ПРОЛОГ.
В Москву София Троекурова и Екатерина Дворянцева приехали утром двадцать четвертого мая. Точнее, их привез туда хмурый молодой человек. Фарид, так его назвал Вацлав Кружнецкий, поручая ему доставить женщин в Москву, устроить их проживание.
- Сергей Евграфов будет ждать вас там. Но первым делом к Виктору Денисовичу. Вручишь ему это письмо и проследишь, чтобы тот не заартачился.
С одного вокзала они перебрались на другой, сели в электричку. Пока ехали в Москву, женщины поняли, что их провожатый неразговорчив. В электричке же, пока ехали, не проронил и слова. Когда же он молча встал, женщины поняли, что сейчас им нужно выходить. Взяли свои вещи и пошли за Фаридом. Очевидно, их провожатый хорошо знал дорогу, потому что быстро, никого не спрашивая, привел их к нужному дому. На заборе возле калитки была прикреплена кнопка звонка. Фарид нажал её. Через несколько минут к калитке подошел невысокий, черноволосый мужчина. Увидев Фарида, он насупилося.
- Приветствую тебя, Виктор Денисович, - сказал Фарид, ухмыльнувшись. – Вацлав Хубертович помнит о тебе, передает привет. И вот его письмо.
Виктор Денисович вздохнул, отпер калитку, глянул на женщин.
- Что же, заходите, - сказал он и еще раз вздохнул.
Зашли во двор. Фарид отдал хозяину дома письмо. Тот вскрыл его, быстро прочел и еще раз вздохнул.
- Как звать-то вас, красавицы?
- Меня – Соня.
- А я Катя.
- Как зовут меня, вы уже поняли. Так что познакомились. Пойдемте, покажу, где жить будете.
Он привел их к небольшому домику, стоящему возле левой стороны забора. Выглядел этот домик неказисто, но над крышей поднималась труба. Женщины переглянулись. Если есть печка, то не замерзнут. Виктор Денисович открыл дверь, вошел в домик. Следом за ним вошли и Соня с Катей.
- Что ж, устраивайтесь, - сказал хозяин дома и вновь вздохнул.
- Э, нет, - сказал Фарид. – Прежде я их отведу к Давыдову. Ключи им дай. И от времянки, и от калитки.
- Ты полагаешь, без твоих указаний не догадаюсь? – ухмыльнулся Виктор Денисович. – Держите, девчата.
Он протянул им два ключа. Соня взяла их и положила в карман куртки.
- Пошли, - скомандовал Фарид. – Что передать-то Вацлаву Хубертовичу?
- Передай поклон. И скажи, что его просьбу исполню.
Ведомые Фаридом, женщины вышли на улицу, пошли следом. Вскоре они пришли к другому участку, где вовсю кипела работа. Строили дом. Фарид подошел к бытовке, распахнул дверь. Сидевший за столом мужчина встал, вышел к ним.
- Сергей, - представился он. – А вы, как догадался, и есть те самые Соня и Катя?
- Да, - улыбнулась ему Соня.
- Вот и познакомились, - Сергей улыбнулся и обратился к Фариду. – У Крохина будут жить?
- Конечно.
- Отлично. И так, девчата, два дня – сегодняшний и завтрашний – даю вам на то, чтобы устроиться, осмотреться. Послезавтра включайтесь в работу на этом объекте, - он показал на строящийся дом. Режим работы у нас такой: шесть рабочих дней в неделю, отдыхаем только в воскресенье. Рабочий день начинается в девять утра, поскольку далеко не все рабочие живут там, где идет стройка, заканчивается в семь-восемь вечера. Следующим объектом будет новый дом для того самого Крохина, у которого вы поселились. Так что пока строим эти объекты, не будете тратить время на дорогу.
Фарид проводил их до участка, принадлежавшего Крохину.
- Ну, прощайте, девчата, - сказал он и неожиданно улыбнулся. – Удачи вам. И счастья.
Эта улыбка, эти добрые слова были так неожиданны, что Соня и Катя настолько растерялись, что оказались способны только на короткое спасибо. Но Фарид и не ждал ответных слов. Он уже быстро шагал к станции.
Ближе к вечеру к ним зашел хозяин дома, Виктор Денисович. Сказал, что плату за проживание он с них брать не будет, но всё остальное, включая и дрова, они должны будут покупать сами.
- Впрочем, на счет дров поговорите с Сергеем. Поможет.
Так и началась для Сони и Кати новая жизнь. Вечерами иногда к ним заходил Виктор Денисович, всегда приносил с собой какое-нибудь угощение. Пили чай, разговаривали. Виктор Денисович расспрашивал Соню и Катю об их жизни. О себе же рассказывал мало.
Женщины, уверовав, что черная полоса их жизни уже позади, пока робко, но строили планы на будущее. Но девятнадцатого февраля следующего, две тысячи шестого года. Накануне вечером Виктор Денисович пришел к ним встревоженный, сказал, что завтра придет председательница правления садоводческого товарищества, где они и живут. И попросил завтра никуда не отлучаться. Проснулись они пораньше, сидели и ждали. Даже почти не разговаривали. Тревожно им было.
Виктор Денисович зашел за ними около половины первого, повел к себе. В комнате, куда они вошли, сидела надменная женщина. Она сразу не понравилась Соне и Кате, нехорошее предчувствие закралось в их души. Увы, оно было верным. Женщина, с высокомерием посмотрев на Соню и Катю, заявила, что та часть участка, на котором стоит времянка, Виктору Денисовичу не принадлежит. Правление решило забрать незаконно прирезанную Крохиным землю, времянку снести и на её месте построить домик для сторожей. Соня и Катя поняли, что их жизнь рушится.
Но тут им на выручку пришел Виктор Денисович, предложив принять в сторожихи Соню и Катю. И поручился за них. Подумав, председательница правления согласилась. Соня и Катя облегченно вздохнули. ненадолго. Женщина поставила условие: на три летние Соня и Катя должны уехать отсюда. Куда? Это их дело. И женщина ушла. Соня и Катя с отчаянием посмотрели на Виктора Денисовича.
- А почему бы вам на три месяца не поехать к дочерям? – предложил он.
- На такую поездку не хватит денег, - вздохнула Соня. – Тамошнее наше жилье мы потеряли, придется жить в гостинице. Денег – с учетом того, что мы накопим за оставшиеся три с половиной месяца – хватит только на то, чтобы месяц провести с дочками.
- Ах, да, вы же мне рассказывали. Не отчаивайтесь, я постараюсь что-нибудь придумать.
Спустя три дня Виктор Денисович пришел к ним радостный.
- Девчата, есть выход. Его мне подсказал племянник, он горный турист, один из руководителей неформального объединения таких туристов. Так вот, он готов включить вас в состав двух туристских групп. Одна идет в поход в июне, другая – в августе. А июль проведете в родных местах, с дочерьми.
- Ой, как здорово! – воскликнула Катя.
Соня с сомнением покачала головой.
- Мы же никогда не ходили в походы.
- Так все начинают новичками, - рассмеялся Виктор Денисович. – К тому же, племянник уже договорился со своим другом, тоже опытным горным туристом. И тот научит вас некоторым туристским навыкам. Порешили?
- Порешили, - улыбнулась Соня.
В субботу вечером к ним приехал друг племянника, Богдан. А со следующего дня Соня и Катя начали обучаться туристским азам.
ГЛАВА1. ОЛЕГ.
У них уже стало традицией: первомайский праздник проводить всей командой на Вышневолоцких озерах, у Лёни и Маши Северовых. Эта супружеская пара владела большим домом на краю, считай, уже заброшенной деревни, жила почти натуральным хозяйством, видя смысл жизни в том, чтобы как можно реже сталкиваться с цивилизацией. Собственно, хозяйкой дома была Маша, унаследовавшая его от деда и бабушки. Еще от бабушки она получила в наследство знание грибных и ягодных мест, а от деда – рыболовные снасти и умение рыбачить. Лёня же был художником, настолько хорошим художником, что без всякого блата стал членом Союза художников России. Рисовал он пейзажи: горы, реки, лес. А еще – по добытым Леной, Машиной старшей сестрой, заказам, эротические сюжеты. Лена была не просто родственницей, но палочкой-выручалочкой Северовых: она-то характером и способностями пошла в родителей, всю жизнь проработавших в торговле и достигших еще в советское время постов значительных. Специально для Лёни и Маши имела Лена в своей торговой корпорации художественную галерею-магазин и кафе «Лесная поляна». Впрочем, не только ради них, ибо в галерее владычествовал муж Лены, Артур, искусствовед по образованию, а делами в кафе заправляли младшая сестра Лены и Маши, Алла и ее муж Петр. Лёня – один тех, кого Олег повел в тот первый поход на Кавказ тринадцать лет назад. Тогда они еще не были Отчаянной Дюжиной, а прозывались Великолепной Пятеркой. Песня была такая: «И все в порядке, если только на площадке великолепная пятерка и вратарь».
Олег улыбнулся: не часто так бывает в туризме, когда первый состав остается костяком команды. У них получилось. Лёня Северов, Лидка Смирнова – именно Лидка, так как эта женщина никаких иных вариантов своего имени не признавала. Пришлось с этим смириться и Олегу, с детства не терпевшего уменьшительно-грубоватых Ванька, Машка и тому подобное. Лидку он долго не хотел брать в поход, считая, что в горах женщинам не место и если и берут их, так в большие и схоженные команды для развлечения, для антуража, более мягкого психологического настроя а не как полноправных членов команды. А потому его еще только формирующейся группе рано иметь женщин. К тому же, и возраст у девушки младенческий - только школу закончила.
Лидка добилась-таки своего: Олег взял ее – и не пожалел. Крепкая, выносливая, неунывающая, надежная во всем. Но вот мягкости и теплоты отношений Лидка не создавала. Всегда была резкой, грубой. Мальчишка, а не женщина. Когда восемь лет назад Лидка вышла замуж за Тараса Руденко, Олег, по-человечески радуясь за нее, сокрушался, что теряет такого члена команды. Но Лидка пропустила только один сезон, родив сына. Тот сезон вообще в зачет команды не идет: сложилось так, что Олег пошел один. Первый и, как он надеется, последний раз. Вообще-то не стоило и ему идти в поход, раз у его товарищей не сложилось. Но зимой умерли, друг за другом, его родители, гнетущая тишина в трехкомнатной квартире давила. И Олег попросту сбежал от этой тишины. Он нахмурился, вспомнив, что выпало ему в то лето на Хамар-Дабане, достал сигарету, закурил. Когда потом друзья расспрашивали его о том злополучном походе, Олег отделывался одним словом: прошел.
Кроме Лёни и Лидки в ту пятерку входили еще двое: Арнольд Вайсман и Митя Буркин. И оба они остались в команде, как на то надеется Олег, навсегда. Во всяком случае, до того грустного дня, когда сам Олег осознает неизбежность расставания с горами. Митя – его правая рука, бессменный завхоз и комендант лагеря на дневках. Арнольд же спустя два года взял на себя проверку новичков в тренировочных походах. Взял не случайно: уж больно круто обломались они с Мишаней и сестрами Беликовыми. Спустя еще три года надежным напарником Арнольда стал Коля Привалов. Жаль, что в этом году Коля с ними не пойдет. Причина более чем уважительная: в середине мая уезжает Коля на полгода в Японию стажироваться. Впрочем, сегодня Коля непременно будет: пожелать удачи, попрощаться и вообще, «надышаться родным воздухом перед отбытием на восток».
Олег посмотрел на часы: минут через двадцать, не ранее, начнут подтягиваться остальные. Он же сегодня вынужден был приехать чересчур рано: на этот раз застолья в их отделе не было, не до застолья всем было, бушевал в отделе скандал. И что самое обидное, он, Олег, оказался в центре этих распрей. По вине Маши Кашиной, новой сотрудницы отдела, девицы вздорной, привыкшей, что все ее прихоти окружающие принимают как должное и исполняют с радостью. Наверное, первый раз обломалась: в их отделе человека оценивают не по смазливости мордашки, а по уровню компетентности. А вот с профессионализмом у Маши туго получается, мягко говоря, слабенький она специалист. Олег украдкой полуобернулся, почувствовав на себе чей-то взгляд: черт, две женщины лет тридцати - тридцати пяти восторженно смотрят на него. Он нахмурился: женское внимание к своей особе не переваривал настолько, что слыл женоненавистником. Были на то причины. Буркнув, черт с вами, глазейте, Олег нарочито погрузился в воспоминания.
Да, второй поход Команды был куда менее удачным: Мишаня Дудко оказался в полном смысле слова маменькиным сынком, а Инна и Света Беликовы явно были озадачены поиском вариантов замужества. И когда поняли тщетность своих помыслов, обратились в двух стерв. И тут же получили от насмешливого Арнольда меткое и унизительное прозвище «телки». Зато еще в том походе он, Олег, понял необходимость иметь вот таких телок: на них он вымещал раздражение и дурное настроение, придираясь к каждому пустяку, а то и попросту придумывая якобы сделанные ими прегрешения. Поскольку же Инна и Света чуть ли не с первого дня раздражали всех – и особенно Лидку – сочувствия они не встречали.
В том же году в поезде, уже возвращаясь, они познакомились с двумя туристскими группами: одна из западного Подмосковья, а вторая – из Вязьмы. Всех их роднила привязанность к северным и сибирским горам. Там же, в поезде, договорились и о встречах. Осенний слет назначили на первые выходные октября, а весенний – на предпоследние выходные апреля. Легко договорились и о месте проведения слетов: район станции Партизанская, всем удобно. К тому же у Валеры Горина, руководителя самой большой – аж полтора десятка ребят и девчат – группы, в тех краях жили друзья, туристская семейная пара, уже закончившая активную туристскую жизнь, но, уверял Валера, они с удовольствием займутся организацией слетов. В разговоре выяснилось, что Ростислава и Аню хорошо знают и вяземские.
Начатая тремя, точнее, четырьмя, поскольку Ростислав и Аня продолжали ходить в горы, представляя собой маленькую, но очень гармоничную команду, группами тусовка постепенно увеличилась. Сейчас ее костяк составляли восемь групп и два туриста-одиночки, одиноких волка, как их величали. Одну группу, Василия Петухова с двумя детьми и зятем, привели вяземские, а две группы, Георгия Матвеева и Дмитрия Звягинцева отделились от Валериной. Впрочем, группу, созданную Георгием, с этого года возглавляет Вадим Масленников.
Входила в костяк тусовки и группа, державшаяся немного особняком: Кузьма и дюжина его женщин. Какой может быть горный туризм, пусть и с исследовательскими целями, в таком составе, Олег понять не мог. Горный туризм – занятие в основном мужское, женщин там единицы, причем, таких, как Лидка, Ева, Аня. Или Лиза, жена Льва Рогозина, руководителя вяземской группы. У группы, в которой один мужчина и несколько женщин, не походы, а пошлая развлекаловка, щедро сдобренная женскими сварами и истериками. Но, тем не менее, Кузьму руководители групп ценили и уважали. И Олег не был исключением. У Кузьмы, действительно, была исследовательская жилка. Он собрал досье на все северные и сибирские горы, где были не только литературные данные, но и его собственные наблюдения и изыскания. А возможности проводить изыскания у Кузьмы были отменные: каким-то – никто из участников их слета не знал, каким именно – способом он разбогател в начале девяностых, а потому мог отдаваться целиком горному туризму. Жил он со своим женским кагалом где-то неподалеку от Партизанской, в коттедже, содержа и себя, и женщин на проценты с капитала. Впрочем, об этом Кузьма все-то раз обмолвился. Так это или не так Олег, как и все остальные доподлинно не знал. Что было известно точно, так то, что всю благодатную пору, с первых чисел мая и до последних чисел сентября Кузьма проводил в походах, тасуя состав группы, чтобы и дом был присмотрен и ухожен, и все женщины побывали в походах. Опять-таки, впрямую Кузьма об этом не говорил, ответил уклончиво на чей-то вопрос. Вроде бы ходил он и зимой. Но были ли такие походы обыденной практикой или же разовыми никто не ведал. Знали только потому, что пару раз Кузьма консультировал группы, собиравшиеся сходить зимой на Кольский полуостров. Да еще вроде бы что-то говорил о зимних походах по Полярному Уралу, когда Лева Кирш рассказывал массовке о двух девочках, пропавших в тех горах. Впрочем, сам Олег тот рассказ не слышал, знает об этом со слов Миши Хвостова.
Все же остальные, сиречь, любопытствующие, в своей массе частью способные сходить в один, максимум, в два похода, а частью просто посидеть у костра и попеть песни, образовали массовку. Впрочем, были и приятные исключения: из массовки в Олегову Команду влились Коля, Ева, Леша и Настя. Хорошие ребята, особенно Ева, первая и пока единственная в их Команде, совмещавшая спортивность и надежность с женственностью.
Впрочем, Еву и Колю не стоит причислять к массовке, они как-то незаметно и естественно стали своими. Не зря Ростислав сразу же выделил Еву из толпы любопытствующих девушек. Но в основном из числа примкнувших к этой тусовке девиц Олег черпал телок-однопоходниц.
А в девяносто пятом году в их Команду пришел Тарас, тогда работавший вместе с Арнольдом, и сразу же влился в ее костяк. На весенний слет следующего года Тарас привел свою старшую сводную сестру Оксану.
- Понимаете, свалилась, как снег на голову, - сказал он Олегу и Мите. – И выгнать ее жалко, и оставлять ее одну в своей квартире не хочу. Можно, я ее возьму в поход? Под свою ответственность, разумеется.
Олег подумал немного – и согласился. В том первом походе Оксана вела себя так, как и положено всякому среднему новичку: в меру безалаберно, частенько смешила всех своими ляпами. И когда женщина попросилась с ними и в следующий поход, Олег не отказал. Может, и потому, что уж очень безропотной была Оксана, спокойно сносила все его, Олеговы, придирки, не огрызалась. Пошла она с ними и на следующий год, в оба похода. И уже в самом конце последнего похода произошла та история, которую ему так хочется забыть, и которая никак не забывается…
…Соня еще раз искоса посмотрела на мужчину с рюкзаком. А что, вполне соответствует Командору, как того им описали: «…строгая мужественность лица, взгляд жесткий, порой становящийся жестоким…». Вот и сейчас во взоре мужчины так и сверкает жестокость. Наверное, заметил ее чрезмерное внимание, осерчал. Соня поспешно отвернулась, чтобы скрыть свою улыбку…
«И чего эти фифочки на меня так пялятся?» - с раздражением подумал Олег. Но тут его окликнул Арнольд, потом подбежала Настя Киселева, Митя… Восклицания, смех, кто-то – он не заметил, кто именно – представил ему двух новеньких – черт, те самые фифочки, чье пристальное внимание столь достало его. Олег рассеянно кивнул, даже не запомнив их имена. Последними прибежали Лидка и Тарас.
- Увольнялась с работы, - радостно сообщила Лидка. – Представляете, не отпускали меня в отпуск. Ну, раз работа мешает походу, то пошла она…
Лидка сказала, куда именно. Тарас и Миша рассмеялись, Олег поморщился: к Лидкиной привычке беззастенчиво употреблять матерные словечки он привыкнуть не мог, не терпел он женской матерщины, прощая ее – и то со скрипом - только Лидке, прощая потому, что это Лидка, надежная во всем и никогда не унывающая. И еще его коробила та легкость, с которой Лидка меняла работы: в их команде только она и Миша Хвостов считали работу досадной обузой, живя исключительно походами. Для остальных же походы были заслуженным, но только отдыхом.
Ради справедливости Олег признавал, что и в этом аспекте ставить знак равенства между Мишей и Лидкой нельзя. Для Миши – в чем Олег был уверен - походы были единственным, всепоглощающим смыслом жизни, у Лидки был еще один, не менее важный – ее мама, ради ублажения которой она забывала обо всем. «Интересно, - вдруг подумал Олег, внутренне усмехаясь. - Что выберет Лидка, если скрестятся поход и мамин вопль: дочь, мне плохо, дочь, ко мне?»
ГЛАВА 2. У СЕВЕРОВЫХ.
Весело загрузились в электричку, разумеется, весьма полную, самый разъезд. Поначалу разговоры были сумбурны: некоторые не видели друг друга еще с рождественской встречи у Северовых. Лидка настойчиво уговаривала Колю уволиться и идти с ними в поход, Настя и Леша подкалывали друг дружку, Миша бренчал на гитаре. Только Арнольд обстоятельно расспрашивал о чем-то светловолосую новенькую, ту, что постарше. К досаде Олега новенькими оказались именно две фифочки, что так пялились на него возле вокзала. Раздосадованный этим обстоятельством, он даже не вник, кто именно их привел.
- Слушай, Тарас, - неожиданно для самого спросил Олег. – А где сейчас Оксана?
- Не знаю, Командор, - рассеяно ответил тот. – Она же мне не родная сестра, сводная. Да и увидел-то я ее впервые, когда мне было двенадцать лет. А после того злополучного похода она стала все реже и реже встречаться со мной. Когда же мы с Лидой решили пожениться, то вообще, считай, пропала из виду. Даже на нашей свадьбе не была. Только позвонила накануне, поздравила. И с тех пор не объявляется. А с чего это ты ей заинтересовался?
- Пока ждал вас, вспомнилась та история. Ну и…
- Хорошо, что мы с Лидкой тогда удержали тебя.
- Ты уверен?
- Конечно, - рассмеялся Тарас. – Лидка умница: сразу оценила ситуацию и буквально вцепилась в Оксану. Представь себе, что было бы, если бы мы вас не утихомирили?
- Не знаю, - задумчиво сказал Олег. – Да и чего гадать: изменить же нельзя. Ладно, не будем об этом. Не знаю, что это на меня наехало. Что за новенькие-то?
- Впервые их вижу.
- Что ж, дней через десять Арнольд вынесет свой вердикт. Впрочем, в этот раз он будет более чем пристрастен: с ними выходит тринадцать.
Олег и Тарас рассмеялись: суеверность Арнольда была в команде постоянным предметом шуток и подначек. Тут Миша негромко запел Визборовскую: «Нас опять ведут куда-то…». Песню дружно подхватили, и разговор об Оксане, пресекшись, вновь не возобновлялся…
…Когда дружно лезли в вагон, Катя замешкалась. А потому выбора места у нее уже не было, пришлось сесть на единственное свободное, где сидели Командор и еще один парень, круглолицый, улыбчивый, прибежавший к вокзалу последним. И помимо своего желания Катя услышала их разговор о какой-то истории с какой-то Оксаной, сводной сестрой этого Тараса. «Раз они познакомились, когда Тарасу было двенадцать, то у них общие отцы», - мигом сообразила Катя. Ей стало любопытно, что за история приключилась тогда, почему Тарасу и Лидке надо было удержать Командора. Но как спросишь-то… Катя вздохнула и принялась негромко подпевать…
От станции по знакомой тропинке вышли к дороге, где их уже поджидал Лёня. Быстро загрузились в вахтовый «Урал», купленный Северовыми задешево в самом начале перестройки и поехали.
На месте были уже за полночь и, наскоро перекусив, легли спать. Встали поздно, весело позавтракали и принялись обсуждать маршрут похода. Олег разложил карты, показывал свои наметки. Митя и Арнольд обсуждали варианты аварийных сходов, вносили уточнения. Лидка возбужденно вглядывалась в карты, видя в линиях и точках склоны, реки, вершины и предвкушая борьбу со скалами, камнепадами, покорение грозных вершин. Леня принес три небольшие картины.
- Вот. Чтобы можно было представить, - сказал он смущенно. – Мы же уже были в тех краях девять лет назад, правда, не в июне, а августе. Сдается мне, ты решил повторить тот маршрут.
- Только заходную часть, - ответил Олег. – А потом мы перевалим через хребет и пойдем к озерам. И выходить будем иначе. Но это вынужденно, ибо четыре года назад станцию Водораздельную ликвидировали.
- Жаль, - вздохнула Ева. – Такая была симпатичная станция. И этот холм с плоской вершиной, где мы стояли. Чудо какое: сбегаешь по левому склону – быстрая речка с холодной водой, по правому – медленная с теплой.
- А какая рыбалка была на медленной речке, черт, запамятовал ее название, - в тон Еве проговорил Арнольд.
- На этот раз вряд ли удастся так покайфовать на выходе, - усмехнулся Олег. - Нынешний маршрут куда напряженнее того, девятилетней давности.
- Это и настораживает, - задумчиво произнес Леша. – Раскладка по времени напряженная.
- Все-таки за девять лет мы набрались опыта, - отпарировала Лидка. – За эти годы проходили и куда более сложные маршруты.
