничаем.
-Признаю. Ты была права. По твоему совету я таскалась в этот дальний магазин и вообще старалась с Лизой не пересекаться. А на днях иду по парку, вижу - она прямо мне навстречу шагает. Пока я соображала, что делать, Лизка шасть в боковую аллею. Ага, думаю, так тебе и надо, теперь ты будешь от меня бегать. Личико подняла, иду такая гордая и почти счастливая - победила! Вдруг слышу сзади торопливые шаги, догоняет кто-то. Она, представляешь? Лиза. Повисла на мне. Стала просить прощение, рассказывать, как всё получилось. Оказывается, не так уж она и виновата, просто обстоятельства сложились не в нашу пользу. Посидели на скамейке, поплакали, посмеялись. Вот, на Пасху вместе в монастырь поедем. Камень с души, гора с плеч, короче... Слава Богу!
-И правда - коротко и верно. Слава Богу! Мир всем!