- Но в группе две новенькие, - вставила свою реплику Настя. – Да и не в августе мы идем, а в июне. А это север.
Олег нахмурился: в июне на север они ходили всего два раза. И семь лет назад попали-таки в половодье. Конечно, куда лучше было бы идти на месяц позже, но Петя Самойлов просил назначить поход именно на июнь, поскольку потом у него не будет возможности вырваться аж до середины октября. А на их фирме осенью и зимой отпуска дают только в исключительных случаях, к которым желание сходить в поход не относится. Петю поддержал Митя: Маша, его жена, должна была в конце июля рожать, боялся Митя оставить жену перед родами одну, тем более, что у Маши родни не было, а сам Митя порвал всяческие контакты с родственниками восемь лет назад. Вопреки мнению Булгакова, квартирный вопрос испортил не одних только москвичей, но и жителей всех крупных городов нашей страны. Олег вник в проблемы друзей и сразу планировал поход на июнь. А теперь и ему самому ничего не переиграть: еще в январе Василий Романович, начальник их отдела, не без участия самого Олега сверстал план так, что с середины июля начинается разработка новых программ. А раз так, до конца года будет работы невпроворот, не до походов ему будет во второй половине этого года. Шутка ли: закладывается принципиально новая система, которая обеспечит фирму работой не менее, чем на пять лет…
- Резон в твоих словах есть, - проговорил он медленно. – Но неравный по опыту и силам состав группы я учел. Два достаточно сложных восхождения выполним радиалками, новенькие смогут отдохнуть, а еще одно – разделением группы: ударная восьмерка пройдет траверсом все три вершины Кантынсорумнёра, а остальные обойдут эту гору вот здесь, через несложный перевал. Встретимся же вот у этого озера...
Леша Черняк чуть заметно улыбнулся. Понятно, что Олег, помимо обеих новеньких, отряжает в несложное прохождение Петю и Настю. Но этой группе тоже нужен старший. И таковым вполне может быть он, Леша. Так что ему вполне можно рассчитывать на две дополнительные дневки.
- ...А об особенностях этого района я консультировался с Кузьмой. Как вы знаете, - Олег чуть не сказал все, но вовремя вспомнил о новеньких. - Так вот, многие из вас знают, что группа Кузьмы бывала в этих местах и в июне, и в мае. Кузьма подробно рассказал мне об особенностях тамошних погодных условий. Очень многое зависит от начала половодья и еще больше - от его пика. Маршрут составлен так, что за два дня мы уйдем на абсолютные высоты восемьсот метров и более, где никакое половодье не будет угрозой. Выходить же будем вот по этому водоразделу. Костяк группы у нас сильный и ответственный, так что при необходимости увеличить темп движения сможем, разгрузив тех, кто послабее.
После детального и досконального обсуждения маршрута с удовольствием пообедали: грибной суп, настоящий, насыщенный, жареная рыба с картошкой и пиво. Напитки покрепче пойдут в ход вечером, после бани, поскольку еще не закончили работу. Отобедав и передохнув малость – негоже серьезные вещи обсуждать на сытый желудок, перешли к снаряжению. Лёня и Маша осенью приобрели отличную шестиместную палатку: зимой она Маше нужна, на подледный лов ходить, а летом послужит в походах. Решили так: в новой шестиместке будут жить пять женщин, а мужчины разместятся в двух четырехместках: старой Олега и совсем новенькой Арнольда. Из артельного снаряжения берут два примуса, бензин, разлитый по двухлитровым бутылям, три пятилитровых кана, тент со стойками, чтобы укрывать на ночевках рюкзаки, да и самим в случае чего укрыться от непогоды на маршруте, альпинистское снаряжение, исходя из особенностей и задач маршрута. Еще ремнабор и аптечку. Еды из расчета на девятнадцать маршрутных дня плюс суточный аварийный запас – тринадцать килограмм на нос. Спальники…
- Спальники и рюкзаки у новеньких есть? – строго спросил Олег.
- Есть, - ответила одна из фифочек, черноволосая, ответила, как показалось Олегу, несколько смущенно.
- Арнольд, в тренировочном походе проверь, что за снаряга, лады?
- Проверю, Командор.
Олег впервые за этот день посмотрел на новеньких. На вид, лет по тридцать с гаком. Черноволосая выглядит немного моложе, та, что посветлее – чуточку старше. Впрочем, угадывать возраст женщин – затея пустая. Ясно одно: не девчонки, что его, Олега, радует. На зрелых женщинах проще срывать досаду, виня как в действительных, так и в придуманных ошибках и прегрешениях: новички-парни сразу же начинают огрызаться, а новички-девушки усматривают в придирках черт знает что, а то и истерики закатывают.
Знал Олег за собой этот недостаток: потребность выместить на ком-то раздражение, усталость или попросту плохое настроение, и Команда знала, а потому они охотно брали в группу новичков. Не будет новичков, найдет Командор козла отпущения из числа стареньких. Да и устраиваемые Командором разборки оплошностей новеньких развлекали Команду, давая психологическую разгрузку.
Естественно, кого попало не брали: кандидаты в Команду должны иметь опыт хотя бы двух пеших походов, достаточно выносливы и обладать покладистым характером. Проверяли кандидатов в новички Арнольд и Коля, даже время таких походов уже устоялась: на девятое мая и на двенадцатое июня, чтобы каждый раз получились две ночевки с полноценным ходовым днем. Кто-то на этих пригородных походах отсеивался, кто-то, сходив-таки раз в горы, более такого желания не выказывал, и лишь единицы приживались в их Команде.
Женоненавистничество Олега имело вполне реальные корни, уходящие еще в юность. В одном из школьных турпоходов одноклассница при всех обвинила Олега в том, что он подсматривал, когда та писала. Девушка, с которой у Олега к тому времени завязался роман, на следующий же день порвала все отношения. И объяснения выслушать не пожелала. В десятом классе Олег влюбился в восьмиклассницу. Поначалу все шло хорошо, они радостно строили планы на будущее, вместе отпраздновали Олегов выпускной. Через год Олега призвали в армию. Первое время письма приходили через день, потом раз в неделю, раз в месяц… Приехавши в отпуск, Олег узнал, что Настя уже три месяца замужем и ждет ребенка. Были и еще попытки выстроить серьезные отношения, жениться, но все неудачные. Сперва Олег видел причины разрывов в роковом стечении обстоятельств, позже – винил в своих неудачах себя, после провала шестой по счету попытки обзавестись семьей провозгласил виновными женщин и твердо решил: семейная жизнь – не для него. Но монахом он не стал, короткие романы завязывал регулярно, строго придерживаясь трех ограничений: не давать женщине и тени надежды на какое-либо развитие отношений, никаких приключений на работе и даже намека на заигрывание в походах. Нелегко ему достались эти истины: ценой изгнания из институтского турклуба, отказа в направлении в институтскую же аспирантуру – припомнили ту историю – и одним махом подписанного заявления об уходе по собственному желанию задолго до истечения срока работы по распределению. Да и объяснения в отделе кадров на новом месте работы, почему уволили менее чем через год после окончания института, были не из приятных…
…Соня и Катя пристроились в углу комнаты, внимательно слушая рассказ Командора о предстоящем походе. Рассказ этот как-то не очень соответствовал тому, что им говорили в марте, уговаривая провести июнь в нетрудном походе с хорошей кампанией в горах, и женщины переглянулись недоуменно и немного испуганно. Впрочем, деваться им было некуда, деньги на билеты они уже сдали, работу, считай, потеряли, жилья у них до последних чисел августа не будет. Так что пути назад нет…
…- Митя, раздай всем билеты. Ого, - проговорил Олег, разглядев номер поезда. – Как ты умудрился тринадцать билетов купить в один вагон, рядом, да еще в начале? И на самый удобный поезд, а не на треклятый скоро-медленный? Фантастика!
- Секрет завхоза, Командор, - усмехнулся Митя.
- Да,- протянул Арнольд. - Недаром тебя прозвали Магом. Кто не сдавал деньги – мигом гроши на стол. Наш завхоз маг, а не Ротшильд.
Завершала этот день традиционная баня: огромный дом Северовых строил еще Машин дед, потомственный помор. Строил по северному: все под одной крышей. И баня просторная, на большую семью. Это уже Маша и Лёня, когда их дом стал местом предпоходного сбора Олеговой Команды, разделили ее на две части: мужскую и женскую, раньше-то баня была общая. Напарившись, Олег вышел на крыльцо покурить. Почти тут же вышла из дома и Лидка.
- Красота, - удовлетворенно выдохнула она. – Что ни говори, нет ничего лучше Северовской бани.
- Лучше гор и походов? – насмешливо спросил Олег.
- Ну ты сказанул, - рассмеялась Лидка. – Горы и походы – это вообще вне сравнений. Я говорю о цивилизованном мире, в котором приходится существовать между походами.
- А, - протянул Олег. – Тогда ладно. А то я решил было, что ты с походами завязываешь и переселяешься к Северовым. Места-то у них в доме полно.
- К Северовым хорошо приезжать, но не жить, - серьезно сказала Лидка. – Так спокойно и безмятежно жить я никогда не смогу. Мне темп нужен, возможность поскандалить, выказать себя. И потом мама. Она же городская женщина.
Олег понимающе кивнул: мама для Лидки была второй страстью, вторым смыслом жизни. А может, и первым. Интересно все-таки, что она выберет, коли возникнет такая неизбежность: поход или маму?
- Как новенькие? – спросил он затягиваясь.
- Клеевые женщины, - хмыкнула Лидка. – Телеса – закачаешься. С такими телесами не в поход, а в натурщицы к хорошему художнику. К Лёне, например…
Лидка, щедро употребляя соответствующие словечки, принялась детально описывать тела новеньких так, как описывала когда-то тело Евы, потом тело Насти. Вот такие Лидкины описания Олег всегда слушал, не морщась, считая, что без этих словечек тут не обойтись. Хотя ее цинично-издевательское отношение к другим женщинам удивляло: как-никак сама же женщина.
- Я не об этом, - хмыкнул Олег, с некоторым сожалением прерывая Лидкины откровенно натуралистические излияния.
- А что еще можно увидеть в бане, - усмехнулась Лидка. – Парились от души. Поговорила я с ними немного. Вроде все понимают.
- Надеюсь, ты объяснила им, что к чему. А то получится, как с Шурой.
С Шурой Долгиной в прошлом году получилось плохо. Весь поход терпела она придирки Олега, а уже в поезде обозвала его мужланом и солдафоном, а всей Команде сказала, что больше с такими выродками ходить не будет. А потом слушок пошел о Команде, нехороший слушок. Слава богу, знали Олега и его Команду все старики из их туристической компании, знали и уважали. Потому слушок и приглушили. Но повторения такого оборота ни Команде, ни ему, Олегу, не нужно.
- А как же, - хмыкнула Лидка. - Даже предупредила, что кликать их будешь телками. Ты же не удержишься.
- Не удержусь, - рассмеялся Олег. – Ну и что они на это сказали?
- Переглянулись, а потом та что потемнее говорит как бы сама себе: что ж, пусть прозывает телками. Вторая же только рассмеялась. Будем надеяться, что шуму после похода поднимать не будут. В общем, первое впечатление неплохое, а подробнее тебе дней через десять расскажет Арнольд. Да, рассказала я им для острастки, как ты тогда с Оксаной обошелся.
- Зачем? – нахмурился Олег.
- Не знаю, - пожала плечами Лидка. – Вспомнилось вдруг – и рассказала. Наверное, потому, что в те же места идем. Та история, ведь, на переправе через реку Ивовая случилась. Во всех подробностях рассказала, да от себя еще присочинила, чтобы уразумели, что бывает с нарушительницами дисциплины.
Олег помрачнел. Еще одну Лидкину черту он плохо переваривал – активное женоненавистничество. Любила Лидка смачно пересказывать почерпнутые, как она уверяла, из книжек описания унижений женщин, показывать соответствующие фотографии и рисунки. Олега это коробило: мужчина-женоненавистник – это еще куда бы ни шло, понять можно, но женщина-женоненавистница – это какая-то патология…
…Светловолосая, коренастая женщина подошла к Соне и Кате, оценивающе осмотрела их голых, хмыкнула презрительно. От ее взгляда Катя даже поежилась, почудилось, будто выставлены они с Соней на невольничьем торгу, а женщина эта из покупательниц, сейчас щупать будет: стоит ли купить, а если стоит, то за сколько.
- Так вот, девочки, - строго сказала женщина, наконец-то посмотрев им прямо в глаза. – Порядки в нашей команде строгие: никаких романов, никакого кокетничества, заигрываний. Так что на время похода забудьте о всех ваших матримониальных устремлениях и чаяньях. Понятно?
- На наших матримониальных надеждах мы давно поставили крест, - тихо сказала Соня.
- Хотелось бы верить, - ухмыльнулась женщина, переводя взгляд на Катины груди.
Взгляд был такой, что Катя не выдержала, покраснела.
- И еще усвойте: Командор наш – мужик суровый, к женщинам-новичкам строг до придирок, - продолжала женщина строгим голосом, совсем не вязавшимся с выражением ее глаз. – И Команда его в этом поддерживает. Звать вас будут телками, так уж у нас заведено. И каждой вашей оплошности спуску не будет.
- Что, могут и физическое воздействие применить? – фыркнула Катя.
- Командор – может, - взгляд женщины стал жестким. – И применил к одной такой.
- Как применил? – непроизвольно вырвалось у Сони.
- Как-как, - усмехнулась Лидка. - Раздел догола и выпорол прутьями. При всех. Уж как та ни умоляла о пощаде, не смягчился Командор, не сжалился.
- А как выпорол? – вдруг вырвалось у Кати. – Как это произошло?
- Любопытно стало? – вновь усмехнулась женщина. – Что ж, расскажу во всех подробностях. Может, и на пользу мой рассказ пойдет. Произошло это на переправе. Оксана первый раз самостоятельно шла, сопровождающего. Ну, и ошиблась, пошла не с той стороны стропы. Уже самую сложную часть реки преодолела, как на выходе на отмель поскользнулась, упала. Володька, державший стропу, немного расслабился, пропустил момент падения, а потому выпустил стропу из рук. Та выскользнула из карабина. Если бы не это, то Оксана сумела бы, цепляясь за стропу, встать и самостоятельно выбраться на берег. А так, она соскользнула назад, в стремнину. Течением ее поволокло вниз. Тут мы с Тарасом бросились на помощь, да и Олег подоспел. Втроем вытащили ее на берег. Конечно, в случившемся больше виноват Володька. Но Командор на Оксану набросился, закричал, что выпорет ее. Та на колени бухнулась, стала умолять пощадить ее. А Олега эти мольбы только раззадорили. Да и Володька его подзуживает: выпори ее, выпори. Командор, усмехаясь, подошел к Оксане, сорвал с нее рубашку, лифчик. Потом рывком поднял на ноги, спустил с нее трусы до колен и к дереву подтолкнул. А Володька прут ему протягивает. Оксана кое-как – каково со спущенными трусами – подошла к дереву, оперлась на него. А Олег принялся ее прутом охаживать. Тут мы с Тарасом опомнились, бросились Оксану выручать. Да только Володька нам мешает. Оттолкнули мы его, подбежали к Командору, схватили его за руки. Но раз десять он по Оксаниной попе прутом прошелся. Вот такой он, Олег. Но зато и положиться на него можно, как на каменную стену. Никого в беде не оставит, из любой передряги вытащит…
…После бани все вновь собрались в большой зале на первом этаже. На столе появились бутылки с водкой, настоянной на лесных ягодах – клюкве, малине, бруснике. Разговоры стали веселее, вспоминали всякие походные истории и казусы, подшучивали друг над дружкой. Новенькие поначалу смущались, отмалчивались, но вот Леша, как бы ненароком, вовлек в общий разговор Соню, Ева о чем-то спросила Катю, и сковывающее обеих новеньких женщин смущение незаметно исчезло. Засиделись далеко за полночь.
…- Ну, как новенькие? – спросил Тарас Лидку, когда они остались наконец-то одни.
- А что тебя интересует? Телеса их?
- Не только, - усмехнулся Тарас.
- Не только поймем в походе. А на телеса их не очень-то заглядывайся, муженек.
- А все-таки?
- Ишь, ты, - не выдержав строгого тона, расхохоталась Лидка. – Ну и как тебе рассказывать: откровенно или по-книжному?
- Давай откровенно, - рассмеялся Тарас. – Да, об Оксане ты им рассказала? А то, сдается мне, та, что помоложе слышала наш разговор с Олегом. И чего это Командору эта дура припомнилась.
- Об Оксане рассказала.
- Присочинила?
- Еще как. Напоследок сказала, что только мы с тобой способны уберечь их от позора. Но кажется, так и не испугала. Ладно, слушай откровенно о телесах…
…- Соня, а как тебе показалось: то, что рассказывала эта женщина, действительно было, или она нас пугала?
- Не знаю, - сонно проговорила Соня. – Давай спать.
- А вдруг все так и было? Скажи, Соня, а ты бы позволила раздеть себя на глазах у всех?
- Я бы сама разделась.
- Думаешь, так лучше?
- Да. И спи. Все равно ничего уже не изменишь. В гостинице нам месяц не прожить.
- А может, поищем все-таки другое жилье?
- У нас времени нет. Если не закончим работу к концу мая, подведем и себя, и Алексея. И без денег останемся. Спи…
…Следующий день в основном отдали отдыху, как бы походя распределив обязанности по закупке продовольствия и медикаментов для похода. Новеньких поручениями, естественно, обошли: тут опыт нужен, понимание…
ГЛАВА 3. КОШМАРНЫЙ МАЙ.
…Арнольд позвонил Олегу одиннадцатого мая в самом начале рабочего дня. Настроение у Олега было неважное: скандал на работе набрал вновь обороты. Кашину неожиданно поддержала Клавдия Васильевна, заместительница главбуха, через час предстояла разборка в кабинете у Генерального. Да еще накануне вечером позвонила Маша Северова: Лёня попал в больницу с гнойным аппендицитом, в поход идти не сможет. Олег в ответ только вздохнул: вот и первая неприятная неожиданность.
- Возможность говорить есть? – первым делом спросил Арнольд.
- На всякий случай говори коротко, самую суть.
- Если самую суть, то так: снаряга явно не новая, в походы с ней ходили. И отнюдь не в походы выходного дня. Но у меня создалось впечатление, что этих женщин кто-то, знающий мою систему проверки новичков, неплохо проинструктировал. Правда, это только мое мнение. Петя – он тоже ходили с нами – говорит, что я пытаюсь уберечься от тринадцати…
- Можешь более не опасаться, - грустно усмехнулся Олег. – Лёня не идет. Так что нас двенадцать.
- Да ты что! – ахнул Арнольд. – Что с ним случилось?
Олег коротко пересказал услышанное от Маши Северовой.
- А может, это все-таки тринадцать наколдовало?
- Брось, - усмехнулся Олег. - Скорее уж кто-то оберегает нас от сего рокового числа. А чего это Петя рванул с вами в поход? Никогда с ним такого не случалось.
- А он еще у Северовых попросился, - ответил Арнольд. – Сказал, что с майским походом у него не сложилось, хоть с нами сходит. Ты же знаешь: у него на фирме эта идиотская майская повинность.
Олег усмехнулся: в фирме, где Петя работал старшим менеджером по рекламе, действовало глупейшее правило: между первым и девятым мая центральный офис не работал, объявлялся общий отпуск. Оставшиеся три недели сотрудники центрального офиса должны были отгулять летом, в крайнем случае, в сентябре. Поначалу это ограничение доставляло Команде массу неудобств: они уже привыкли ходить в походы дважды в год по две недели. У Олега даже было желание отчислить Петю из Команды. Но при трезвом размышлении он решил этого не делать: во-первых, парень в целом неплохой, хотя и не без недостатков. А у кого их нет, недостатков-то? Во-вторых, трехнедельный маршрут можно было проложить по местам более дальним, а потому и более интересным. И наконец, оставшуюся неделю от отпуска остальные члены Команды могли использовать для своих личных дел, снимая таким образом напряженности в отношениях с родными.
- Ладно, давай встретимся послезавтра, - сказал он. - Расскажешь все подробнее.
- Договорились. Где встретимся? Может, ко мне приедешь?
Олег замялся: Инга, жена Арнольда, считала походы угрозой для жизни своего обожаемого мужа. Ее статистике несчастных случаев позавидовала бы и КСС. Ехать к Арнольду – значит, спровоцировать неприятный разговор об опасной никчемности туризма. Еще хуже тащить Арнольда к себе, в Электроугли, с почти неизбежной перспективой оставить его ночевать: не любит Инга такие вот отлучки мужа. Не то, что ревнует, а просто на дух не приемлет.
- Давай на нейтральной. Встретимся в семь на выходе из метро «Менделеевская» и посидим в кафе неподалеку…
Не довелось им встретиться у станции метро «Менделеевская»: утром тринадцатого позвонила Инга и, захлебываясь слезами, сообщила, что ночью Арнольда увезла скорая. Диагноз – корь, заразился от племянника, когда они седьмого мая ходили на день рождения к сестре Арнольда.
- Вот, боялась все походов, - всхлипывая, говорила Инга. – А опасность пришла с той стороны, откуда и не ждала. Ну что за напасть. С самой свадьбы ждала беды и дождалась…
В течение дня Олег переговорил с двумя хорошо знакомыми ему врачами. Прогноз был для Олега беспросветный: если проболеет два месяца, то дешево отделался. Вечером он поехал к Инге.
- …внезапно проснулась ночью, а он хрипит. Я ему «Арнольд, Арнольд…», а он не отвечает. Вызвала скорую… Господи, лишь бы выжил… Кто ж знал, что Арнольд раньше корью не болел… Хотя Римка-то наверняка знала, не прощу ей этого…
Олег молча выслушал причитания Инги, подосадовав, что не умеет утешать рыдающих женщин. Когда же она смолкла, протянул ей листок с телефонами.
- Возьми. К этим врачам в случае чего можешь обратиться. Скажешь, что от меня, помогут. Прежде всего, ориентируйся на Артура Львовича, он один из лучших специалистов по детским болезням, поразивших взрослых.
Просидев еще минут десять, Олег распрощался с Ингой. Из электрички позвонил Пете, договорился на завтра встретиться: больше получить информацию не у кого, Коля уже в пути.
Петя пришел к месту встречи, опоздав минут на пять. Олег поморщился: эти Петины нарочитые опоздания на встречи, в которых более заинтересована другая сторона, коробили. Произойди эта встреча тремя днями ранее, Олег бы точно высказал бы Пете все, что думает о такой его манере. Но сегодня настроение у Командора было иным. Генеральный однозначно поддержал Олега, протежировшей Кашиной Клавдии Васильевне пришлось написать заявление об увольнении по собственному желанию. В случае отказа Генеральный пригрозил довести дело до увольнения по статье. Оказывается, к заместительнице главбуха накопилось много претензий. Дошли до небольшого кафе в одном из близлежащих переулков, где – как точно знал Олег – можно было без помех и недорого посидеть и поговорить.
- Не бери в голову, Командор, - сказал Петя, выслушав пересказ разговора с Арнольдом. – Ничего такого я не приметил. Ты же знаешь, Арнольд считает свою систему проверки новичков уникальной, хотя она основывается на элементарных походных требованиях. Да иначе и быть не может. Так что любой имеющий опыт маршрутных походов пройдет его тестирование. Это я накололся, поскольку ранее ходил с матрасниками. А Катя и Соня, ходили с более серьезными группами, вот потому все требования Арнольда воспринимали как вполне естественные. Да и то, как уверенно они вели себя на переправах, говорит о хорошем походном опыте. Мое же впечатление: девчонки, что надо, обузой не будут. И снаряга у них на уровне. Даже палки инвалидные приобрели. Правда, спальники легковаты, да ведь не зимой идем.
Олег чуть заметно усмехнулся. Идею снаряжать новичков вместо альпенштоков инвалидными палками он позаимствовал у Всеволода, ходившего с такой и вне гор. Действительно, по конструкции эти палки близки к альпенштоком, а дешевле в разы. Что у Всеволода с ногой, Олег, разумеется, не выпытывал. Какая-то травма или болезнь. Но по горным кручам Всеволод передвигался не хуже самых опытных скалолазов. Выбирая же маршрут, сокращал равнинные и пологие участки до минимума.
- Не выяснил, кто этих женщин привел в Команду?
- Нет, Командор. Как-то не получилось поговорить об этом. Предполагаю, что пассии Тараса. Он же охоч до женского пола. Но вряд ли сам, скорее всего, Тарас через Мишку все это провернул. Лидка-то ревнива, чисто фурия. Потому и Оксану тогда на ту выходку спровоцировала.
Олег непроизвольно вздрогнул. Вновь Оксана.
- А ты откуда знаешь?
- Сам Тарас и рассказал. По пьяни. Маргаритка-то, младшая из Оксаниных дочерей, от Тараса. Он, ведь, и после женитьбы к этой дурочке наведывался. Оксана не Лидка, она Тарасу все позволяла. Тарас даже ее порол.
- Небось, сбрехал по пьяни-то.
- Не сбрехал, Командор. Сам убедился.
Петя усмехнулся, помолчал немного.
- Это произошло в том году, когда мы на Алтай ходили. С нами тогда были Стаховы. Кстати, Ирина Стахова – старшая дочь Оксаны. Ты это знал?
- Нет.
- Так вот, в середине сентября случайно встретил Тараса и Мишу. Зашел в кафе перекусить, а они мне от ближнего столика руками машут. Присоединился. Заказали по двести, кое-какой закуски, разговорились. Выяснили, что и я, и Тарас присутствуем в сем кафе виртуально, поскольку официально оба еще в командировках. У меня-то случайно так сложилось, решил отгул себе устроить. Наше начальство на отгулы скупо. А Тарас заранее так распланировал. С билетом для отчета вопрос решил, поручив взять его своему подчиненному, с которым в командировку ездил. Посмеялись, разумеется.
- Зря Тарас в такие дела подчиненных вовлекает. Погореть может.
Олег даже поморщился.
- Его проблемы. Так вот, Тарас и Миша в кафе ждали Стаховых. Тем надо было ехать к Оксане, чтобы забрать мальчика.
- Ничего не понимаю. Какого еще мальчика?
- Я тоже поначалу не понял. Тарас растолковал, что Стаховы весьма оригинально решили одну проблемку. В их семейно-деловом тандеме ведущей была Ирина. Возникла проблемка. С одной стороны, нужен ребенок. Не наживать же богатство незнамо для кого. С другой стороны, выпадение Ирины из дела на время беременности, родов, первого года жизни ребенка могло привести к крупным и невосполнимым потерям. А потому Ирина заставила мать зачать от Игоря. Та заартачилась, но Ирина быстренько утихомирила мать, заставила ее подчиниться. Ну чего ты так смотришь? Нормальная житейская ситуация: деловая, способная дочь и никчемная мать. Тем более, Оксана Ирину не растила, не воспитывала. Девочка с трех лет жила с сестрой отца Тараса и Оксаны. Женщина презирала Оксану и воспитала девочку в духе своих воззрений. В общем, Ирина Оксану и в грош не ставит, считает ее дурой и шлюхой. Последнее, надо сказать, небезосновательно: четверо детей от разных отцов.
Петя хохотнул. Олег хотел, было, прервать разговор, но не стал. Во-первых, сам его затеял. Во-вторых, надеялся, что удастся вернуть разговор к новеньким. И, наконец, полагал, что Петин рассказ хоть немного прояснит подоплеку случившегося почти девять лет назад. Закурил. Петя последовал его примеру и стал рассказывать о том, как приехали в какой-то дачный кооператив, где Оксана работала сторожихой, как они втроем ее выпороли. Рассказывал смачно, со скабрезными подробностями. Олег старался не вслушиваться в его пошлые излияния. Можно, конечно, было попросту отключиться, уйти в себя. Но тогда мог пропустить именно то, что его интересовало. Но к разговору о новеньких Петя так и не вернулся. Единственным светлым в рассказе Пети было известие, что Оксана где-то год назад вышла замуж. Поняв, что ничего интересного он не услышит, Олег прервал разговор и ушел. Было ощущение, что после разговора с Петей сам Олег перепачкался липкой грязью. Понял еще, что ему не хочется больше ходить с Петей в походы. Хотя в этот придется пойти, поздно уже переигрывать. К тому же, Петя единственный, кто видел новеньких в тренировочном походе. Приехав домой, сразу же принял душ, ощущая потребность смыть с себя всю эту грязь.
На следующий день – новая неприятность: не может идти Настя Киселева, по работе не отпускают. За свою работу Настя, в отличие от Лидки, держалась зубами и когтями, упрашивать ее было бесполезно, поэтому Олег ограничился коротким:
- Жаль.
И дальше все шло в этом же духе. Миша Хвостов попался – по его словам – на грубом нарушении правил торговли. Подписка о невыезде. У Евы в Израиле умирает дядя, едет прощаться. Лешу тормознуло-таки начальство: фирма расширяется, его ждет назначение на руководящую должность… Олег стал даже вздрагивать, заслышав звонок мобильника. Числа двадцатого – Олег не запомнил точно дату - позвонила Инга, благодарила за то, что свел ее с Артуром Львовичем, сказала, что недели через две-три Арнольда выпишут из больницы. Олег грустно усмехнулся: в поход-то все равно пойти не сможет.
Вечером двадцать шестого мая позвонил Петя Самойлов и долго мямлил, мол, неожиданно узнали о международной фармацевтической выставке, их фирма будет обязательно участвовать, ему там быть руководителем экспозиции… Олег чертыхнулся, конечно: что ж, все ясно, идут они вшестером. Он сам, Лидка с Тарасом, Митя и две новенькие женщины, имена которых он в очередной раз забыл. Но в душе порадовался. Не хотелось ему после того разговора брать в поход Петю. Надо озаботиться обратными билетами. Впрочем, наверняка Митя уже занимается этим, у него и все паспортные данные в картотеке. А о том, что и Петя Самойлов не идет, он уже знает, не может быть такого, чтобы Петя не предупредил завхоза раньше, чем Командора, жаден Петя до денег. Но все равно, надо денька через два позвонить Мите. И надо собрать всех идущих, выяснить, что закуплено, что нет – как-никак, перед ним отчитались только Ева и Леша.
Двадцать восьмого мая, благо этот день был воскресеньем, Олег решил позвонить Мите. Надо же узнать, как дела у Митиной жены Маши, как она себя чувствует. Да, и выяснить, договорился ли Митя с Северовыми или с Княжевичами, чтобы те в случае чего взяли на себя заботы об остающейся без мужа женщине. И обязательно надо сказать Мите, чтобы в ближайшие выходные отвез Машу. К Северовым. Или к Княжевичам. Впрочем, пожалуй, не надо к Княжевичам. Точнее, Митя, конечно, пообещает, но не отвезёт. Застесняется. А потом найдёт сотню объяснений, почему не получилось. Вот ведь человек. Если что нужно другим, на Митю можно положится, как на скалу. Расшибётся в лепёшку, преодолеет все преграды, но сделает. Если же что-то нужно ему самому, то становится беспомощным. Олег усмехнулся и решил, что после разговора с Митей позвонит Маше Северовой. О билетах же спрашивать не надо. Если не стряслось нечто вообще чрезвычайное, то Митя наверняка уже занимается их заказом.
Приняв решение, Олег взял мобильник и набрал Митин номер. Пошли длинные гудки. Обычно Митя отвечал сразу. А тут всё идут и идут гудки. Олег даже встревожился: не случилось ли чего?
Но вот раздался голос Мити.
- Привет, - сказал Олег, облегченно вздохнув. – Как дела?
- Понимаешь, Олег, - каким-то виноватым голосом проговорил Митя. – Понимаешь… Ну, в общем… В общем отвел я утром Машу в роддом. Час назад позвонили: родила.
От неожиданности Олег чуть не уронил мобильник.
- Так получилось, что Маша родила до срока… В общем, понимаешь, Олег…, - бормотал Митя. – Ну, не смогу я пойти в поход…
- Понимаю, Митя. Не переживай. Может, и к лучшему, что не идешь в поход. Кто родился-то?
- Мальчик.
- Это хорошо. Расти туриста. Как понимаю, было тебе не до билетов.
- Не заказывал я билеты, Олег, - тяжело вздохнул Митя. – Ну, вот так получилось…
- Не бери в голову, - подбодрил его Олег. – У тебя сейчас другие заботы. Маше и сынишке привет передавай.
Так, обратные билеты ложатся на него. Жаль, что сегодня не получится, поработать еще надо: завтра же ехать к заказчику. Потому и завтра не до билетов будет. А время-то уходит. Тридцатого утром Олегу пришла гениальная мысль: поручить обратные билеты Тарасу. Или Лидке, благо она уже безработная, свободного времени навалом. Из электрички позвонил Тарасу.
- А я как раз собирался тебе звонить, Командор, - услышал он спокойный голос. – Не идем мы с Лидкой. Мама Лидкина заболела, что-то с сосудами. Так что Лидка – к ней, а я – с маленьким Лешей.
- А почему бы Лидке не взять с собой и сынишку? – поинтересовался Олег. - Заболевания сосудов не заразны.
- Ты что, с ума спятил! – раздался в трубке возмущенный Лидкин голос. – Ты понимаешь: мама больна! Как я туда заявлюсь с ребенком, маме же нужен уход и покой.
Олег молча отключился. Хотел узнать, что для Лидки существеннее? Вот и узнал. И в ситуации, когда надо бы хуже, да некуда. Он тяжело вздохнул и принялся искать в записной книжке телефоны новеньких: надо срочно встретиться с ними, поставить в известность о том, сколь сильно изменилась ситуация. Звали их Катя и Соня, это Олег установил методом исключения. Договорились встретиться воскресенье, вечером. Женщины предложили возле метро Дмитровская. Олег не стал возражать.
Для себя он решил, что в поход пойдет даже один: слишком уж настойчиво добивался отпуска именно в июне. И хотя Кашина предстала в этом конфликте отменной дрянью, не будет Олег уважать себя, если вдруг выяснится. что все его веские доводы – туфта. Да и шепотки пойдут, почему это Олег Данилов принялся выживать Машу Кашину. Бухгалтерские дамы, и так имеющие на него зуб из-за ухода Клавдии Васильевны, точно расстараются, а к ним присоединяться и другие. Но воспоминание о том, когда шесть лет назад он рванул в одиночку на Хамар-Дабан и не чаял выбраться, мучило его. После той авантюры заклялся ходить в походы без спутников, пусть даже совсем зеленых. Выпадет крайняк, так хоть перевяжут, накормят, а то и до людей дойдут с вестью, что там, в горах, гибнет человек, что помощь нужна. И он решил, во что бы то ни стало, добиться согласия этих женщин идти с ним в поход.
Оставшиеся вечера до встречи Олег употребил на разработку другого, более легкого маршрута. Петина уверенность, что женщины ходили сложными маршрутами, основана только на их рассказах. А вот их уверенное поведение на переправах, непреложный факт. Петя, не зная, о чем рассказал Арнольд, не рискнул бы выдумать такое. Да, во вранье Петю уличали. И не раз. Но дважды будучи немедленно уличен, он, похоже, заклялся так подставляться. А потому переправ, даже достаточно сложных, можно не бояться. С переправами-то всё понятно, а вот с иными нюансами не очень. Жаль, что Арнольд прямо-таки вцепился в Кендур. Надо всё же настоять, чтобы проверочные походы проходили так, где есть овраги с крутыми склонами.
Первый вечер у Олега ушел на раздумья. В конце концов, он решил вести свою маленькую группу от разъезда не на север, а на юг. Следующим вечером покорпеть над новым маршрутом не удалось, вернулся с работы поздно, поскольку чуть ли не до десяти вечера работал с представителем заказчика. Но уж пятничный вечер и почти всю субботу отвел на разработку нового маршрута. Искал в интернете сведения о тех местах, но их оказалось до обидного мало. Впрочем, кое какая важная информация нашлась у туристов-водников. По их данным, глубина реки Хумпынья была значительной даже в месте её вытекания из озера Вортолнуттур. Данные несколько разнились, но нужно считаться с тем, что переход этой реки вброд будет невозможен. Но быстро нашлась альтернатива: да, на большей части своего течения протока Моляхпосал, соединяющая озера Милтур и Вортолнуттур весьма глубока, кроме двух участков. На выходе из озера Милтур её пересекает цепь камней. Переправа по ним нелегка, но возможна. Можно переправится и в месте впадения протоки в озеро Вортолнуттур, но эта переправа посложнее.
После раздумий и колебаний Олег остановился на таком маршруте. От разъезда они проходят около полутора километров по ходу поезда и поднимаются на горный массив Алысьутраквыт. Восхождения на горы этого массива подтвердят или опровергнут навыки женщин. Если они преувеличили свой опыт и способности, то спустятся вниз и после переправы пойдут вниз по течению реки Хумпынья в район невысоких гор. Если их возможности соответствуют рассказам Пети, то открываются два-три интересных вариантов в этой части горной страны. Ну а если их способности и опыт еще выше, то они идут задуманному Олегом маршруту через трехглавую вершину Кантынсорумнёр.
...Новенькие оказались симпатичными и сложенными настолько женственно, что сразу же возникали сомнения в их спортивности. Впрочем, не мешает же Еве женственность быть очень спортивной. А потому прочь сомнения, раз он решил уговорить их идти в поход, то и исполнит задуманное.
По предложению Олега они расположились в небольшом кафе, расположенному у выхода из метро. Выслушав Олега, они переглянулись и сказали дружно: в поход идем. Олег только кивнул головой.
Разговор в кафе получился чисто светским. Ни Олег, ни женщины не заводили речь о предстоящем маршруте. Олега это порадовало и обнадежило. Похоже, Соня и Катя считают, что тот маршрут, о котором они услышали на посиделках у Северовых, им по силам. Соня и Катя на устроенном Витей Свистуновым сборе группы в Опалихе уверовали если не в свои силы, так в то, что эти горные походы не столь сложны, как им казалось раньше. Ведь там они ничуть не уступали опытным туристам. Причем, не только женщинам, но и мужчинам. А главное, решился вопрос с их обитанием в оставшиеся до отъезда дни. Пока всё складывалось очень и очень удачно. И это радовало, вселяло уверенность, что черная полоска преодолена, они вновь на светлой...
...Что ж, раз состав определился, надо брать обратные билеты. Невезуха продолжала править бал: билеты удалось взять на самый неудачный поезд, пресловутый скоро-медленный, да еще в купейный вагон. Хорошо хоть, что вместе, а то туда из-за всех этих пертурбаций со сдачей билетов едут в разных купе и на верхних полках. Впрочем, может и к лучшему, что поход сокращается на один день и вернутся они в Москву не в воскресенье, а в субботу.
ГЛАВА 4. НАКОНЕЦ-ТО В ПОХОД.
Но вот и день отъезда, вокзал, призывный гудок электровоза, состав тронулся, по перрону побежали провожающие. Его спутниц, как и самого Олега никто не провожал, что немного озадачило. И вот уже мелькают за окном пригородные поселки, а мысли, обгоняя поезд, убегают в горы: каким же ты будешь, новый поход, какие принесешь находки, какими одаришь разочарованиями...
Только спустя сутки им удалось собраться в одном купе. И тут-то выяснилось, что Катя и Соня имеют, скажем так, весьма странные понятия об укладке рюкзаков. Вспомнив, с какими ладными рюкзаками женщины пришли на вокзал, Олег понял, что в Москве рюкзаки укладывал кто-то другой. Уж не тот ли, кто этих женщин ему и сосватал. Интересно, кто он, этот ретивый? Впрочем, интересно – не то слово. Надо обязательно это выяснить. Поступившему так доверять нельзя. Точно отпадают он сам, Арнольд, Коля и Петя. На Кендуре выявился бы факт знакомства. Отпадают Северовы. Лёня, увидев новеньких, аж глаза вытаращил от удивления. И Ева отпадает. Она спрашивала его, как зовут новеньких. Митя тоже. Он тогда подошел к ним, Ева и у него стала выяснять. Митя достал билеты, нашел нужные и прочитал имена этих женщин. Петя предположил, что Тарас. Но Тарас бы своих пассий без себя не отпустил. Тем более, что в связи с Лидкиным отъездом к матери у него появляется шикарная возможность гульнуть. За Тарасом другой грех. Точнее, за Тарасом и Лидкой. После того злополучного похода Олега на Хамар-Дабан на слете был обстоятельный серьезный разговор. И решили тогда: те из костяка группы, кто выяснил о невозможности идти в поход последними, дозваниваются до Ростислава или до кого-нибудь из руководителей других групп. Некоторые предлагали, чтобы звонил сам руководитель вдруг поредевшей группы. Но Ростислав это предложение жестко отверг, сказав, что руководителю такой группы и без того хлопот хватает. Почему же Тарас и Лидка не позвонили? В этом году большинство групп еще дома. Ушли только Кузьма со своими женщинами и Всеволод.
Олег вздохнул и вновь стал думать о приведшем в Команду Соню и Катю. Кто же он? А может не он, а она. Настя Киселева, к примеру. Уж больно странен ее отказ от участия в походе. Или Лидка: эта, конечно же, до последнего надеялась пойти, чтобы самой прикрыть неумелых подруг. «Ладно, вернусь домой – выясню, - подумал он. – Какой тут туристский опыт, если даже рюкзаки укладывать не умеют».
Тяжело вздохнув, Олег принялся переукладывать женские рюкзаки. И минут через пять чуть не грохнулся в обморок: что непромокаемых мешков для спальников и запасной одежды нет – понятно. Можно объяснить, хоть и с трудом, на кой лях взяли мягкие домашние тапочки, зато не взяли запасные толстые носки. Но юбки и ночные рубашки - это уже нечто. Неужели они не понимают, что горный поход - это не пикник в подмосковном лесочке. Кстати, а что сейчас у них на ногах? Велеть разуться? Еще обидятся. Женское восприятие самых простых и естественных вещей – терра инкогнита. Никогда не поймешь, на что они надулись. Не надо начинать и без того неудачный поход с обострения отношений в маленькой группе. Женское белье Олег, разумеется, смотреть не стал. Вздохнул. Хорошо хоть сандалии взяли. Без них на некоторых переправах не обойтись. Ну и походец ему выпал, не дай бог повторения...
- Девчата, давайте-ка начистоту: этот поход какой у вас по счету?
- Второй, - смущенно ответила Соня.
- А в первый поход когда, куда и с кем ходили?
- Да в этом году, - удивленно сказала Соня. – С Арнольдом, Колей и Петей на Кендур.
Олег почувствовал, что сползает на пол. Мелькнула даже подленькая мыслишка: а не оставить ли этих спутниц в палатке у станции, а самому пойти-таки в одиночку с тентом? Олег тут же осерчал на себя: не потому ли он ушел от Павла Никодимовича, что тот так и поступил, причем при более надежном раскладе: оставались не две женщины без всякого походного опыта, а парень с девушкой, до этого по разу ходившие. А результате – два трупа. Что же это он сам-то? Нет уж, дорогой Олег, тащи этот крест до конца. Взял их в поход – неси теперь ответственность за них до самой Москвы. И вот что еще. Никаких телок. Такие игрища приемлемы в достаточно большой группе, когда новенькие под присмотром составляющих большинство группы старичков, когда попытка ответной выходки будет тут же пресечена. Когда же он один с двумя женщинами, не имеющими никакого походного опыта, то любая их обида чревата трагедией. Расплачутся, разбегутся. Не зная гор, не имея походных навыков, попадут в такой переплет, откуда им уже не выбраться. И что тогда Олегу делать? Искать их трупы? Вообще-то, и самому Олегу эти игры в телок стали надоедать. И уж точно, в отсутствии команды, они не доставят ему никакого удовольствия. В этом году он и не собирался брать в Команду новичков. Как же они появились? Кто же ему сказал, что с ними идут две новенькие? Арнольд. И сказав, выразил неудовольствие: в Команде будет тринадцать человек, а это не к добру.
Но уж теперь сомнений нет: кто-то из своих из каких-то еще неведомых Олегу соображений уговорил этих женщин идти в поход, помог им купить хорошую походную обувь, отдал им свои старые рюкзаки и спальники, а потом умыл руки. Ясно, что Лидка к этому не причастна. Неужели Настя? А что, вполне может быть. Она – женщина злопамятная. Решила и ему, Олегу, отомстить за то, что года три держал ее в телках, подсунув настоящих телок, и этим своим подругам за что-то насолить. Да им сам хорош, разозлился Олег на себя. С новенькими даже поговорить не удосужился, не то, чтобы расспросить обстоятельно. Снаряжение их не проверил. Одно слово – дурак. А еще руководитель группы…
Олег, вновь тяжело вздохнув, стал объяснять своим спутницам основы поведения в горах, упирая на жесткую дисциплину и необходимость безоговорочного исполнения всех его приказов. Проведя инструктаж, достал карты и принялся кардинально перекраивать план похода: какие тут вершины с такой группой, пойдут они в обход собственно горного массива, так, чтобы не выше пятисот метров. Стоп, есть же лучший вариант: пройти вдоль реки Ивовая. От станции над ее восточным берегом почти до истока. Затем несложная переправа – в верховьях Ивовая совсем узкая. И дальше над западным берегом к железной дороге. Да, именно так. Сделают круг и с западной стороны выйдут к той же станции. Правда, последние три перехода будут потяжелее, там отроги круче и выше. Ничего: и новенькие уже обретут некоторый опыт, и рюкзаки будут полегче. Если же женщины войдут во вкус, можно и небольшой траверс сделать через две-три вершины. Кроме того, в случае каких-то осложнений есть возможность избежать переправы в нижнем течении Ивовой, пройдя по железнодорожному мосту. А на самый крайняк есть вариант с возвращением по грейдерной дороге, соединяющей заброшенные штольни в верховьях реки Ивовая с упраздненной недавно станцией Водораздельная. Конечно, этот путь подлиннее будет. Но идти они будут быстро. Петя же сказал, что ходоки девчата хорошие, с этим в вылазке на Кендур никаких проблем не было.
Дневок надо предусмотреть три-четыре, чтобы и при самых непредвиденных обстоятельствах обязательно дать женщинам отдых. И первую дневку устроить на берегу Туманного озера, за одноименным, вытекающим из озера ручьем. Порадовать женщин возможностью искупаться в кристально чистой воде этого озера. Дальше же с учетом непредвиденных обстоятельств. А какие могут быть непредвиденные обстоятельства? Самое неприятное: они придут в пик половодья. Что ж, это он заметит сразу: ручей Белокрылый наполняется водой только в половодье и при ливневых паводках. Если в этом ручье вода низкая, то или половодье еще не начиналось, или пик его уже прошел. Кузьма говорил, что в этих местах половодье редко начинается мощно, обычно недели две-три набирает силу, разгоняется. Да и обычный срок начала половодья - конец мая. Так что уровню воды в этом ручье вполне можно доверять. Если придут в самый разгар таяния снегов, то поднимутся к верховью ручья Белокрылый, а от него через перевал пройдут к озерцу, из которого вытекает ручей Вертлявый. Конечно, придется на сложных участках самому переносить женские рюкзаки, но тогда они не будут лимитированы временем. От верховья Вертлявого сделают пару-тройку радиалок. Ну, остальные непредвиденные обстоятельства привычны: травмы, проливной дождь, плотный туман. В тучу на таких высотах они вряд ли попадут. Как бы то ни было, все эти обстоятельства сводятся к одному: отсидка. А при отсидке продукты тратятся, а силы берегутся. В случае чего возвращаемся старым следом. Главное – как можно раньше оценить стадию паводка. И не промедлить с решением возвращаться. Плохо, что такой вариант маршрута он не рассматривал даже как аварийный выход. А потому и Кузьму об этих местах не расспрашивал. Впрочем, Кузьма немного об этих местах сам рассказал, когда заговорил о катастрофическом весеннем паводке. Что же касается питания, то режим такой: утром и вечером картофельное пюре из пакета с сушенным мясом, которое так хорошо навострилась изготавливать Маша Северова. Разумеется, утром еще кофе, а вечером на выбор: чай или какао. В середине ходового дня обед. Суп из пакетиков, сухари и чай с сухофруктами…
…Соня думала, как бы она повела себя на месте Олега. Оставила бы одних у станции или все-таки, изменив маршрут, пошла с ними в горы? Судя по тому, как сосредоточенно Олег работает с картой, он выбрал второй вариант. Она впервые подумала о мужчине, с которым ее так неожиданно и странно свела судьба, по-доброму, благодарно. И робко шевельнулась в груди симпатия. Ей даже захотелось сказать Олегу что-то ласковое. Соня вдруг смутилась и отвернулась к окну…
…Катя заворожено смотрела в окно. Вот уже и горы показались. Впервые она видит горы. Какие они грозные издали. Как воспримут они маленькую Катю?..
…Поезд опоздал почти на пять часов, что лишь усилило мрачность Олега. Но вот его щеки ощутили призывную шершавость ветра, глаза обрадовал горный пейзаж, пусть пока еще и незнакомый, ноги рвутся шагать...
Горы их встретили приветливо: несильный ветер приятно холодил кожу, легкие облачка неспешно скользили по небу. Нежарко, правда, градусов пять-семь тепла. Жаль, конечно, что все вершины закрыты частью ближними отрогами, а частью плотными облаками, но и открывавшийся вид ошеломил женщин, впервые в жизни увидевших горы воочию…
…Катя несколько минут стояла, открыв рот, восторженными глазами глядя на открывшуюся панораму гор.
- Вот это да, - проговорила она, вдруг поняв, что ей не найти слов, способных выразить охватившие ее чувства. – Какая волшебная красота, Соня…
Соня стояла молча. Горы столь поразили женщину, что ей казалось кощунственным что-либо говорить. «Картины, фотографии, фильмы лгут, - вдруг поняла она. – Чтобы почувствовать горы, надо прийти к ним…»
Олег, давая женщинам полюбоваться горами, не торопил их, не вскидывал свой рюкзак. Стоял чуть поодаль, улыбался. Но все-таки надо идти. Он резким движением вскинул на плечи свой рюкзак. Обе женщины разом обернулись.
- В путь, девчата, - скомандовал Олег, помогая им надеть рюкзаки. - В горы...
В первый день шли небыстро: Олег щадил своих женщин, давая им пообвыкнуться, втянуться в ритм. Да и заходной вес его собственного рюкзака был значительным: более тридцати килограммов. Впрочем и женщинам пришлось нести почти по двадцать, многовато для первого горного похода. Сам собой установился порядок следования. Первым, разумеется, шел Олег. Второй – то и дело радостно восклицая – Катя. Слушая ее возгласы, Олег радовался тому, что хоть в одном ему точно повезло: восприятие гор этими женщинами созвучно его собственному. Нет этого, с некоторых пор ставшего раздражать его, спортивного дробления гор на элементы сложности, нет и всегда бесившего его страха, столь часто проявляющегося у других новичков.
Соня шла последней, нарочито поотстав от Кати: восторженные возгласы подруги мешали ей. Она вдруг поняла, что с горами можно общаться, они слышат и отвечают… Соня разом успокоилась, пришла вера: горы, принявшие ее как свою, оберегут ее, спасут…
Олег, словно угадав Сонин настрой, не корил ее за отрыв. Только время от времени останавливался и терпеливо ждал, когда Соня нагонит их.
Часов в семь вечера они подошли к небольшому, но быстрому ручейку, без труда перешли его по камушкам. Здесь Олег решил расположиться на ночлег, поскольку до следующей переправы им сегодня не дойти, а тащить на себе воду неразумно. Да и прошли все же несколько более шести километров, неплохо для первого дня. Пусть и по вездеходной дороге, сворачивающей вниз почти у самого ручья, но все равно, неплохо. И уровень воды в ручье успокаивает, невысокий уровень. Может, им повезло, пик половодья прошел, и они без проблем обойдут западную часть горного массива.
- Сбрасываем рюкзаки, - скомандовал он. – Будем устраивать бивак.
Женщины с явным облегчением выполнили его команду.
- А как называется этот ручей? - спросила Соня, усаживаясь на большой камень.
- У него красивое название, - сказал Олег, давно взявший за правило помнить весь маршрут наизусть. - Белокрылый.
- Белокрылый, - нараспев повторила Соня. – А почему он так называется?
- Не знаю, - улыбнулся Олег. – Может, кто из геологов так назвал в честь красавца-лебедя…
Хотя место для палатки Олег приглядел сразу же, он специально просмотрел еще четыре площадки, подробно объясняя Кате и Соне чем плохо вот это место, а чем – это. Объяснив, почему именно это место наилучшее из всех здесь имеющихся, стал учить женщин ставить палатку. Конечно, провозились куда дольше, чем если бы Олег поставил палатку сам, но зряшной тратой времени он не это не считал, понимая, что обстоятельства могут всяко повернуться. После того, как установили палатку, стал учить своих спутниц, как обращаться с примусом и как разжигать костер, благо сушняка в зарослях можжевельника, ольхи и ивы было много. Поужинав, еще больше часа сидели у костра: спать не хотелось, выспались в поезде впрок, разговор тоже не очень клеился: Олег пытался угадать, минуло половодье или нет. Судя по уровню воды в ручье – чуть выше щиколоток – можно надеяться, что вода уже спадает. Может, верно говорят, что новичкам и дуракам везет. Если так, то их шансы высоки: с точки зрения этой пословицы, состав группы оптимальный - две женщины, никогда раньше не бывавшие не то что в горных, самых простых походах, и дурак в качестве руководителя. Отменная, можно сказать, по составу группа.
Его спутницы заворожено глядели на вздымающиеся вокруг хребты.
- Какая чарующая красота, - чуть слышно прошептала Соня. - Неужели это явь, а не сон... Катя посмотри: облако медленно взбирается по склону горы...
Олег поднял голову и улыбнулся:
- Еще и не такие красоты увидите. Горы, это…
- Соня, Олег, смотрите: солнце зажгло облака, - восторженно вскрикнула Катя. - Вечер уже, а оно так высоко. Волшебство…
- В этих краях как раз сейчас начинается полярный день, - улыбнувшись, объяснил Олег. – Пусть и не столь долгий, как на Кольском. Солнце зайдет ненадолго около полуночи.
Однако поздно уже, пора спать. Завтра нам шагать и шагать…
И следующий день прошел достаточно успешно. Утро было тихим, как и вечер накануне, прохладным. От ручья стали подниматься на невысокий отрог, в середине дня спустились вниз, перешли через еще один ручей, Вертлявый – Олег упредил вопрос, сразу назвав ручей по имени - несколько более полноводный, вода на стремнине достигала середины голени. От ручья вновь начался подъем, заметно более крутой, поэтому шли серпантином. Но все чаще стала проявляться недисциплинированность и безалаберность обеих спутниц Олега: то одна решит спрямить путь и ее приходится медленно выводить с сыпухи /1/, то другая отправится по нужде за бугорок, а за бугорком-то обрыв. Бросишься подстраховать ее, так тут же истошный крик «Не подходи!» и почти тут же еще более истошный «Ой, я падаю!». Олег хмурился, объяснял в который раз, что в горах не надо искать укромное местечко, достаточно сказать: «Не смотрите в мою сторону». Обе женщины согласно кивали головами, но спустя несколько часов все повторялось вновь. Тем не менее, они все дальше и дальше углублялись в горы, Катя то и дело восторженно ахала, восклицала, порой даже подпрыгивала от рвущегося восторга. Соня шла, тихо улыбаясь своим думам, радуясь знакомству с горами. Настроение Олега понемногу улучшалось, крепла надежда на благополучный исход похода. К вечеру перешли вброд ручей Студеный, столь же полноводный, как и предыдущий, прошли метров пятьсот вверх по течению, остановившись на ночлег в том месте, где от долины ручья ответвлялось идущее с подъемом ущелье: по нему Олег рассчитывал миновать крутые осыпи и выйти почти на самый верх отрога. Олег нашел приемлемую площадку как раз на стыке обоих ущелий, поставили палатку.
- Вот что, Олег, - решительно сказала Соня. – Поскольку на тебя – из-за нашей неумелости – ложится большая нагрузка на маршруте, готовкой будем заниматься мы с Катей. Да и дело это более женское, нежели мужское.
- Будь по-вашему, - улыбнулся Олег. – Тогда готовьте ужин, а я пройду по боковому ущелью, посмотрю, нет ли неприятных сюрпризов.
Когда он вернулся, ужин был уже готов. Поели, болтая о пустяках. Девчата быстро сполоснули миски и забрались в палатку, намаялись за день. Олегу же, несмотря на усталость, не спалось. Сидел у костра, смотрел то на огонь, то на бегущие неподалеку воды ручья. «А ведь хорошие они женщины, - вдруг, ни с того, ни с сего, подумал он. – Ты же, дурак, живешь неприкаянный. Ведь уже пятый десяток разменял…». Осерчав на себя закурил. «Брось, - прикрикнул сам на себя. – Только походных романов тебе и не хватало. Лучше прикинь завтрашний отрезок маршрута»… Но о завтрашнем отрезке маршрута не думалось. Мысли вновь и вновь возвращали Олега к «его» женщинам. «Катя более озорная и более стыдливая. Соня на второй день усвоила: по нужде никуда не отходить, а Катя, похоже, не может себя переломить, ищет хоть какое укрытие, стыдясь не только меня, но и Соню. И частенько выбирает для своих делишек места, где не то что присесть, стоять не рекомендуется. Дважды чуть не сорвалась. И оба раза: сначала кидается мне на шею: спас, а потом вскрик ужаса: я же без трусиков. А уж озорство… По ее поведению, Кате больше двадцати не дашь. И ей все время кажется, что я нарочно преувеличиваю опасности, пугая их. Скажешь: на этом участке у каждой из вас постоянно должны быть две точки опоры, одновременно ногу и палку от земли не отрывать. Так Катя именно на этом участке не только демонстративно идет без палки, но и подпрыгнет где-нибудь посередине. Однажды подпрыгнула так, что чуть не покатилась кубарем по склону. Соня совсем другая, спокойная, рассудительная, но способна так глубоко уходить в себя, что уже не видит нас с Катей. Быстро поняла: отходить по нужде за камни опасно. Но теперь перехлест в другую сторону: чувствую, отстала, оборачиваюсь, а Соня сидит на корточках метрах в двадцати от нас. Потом выговариваю ей, что же не крикнула, не предупредила, чтобы не оборачивались. «Разве? – отвечает она отрешенно. – Впрочем, да, замечталась…». И ее отставания. Наверное, Катина восторженность и моя сосредоточенность на маршруте мешают Соне внимать горам. Но она так уходит в себя, что не следит, как именно я шел. Заметила: мы остановились, ждем. Улыбнется застенчиво и идет прямо на нас. А я здесь обходил курумник /2/ с неустойчивыми камнями. Кричу ей, но она не останавливается, идет, как и шла, словно не слышит. И на переправах то же самое: сколько ни говори, Соня не смотрит, где я иду, на какие именно камни ступаю. Поскользнувшись, размахивает руками, стараясь сохранить равновесие, вместо того, чтобы зафиксироваться палкой…
Он вздохнул, подумав:
- И все же они очень хорошие женщины. И горы воспринимают также, как и я. И обе мне нравятся. Только вот их две, а я один. Скажем, я такое супружество с удовольствием приму. А вот они? Не воспримут ли они даже намек на такие необычные семейные отношения как оскорбление? К тому же, у них могут быть и родственники. Вот те точно выскажут все, что думают о подобной безнравственности…
Олег еще раз вздохнул и полез в палатку…
ГЛАВА 5.ДВЕ ВЕРСИИ ИНЦИДЕНТА С ОКСАНОЙ.
Последующие трое суток слились в один непрерывный кошмар. Впрочем, начало нового дня не предвещало особых неприятностей, хотя утро встретило их моросящим дождем и довольно сильным холодным ветром с севера. Северному ветру Олег даже обрадовался: такой ветер притормозит половодье. Поначалу шли достаточно ходко, но спустя два часа моросящий дождь сменился ливнем с градом, пришлось пережидать, укрывшись тентом. Когда же стихия стихла, выяснилось, что сидевшая, как и он сам, сбоку, Катя умудрилась перекрутить тент, и внутренняя сторона его тоже намокла. Олег тихо выругался. Хорошо еще что дождь перестал, а ветер усилился. Олег объявил обед, и пока грели воду, тент почти просох. Быстро собрались и пошли дальше. Спустя часа полтора Олег заметил, что Катя прихрамывает.
- Ушибла ногу? – спросил он.
- Нет, натерла, - улыбнулась женщина.
- А ну, разувайся, - приказал Олег.
Увиденное лишило его дара речи: оказывается, Катя все это время шла не в толстых носках, а в тонких чулках. Точнее, в том, что от этих чулок осталось.
- Ты что, с ума сошла! – рявкнул он. - Живо снимай эту рвань. В толстых носках по горам ходят, в толстых носках. Одевай пока свои тапочки, пригодились. И ты тоже разувайся! – приказал он Соне.
Женщины беспрекословно подчинились. У Сони на ногах оказались тонкие, уже сильно драные гольфы.
«Сам хорош, - вдруг рассердился на себя Олег. – Надо было еще в Питере объяснить им, что должно брать с собой в поход!».
И непроизвольно покраснел, вспомнив, каким взглядом его одарила Света Гвоздичкина, когда пятнадцать лет назад он пытался ей и еще двум девушкам объяснять, какие по его, Олеговым, соображениям должны быть женские походные трусики и лифчики.
«Черт, неужели все-таки к этому причастна Настя? – зло подумал он. – Не понимает разве, что после такой выходки ей в Команде не быть? Стоп. А почему меня так зациклило на Насте? Ведь есть куда более реальная версия – Шура Долгина. Эта-то ничем не рискует. Более того, выигрывает, провоцируя конфликты куда как серьезнее. Она ведь не знает, не догадывается, что поход, считай, не состоялся, втроем мы в горах. Была бы здесь вся Команда, подумать страшно, чем бы обернулись злополучные чулки. А осенью, на традиционном слете, не одна Шура, а вся троица обвинила бы Команду в издевательствах. Такое может пробить стену доброжелательности: два года подряд конфликты. Но ведь все же кто-то из Команды привел их? Погоди, а если все проще? Шура была на весенней тусовке? Была. И наверное, привела с собой этих женщин. Те познакомились с кем-то из его Команды. Скорее всего, кто-то из массовочных девиц познакомил, эти всегда готовы оказать услугу таким, как Шура. Ну а дальше все понятно. И все равно надо разбираться, ибо нарушено основное правило: привел новичка в группу – отвечай за него».
- Ну что мне с вами делать, - вздохнул Олег и принялся ставить палатку.
Пока он обрабатывал и перевязывал Катину ногу, Соня решила вскипятить воду для чая. Снимая котелок с огня, она не удержала его и обварила бедро. Выскочивший на ее крик из палатки Олег только тяжко вздохнул и занялся лечением Сониного ожога. Покончив с перевязками, он напоил обеих страдалиц чаем, выдал из своих запасов по паре толстых носков и, велев обеим лежать и носа не казать из палатки, отправился на разведку. Вернулся он часа через два вполне довольный: ущелье вполне проходимо, самое его верховье сположено снежником, причем фирновым, по которому они без особых проблем выйдут завтра наверх. За снежником – неширокая каменная осыпь, плавно переходящая в курумник. Затем, судя по карте, метров через шестьсот-семьсот пологий спуск в ущелье ручья Бурный. После переправы подъем на водораздел между Бурным и Заячьим. Верхняя его часть – это почти плоский снежник, фирн /3/. На нем и расположимся на ночлег. Из-под фирна берет начало безымянный приток Заячьего, а потому, даже если ляжет туча, проблем со спуском не будет. Пойдем, придерживаясь правого орографического берега этого ручья. Слева не пройти, там скалы. Да и нет смысла переправляться через Заячий ниже впадения притока. После переправы через Заячий ручей придется объявить первую дневку, как следует подлечить страдалиц, да и детально разобрать их ошибки. Сейчас же главное, чтобы у Кати и Сони к утру поджили ноги. Конечно, можно и здесь, но место нехорошее, площадка с небольшим, но наклоном. А главное, за Заячьим есть дрова. Можно будет не расходовать топливо…
...Соне не спалось. Вроде и устала сегодня, даже спала перед ужином. А вот после ужина забралась в спальник - и сон как рукой сняло, не может уснуть, хоть плачь. Вот уже и Олег влез в палатку, забрался в спальник и уснул, тихо посапывая. И Катя спит безмятежно. А ей, Соне, все не спится. И на левом боку пробовала, и на правом, на спину легла, на живот. Нет сна. Осторожно, чтобы не потревожить спящих, вылезла из палатки, прошлась немного, стараясь не отдаляться от лагеря. Присела на камень, пригорюнившись: и устала, и уснуть не может. Да и как-то тревожно на душе. Все ей чудится: горы пытаются предупредить ее, остеречь. А она вроде и слышит все, но понять ничего не может. И вдруг Соня почувствовала, что засыпает, что еще немного - и уснет она прямо здесь, на этом камне. Она вскочила, быстро юркнула в палатку, забралась в спальник и тут же провалилась в сон, тягучий, липкий...
...Олег проснулся среди ночи, вылез из палатки, огляделся. Плотный туман полз вверх по ущелью, видимости, почитай, никакой.
Если к утру туман не рассеется, придется стоять, - с удивившем его спокойствием подумал Олег. – Вот уж некстати. Выбраться бы на отрог, оглядеться. С другой стороны, у девчат подживут ноги.
Он закурил, все еще удивляясь безмятежности своего настроя. «С чего бы это? - подумал он, безуспешно пытаясь рассердиться на самого себя. – Никаких причин для благодушия нет. Вчерашний день, считай, был неудачным: и прошли мало, и кто знает, смогут ли женщины идти завтра. Низкая облачность закрывает хребты и вершины, не дает понять, как там с половодьем-то. А ты сидишь, дурашливо улыбаешься, словно не в горах с двумя новенькими, а на тусовке на Партизанской. Что с тобой творится, Олег?». Но серьезность не приходила, более того, охватывало его какое-то незнакомое дотоле чувство. Может, этот настрой принес сон. Да, конечно, сон. Дай бог вспомнить, что же ему приснилось…
Олег наморщил лоб, припоминая, что же все-таки снилось. И вдруг вспомнил. Вспомнив же, тут же нахмурился: так вот что привело его в сие странное настроение. Господи, почему, начиная с майского сбора у Северовых, он то и дело мыслями возвращается к Оксане? Поистине, человеческая психика – штука загадочная. А еще и Петя с своим омерзительным рассказом. Какого лешего ему потребовалось заговорить об этом? Олег попытался вырваться из цепких объятий этого дурацкого сна. Не смог. Оставалось одно: еще раз пережить этот дурацкий сон, разрушить его чары. Олег прикрыл глаза – и вновь увидел то, что случилось почти девять лет назад. Увидел так, как никогда раньше не видел: словно витает он над местом этой злополучной переправы и видит все и всех. В том числе и самого себя. Как же странно видеть себя со стороны…
…Вот к правому берегу реки спускается с отрога группа туристов, впереди Командор, веселый – поход прошел хорошо, через три дня едут домой – уверенный в себе. Останавливает группу. Все сбрасывают рюкзаки, начинают раздеваться. Командор, раздевшись первым, выбирает место для переправы. Митя, тоже уже раздевшийся, спускается ниже по течению, готовится страховать. Оба не обращают внимания на вспыхнувшую вдруг перебранку: Лидка выговаривает Оксане: почему утром не надела купальник? Та огрызается: ее трусики куда скромнее, чем Лидкин купальник, неважно, что на самом интересном месте цветок.
Олег от неожиданности открывает глаза: вот тебе на. Неужели действительно была эта перепалка? Странно, что он никогда не вспоминал этот инцидент. Что же еще ему предстоит увидеть?..
Командор входит в воду, идет медленно, потом быстрее, вновь замедляет шаг, останавливается, с минуту стоит, рассматривая дно реки, противоположный берег, возвращается.
- Ну как? – окликает его Арнольд.
- Переправа несложная, - отвечает Командор. – Перейдем без сучка и задоринки. Давай стропу…
Видение вдруг перескочило вперед, пропустив большой кусок переправы. Командор опять на правом берегу. Оксана просит разрешения перейти реку самостоятельно. Ее поддерживает Лидка: как-никак, у Оксаны этот поход четвертый, пора. Командор, чуть подумав, соглашается: переправа несложная, да и пойдет женщина без рюкзака.
- Пойдешь после Лидки, Тараса и Володи, - говорит он Оксане. – Будь внимательна: за буруном быстрина.
Через реку переходят Лидка и Тарас, быстро сбрасывают рюкзаки, отходят от переправы метра на два вверх по течению, усаживаются почти на самом берегу, о чем-то переговариваются, смеются. Что же Командор? Почему не реагирует на такую выходку? Лидка и Тарас должны спуститься ниже переправы и страховать с того берега. Не заметил? Нет, не мог не заметить. Не придал этому значения? Но почему? Тем более, что у Оксаны первая самостоятельная переправа.
Переправляется Володя. Когда он доходит до середины реки, в воду спускается Оксана, цепляет карабин за стропу. Командор внимательно следит за каждым шагом женщины: хоть переправа несложная, да идет-то Оксана самостоятельно впервые. С того берега за переправой Оксаны внимательно следят Лидка и Тарас. Даже разговор прервали. Лидка вдруг встает и взмахивает рукой, словно подает Оксане какой-то сигнал.
Володя уже выходит на противоположный берег. Оксана же подходит к буруну, останавливается. Затем… О господи, она что, рехнулась?! Женщина отцепляет карабин от стропы, поворачивается лицом против потока и делает шаг, другой, уходя от разведанной трассы переправы, разворачивается, чтобы идти к противоположному берегу, тут же спотыкается, несколько секунд беспомощно размахивает руками, пытается восстановить равновесие и, нелепо взмахнув руками, падает лицом вниз. Командор бросается в реку…
Сейчас Олег явственно видит: Лидке и Тарасу было сподручнее всех устремиться на помощь Оксане. Они и ближе к лежащей в реке женщине, и между ними и Оксаной каменистая, хорошо просматриваемая с берега отмель. Но они не двигаются с места. Более того, вновь весело разговаривают, словно не видят случившегося.
На помощь Командору бросается Володя. Вдвоем они вытаскивают Оксану на берег…
Снова разрыв. Теперь Олег видит концовку этого происшествия.
Уже все переправились, разожгли костер. Оксана сидит на корточках у огня, греется, сушится. Чуть поодаль стоит Володя. К костру подходит Командор. Оксана поднимает голову и говорит смущенно:
- Не устояла-таки. А казалось, легко перейду…
- Да за такие шуточки…, - взрывается Командор, понявший, что выходка Оксаны не была случайной. – Да за эту выходку…, - он на минуту запнулся и вдруг выпалил совсем не то, что собирался сказать. – Выпороть тебя надо за такую шуточку, вот что.
- Да уж, заслужила, - насмешливо бросает Володя.
- Коли считаете, что заслужила такое наказание, то выпорите, - спокойно говорит Оксана. – Сопротивляться не буду. А бросаться такими словами тебе, Командор, не к лицу.
- Не надо ее пороть, - насмешливо говорит Лидка, подходя поближе. – Много чести…
Сейчас Олег вспомнил: да именно так Лидка и сказала: много чести. Тогда он не обратил внимания на эту фразу, а сейчас вот вспомнил. Отчетливо вспомнил, словно все это было вчера… Почему она сказала именно эти слова? И почему все это вспомнилось именно сегодня? А перед глазами встают новые и новые нюансы, которым Олег тогда, не успевший остыть после случившегося, не придал никакого значения.
- Так не шутят, Командор, - говорит Ева, тоже подходя к костру. – Или извиняйся, или пори ее.
- Так как, Командор? – с насмешливой улыбкой говорит ему Оксана. – Ты всерьез решил меня наказать или брякнул ради красного словца?
- Выпорю! При всех! – говорит Командор, явно влекомый охватившим его бешенством. - Раздевайся!
- Как прикажешь, - тем же насмешливым тоном отвечает ему Оксана.
Женщина встает, небрежным движением плеч сбрасывает накинутую рубашку, заводит руки за спину, явно намереваясь расстегнуть лифчик. К ней бросается Лидка, хватает за руки. К командору подбегает Тарас, умоляет не позорить сестру. Какую-то реплику бросает Володя, какую – не слышно, видно только, что Лидка подбегает к нему и начинает что-то объяснять, топает ногой. Тарас бежит к Оксане, принимается сердито выговаривать ей. Лидка подбегает к Командору, принимается стыдить его… Вновь Тарас и Лидка меняются местами…
Сейчас Олег явственно видит: Оксана, Володя и он сам совершенно спокойны. Ева смотрит на все происходящее с осуждением и любопытством. Да и Командор уже успокоился, прилив бешенства прошел. Смотрит на Оксану с насмешливым прищуром. А вот Лидка и Тарас явно в истерике … Почему?..
- К чему мне это все сегодня пригрезилось? Может, из-за близости к тому месту, где все и произошло. Кстати, все это случилось тринадцатого августа, на тринадцатый день похода, если считать от дня отъезда из Москвы. Господи, и здесь тринадцать, – Олег наконец-то сумел преодолеть охватившее его благодушное любопытство и рассердиться на нелепость сна. – Что за чертовщина. Хватит копаться в этой чуши, хватит. Жалею я, что ли, что не выпорол тогда Оксану? Не только не жалею, но рад этому. И благодарен Лидке и Тарасу: удержали от такой идиотской выходки. Все, ставлю на точку и запрещаю себе впредь думать об Оксане, о той злополучной переправе. У меня есть заботы поважнее, чем эти глупости. Началось или не началось половодье?
Олег достал из непромокаемой сумки несколько листков, конспективную запись сообщенных Кузьмой сведений об этом районе, в том числе и о половодьях в этих местах, принялся перечитывать их, вспоминая и свой разговор с Кузьмой. К сожалению, записал он тогда не все, только непосредственно относящееся к задуманному маршруту. А сейчас они идут другим путем. Надо припоминать, что говорил Кузьма и об этих местах. А ведь говорил. И именно тогда, когда речь зашла о весеннем паводке.
«Как правило, половодье начинается постепенно, набирая силу в течение недели, а то и полутора, - говорил тогда ему Кузьма, перелистывая свое досье по этому району. – И у тебя будет пять-шесть дней для того, чтобы уйти из ловушки. Уходить можно и вверх, на водораздельные хребты, и вниз: пока река Ивовая заливает свою широкую и плоскую долину, ее можно перейти: течение не быстрое, глубина не более семидесяти сантиметров. Но не промедли: как только Ивовая зальет свою долину, и скорость течения и глубины начнут быстро нарастать. Если ты к началу половодья переправишься через ручей Туманный, то тебе вообще ничего не страшно. При любом раскладе оттуда надежные выходы.
Необычное половодье, когда пришедший с юга мощный грозовой фронт разом вызвал стремительный подъем воды во всех ручьях, было в начале девяностых. Тогда в этих местах погибло одиннадцать туристов: двоих унес ручей Коварный, еще трое сгинули в истоках реки Обманной, пытаясь найти выход на дорогу. А шестеро попали в ловушку ручья Заячий. Спасатели смогли добраться до них только через три недели. Спасатели, профессионалы. Да и те пошли только потому, что жена руководителя попавшей в беду группы настояла и посулила хорошие деньги. Ты же помнишь, какой бардак царил в те годы. А руководитель этот разбогател еще в Горбачевские времена, потому женщина денег не жалела. Потом выяснилось, что двигало ей желание побыстрее прибрать к рукам наследство. Не устраивал ее вердикт о пропаже без вести. Богач это, кстати, был классным, с большим опытом горным туристом. И группа у него подобралась сильная. На Памир не раз ходили. В эти же горы отправились как на прогулку, рассчитывая отдохнуть на Туманном озере, порыбачить. А обернулось-то бедой.
В этом гиблом месте вот что происходит. Стремительно поднимается вода в Заячьем и особенно в Бурном. Как ты знаешь, эти ручьи соединяют два пояса скал, один вверху, высотой метров сорок, а другой ниже, непосредственно над долиной Ивовой реки. Вот этот второй, представляющий собой скальный гребень, и создает ловушку. Высота его со стороны Ивовой метров сто, в противоположную сторону метров тридцать. И вот перед этим гребнем образуется озеро. К тому же, как раз под водоразделом Заячьего и его безымянного притока, течет подземная река. Приток этот вытекает из мощного фирна, который в действительности заполняет провал, ведущий в подземную реку. И при катастрофическом половодье этот фирн за трое-четверо суток исчезает. Вместо него дыра размером метров шестьдесят на пятьдесят и глубиной не менее тридцати. Усугубляется бедствие тем, что с разделяющей верховья Заячьего и Бурного вершины идут потоки воды с камнями. Все это установили по рассказам единственного уцелевшего в той круговерти. Впрочем, уцелевшим его считать нельзя, даже до станции его не донесли, умер на третий день от гангрены. Три открытых перелома, да в полевых условиях это стопроцентный летальный исход.
По рассказам очевидцев, в том числе и туристов, попавших в этот переплет, я попытался восстановить и проанализировать погодные условия, приведшие к этому катаклизму. Получилась вот какая картина. Ранняя весна, предпосылки раннего же половодья. Но май начинается с похолоданья: устойчивые минусовые температуры, обильные снегопады. В середине мая с севера надвигается влажный северный фронт: в этих местах такие тучи и летом беременны снегом. Холодный и важный воздух провоцирует образование плотной ледяной корки, снижающей интенсивность таяния почти до нуля. В последних числах мая с юга, навстречу ему, стал надвигаться теплый и столь же влажный фронт. В ту злополучную весну фронты схлестнулись южнее железнодорожной линии, вот у этого узла хребтов. Счастье, что в эпицентре людей не было. Но и севернее железнодорожной линии они натворили бед. Часов семь по всей округе бушевала гроза. Ну а в эпицентре вакханалия длилась более трех суток...»
Кузьма замолчал. Казалось, он еще и еще раз переживает это стихийное бедствие, видит гибнущих людей...
«Но такое явление маловероятно, - наконец, вновь заговорил Кузьма. – Почти невероятно. Как я уже тебе сказал, такое половодье было в начале девяностых. А до этого… Из всех моих собеседников только старый путевой обходчик вспомнил, что о таком половодье слышал от своего деда. Мол, тогда тоже гибли здесь люди. Но произошло такое тогда, когда дед этого старика был мальчонкой, лет, этак, сто назад, если не более…»
- Что ж, выходит, что такая катастрофа бывает раз в столетие, - тихо проговорил Олег. – Будем надеяться на теорию вероятностей. Жаль, что не догадался посмотреть перед отъездом реальную погоду в этих краях.
Он докурил сигарету, сладко зевнул и полез в палатку…
Утро следующего дня было хотя и пасмурным и холодным – ночью заиндевел тент и замерзли лужи, но без дождя и тихим. Ветер, наигравшись за ночь, стих совсем. Первым делом Олег осмотрел ноги обеих женщин: знакомый врач, порекомендовавший ему эти бальзамы, не подвел, и ожог и растертые раны не просто затянулись, поджили. Первые два часа шли бодро. Но вскоре в ущелье вползло облако, видимость ухудшилась, женщины то и дело спотыкались, падали. Впрочем, пока шли хотя и не быстро, но без особых происшествий, придерживаясь русла притока ручья Студеного. Правда, Катя оборонила часы, и Олегу пришлось возвращаться. К счастью, нашел он их легко: часы упали в воду возле самого берега. Сложности начались с выходом на снежник: сначала не удержалась Катя, упала, поехала вниз. Олег бросился ей на помощь, подхватил женщину, удержал ее. «Черт, - подумал он. – Как же некстати эта наледь. Хорошо хоть лопата с собой. А ведь была мысль оставить ее на станции. Мол, невысоко пойдем».
Олег оставил внизу Соню, велев ей все вещи переложить в один рюкзак, а сам повел Катю вверх. Выйдя на каменную осыпь, он пристроил рюкзак понадежнее, усадил Катю на большой плоский камень так, чтобы та не могла сорваться, и пошел за Соней. Когда они преодолели две трети снежника, женщина вдруг вспомнила, что оставила примус. Олег тихо чертыхнулся, довел Соню до Кати и пошел вниз, отклонив все просьбы Сони разрешить ей самой исправить оплошность…
- Сонечка, а тебе не кажется, что женщина все сочинила? – вдруг спросила Катя, когда уходящий Олег скрылся из виду.
- Какая женщина? Что сочинила? – переспросила Соня, не поняв, о чем завела разговор подруга.
- Ну, та, что пугала нас на командной тусовке. Черт, не запомнила, как ее зовут. Помнишь, она уверяла, что Олег всех новеньких женщин зовет телками, придирается к ним, а одну даже выпорол, раздев догола перед всеми.
- Вот ты о чем. Как зовут ту женщину, ты и не могла запомнить. Она же себя не назвала. Да и другие не рвались с нами знакомиться. Одна только Ева тогда с нами и поговорила, и рассказала немного. А так в памяти осталась одна сумятица. Им-то хорошо, они все друг дружку знают, не раз ходили вместе в походы. Один намек – и все понимают, о чем речь. Только мы, как две дуры, ушами хлопаем. Так что от тех дней в памяти остались только Ева, Маша, хозяйка дома, да еще Олег. И то потому, что он верховодил. Даже с племяшом Виктора Денисовича и его невестой мы толком познакомились позже. А чего это ты вспомнила ту женщину, ее рассказ?
- Соня, если бы россказни этой женщины были бы правдой, быть нам уже поротыми, - выпалила Катя.
- Вот ты о чем, - задумчиво проговорила Соня. – Может, ты права и неправа одновременно.
- Это как?
- То, о чем нам рассказала та женщина, относилась к походам, в которых новенькие женщины были в меньшинстве. Команда, разумеется, целиком на стороне своего Командора. Почему бы не дать волю своим низменным порывам? Впрочем, как раз низменного в Олеге не ощущается. И не только низменного. Он не только не придирается, но и спускает нам все наши огрехи. А их – надо честно признать – меньше не становится.
- Не становится, - вздохнула Катя. – Хотя и стараемся.
- И все же ту женщину Олег выпорол. Ведь и племяш Виктора Денисовича об этом рассказывал. Да с подробностями, смакованием. Не могли же они сговориться и дружно соврать.
- Но его рассказ отличался от рассказа блондинки.
- Только деталями, Катя. За девять лет что-то забылось. Племяша, похоже, больше впечатлила эротика этой порки, за что Оксану наказали он толком и не говорил. А если уж судить по совести, подружка, - грустно усмехнулась Соня. – То мы с тобой заслужили порку еще до отъезда.
- Это почему?
- Ложью своей. Должны были еще в Москве, когда встретились втроем , честно сказать Олегу, какие мы туристки. А мы спокойненько испортили ему отпуск. Разве о таком походе думал Олег?
- Не о таком, - согласилась Катя. – Но у нас-то другого выбора не было. И потом. Нам же обещали, что Олегу все расскажут, объяснят.
- А на деле ничего не рассказали, не объяснили.
- Но это не только наша вина.
- Но и наша тоже. Так что Олег вправе выпороть нас.
- Не хочется быть поротой, ой, не хочется, - вздохнула Катя. – У тебя-то хоть опыт есть, тебя отец порол. А для меня это будет впервые. И не сопливую девчонку будут пороть, а взрослую женщину. И зачем только мы пошли в этот поход. После того, как мы услышали от той женщины о порке Оксаны, надо было отказаться.
- И чтобы мы делали? Ты же сама сказала, что иного выхода у нас не было.
- Не было, - вздохнула Катя. – А может, та женщина все придумала? Чтобы нас напугать.
- Ой, хочется в это верить. Так хочется. Я ведь тоже уже не сопливая девчонка.
- Соня, но если та женщина не солгала, не сочинила, а у Олега, как мы с тобой понимаем, есть все основания нас выпороть, почему он до сих пор этого не сделал?
- Может быть потому, что нас двое, а он один. Можем дать отпор. Или, обидевшись, заявить, что уходим. И что тогда? Олегу придется отвечать за нашу гибель. Нужно ему это? Кстати, и порка Оксаны – если вся эта история не вымысел – была в самом конце похода. Чтобы женщина могла одна дойти, добежать до станции.
- Но мы же с тобой не убежим, - порывисто возразила подруге Катя. – Стиснем зубы, снесем все, но не убежим. Из-за наших дочерей. Если мы погибнем, то девочек ждет наш путь, наша судьба. А мы этого не хотим. Так ведь, Соня?
- Все так. Только Олег этого не знает. Он же не знает, что у нас есть дочери, вообще ничего о нас не знает. И мы о нем ничего не знаем. Катя, ну зачем ты затеяла этот разговор?
- Ты же рассказывала, что не только тебя, но твою маму твой отец порол. Рассказывала?
- Да, рассказывала. Ну и что?
- Ты знаешь, как себя вести… Ну, как поступить так, чтобы все это не было столь унизительным, чтобы… Ну, чтобы само наказание было меньшим.
- Вот ты о чем. Так сразу бы и спросила. Так вот, подружка, ни в коем случае нельзя молить о прощении, снисхождении, плакать, просить пожалеть. Это только раззадоривает. Надо спокойно сказать, что да, виновата, наказывай. Такое поведение, наоборот, расхолаживает желающего тебя выпороть. Затем быстро раздеться и лечь на живот. Тогда же, кроме попы, ничего видно. А после порки быстренько натянуть на себя что-нибудь. Хорошо, что мы ночнушки взяли. Хотя Олег нам за них выговорил. Поняла?
- Поняла.
Катя вздохнула и, смущенно посмотрев на Соню, достала из косметички сигареты. Соня тоже вздохнула.
- Ладно уж, покури. И мне дай сигарету. Они закурили.
- Катя, - тихо проговорила Соня. - Мне уже дня два мнится, что наша встреча – судьба. И что не случайно в этих горах мы оказались втроем…
- Если уж честно, и мне кажется все это неслучайным, – вздохнула Катя, нервно затягиваясь. – Словно кто-то всесильный ведет нас, подталкивая даже к провинностям. А вдруг это и впрямь так, а? Мне этой ночью родители приснились. Они мне и раньше снились, только смотрели на меня с жалостью, виновато. А в этот раз они улыбались, радовались за меня. Может, и впрямь впереди нас ждет светлая полоса. Хотя… Нас-то двое, а Олег – один. Так что судьба – для одной. А второй что делать?
- А мне чудится – для обеих, - чуть слышно проговорила Соня. – Или для тебя такое неприемлемо?
- Более чем приемлемо, - усмехнулась Катя. – Расставаться с тобой я не хочу. Да и девочки привыкли к тому, что у них две мамы, мама Соня и мама Катя, что они сестры. Как их разлучить? Но это только наше желание, наша мечта. Нет, разлучать их нельзя. И нам самим не разъединиться. Почему нельзя нам обеим стать его женами?
- Хорошо бы. И ходить вместе в горы. Олег, мы и девочки. Но это всего лишь наше желание, - задумчиво молвила Соня. – Примет ли его Олег? Не отшатнет ли его от нас наше жуткое прошлое? Но вдруг…
- Эх, как же все странно и сложно, - вздохнула Катя. - Ладно, я на пару минут отлучусь.
- Смотри, не потеряйся.
- Да я недалеко отойду. Покричу, если что…
…Вернувшись назад с примусом, Олег узнал, что потерялась Катя: отошла по нужде и пропала, не откликается. Через пятнадцать минут он нашел-таки перепуганную женщину, благо та сошла на край снежника и оставила следы.
- Я стала кричать, а никто не откликается, - оправдывалась Катя, всхлипывая.
- Хорошо, что все обошлось, - проговорил Олег. - Вы бы хоть друг дружку не стеснялись. И поймите, наконец: ваша стыдливость до добра не доведет. Сказала: не смотрите в мою сторону – можешь не сомневаться, никто смотреть не будет. Горы не прощают безалаберности и самонадеянности.
По каменной осыпи Олег также проводил женщин по очереди: на этот раз первой Соню, а второй Катю. И вновь не обошлось без происшествий: Соня уронила палку и бросилась, было, за ней вниз. Хорошо Олег увидел и остановил женщину окликом. Катя же, решив пройти, как ей казалось, более легким путем, оступилась и чуть не сорвалась.
К шести часам, когда поднялись на отрог, видимость стала еще хуже. И, как на зло, ни одной подходящей для ночлега площадки, сплошной курумник. Олег то и дело сверялся с компасом, моля всех святых, чтобы здесь не было магнитной аномалии, и шел, стараясь не терять высоту, но и не забирать слишком сильно вверх. Он вел свою маленькую группу по распадку между двух небольших поднятий осторожно, пристально вглядываясь в густую пелену облака. Приметив же, наконец, небольшое зеленое пятно среди голых камней, с облегчением вздохнул. Все, останавливаемся, ночлег.
ГЛАВА 6. НОЧНОЕ НЕНАСТЬЕ.
Ночь прошла спокойно, ветра почти не было. Утро их вновь встретило моросящим холодным дождем. Первым делом Олег осмотрел ноги своих спутниц. Вполне прилично все поджило. Позавтракав, быстро собрались и стали по травянистому склону спускаться к ручью Бурный. Склон постепенно становился каменистым, Олег снизил темп. Там, где было посложнее, останавливался, проводил по одной за руку. И все же женщины то и дело спотыкались, пару раз Соня упала. Но вот склон выполаживается, стал слышен гул ручья. Поворот, и открылся он сам, стремительно бегущий, бурлящий на перекатах. Олег подошел к ручью, оценивая уровень воды. Конечно, эта переправа посложнее. Но она и должна быть таковой. Припомнил, что ему известно об этом ручье. Пожалуй, вода-то невысокая. И даже убывает. Да, это видно вот по тем камням: совсем недавно они были залиты водой. Кажется, им повезло, пик весеннего паводка минул, вода идет на убыль. Приметив вынесенные ручьем на берег водоросли, Олег подошел к ним, наклонился, пощупал. Да, точно принесены совсем недавно. Вода спадает. Олег приободрился – раз вода спадает, то их не ждут неприятные сюрпризы - и стал готовить переправу. Место присмотрел ниже переката, где русло ручья расширялось, и скорость течения падала. Сняв рюкзак, переобулся в сандалии, закатал штаны выше колен, велев женщинам сделать тоже самое. Те сразу сбросили рюкзаки, полезли за сандалиями, присев на камни, стали переобуваться. Олег шагнул в ручей, пересек его, с сомнением покрутил головой. Все хорошо, кроме выхода. Неустойчивые камни. Он-то вылезет на берег, и не по таким приходилось выходить на переправах. А вот женщины могут и упасть. А ниже вновь формируется стремнина. Как бы такое падение не оказалось роковым. Стропу не натянешь, не к чему ее крепить, вблизи ручья ни одного не то что деревца, даже кустов нет. Прошел вверх по течению. Раз паводок идет на убыль, можно особенно не торопиться, поискать переправу понадежнее. Еще три раза пересекал Олег ручей и нашел-таки идеальное место, словно созданное для таких новичков, как его спутницы. Даже можно разрешить им переправу с рюкзаками. Олег вернулся к женщинам, объяснил им, что будут переходить через ручей по очереди, первой Катя, второй Соня. Он же станет в русле посередине и будет страховать. После чего перенес на другой берег свой рюкзак, сбросил его у самого начала подъема. Потом вернулся к женщинам, помог им вскинуть рюкзаки, вновь вошел в ручей, встал посередине, где течение было самым сильным, и велел Кате переправляться. Женщина кивнула головой, улыбнулась и храбро вступила в ручей. Сделав два шага, схватилась за протянутую Олегом руку. Вот еще несколько шагов, Олег отпускает Катину руку, и женщина, вздымая тучу брызг, выбирается на берег. Обернувшись, кричит Соне, чтобы та подождала, пока она, Катя, не вытащит из рюкзака фотик. Олег улыбается. Раз вода идет на убыль, то можно и не устраивать спешку. Понятно же, что фотографии с первой такой переправы дорогого стоит. Сам хранит такую. Но вот Катя нашла нужную позицию, направила фотик на Соню. Женщина старательно улыбается, входит в ручей. Чуть дрогнула. Олег сразу же напрягся. Но нет, обошлось, идет дальше. Вот схватилась за его руку. Еще шаг, второй, третий. Поскользнулась и припала к груди Олега. Покраснела. Олег ободряюще улыбнулся ей, помог встать на надежный камень. Еще шаги. Вот и берег. Рассмеявшись, Олег легко выбежал из ручья. Переобулись, привели себя в порядок, вскинули рюкзаки и пошли на подъем. Поначалу склон был травянистым и не очень крутым, а потому поднимались легко. Но чем выше они поднимаются, тем круче склон, идти труднее. Впереди уже отчетливо виден курумник, а над ним, немного нависая, край фирна. Олег нахмурился: как бы ни пришлось рубить ступени. Обернулся, еще раз напомнил своим спутницам, как надо идти по курумнику и зашагал дальше, медленнее, оборачиваясь через несколько шагов. Да тут еще тучи начали опускаться. Заметив, что Соня идет неувереннее Кати, велел им поменяться местами. Теперь на участках потруднее Олег оборачивался, протягивал женщине руку. Та смущалась, но помощь не отвергала.
Соня карабкалась по склону и злилась на себя. В их паре она всегда была ведущей, а Катя ведомой. И вот впервые она, Соня, оказалась слабее. Женщина корила себя, но помощь Олега не отвергала. Понимала, что без нее не вскарабкаться на склон. По привычке обернулась: как там Катя? И чуть не поехала вниз. Поймав укоризненный взгляд Олега, покраснела. Но, кажется, склон становится положе: идти легче. Или приноровилась?
Когда Олег велел им поменяться местами, Катя даже опешила. Как? Она пойдет последней? Женщина уже привыкла, что впереди нее идет надежный, уверенный Олег, а позади – Соня. Пусть и не такая надежная и уверенная, как Олег, но все же старшая подруга, которая всегда была Кате опорой, поддержкой. Теперь же позади нее никого. Как то не по себе. Но Олегу виднее, раз он так решил, значит, так нужно. И Катя должна рассчитывать на себя. Страшно и непривычно. Женщина стиснула зубы, вся напряглась.
Пусть и медленно, но они поднимались все выше и выше, удаляясь от ручья. Склон вновь стал круче, стали попадаться крупные камни, валуны. Пока Олег обходил их, пусть и удлиняя путь, но выигрывая во времени. Плохо, что тучи спускаются все ниже и ниже. Как бы ни пришлось отступать, ища для ночлега хоть как-то пригодную площадку. Нет, кажется тучи немного поднялись. Или только кажется? Главное, что видимость есть. Теперь надо пройти вот этот участок, на сегодня самый трудный. И вообще, самый трудный из пройденного. Здесь каменные глыбы уже такие, что приходятся на них втягивать женщин по очереди. Но уже близок край фирна, вот он, можно даже рукой дотянуться. Дотянуться-то можно, а вот влезть еще нельзя. Надо уходить вправо, повыше. Но вот каменные глыбы они преодолели. Вновь курумник, причем, пологий. И девчата пошли шустрее. А тучи все же снижаются. Надо уже искать место для ночлега. Желательно палатку до дождя поставить. Впрочем, девчата уже с этим делом освоились, быстро справляются. И надо воду найти. При их лимите на топливо топить снег – непозволительная роскошь. С этой стороны воды нет. А вот по ту сторону этого перевала? Наверное, есть. Где-то здесь берет начало безымянный приток Заячьего ручья. Поручив Кате и Соне ставить палатку, Олег отправился на поиск воды, прихватив с собой десятилитровую пластиковую канистру и кружку. Делать вечером большой запас воды он привык с первых походов, когда однажды утром выяснилось: сидят они в туче настолько плотной, что от входа в палатку не видно концов штормовых оттяжек. Дойдя до края снежника, Олег остановился, обернулся. Катя и Соня уже заканчивали установку палатки. Ветра почти не было, так что дело у женщин спорилось. С юга медленно ползла иссиня-черная туча. Олег покачал головой. Как бы ни легла она на этот перевал. Впрочем, раз пик половодья минул, то не страшно провести здесь завтрашний день. Олег усмехнулся, пошел дальше. Метрах в двадцати виднелось ущелье, по которому течет безымянный приток Заячьего ручья. Похоже, спуск в него крутоват. Олег покачал головой, дошел до самого края, осмотрелся. Здесь ущелье только зарождалось, глубина его всего пара метров. Но склон, который им надо преодолеть, почти отвесен. Сам-то Олег легко спрыгнет вместе с рюкзаком, а вот девчатам не спуститься. Пошел вдоль самого края. Внизу бежит ручеек, совсем неширокий, перешагнуть можно. И нужно перешагнуть, поскольку хороший путь лежит по правому орографическому /4/ берегу, а слева - скалы. Но прежде надо сюда спуститься. И еще найти место, где можно набрать воду. Ручеек явно начинается не от их снежника, хотя из-под снежника в него струйками сочится вода. Вскоре Олег увидел место, где легко можно набрать воду. Каменный уступ преграждал ручью путь, образовалось небольшое озерцо, откуда вода изливалась вниз сильной струей. Олег спрыгнул, наполнил канистру, прошел чуть дальше. Остановился, покачал головой. А вот со спуском в ущелье проблема, дальше высота и крутизна склона только нарастают. Впрочем, какая крутизна, дальше отвесные скалы. К тому снежнику, из которого берет начало этот безымянный ручей, не пройти. Точнее, надо искать обход. Где же спуститься в ущелье? Да вот здесь. Сам он спрыгнет с рюкзаком, потом, скинув его, примет девичьи и снимет с уступа самих женщин. Олег легко вскарабкался наверх, еще раз посмотрел на ползущую с юга тучу.
- Низко идет, - проговорил он, покачав головой. – Низко. Сидеть нам эту ночь в этой туче.
Еще раз глянув на тучу, зашагал к девчатам. Те уже полностью обустроились. Катя заправила примус, ждала только Олега с водой. Она быстро научилась управляться с ним. К Олеговой радости. Сам он не был большим мастаком по части обращения с примусами, ими всегда заведовали Митя и Ева. Катя же уже со второго дня стала так ловко управляться с этим прибором, что Олег даже пошучивал об их взаимной любви.
Ветер совсем стих, а потому решили ужинать на воздухе. Вот уже над примусом пристроен котелок, в миски насыпано сухое картофельное пюре, Соня раздала всем по куску сушеного мяса.
- Девчата, похоже, туча к ночи лежит на нас, - негромко сказал Олег. – Видимости не будет. А потому еще раз напоминаю: по нужде отходить только до конца штормовой оттяжки. Присаживаться, держась за нее одной рукой. На всякий случай, я еще закреплю стропу за кольцо над входом. Но ей пользоваться только при крайней необходимости.
Обе женщины смущенно кивнули головами. Поужинав, еще немного посидели, разговаривая о пустяках. Олег осмотрел ноги своих спутниц, убедился, что все зажило. Потом женщины вдвоем пошли за гряду скал, торчавших метрах в пятидесяти от палатки. Когда они вернулись, Олег тоже отправился прогуляться на ночь. Вернувшись, обошел еще раз вокруг палатки, проверяя надежность крепления штормовых оттяжек. К этому его в первых же походах приучил отец одноклассника и друга, благодаря которому Олег и увлекся горным туризмом. Все оттяжки были закреплены надежно, и Олег улыбнулся. Все-таки его спутницы постепенно овладевают нужными в горах навыками. Вернувшись к входу в палатку, присел на большой камень, закурил. Катя и Соня, тем временем, устраивались в палатке. Докурив, Олег вдавил окурок в землю, встал, потянулся. Посмотрел на надвигающуюся тучу. Всполохи зарниц насторожили его: не придет ли сюда гроза? Олег огляделся. Вокруг поднимались скалы, давая надежду, что молния ударит в них, а не в палатку. Да и куда отсюда переносить лагерь? На склонах, идущих к ручью Бурный нет подходящих площадок, в верховьях ущелья безымянного притока Заячьего ручья он тоже таких не видел. Пожалуй, это место надежнее. Олег вздохнул и полез в палатку. А минут через десять по тенту забарабанили крупные капли дождя, поднялся ветер. Засыпая, Олег машинально отметил, что, скорее всего, ветрило сгонит тучу с перевала. И это хорошо, потому что тогда они завтра спокойно переправятся через Заячий ручей, а может, и через следующий, Коварный. Впрочем, несмотря на столь пугающее имя, он столь сложен для переправы при не очень высокой воде. А пик половодья уже позади. Куда более коварен одноименный перевал. И именно с этой стороны. Но к этому перевалу они не пойдут. Не за чем им туда идти. Они пойдут к Туманному озеру. До него недалеко, от силы два дневных перехода. И две переправы. Правда, одна сложная, через ручей Бешенный. Но раз вода спадает, то справятся…
Соня проснулась среди ночи. Почему-то было очень темно, темнее, чем в предыдущие ночи, хотя по законам природы в это время года каждая следующая ночь должна быть светлее предшествующей. Хотя бы не темнее. Снаружи буйствовал ветер, креня палатку. Минуты две женщина лежала неподвижно, прислушиваясь к его завываниям. Но организм настойчиво требовал, чтобы Соня вылезла наружу. Женщина прислушалась: Олег и Катя сладко спят, даже посапывают. Облегченно вздохнув, Соня нащупала на подвеске, устроенной в самой верхней точке палатки, которую Олег почему-то называл люстрой, налобный фонарик, напялила его на голову, зажгла, решив, что при его свете сможет отойти от палатки подальше. Да, Олег предупредил: отходить не далее конца штормовой оттяжки. Но сама мысль о том, что надо присесть возле палатки, вгоняла женщину в краску. Потом вылезла из спальника, села, нащупала замочек молнии и приоткрыла вход в палатку. Высунувшись под тент, нашла свои сандалии, проворно обулась. Расстегнула застежку тента. Сразу же под него ворвался ветер, отбросив полог наверх. Вдруг пространство под тентом на мгновение озарилось призрачным светом, и тут же раздался оглушительный гром. Соня вздрогнула, поняв, что на их палатку легла грозовая туча, весь воздух пропитан водой, а возникающие молнии проносятся совсем близко и с грохотом ударяют в скалы. Женщина попятилась. Но организм все настойчивей и настойчивей требовал своего. Соня, стиснув зубы, попыталась выбраться наружу. Ветер прижал ее к штормовой оттяжке, арукава рубашки сразу же намокли. Соня заползла назад, под тент и, вздохнув, стянула трусы, засунула их в палатку, решив, что так она сможет быстрее пописать и вернуться в палатку. Еще вспышка, совсем близко, и тут же оглушительный грохот грома. Стиснув зубы, женщина выползла наружу. Луч налобника тонул в плотной туче, выхватывая из мрака жалкие сантиметры пространства. Соня попыталась встать, но сразу же была повалена ветром. Уцепившись за штормовую оттяжку, все-таки приподнялась. Еще одна молния на миг выхватила из тьмы ближние скалы. Закусив губу, дрожа от страха, женщина добралась-таки до конца оттяжки, попробовала присесть, повернувшись к ветру задом. Тот тут же задрал ее рубаху, натянул на голову. Кое-как высвободившись из объятий мокрой ткани, Соня поспешно облегчилась и неуклюже поползла к входу в палатку. Позади нее вспыхнула еще одна молния, тут же раздался оглушительный раскат грома, а почти следом за ним грохот падающих камней. Соня настолько испугалась, что готова была разбудить Олега. Но падение камней прекратилось, ночную тишину нарушало только завывание ветра. Забравшись под тент, женщина стала застегивать полог. Ветер рвал ткань из ее рук. С трудом, но она справилась с непокорным пологом. Дальше уже проще: расстегнула застежку внутренней палатки, прошмыгнула вовнутрь. Огляделась: ее спутники крепко спят. Облегченно вздохнула, натянула трусы, выключила и положила на люстру фонарь, забралась в спальник. И тут же задрожала всем телом, то ли от холода, то ли от пережитого ужаса, то ли и от того и другого одновременно. Вновь раскат грома, но уже более тихий. Гроза уходила в сторону. Соня закрыла глаза, попыталась уснуть. Но сон не приходил. Доносились раскаты грома, уже глухо, где-то падали камни, завывал ветер. Потом по тенту вновь забарабанил дождь. Под эти звуки женщина незаметно уснула.
ГЛАВА 7. В ЛОВУШКЕ.
К утру ненастье стихло, небо разъяснилось. Когда же Олег и его спутницы вышли из палатки, горы впервые предстали перед ними во всей красе. Женщины, первыми выбравшиеся из палатки, разом ахнули и застыли в изумлении.
- Ты только посмотри, Соня! - воскликнула Катя. – Темно-синяя туча, а ниже ослепительно белые снега. Такое и вообразить невозможно.
Олег глянул на северную часть массива – и обомлел: мощные снеговые поля лежали на склонах. Не было еще пика половодья, оно только начинается, стремительно и грозно.
- Катя, а здесь красота какая! – тихо сказала Соня. – Вспышки зарниц, черные тучи и потоки дождя…
Олег обернулся назад – и похолодел: южный фронт, легко оттеснив своего северного собрата над отрогами, схлестнулся с ним у узла хребтов. Отсюда было видно, какое ненастье разыгралось вокруг вершин. И что самое страшное: по склонам в долины устремились могучие потоки. Назад им пути нет, не перейти им ближние к железной дороге ручьи, обернувшиеся враз бушующими реками. Вот он, тот самый катастрофический вариант половодья, о котором говорил Кузьма как о событии крайне редком. Попали они в переплет. Оставаться на этом месте и ждать конца весеннего паводка – верная гибель. Кузьма же рассказал, что тут творилось тринадцать лет назад. Черт возьми, опять тринадцать. Магическое число этого похода. Назад пути нет, и вниз пути нет, не обогнать им мчащиеся в Ивовую потоки. Выйти, как он замыслил, к верховьям реки Ивовая невозможно. Конечно, восточная часть этого массива им проработана куда детальнее, чем западная. Но проработана для Команды. Что же делать? Вперед идти опасно. Наверх? Но подняться наверх можно только, идя по самому обрыву над ручьями, что Заячьим, что Бурным. Смогут ли пройти там Катя и Соня? Сомнительно. К тому же, именно там, возле узла хребтов, что южнее вершины 1243 метров, схлестнулись фронты. Хорошо, что не пошли в верховья ручья Вертлявый: оказались бы сейчас почти в самом эпицентре стихии. А он, надо признаться, уже жалел, что изначально не избрал этот вариант. Черт, ну и попали же в переплет. Какая досада, что столько времени потеряли впустую. Эх, стояли бы сейчас над ручьем Туманный… Красота, никаких проблем: этот ручей вытекает из озера, поэтому и в половодье, даже в такое, переправа через него вполне спокойная и надежная. А за этим ручьем – несложный подъем на водоразделы. Переправились – и пошли себе не торопясь к истоку Ивовой, к проложенной по предгорьям дороге. Но они-то стоят не над Туманным, а над Заячьим. А до вожделенного Туманного целых три переправы, при нынешних условиях одна сложнее другой. Нет, не совсем так. Переправа через Коварный будет полегче, чем через Заячий. Да, но при условии, что вода не будет быстро подниматься. А вот через ручей Бешенный им точно не перейти. При таком развитии половодья и со своей Командой он не рискнул бы предпринять такое. А потому… А потому, Олег, ты должен тщательно просчитать все варианты и выбрать один, оптимальный. Возможности что-то переиграть у тебя уже не будет…
- Олег, завтрак готов, - вывел его из задумчивости веселый Катин голосок. – Какой сегодня чудесный день. Солнечно. И сразу потеплело. Как здорово.
- Да, да, завтракаем, - откликнулся он, стараясь голосом не выдать своей тревоги.
За завтраком Олег был молчалив. «Теоретически у нас целых пять вариантов, - размышлял он, механически поедая картофельное пюре. – Два из них предусматривают возвращение к Бурному ручью с переправой через него. В их пользу говорит то, что эта переправа уже известна, не надо тратить время на разведку. Кроме того, мы будем ближе к железной дороге. Три варианта – с переправой через ручей Заячий. Тут два плюса: в той или иной степени я эти маршруты просматривал. Кроме того, если мы сможем переправиться через ручьи Коварный и Бешенный в их верховьях, то без особых проблем выходим к дороге. Но уж слишком много этих «если».Итак, после переправы через ручей Бурный можно просто отсидеться, дождаться спада воды. Такая возможность у нас есть. Почему? Во-первых, ближе к долине реки Ивовой начнется березово-лиственичный лес. И топливо нас не лимитирует. Во-вторых, между ручьями Студеный и Бурный хороший спуск к Ивовой. Через реку нам, разумеется, не переправиться, а вот рыбу ловить можно. Крючки и лески я взял, в качестве удилища сойдет ивовый прут. Так что и с продовольствием проблем не будет. Можно не отсиживаться, а идти к верховьям обоих ручьев с тем, чтобы по водоразделу выйти к станции. Плохо то, что этот водораздел представляет собой не слабенькую вершину, 1198 метров. По имеющимся сведениям, это категория «один А», в это же время года, возможно, и со звездой. Очень серьезно. Есть ли возможность обойти ее? Не знаю. Кроме того, нельзя исключить, что с нее сейчас бегут паводковые ручьи. Хорошо, если споткнемся на первом же, отступим. А вот если попадем в ловушку? Хуже всего, что в первые дни похода эту вершину закрывали облака. А отсюда она не видна. Более того, даже на подходе к ней я не смогу оценить все перипетии. Пожалуй, стоит отсидеться, каждодневно проверяя уровень воды. Конечно, от начальства мне влетит. Но это переживаемо. Слишком много на мне завязано, чтобы бояться увольнения. К тому же, не факт, что вовремя не вернусь из отпуска. В запасе целых восемь дней. Надо только выяснить у девчат, как им-то такая задержка.
- Катя, Соня, если…, - Олег запнулся, но нашел-таки аккуратную формулировку. – Если наш поход немного затянется, для вас это не обернется неприятностями?
- Что ты, Олег. Нас это вполне устраивает, - рассмеялась Катя.
- Вот только с деньгами на билеты, - нерешительно проговорила Соня. – Те билеты, что ты взял, пропадут.
- Об этом и не думайте, - улыбнулся Олег. – Все потери на задержке мои. Я, как-никак, руководитель похода.
Раз девчатам задержка не страшна, то решение, можно считать, найдено. Но только непонятно, почему погибшие здесь тринадцать лет назад бедолаги не ушли за ручей Бурный. Не ожидали такого разгула стихии, а когда спохватились, было уже поздно? Чересчур уповали на свою опытность? Может быть. И все же… Поручу-ка я девчатам сборы, а сам сбегаю к Бурному, посмотрю, не изменилось ли что. Плохо, что потеплело, очень плохо. Солнце усилит таяние снега. А если еще при такой теплой погоде пройдут дожди, то вообще караул. Но на всякий случай, надо прикинуть варианты с переправой через Заячий ручей…
- …А потом, Катюша, стали падать камни. И я совсем оробела…
Сказанные Соней слова не сразу дошли до сознания Олега. Вообще-то, погруженный в раздумья о том, как им выбраться из ловушки, он не вслушивался в щебетание своих спутниц. Какие-то отдельные фразы, слова долетали до его слуха, но не внимал им. И только спустя несколько минут он вдруг осознал: Соня слышала камнепад. Когда, где?
- Соня, а когда все это случилось?
- Что, Олег?
- Камнепад.
- Сегодня ночью.
Так. Час от часу нелегче.
- Сонечка, милая, вспомни, где он был. Как можно точнее. Это очень важно. Ты даже представить себе не можешь, как это важно.
- Олег, понимаешь, ночью мне приспичило. Я вылезла из палатки. Гроза, молнии сверкают совсем рядом. Страшно было. Ну, кое-как пописала. И, когда уже передвигалась назад, к палатке, после удара молнии стали падать камни. Вон там.
Соня рукой показала в сторону Бурного ручья.
- Соня, точно там?
- Да, Олег. Звуки шли вот оттуда.
- Так.
Камнепад был ниже места их вчерашней переправы и запросто мог подпрудить ручей. Вода уже заполнила запруду, а потому скорость течения восстановилась. Только вот глубина там сейчас больше. Не проходит вариант с ручьем Бурный. Переправа через Заячий неизбежна. А что дальше? Дальше открываются три варианта. Все они связаны с трехглавой горой Кантынсорумнёр, высота каждой из вершин которой более 1200 метров.
- Девочки, сейчас для нас самое главное – побыстрее переправится через Заячий. Не мешкая, собираемся и в путь. Предстоящая переправа не чета тем, что уже были, придется идти без штанов. Так что наденьте купальники. Прошу вас сегодня быть предельно собранными и дисциплинированными. Особенно на переправе. Она будет сложной. Очень сложной. А потому - никакой самодеятельности. Точно выполнять все мои приказы. Поняли?
- Поняли, - улыбнулась Соня. –А вот купальников у нас нет. Одна из женщин твоей Команды сказала нам, что горный поход – это не поездка на горный курорт, а потому купальники там не нужны. Остальные же наши трусы практически одинаковы.
В другое время Олег стал бы допытываться, кто из женщин его Команды сказал такое. Но сейчас не до этого. Нужно искать пути ухода из ловушки.
- Снимать штаны придется, - повторил он. – И на переправе руками не прикрыться.
- Снимем, - рассмеялась Катя. – И прикрываться не будем. Да, Соня?
- Конечно, снимем, - смущенно улыбнулась женщина.
Олег кивнул головой и скомандовал собираться, предупредив, что оба женских спальника должны оказаться в одном рюкзаке. Механически укладывая свой рюкзак, он прикидывал возможные варианты пути после переправы. Участок между Заячьим и Коварным ручьями им тщательно проработан. Предполагалось, что они всей Командой пройдут с северо-запада на юго-восток через пологую гору Сэнквынёр и спустятся на перевал Коварный. И на этом перевале Команда разделится. Восьмерка во главе с ним, Олегом, пройдет траверсом всех трех вершин горы Кантынсорумнёр, а пятерка, руководимая Лешей Черняк, направится в обход этой горы. По первоначальному варианту огибая ее с запада. Да, предполагалось, что Лешина группа спустится по западному склону перевала Коварный. И в возможности этого спуска никаких сомнений у него не было. Поскольку спуск всегда технически сложнее подъема, то проблем быть не должно. Озадачивает только название перевала. Раз Коварный, то надо допускать какую-то неожиданную опасность. Какую? И с какой стороны перевала? Надо представить себе этот перевал. На север от него поднимается широкий и пологий склон горы Сэнквынёр. Здесь никаких каверз и быть не может. То же самое и восточный спуск с перевала. Широкий и пологий он выводит в долину реки Люльсынвит. Если они смогут подняться на перевал, то именно по нему они и спустятся, только не сразу в долину, а пойдут по восточному склону горы Кантынсорумнёр к верховьям реки Сорочья. Да, именно так, чтобы избежать переправы там, где эта река становится шире. А дальше уже никаких проблем не будет. Бодренько зашагают к озеру, устроятся на его берегу. Дров там навалом. И все же, почему перевал назвали Коварным? Где может быть ловушка? Думай, Олег, анализируй. Сейчас это самое важное. С юга на перевал спускается сложный для восхождения склон горы Кантынсорумнёр. Именно из-за сложности этого восхождения он и решил разделить группу. Тут сложность, а не коварство. Так что подвох таится на западном склоне. Да, именно там. А потому надо допустить, что они не смогут подняться по этому склону и рассмотреть и другие варианты. Западный склон горы Кантынсорумнёрим рассматривался как элемент запасных вариантов. Во-первых, если не удастся пройти последний участок северного склона этой горы. В этом случае он намеревался через ребро перейти на западный склон. И, во-вторых, если разведка покажет невозможность спуска по южному склону. Спуск по западному интереснее, чем по восточному, где, собственно говоря, и проблем-то никаких нет и быть не может. Ну, разве что кроме узкой полосы сыпухи. Потому он его и избрал в качестве альтернативы. Спустившись по этому склону с отклонением к югу, можно выйти на полку. Она недлинная, метров пятьдесят, не более, и относительно широкая, метра полтора в северо-западном конце и чуть более двух в юго-восточном. И выводит эта полка на пологий спуск к тем же верховьям реки Сорочья. Из-за этой полки он и отказался от варианта, согласно которому группа Леши Черняка, спустившись с перевала Коварный на запад, должна была по ней выйти к реке Сорочья. И отказался именно из-за наличия в этой группе двух новеньких женщин, которых необходимость идти по полке, прижимаясь к скале и видя слева обрыв может испугать. Обеспечить же надежную страховку Леша и Петя не смогут. Но сейчас выбора нет, а потому, если перейти через перевал Коварный не удастся, то они пойдут к этой полке…
- Олег, мы готовы, - прервал его размышления Катин голосок.
- Да, девочки, идем. И хотя сегодняшнее утро подарило нам такую сказочную красоту, оно же загнало нас в цейтнот. Расточительно тратить время нам более нельзя. А потому соберитесь, будьте внимательны, осторожны и дисциплинированы. Договорились?
- Мы постараемся, - негромко сказала Соня.
- Мы очень-очень будем стараться, - улыбнулась Катя.
Олег застегнул клапан рюкзака, вскинул его на плечи. Затем помог женщинам. Через минуту они уже шли к разведанному Олегом спуску в ущелье. Велев женщинам скинуть рюкзаки, Олег ловко спрыгнул с уступа, перешагнул через ручеек, снял рюкзак, пристроив его возле большого камня. Обернулся. Соня уже сбросила свой рюкзак, Катя, почему-то, медлила.
- Катя, чего же ты медлишь?
- Олег, а можно я попробую спуститься с рюкзаком? Только подстрахуй меня.
Не ко времени, конечно. Но и отказать нельзя. Чем быстрее хотя бы одна из женщин овладеет навыками ходьбы в горах, тем выше их шансы выбраться живыми.
- Хорошо.
Олег подошел к обрыву, протянул Кате руку. Женщина неуклюже спрыгнула вниз, чуть не снеся самого Олега. Что ж, начало положено. Катя перешагнула через ручеек, привалилась, было, спиной к скале, но Олег подозвал ее. Сняв с обрыва Сонин рюкзак, он протянул его Кате. Женщина приняла рюкзак, поставила рядом с Олеговым. Потом достала из кармана фотик. Олег поднял руки, взял Соню подмышки и аккуратно спустил женщину вниз. Уже почти коснувшись носочками земли, женщина всем телом прижалась к Олегу, и тот, как вчера на переправе, ощущает трепет женских грудей. Но вот вскинуты рюкзаки, маленькая группа углубляется в ущелье. Идут также, как и вчера: впереди Олег, за ним Соня, а замыкающей Катя. Верхняя часть ущелья уже освободилась от снега, но из-за поворота высовывался снежный язык. И это неплохо. Вряд ли это фирн. А даже, если и фирн, то поверх него лежит слой слежавшегося за зиму сезонного снега. По нему идти гораздо легче. Только бы он не напитался влагой. Хотя, вряд ли. Предыдущие дни были холодными, ночами даже подмораживало.
- Девчата, дальше пойдем по снежнику, - негромко сказал Олег. – Верхняя его часть, да, пожалуй, и средняя вполне надежная. А вот внизу этот снежник может превратиться в снежный мост над бурным потоком. Поэтому не смещайтесь к середине ущелья. Даже если вам покажется, что там идти лучше. Катя, ты идешь замыкающей, контролируй не только себя, но и Соню.
Олег не обманулся в своих ожиданиях. Они легко спускались по снежнику, даже Соня не отставала. Ущелье узкое, а потому закрывший ручей снег избавлял туристов от необходимости искать проход между скалой и потоком воды. Чем ниже они спускались, тем внимательнее становился Олег. Зная, что под слоем снега течет поток воды и что чем ниже, тем тоньше слой снега над ним, он, прежде чем сделать следующий шаг, прощупывал палкой надежность снежного моста. Держит, идти можно. Надо только держаться ближе к правому скальному склону. Еще раз наказал Соне и Кате идти за ним след в след, соблюдать двухметровую дистанцию и уж ни в коем случае не смещаться к середине снежника. Обе женщины заверили его, что будут идти след в след.
Первое время Катя внимательно следила за тем, как идет Соня. Но цепочка шагов ее подружки совпадала со следами Олега. Поскольку шаг Сони был короче, то некоторые ее следы попадали между отпечатками подошв мужских ботинок, где-то заходили на них. И Катя, уверовав, что на спуске ничего с ними не случится – ведь Соня такая осторожная и внимательная – принялась разглядывать ущелье, становившиеся все выше и выше скалы. Она даже достала из кармана куртки фотик, сделала несколько снимков. Ведь и их с Соней дочкам будет интересно увидеть эти суровые красоты. Пусть на фотографиях.
Соня боялась, что спутники будут мешать ей общаться с горами. Но этого не произошло. Олег шагал молча, он вообще, когда они шли, был неразговорчив. Но сегодня был особенно молчалив, только изредка бросал короткие реплики. И по этой молчаливости Олега Соня вдруг заподозрила, что ситуация изменилась к худшему, что сегодня утром Олег заметил и понял то, чего не заметили ни она, ни Катя. На душе стало тревожно, и Соня стала просить горы пощадить их, не губить. Но Олег шагал спокойно и уверенно, а вот сзади раздались такие знакомые, характерные звуки. Это же Катя фотографирует. Значит, не так уж все опасно. Идти легко, все же снег – это не курумники, где боишься оступиться, споткнуться о камень и упасть. И волнения, страх медленно ушли из Сониной души. Женщина зашагала спокойнее. Очередной шаг Олега обнажил камень, неровный, кажущийся ненадежным. Соня помедлила и шагнула чуть влево, обходя его. Ботинок скользнул по другому камню. И женщина еще сдвинулась влево, улыбнулась, ощутив под ногами приятную упругость слежавшегося снега. Выпирающие из снега камни, по которым шел Олег, образовывали небольшую площадку, длиной метра два-три. И Соня решила обойти их по снежнику. Вот же оно, такое ровное белое поле, по которому ей так легко идти. Шаг, другой. Вдруг под левой ногой что-то хрустнуло. Соня посмотрела вниз. На поверхности снега образовались трещины. Женщина не успела осознать случившееся, как кусок снежника резкопросел, ее левая нога потеряла опору. Не устояв, Соня упала на левый бок, попыталась встать. И тут с шуршанием обрушился целый пласт, ее голова повисла над провалом, на дне которого мчался бурный поток. Женщина попыталась удержаться, но почувствовала, что медленно скользит вниз, в эту страшную дыру. Она попыталась ступнями зацепиться за снег, но он не захотел держать ее тело, ускользал из-под ног, ссыпаясь вниз.
- Вот и все, это конец, - поняла она. – Никогда больше я не увижу Верочку и Машеньку. Никогда. А Олег и Катя поженятся. Не сразу, конечно, но поженятся. И никаких проблем у них не будет…
Соня напрягла все силы, пытаясь руками подтянуться назад. Но ее тело еще продвинулось вперед, теперь уже по грудь она нависала над зловещим провалом. Осознав, что еще секунда-другая и она полетит вниз, женщина пронзительно закричала…
ГЛАВА 8. ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ ЗАЯЧИЙ РУЧЕЙ.
- Олег, на помощь! – отчаянно закричала Катя. – С Соней беда!
Она прыгнула вперед, навалившись всем телом на ноги подруги. Два отчаянных женских крика для Олега слились в один. Резко обернувшись, он поспешил на помощь. Вдвоем им удалось остановить сползание Сони в образовавшейся провал. Затем Олег правой рукой ухватил край надетой на Соню куртки, стал тянуть за него, медленно поворачивая женщину, подтягивая ее к склону.
- Катя, тащи Соню за ноги. Но не к склону, а назад, к себе, чтобы ее тело начало вытягиваться вдоль склона, - отрывисто сказал он. – И сама не отодвигайся от скал. Дополнительного веса снежный пласт над потоком может не выдержать.
Катя кивнула головой и, упираясь ногами в какой-то камень, потянула Соню на себя. Ее тело стало сдвигаться к склону. Олег перехватил Сонину куртку повыше, затем ухватил ее за руку. Вдвоем они вытянули женщину на безопасное место, помогли ей сесть. Соня разрыдалась.
- Ну-ну, - стал успокаивать ее Олег. – Все позади. Зачем ты пошла к середине ущелья?
- Там снег, по нему легче и приятнее идти, чем по камням, - всхлипывая, сказала женщина.
- Этот снежный пласт коварен, - назидательно сказал Олег. – Снизу его размывает ручей. И в этой части ущелья он настолько подмыт ручьем, что превратился в снежный мост. Потому я перед каждым шагом прощупываю его надежность. Если почувствую слабину, то дам команду снять рюкзаки и протаскивать их волоком. А то и самим проползать ненадежный участок.
Соня кивнула головой, всхлипнула.
- Я бы разбилась? Насмерть? Там же высоко.
- Не так уж высоко, метра два от силы. Но поскольку падала бы вниз головой, то без травм не обошлось бы.
- И чтобы мы делали?! – воскликнула Катя.
- Я бы взял лопату и пошел прокапываться к Соне…
- Почему ты один? А я?
- А ты бы осталась у рюкзаков. Тут навык нужен, - улыбнулся Олег. – Вытащили бы мы тебя, Соня. Хорошо, что ручей не прорезал здесь большой туннель. Иногда ручьи в таких снежниках пробивают туннели высотой в полтора-два метра. По ним и ходить можно. Но это под фирнами и когда сильный весенний паводок. Ручей становится полноводным, размывает снег. Когда же вода спадает, небольшой ручеек течет по дну этого туннеля. Приходишь в себя?
- Да. Даже могу уже идти.
- Не торопись. Сейчас мы с Катей и двумя рюкзаками, спустимся со снежника. Потом я вернусь за тобой и третьим рюкзаком. Прошу только: сиди здесь и не двигайся.
- Не буду я двигаться.
Соня постаралась улыбнуться. Олег погладил женщину по голове. Потом они с Катей вскинули рюкзаки – женщина настояла, что сделает это без помощи Олега – и пошли вниз. Соня смотрела им вслед, пока ее спутники не скрылись за очередным поворотом.
Но вот и край снежника. Из-под него с шумом вырывается ручей, таща вниз куски снега. Олег и Катя прошли еще метров двести, пока не вышли на небольшую, относительно ровную площадку. Здесь они скинули рюкзаки. Олег, наказав Кате не отходить отсюда далеко, быстро пошел назад. Дождавшись, когда он скроется за поворотом, Катя достала из кармана фотик и пошла фотографировать то место, где ручей вырывается из-под снега. Зрелище не обмануло ее ожиданий. Ручей здесь пробил туннель, хотя и не такой огромный. Катя стала искать место, откуда выход из ручья выглядел наиболее зрелищным. Поскользнувшись на камне, чуть не упала в ручей, в последний момент вцепившись в торчащий рядом куст. Но снимки сделала. Задорно улыбнувшись – какая я молодчина – вернулась к рюкзакам.
Олег застал Соню на том же месте, где ее и оставил. Он облегченно вздохнул, более всего боясь, как бы женщина не решила погеройствовать. Но нет, Соня сидела спокойно, положив руки на колени. Увидев Олега, улыбнулась. И Олег улыбнулся Соне. Вскинув рюкзак, помог женщине встать. Пошли вниз по уже проложенным следам. Поначалу Соня шла медленно, отставала. Но постепенно разошлась. А вот и сидящая рядом с рюкзаками Катя. Увидев их, вскочила, замахала руками. Вскоре вся их маленькая группа соединилась. Дав Соне немного отдохнуть, пошли дальше. Еще один поворот, и стал слышен гул несущейся воды. Они прошли еще немного, и превратившийся в реку Заячий ручей предстал перед ними во всем своем великолепии. Соня и Катя не удержались, восхищенно вскрикнули. Олег же внимательно смотрел на несущиеся потоки воды, на дальний берег.
- Да, - пробормотал он. – Ну и местечко. Увы, выбора нет.
Место для переправы и впрямь не внушало оптимизма. Метрах в двухстах выше ручей Заячий через небольшой уступ изливался из теснины. Метрах в пятидесяти ниже в ручей впадал полноводный сейчас приток, увеличивая массу воды раза в полтора. Переправляться можно было на участке, длиною метров в тридцать-сорок. На этом, левом, берегу – ни кустика, на противоположном, метрах в пяти от берега – заросли ольховника. Выдержат ли, если закрепить за них стропу? Вопрос. Две стремнины: одна ближе к их берегу, вторая, несколько более мощная – почти посередине. Одно хорошо: нижнее течение притока отделяет от ручья невысокая каменистая гряда, образуя тихую – даже и в нынешнее, буйное половодье – заводь.
- Вот от этой заводи и нужно начинать переправу, - тихо проговорил Олег. – Здесь можно будет проверить крепление девчат, успокоить их, дать привыкнуть к воде. А вот дальше… Как дальше, определит разведка. Девчата, - сказал он громче. – Сейчас я с одним из легких рюкзаков перейду этот ручей… Впрочем, сейчас он обратился в достаточно серьезную реку. Так вот, я перехожу эту реку, выбирая трассу понадежнее, переношу на тот берег стропу, если удастся, закреплю ее за кусты. Соня, ты страхуешь меня: держишь крепко другой конец стропы, постепенно выбирая ее так, чтобы была небольшая слабина. Стропа метров на двадцать длиннее, нежели ширина ручья. Ни при каких обстоятельствах не отпускай стропу и не заходи в воду. В крайнем случае я сам отпущу стропу. Не волнуйтесь, выберусь. И не такие переправы были. Главное, запомни, хорошо усвой: если что-то случится, то помочь ты можешь только тем, что будешь стоять, как вкопанная и крепко держать стропу. Катя, ты подстраховываешь Соню, поможешь ей, если потребуется. Когда вернусь к вам, определим порядок переправы. Поняли?
- Да, - дружно отозвались обе женщины.
- Что вы поняли?
- Ну, я должна держать стропу и стоять, как вкопанная, - проговорила Соня.
- А если точнее?
- И, чтобы не случилось, не сходить с места и не выпускать стропу из рук.
- А я должна быть готова помочь Соне, - быстро сказала Катя. – Олег, а пока я не нужна Соне, фотографировать можно?
- Умницы. Фотографировать можно, но не увлекайся и будь в любой момент готова помочь Соне. Раз поняли, то снимайте штаны, ботинки, надевайте сандалии. Оба спальника в одном рюкзаке?
- Да, - ответила Соня.
- В чьем?
- В моем, - отозвалась Катя.
- Тогда я иду с Сониным. Да, вот что еще: подвяжите повыше рубашки. Вода высокая. И все документы, деньги отдайте мне. Фотоаппараты, телефоны уберите в непромокаемый мешок. Он в клапанном кармане моего рюкзака. Впрочем, один фотоаппарат оставьте. Пусть Катя фотографирует. Но перед переправой уберешь его в непромокаемый мешок. В тот, что в клапанном кармане.
- А может, снять рубашки? – озорно воскликнула Катя, протягивая Олегу свои и Сонины документы, деньги.
- Если хочешь – сними, - буркнул Олег, вдруг поняв, что и он сам хочет, чтобы девчата сняли рубашки.
Понял – и осерчал на себя: не о том сейчас нужно думать, не о том. Соня так посмотрела на подругу, что та смутилась, покраснела. Олег рассмеялся, убрал женские документы и деньги в непромокаемую сумочку, всегда висевшую у него на поясе. Подумал, не стоит сейчас сказать женщинам о том, с какой стороны стропы нужно идти на переправе. Но тут же отверг эту мысль. Ведь Соню через ручей поведет он сам, а при переправе Кати будет на этом берегу и проследит, чтобы женщина и пристегнулась к стропе, и встала правильно.
Женщины принялись торопливо раздеваться. Олег постоял немного, стараясь угадать, где надежнее будет переправа. Из-за пены стремительно мчащейся воды дно просматривалось плохо. Зато хорошо было видно, как быстро прибывала вода.
- Медлить нельзя, - подумал Олег. – А потому не до поиска оптимального варианта. Приемлем первый – идем им. Да и вариантов тут раз два и обчелся. Метров десять влево, метров двадцать вправо. Лучше они или хуже можно оценить только с того берега.
Он вздохнул, снял ботинки, штаны, аккуратно сложил их на берегу.
- Давайте прилаживать страховки. Мои наставления помните?
- Конечно, - бодро ответила Соня, пытаясь приладить верхнюю часть страховки вместо нижней.
Олег, вздохнув, приладил страховку на Соню.
- Не будем терять время, - сказал он. - Катя, прилаживай страховку самостоятельно. А я начну разведку. Еще раз напоминаю: никакой самодеятельности. Договорились?
- Конечно, - успокоила его Катя. - Ты не волнуйся, все будет в порядке.
- Еще раз напоминаю тебе, Соня: ни при каких обстоятельствах ты не выпускаешь из рук стропу и уж, тем более, не заходишь в воду, - Олег строго посмотрел на женщину. - Ни при каких. Если я отпустил стропу, то ждешь моей команды. Скажу: вытягивать стропу назад, вытягивай. Ясно?
- Конечно, - улыбнулась Соня.
- Я буду помогать ей, - пообещала Катя.
Олег вздохнул, вскинул на плечи Сонин рюкзак и шагнул в ручей, успев приметить, что трусики у его спутниц пусть и не по последнему писку моды, не эти стринги, но весьма эротичные. Точно, уверился он, кто-то из женщин задумал и разыграл эту комедию: только женщина способна убедить подруг не брать в поход купальники. И эта неведомая Олегу женщина хотела более досадить Кате и Соне, нежели команде.
Заводь оказалась глубокой, сразу же, как говорится, почти по самые ноги. Но зато течения почти нет. С другой стороны заводь ограничивалась каменистой грядой, где уровень воды был сильно ниже колен. Через эту гряду часть потока изливалась в заводь. За грядой сразу же начиналась первая стремнина, шириной метра два. За этой стремниной – каменистая отмель, сужающаяся по направлению течения. За отмелью – вторая, основная стремнина раза в два шире первой. Метрах в десяти выше устья потока обе стремнины сливаются в одну. За второй стремниной – опять каменистая отмель, тянущаяся уже до самого берега. Но вода прибывала, постепенно заливая дальнюю отмель.
Пройдя заводью, Олег поднялся на ближнюю гряду. Сделать это, вопреки его опасениям, оказалось нетрудно: каменный массив, отделявший заводь от основного русла, образовывал в прилегающей к заводи части ступени. Без особых проблем он пересек и каменистую гряду, где уровень воды был чуть выше щиколоток. Хотя отметил, что течение уже здесь быстрое.
- Если кусты на том берегу держат, - решил Олег, – то Соню я переведу. Кате же придется идти одной. Но мы будем страховать ее с обоих берегов. К тому же она на переправах чувствует себя заметно увереннее, чем Соня. Да, так и сделаю: первой переведу через поток Соню, затем перенесу рюкзаки, потом ручей перейдет Катя. А потом я еще раз перейду через ручей, выбирая стропу.
Уровень воды на ближней стремнине был по колено. Олег сразу ощутил силу напора, возникло сомнение в осуществимости переправы. И все же он решил дойти до конца. Может, даже, еще раз пройти переправу со вторым рюкзаком по закрепленной стропе: уж больно сомнительны другие места переправы. Да и есть ли они? Пожалуй, он сразу угадал наилучшую. Точнее, наименее плохую. Преодолев первую стремнину, он легко прошел по отмели и вошел в дальнюю, более мощную…
…Катя, напрочь забывшая о своем обещании помогать Соне, с восторгом смотрела на пересекающего бурную реку Олега. Вот он взобрался на каменную гряду, преодолел ближнюю стремнину, вышел на отмель. Достав фотик, сделала несколько снимков: Соня, смотрящая, как ручей мощным потоком вырывается из теснины, ущелье, по которому они спустились сюда, с ручьем, вырывающимся из снежного плена, горы и конечно Олег, так спокойно и уверено идущий через эту реку, которую почему-то считают ручьем.
- Как же ловко он идет, - с восхищением прошептала она. – Вот молодец. Да и река не столь уж страшная, как нам показалось вначале. А почему бы и мне не перейти ее следом за Олегом? Действительно, почему? Стропа же натянута, я буду держаться за нее. Олег, конечно, сперва нахмурится, но потом обязательно похвалит меня. И идти надо левее стропы, потому что Соня смотрит вправо и увидит меня, если я зайду с той стороны. Испугается и помешает осуществить задуманное.
Решено – сделано. Катя убрала фотик в клапанный карман Олегова рюкзака, в тот мешок, где уже лежали их мобильники. Затем она решительно вскинула рюкзак на плечи и шагнула в воду. Разом позабыв все наставления Олега, она даже не прикрепила карабин к стропе. Припомнила, что та женщина, что рассказывала им о случившемся с Оксаной, говорила, что та пошла не с той стороны стропы. Отмахнулась. Олег же идет, в общем-то, без помощи стропы. Пройдет и она, Катя.
- И вода не такая уж холодная, - подумала Катя. – А дальше будет мельче. Я же видела: самое глубокое место – у нашего берега. Главное – не поскользнуться.
Она выбралась на гряду и, сделав еще пару шагов, вошла в стремнину. Мощный напор воды ошеломил ее. С трудом она сделала-таки шаг, попыталась шагнуть дальше, но даже не поняла, почувствовала тщетность своих усилий.
- Вот тебе и не страшная река, - успела еще подумать Катя. - Надо выбираться назад.
Она попыталась развернуться, но поток воды оторвал ее от стропы, повалил, поволок. Катя попыталась за что-нибудь зацепиться, отчаянно задрыгала ногами. Но тут она головой ударилась о камень, и почувствовала, что проваливается в черноту…
...Соня, завороженная красотой и мощью потока, рвущегося через узкую щель между скалами, не следила за переправой Олега: стропа в меру натянута - ну и ладно. Не обращала она внимания и на Катю. Нет, если бы потребовалась помощь, она бы тут же позвала подругу. Но ее помощь пока не нужна, пусть попрыгает от восторга, пофотографирует... Стропа вдруг дернула ее руку. Соня нехотя отвела взгляд от ручья и... обомлела. Катя с рюкзаком на плечах браво идет по гряде. Соня хотела крикнуть, но язык будто к гортани прилип. Вот Катя сделала шаг, еще один, еще... Вдруг она, беспомощно взмахнув руками, повалилась на бок. Поток подхватил женщину и поволок ее. По воде поплыли какие-то тряпки.
Не отдавая себе отчет, что она делает, Соня, не раздумывая, выпустила из рук стропу и прыгнула в воду: Катя гибнет, надо спасать. И тут же, поскользнувшись, упала ничком, целиком погрузившись в воду.
- Вот и конец, - вдруг поняла она. - Здесь я и останусь. Прощайте, девочки мои, Верочка, Машенька, простите меня непутевую. Простите и прощайте...
ГЛАВА 9.ПОСЛЕДСТВИЯ ПЕРЕПРАВЫ.
Поток протащил Катю метров на двадцать, потом тело женщины застряло на изгибе отмели в том месте, где русло ручья поворачивало навстречу вытекающему из ущелья притоку, и осталось лежать, омываемое струями. Перекатываемые водой камни исцарапали Катины ноги, в клочья разорвали ее трусы. Но женщина ничего этого не почувствовала, не заметила. Потеряв после удара головой о камень сознание, она беспомощно лежала на краю отмели.
Жажда жизни спасла-таки уже простившуюся с их общими дочерьми Соню, заставив ее встать на колени, вынырнуть. В уши ударил крик Олега
- ...стоять!...
Соня вдруг с изумлением осознала: жива. Более того, никакой опасности нет, она стоит на коленях у самого берега. Вода холодная и почти неподвижная. Только вся вымокла и куда-то делась стропа...
…Олег уже почти достиг прибрежной отмели, когда почувствовал резкий рывок стропы назад. И почти тут же раздался отчаянный женский крик. Олег обернулся, и мороз пробежал у него по коже: поток тащил отчаянно барахтающуюся Катю. А с берега ей на выручку устремилась Соня.
- Стоять! - заорал Олег, расстегивая застежку рюкзака. - Соня, стоять!
И с ужасом увидел, как женщина, споткнувшись, упала и вся ушла под воду. Катю же поток прижал к прибрежной отмели, она лежала лицом вниз, не подавая признаков жизни. Которую спасать первой? О, черт, неужели они обе сейчас погибнут? Успеет ли он добежать до Сони, успеет ли вытащить ее живой?
Олег сбросил с плеч рюкзак, швырнул его на берег. Следом отшвырнул и бесполезную уже стропу. Бросился было к Соне. Но вот из-под воды показалась Сонина голова: женщине удалось-таки встать на колени. Поняв, что Соня сейчас вне опасности, Олег устремился к Кате, крикнув только:
- Соня, ради бога, так и стой. Не пытайся вылезти на берег сама.
Тут уж не до раздумий. Надо быстрее вынести Катю на берег. Да и жива ли она? Лежит без движения, левая нога в крови.
Олег добежал до женщины, рывком поднял ее. Слава богу, дышит. Он стащил с Кати рюкзак, швырнул его на берег, взял женщину на руки и понес ее к берегу. Катя застонала, приоткрыла глаза.
- Вот, доставила хлопот, - чуть слышно прошептала она.
- Да уж, - буркнул Олег, стараясь не споткнуться, не поскользнуться.
Он остановился возле большого плоского камня. Поставив женщину на ноги и придерживая ее одной рукой, неловко стащил с себя рубашку, кинул ее на камень, усадил Катю. Убедившись, что на глазах поднимающаяся вода в ближайший час не дойдет до Катиных ног, побежал выручать Соню. Женщина так и стояла на коленях в воде у самого берега, мокрая, дрожащая. Олег помог ей подняться, вытащил ее на берег и бросил взгляд на Катю: как она после такой встряски. Женщина полулежала на камне, широко расставив ноги, и, закрыв лицо ладонями, рыдала. Олег повернулся к Соне. В глазах женщины застыл ужас.
- Боюсь, - не сказала, выдохнула она. – Боюсь, Олег. Не пойду.
Олег с трудом сдержал себя.
- И что ты будешь делать? – спросил он.
- Не знаю. Мне страшно, Олег. Мне страшно! Не могу…
- Соня, ты понимаешь, что Катю назад не привести?
Женщина кивнула головой.
- Так что же делать? Соня, вставай. Надо идти. Надо.
Женщина помотала головой и вдруг разразилась рыданиями. Остатками разума она понимала, что Олег прав, другого выхода нет. Но после всего пережитого в последние часы, после предательского снежного поля, чуть не увлекшего ее в темноту провала, после случившегося с Катей на стремнине, после черной воды, сомкнувшейся над ее, Сониной, головой, женщина хотела одного: чтобы ее не трогали, оставили в покое. Что-то говорил Олег, но Соня утратила способность внимать словам. Она только мотала головой и рыдала навзрыд.
Поняв, что у Сони истерика, Олег растерялся. Как быть? Конечно, ему и раньше приходилось сталкиваться с женскими истериками. На работе периодически истерила Маша Кашина, да и в походах некоторые телки устраивали истерики. Люда Косякова, к примеру, да и та же Настя в первом своем походе. Но с этими истерящими женщинами справлялись другие. А вот что ему делать сейчас? Олег попытался успокоить Соню, уговорить. Но, похоже, женщина не внимала его словам, не понимала их. Выждать? Но дано ли им время? Боковым зрением он увидел плывущий кусок льда. Именно льда, не снега. Еще один. Это означало одно: ручей начал разрушать сдерживающий его течение ледяной затор. Вот-вот он прорвет ледяную запруду, и поток воды валом пронесется по руслу, уровень воды резко поднимется. Тогда все они погибнут. Олег рывком поднял женщину, прикрикнул на нее и потащил к ручью. Соня пыталась вырваться, упиралась, но осознание серьезности положения прибавило Олегу сил. Остановившись, он карабинами пристегнул Соню к себе, заставил женщину спуститься в заводь, повел ее. Пока все хорошо. Они выбрались на гряду. Кажется, Соня, успокаивается. Или это только кажется? И вот он, край первой стремнины. Олег подбадривающе улыбнулся Соне, сделал первый шаг. Женщина истошно закричала, уперлась обеими ногами. Олег почувствовал, что звереет. Рывком он стащил Соню с отмели, буквально поволок через стремнину, боясь одного: как бы они не упали вместе. Тогда конец. И им, и Кате, которая в одиночку не сможет выбраться отсюда. Соня же отчаянно визжала, отталкивала Олега свободной рукой. Но тот тянул и тянул женщину к отмели. Хватит ли у него сил перетащить Соню через вторую стремнину? Должен перетащить, должен. Он же понимает, что иного им не дано. Но вот и отмель. Соня неожиданно успокоилась, обмякла. Олег облегченно вздохнул.
Вот он, этот ужасный поток, чуть не погубивший Катю. Ужас объял Соню, черный, лишающий рассудка ужас. Только не сюда, только не такая гибель. Но Олег резко рванул ее за руку, принудив сойти с гряды. Это же конец, конец. Соня изо всех сил сопротивлялась, но Олег упрямо тащил ее поперек потока. Вдруг напор воды резко ослабел. Неужели они перешли? Да, опять мелко. Соня, еще не до конца поверив в свое спасение, в то, что осталась жива, посмотрела на ставший гораздо ближе берег. Вот и Катя сидит, широко раздвинув ноги. О, Боже. На ней же нет трусов. Какой срам. И ведь Олег все это видит. Видит и молчит. Так вот что это были за плывущие по реке тряпки. Обрывки Катиных трусов. Надо быстрее выбраться на берег, привести подружку в пристойный вид.
К удивлению и радости Олега Соня больше не сопротивлялась. Они легко пересекли отмель, женщина без колебаний шагнула в воду. Конечно, пару раз Соня поскользнулась, чуть не упала. Но уже не было этого истеричного сопротивления, отчаянного нежелания идти. И через вторую, более мощную стремнину они перешли быстрее, чем через первую. Когда же они вышли на отмель, Соня прямо-таки рванулась к берегу. Олег придержал ее, отстегнул карабин. Обернулся. По воде опять проплыли льдины. Олег нахмурился, быстро дошел до лежащих у самой кромки воды рюкзаков, по одному перенес их к невысокому – не больше метра обрыву, ограничивающему русло, забросил наверх. Потом вспрыгнул сам, подозвал женщин, втянул их наверх. Присмотрев метрах в десяти от обрыва большой камень, велел Кате идти туда и сидеть, а Соне – оттащить к нему рюкзаки. Потом спрыгнул с обрыва и зашагал через ручей. Выйдя на берег, вскинул рюкзак, повернулся и не поверил своим глазам. Соня не стала оттаскивать рюкзаки. Вместо этого она открыла один из них и что-то деловито там искала, выбрасывая вещи на землю. Пара пакетов упала вниз. Спокойно-деловитый вид женщины настолько не вязалось с только что произошедшим, что Олег ощутил, как его охватывает злость. Неужели Соня попросту разыграла истерику? Олег выругался и зашагал назад. Вода же стала прибывать. Вот уже один из уроненных Соней пакетов лежит в воде. Переправившись, Олег подбежал к Соне, зашвырнул свой рюкзак на обрыв, поднял валяющиеся пакеты, при этом из одного что-то выпало, вспрыгнул наверх.
- Ты что делаешь?! – крикнул он.
- Ищу трусы, - покраснев, сказала Соня.
- Какие еще трусы?!
- Олег, Катя же осталась без трусов. Ага, вот они, - сказала Соня и побежала к подружке.
Олег ошарашено посмотрел женщине вслед. Он и не заметил, что тащивший Катю поток разодрал на женщине трусы, сорвал с нее их лохмотья. Не до того ему было. И потому он никак не мог понять, зачем потребовалось искать в рюкзаке трусы, когда вот-вот обрушиться ледяной барьер, и поток воды, заполняя всю неширокую прирусловую ложбину, пронесется мимо них. И вполне может прихватить и лежащие на самом краю обрыва рюкзаки. Чертыхнувшись, Олег стал откидывать рюкзаки подальше от русла. Потом сгреб все выкинутое Соней из рюкзака и отнес подальше. Выпрямился, вздохнул. Кажется, успел, кажется, ничего не лишились. Еще раз оценил ситуацию, убеждаясь, что вода не дойдет до рюкзаков и груды сваленных в кучу вещей.
- Теперь надо зажать себя в тиски, - пробормотал Олег. – Чтобы то ни было, ни слова. Молчать.
Олег знал эту свою поганую черту, не раз ввергавшую его в неприятные ситуации. Будучи взбешен, он не соображает, что говорит. История с Оксаной как раз из таких его срывов. Если бы сдержал тогда свои эмоции, ничего бы и не произошло. Походил бы вдоль берега, остывая. Но тогда с ним была Команда, сумели утихомирить разбушевавшегося Командора, унять Оксану. Олег отвернулся к ручью. Впрочем, какой это сейчас ручей, река. А через минуту-другую, как только рухнет ледяной барьер, вся ложбина заполнится водой.
Катя вскочила, выхватила из рук подбежавшей подруги трусы, стала натягивать их. И в это время раздался подобный пушечному выстрелу грохот. Буквально через минуту водяной вал с ревом пронесся по руслу, захлестывая на обрыв. Мчались куски льда, бились друг о друга увлекаемые водой камни, пронесся выдранный с корнями куст. Катя, так и не натянув до конца трусы, остолбенела. Соня же вдруг захохотала.
Олег, обернувшись на Сонин хохот, тихо чертыхнулся и направился к женщинам. Взгляд его был мрачен, в груди клокотала ярость, поднималась темной волной злость. События последних часов вымотали его до предела. Трусы и этот дурацкий Сонин смех стали последней каплей, он с трудом удерживался от срыва. То, что этот смех был завершением Сониной истерики, Олег не понял.
- Олег, почему ты такой мрачный? – вдруг воскликнула Катя, поспешно натягивая трусы. – Ведь так хорошо переправились через этот ручей.
Эти слова стали для Олега спусковым крючком. Какая, к черту, хорошая переправа, когда чудом не погибли? Благодаря Кате, два спальника мокрые, надо сушить. А дана ли еще им возможность транжирить время? В минувшую ночь ушла на север западная часть фронта. Восточная же, более мощная, все еще удерживается стыками хребтов. Конечно, есть надежда, что эта часть фронта, преодолев хребты, пройдет восточнее, уходя за реку Люльсынвит. А вот если он пройдет западнее, между реками Ивовая и Люльсынвит? Что их ждет, если ненастье застанет их вот здесь? Эти мысли вихрем пронеслись в голове Олега, вытеснив из нее все остальное.
- Выпороть вас надо, за все ваши выкрутасы! – чуть ли не выкрикнул Олег.
И осекся, чуть не вцепившись себе в волосы. Что натворил? Одним махом перечеркнул чуть заметно складывающиеся отношения. Сейчас они попросят пощадить их, может, даже расплачутся. Разумеется, он скажет, что… А что он скажет? Ну, брякнул в раздражении, не отойдя от пережитого…
- Ты прав, Олег, - спокойно сказала Катя. – Порку мы с Соней заслужили. А потому пори. Так ведь, Соня?
- Выпори нас, Олег, - смущенно улыбнулась та. – Отвратительно мы вели себя сегодня, чего уж говорить.
Олег опешил. Повторяется история с Оксаной. Что же ему делать? Молнией сверкнул в голове трехлетней давности разговор с Евой. Они тогда вдвоем возвращались с апрельского слета, остальные уехали раньше. Ева обмолвилась, что ездила к Оксане. Как-то незаметно зашла речь о том инциденте. И Ева сказала, что Оксану оскорбило его, Олега, прощение. Он тогда удивился: каким, это, образом, прощение может оскорбить? Ева стала объяснять, но он все равно ничего не понял, отнес это к особенностям женской психики, непостижимых мужскому уму. Как поступить сейчас? Вдруг и этих женщин оскорбит его прощение? А если вот так? Да, именно вот так.
- Только, вот, незадача: пороть-то вас нечем, - напустив на себя озадаченный вид, сказал Олег. – Разве что отшлепать.
Отшлепать же их можно и одетых. Им даже не придется обнажать попы.
- Почему это нечем? – удивилась Катя. – Вот там растут кусты. Неужели не найдется пары-другой прутьев, пригодных для порки двух провинившихся женщин? Или ты хочешь, чтобы мы сами срезали прутья?
Да, у склона, спускавшегося к реке Ивовая виднелись заросли кустов. Олег с трудом сдержал вздох. Придется все же пороть обеих.
- Нет уж, я сам схожу за прутьями. А вы пока поставьте палатку, переоденьтесь в ночные рубашки. Сгодились все же, - он усмехнулся. – Мокрые вещички разложите на камнях, да прижмете их, чтобы ветер не снес. Разложите для просушки и ваши спальники. А для порки разложите мой на вот том плоском камне.
- Все сделаем, - улыбнулась Катя. – Иди уж.
Олег чуть заметно вздохнул, натянул штаны, на поясе которых у него всегда висел нож, и пошел к кустам. Женщины, проводив его взглядом, занялись палаткой. Установив ее, занялись своими, мокрыми насквозь спальниками. Но вот и они вывернуты и разложены. Катя проворно разделась, посмотрела на медлящую Соню.
- Раздевайся, уж, - со смехом сказала она. – Стесняться тут некого. Одни мы. Даже Олег скрылся из виду.
Соня тоже рассмеялась и быстро разделась. Выжали и разложили для просушки мокрое бельишко, рубашки. Достав из Олегова рюкзака полотенце, тщательно вытерлись. Потом натянули на себя ночнушки…
Шагая к кустам, Олег думал о том, что его осенила отличная мысль: вот именно, ночные рубашки. Будут прямо в этих рубашках укладываться на спальник, задирать подол. А после порки натянула подол на попу и встала. Унижение минимально. Подойдя к пологому склону, Олег увидел спускающиеся вниз обширные заросли ивняка. А правее и ниже на обширной прогалине росли лиственницы, среди которых наметанным взглядом он приметил несколько лежащих сухих стволов. Раз так, то женские спальники он сегодня хорошо подсушит. Но сейчас-то он пришел сюда не за дровами для костра. Вздохнув, Олег сел на камень, достал пачку сигарет, зажигалку. Закурил. Вновь вспомнил тот разговор с Евой. Что же она тогда сказала? Олег словно воочию увидел вагон электрички, сидящую возле него Еву. Кажется, первым заговорил о том инциденте он сам. Да, именно так. Не совсем так. Узнав, что Ева ездила к Оксане, удивился: а почему та ушла из команды? Ведь пороть ее он не стал. Ева сказала, что именно поэтому и ушла. Заметив удивление Олега, сказала, что такое прощение женщина восприняла как оскорбление. Получилось, что Оксана такое ничтожество, что даже порки не заслуживает. Тогда он ничего не понял. После только сообразил, что надо было самому ему признать: погорячился, сорвался, ты уж прости. Тогда не дошло. А сейчас? Кстати, а что Кате и Соне наговорила Лидка? Ему она призналась, что присочинила. Что именно? Черт, а ведь могла сказать, что порка была. С Лидки такое станет. Но если так, то женщины обсуждали Лидкину выдумку, ждали, что и с ними Олег может обойтись также. Наверное, так. Так что же, выпороть их? Или извиниться, как-нибудь объяснить женщинам, что ляпнул сгоряча, вымотанный до предела этой переправой. Ведь никогда он никого не порол, даже в мыслях такого не было. А может, Катя и Соня поклонницы флагелляции? Читал он о таких женщинах. В первые перестроечные годы он прочел несколько рассказиков о таких отношениях, они будоражили необычностью отношений между мужчиной и женщиной. Впрочем, эти сюжеты быстро ему наскучили. Хотя – чего уж скрывать – появлялись мыслишки попробовать самому. Но быстро приглушил их. У него-то и без таких выкрутасов отношения с женщинами не складывались. Так вот, если они из таких женщин, то его отказ от порки запросто воспримут как обиду. Чертыхнувшись, Олег достал еще одну сигарету, закурил. Так что же делать? Какое из этих зол меньшее?
- Как ни крути, все плохо, - пробормотал Олег. – И хуже всего то, что я ничего о них не знаю. Кто они, откуда, почему решили идти в этот поход с совершенно незнакомым им мужчиной? Конечно, тот, кто привел этих женщин в Команду, должен был хотя бы рассказать о них. Но не рассказал. Почему? А, черт, не об этом надо думать. Что делать-то, Олег? В общем, ясно одно: опять пролет, ничего у меня с этими женщинами не сложится. И по моей собственной вине. Все-таки придется их выпороть. В этом случае могу все попреки парировать одним: вы сразу согласились.
Еще раз помянув черта, Олег встал и отправился за прутьями…
- Как же все глупо получилось, - вздохнула Соня.
- Да уж, - вздохнула Катя. – И чего это ты впала в истерику? Раньше за тобой такого не водилось.
- Не знаю. Впрочем, нет, знаю. Ужас, охвативший меня, когда под головой вдруг возник провал, потом пережитое уже на переправе. Поток, уносящий тебя, черная вода, смыкающаяся над моей головой. Я, как представила себе, что надо идти через этот жуткий, все сокрушающий поток… Лучше смерть на берегу, чем в воде. А Олег тянет меня. Я ничего не соображала. Что же делать будем?
- Готовиться к порке, - усмехнулась Катя. – Или у тебя есть другие предложения?
- Это-то понятно. А вообще?
- Вот ты о чем. Ясно одно: вся история с Оксаной выдумана той блондинкой. Если бы хоть что-то подобное было, Олег уже бы вернулся. Похоже, он уже сам не рад, что пригрозил нам поркой. И отказаться нельзя, подумает, что мы манерные девицы…
- Господи, Катя, как дальше-то нам себя вести? Похоже, никаких шансов у нас больше нет. Ни для обеих, ни для одной.
- Толком не знаю. Может, ты и права. Давай хоть сфотографируем, как Олег нас порет. А то ни одной его фотографии не сделали. А после сегодняшнего просить его сфотографироваться… Глупо. И еще, мне кажется, важно – не показать, что порка нас обидела.
- Прямо так и сказать: Олег, на порку мы ничуть не обиделись?
- Ну что ты. Есть одна мыслишка…
Когда Олег вернулся, обе женщины в ночнушках сидели рядышком на разложенном на плоском камне спальнике. Увидев его, обе смущенно улыбнулись. Олег сдержал вздох.
- Мы готовы, - сказали женщины разом и переглянулись.
- Мы даже число ударов для каждой определили, - добавила Катя. – Соне – двадцать, а мне – пятнадцать. Если, конечно, ты примешь наше предложение.
- Может, Катя, твое наказание отложим? Камни же и без того на твоем теле кровавые следы оставили, - проговорил Олег, кивнув головой.
Мол, принимаю ваше решение. Так же проще. Хотя сам он наказал бы Соню построже. И за истерику, и за неуместный смех после переправы.
- Попа совсем не пострадала, - смущенно проговорила женщина. – Так что пори обеих.
- Ну, и кого наказывать первой?
- Соню, - твердо сказала Катя и посмотрела на подругу.
- Что ж, Сонечка, ложись.
Специально сказал так, давая понять: ложись как есть, не раздеваясь. Но женщина встала и спокойно сняла ночнушку. У Олега аж в глазах потемнело, так красиво было ее нагое тело. Такие женские тела он раньше только на картинах видел. А Соня еще покрасовалась немного, улеглась на спальник попой вверх, ноги раздвинула. Камень был короче женского тела, да еще Соня почему-то подтянула спальник вверх, раздвинутые ноги свисали, касаясь кончиками пальцев земли. Не желая мучить женщину ожиданием экзекуции, Олег почти тут же стеганул ее.
- Раз, - раздался за его спиной Катин голос.
От смущения и ошеломления Сониной красотой Олег даже не сразу заметил, что Катя не только считала удары, но и фотографировала всю эту процедуру. Заметив настороженный взгляд Олега, Катя рассмеялась:
- Не бойся, шантажировать не будем. Самим любопытно посмотреть, как выглядели, - и строго добавила. – А этот удар у тебя не получился, засчитывать его не буду.
Олег сдержал вздох, поняв, что женщины заставят-таки его выпороть их всерьез. Нанеся десятка полтора ударов, Олег вдруг поймал себя на том, что испытывает удовольствие от порки Сони, что вид красных полос, прочерченных им на женской попе, возбуждает. Понял это и устыдился. И еще вдруг сообразил, что стал между раздвинутых женщиной ног, а потому не только порет Соню, но и взирает на ее самое укромное местечко. Покраснел, и торопливо стеганув прутом еще пять раз по вздрагивающей женской попе, отбросил орудие порки в сторону.
- Что ж, Катюша, теперь твоя очередь, - сказал Олег, беря в руку другой прут.
- Повинуюсь, - с улыбкой ответила женщина и принялась стаскивать с себя ночнушку.
И вновь Олег смущен и ошеломлен красотою обнаженного женского тела. Катя поправляет спальник, подтянув его к ногам, ложится, вытянувшись в струнку, а Соня считает удары и фотографирует, следя, чтобы и ее подругу жалели не больше, чем ее саму. Но все же Олег, памятуя о том, что волочение по камням не прошло для Катиного тела бесследно, порол ее не так сильно, приноровившись в последний момент сдерживать руку. Да и встал сбоку от распростершейся на спальнике женщины. Хватит того, что невзначай полюбовался Сониными прелестями.
После порки Катя достала примус, но Олег остановил ее, сказав, что нашел хорошие дрова.
- И топливо сэкономим, и высушим ваши вещички и спальники. А вы пока наберите воду в котелок, - сказал он и, не дожидаясь ответа, зашагал вниз по склону.
Минут через десять вернулся, неся охапку дров. Стараясь не глядеть на женщин, развел костер. Те переглянулись. Дав костру, как следует, разгореться, соорудил очаг, поставил на него котелок и отправился за следующей порцией дров. Подбросив в костер пару полешек и аккуратно сложив остальные, опять пошел за дровами. Когда же вернулся, вода в котелке уже закипела. Женщины, так и оставшиеся в ночных рубашках, позвали его ужинать. Олег кивнул головой, сел чуть в стороне. Хотелось ему сесть между женщинами, но после того, что учинил, не решился. Катя и Соня переглянулись и почему-то улыбнулись. Поужинали молча.
- Обиделись, - подумал Олег. – А чего иного ты мог ждать?
Он тяжело вздохнул, полез в рюкзак. Достал оттуда цепочную пилу, флакон с бальзамом и несколько прищепок. Включение прищепок в обязательный набор снаряги пошло от Евы. Олег вначале воспринял это с неодобрением, но вскоре убедился, что вещь эта не лишняя. То на переправе кто-нибудь из новичков упадет, то в дождь идти придется. Надо сушить мокрую одежду. А вдруг ветром снесет ее в лужу. Или – еще хуже – швырнет в костер. Ева права: пристегнул прищепками рубашки, трусы, носки к штормовой оттяжке или к натянутой между деревьев стропе, и никаких проблем. В общем, Олег поначалу смирился с этим добавлением к снаряге, а потом и сам отслеживал, чтобы прищепки были взяты в поход.
- Вот что, девчата, я сейчас отправлюсь за дровами. Нужно же нагреть камни, чтобы высушить ваши спальники. Вы же всю мокрень развесьте на штормовых оттяжках. Прежде всего, на тех, что со стороны костра. И еще смажьте Катины ссадины бальзамом. Ну, и… - Олег замялся. – Попы, если нужно. Да, и следите, чтобы костер горел. И вот что еще. Соберите все сухие куртки, свитера, рубашки, расстелите их. А укроетесь моим спальником. Благо он по конструкции одеяло. Расстегнете молнию до конца, будет, и впрямь, одеяло.
Он вздохнул и отправился за дровами. Женщины переглянулись и занялись развешиванием своих мокрых вещичек. Покончив с этим делом, сели у костра. Катя подбросила в огонь пару полешек.
- И как тебе первая в жизни порка? – улыбнулась Соня.
- Я ждала чего-то более страшного, больного и унизительного. В общем, вполне приемлемо. Я даже немного возбудилась.
Несколько минут они сидели молча.
- Мне кажется, Соня, еще не все для нас потеряно, - негромко сказала Катя.
- Может, и так. Пошли в палатку, надо же смазать бальзамом твои боевые ранения…
Когда Олег вернулся с охапкой дров, у костра никого не было. Из палатки доносилось негромкое шушуканье. Олег подбросил в огонь поленья, обложил костер камнями. Своим умением сушить мокрые спальники он не без основания гордился. Пока ходил за следующей порцией дров, первая порция камней нагрелась до той температуры, какая обеспечивала сушку спальников и при этом не грозила подпалить их. Забросав горячие камни в спальники, Олег пододвинул к огню другие и вновь отправился за дровами. Часа через полтора спальники подсохли настолько, что можно было их вывернуть и оставить досыхать на ветру. Расположив спальники на теплом месте и придавив их на всякий случай камнями, Олег уселся поодаль, закурил. Лезть в палатку он никак не решался, стыдно ему было, ох, как стыдно. Он вновь закурил, усевшись в стороне.
- Много сегодня курю, - пробормотал он. - А что делать, коли вот так все закрутилось?
Олег курил, смотрел на яркое полночное солнце над хребтом, корил себя и думал, научится ли он когда вести себя с женщинами по-человечески…
- Ну, хватит заниматься самокопанием, - рассердился он вдруг на себя. – Сейчас ты должен отдохнуть. Не хватало еще погубить Катю и Соню из-за того, что у тебя не будет сил переть на трудных участках рюкзаки, страховать женщин. А трудных участков впереди много, можешь не сомневаться. А ну не раскисать! Сделанное не исправишь, не вычеркнешь.
Он прислушался: в палатке было тихо. Тогда, бережно взяв те женские вещички, что уже подсохли, и сложив их стопкой, он осторожно, страшась потревожить спящих, полез под полог. Сложив принесенное в углу палатки, Олег примостился спать так, чтобы и не касаться краев расстегнутого спальника. Но тут же почувствовал, как четыре руки бережно, но настойчиво тянут его. Он и сам не заметил, когда оказался посередине, между обеими женщинами. Его ласкали, целовали, и он ласкал и целовал горячие, трепетные женские тела. И наконец, повинуясь внезапному, неодолимому порыву, он привлек к себе одну из них, кажется, Катю и слился с ней в отчаянном любовном экстазе. Потом и вторая женщина подарила ему столь же сладостное наслаждение, а еще позже все трое разом погрузились в сон, слившись в едином страстном поцелуе…
ГЛАВА 10. ОБЩЕНИЕ С ГОРАМИ.
Проснулись поздненько. Как ни странно, после столь бурной ночи Олег не чувствовал себя разбитым. Напротив, он ощущал необыкновенный прилив сил и радостное желание идти вместе, быть вместе. Да и женщины были веселы, ласкались к нему.
- Девчата, чувствую, вам очень хочется поговорить, многое обсудить, - улыбнулся Олег. – Но сейчас нельзя. Разговор-то предстоит непростой. А мы еще не можем считать себя в безопасности. Да, из самой страшной ловушки мы выбрались.
Олег показал рукой на отрог, разделявший Заячий и Бурный ручьи.
- Но и здесь нам задерживаться нельзя. Если удача будет целиком на нашей стороне, то к вечеру поднимемся на перевал. И тогда нам уже ничто не страшно. Если же удача не будет к нам столь благосклонна, то выбираться на восточный склон будем завтра. А сейчас нет резона задерживаться.
Позавтракав, стали собираться. Промокшие накануне спальники и женские вещички высохли. Соня, смущаясь, попросила Олега разрешить ей идти последней. Олег, улыбнувшись, разрешил. Первая часть пути – вверх по полого поднимающемуся отрогу – несложная. Наказал только сильно не отставать, не более чем метров на двадцать. Соня заверила его, что отставать не будет. Спустя час они уже шли вверх по отрогу. Олег вспоминал минувшую ночь и смущенно улыбался, шедшие за ним гуськом женщины негромко переговаривались, то и дело восклицаниями приветствуя новые красоты. И это щебетание, эти возгласы восторга, еще вчера если и не раздражавшие Олега, то уж точно казавшиеся ему не совсем уместными на этом, оказавшимся столь непростым, маршруте, сегодня радовали его. Но вот восклицания стихли. Олег улыбнулся. Наверное, Соня немного приотстала, внимает горам.
Шедшая за Олегом Катя старательно присматривалась, как он идет, как выбирает путь между нагромождениями камней. Ей так хотелось стать надежной помощницей Олега. И уже не авантюрно, не бездумно, а грамотно, с полной ответственностью, помогать ему уже сейчас, в этом походе. И была у нее еще одна задумка. Как ни крути, а в их с Соней прошлым была такая мерзость, которую Олег может и не принять. И даже не упрекнешь его. И оправдываться сложившимися обстоятельствами глупо. Другие же избежали кривых дорожек, выстояли в эти трудные годы. А они с Соней поняли, что без гор уже не смогут жить. И обязательно приведут в горы своих девочек. Конечно, не в такие, попроще. А может, спустя несколько лет, придут и сюда. Вчерашний же день подвел черту. Отныне, по крайней мере, в горах старшая она, Катя. И поэтому ей надо учиться у Олега, овладевать умением выбирать наиболее надежный путь, место для переправы. Мысленно женщина уже выстраивала их семейную группу. Первой, разумеется, идет она, Катя. За ней ее Машенька, далее Соня. А замыкающей – не умеющая робеть Вера, Сонина дочка. Только надо объяснить Вере ту ответственность, какая ложиться на замыкающего. А для этого надо хорошенько выспросить Олега. Даже если они с Соней будут им отвергнуты, вряд ли он откажет ей в подробном инструктаже. Но, конечно, лучше, если Олег их не отвергнет, примет вместе со всем их мрачным прошлым. Катя даже громко вздохнула.
Соня целиком отдалась горам. Справа от нее громоздились скалы, казавшиеся порой зубьями фантастического существа. За этими скалами высились горы, те самые, вчера потрясшие ее фантастической картиной: черные скалы, белые снежные поля и темно-фиолетовые тучи, пронзаемые молниями. И сегодня тучи громоздились за горами. Только молний не было видно. Зато их сзади подсвечивало солнце, окаймляя редкие разрывы красными полосками. Горы слева были другими. Невысокие возле места их ночевки, они плавно повышались. В отличие от гор справа, бОльшая часть склона была покрыта мхом, чередующимся с темно-серыми камнями. В нижней части кое-где виднелись кусты. Массивы слева и справа постепенно сближались, сужая долину, постепенно превращая ее в ущелье, подобное тому, по которому они вчера спускались к Заячьему ручью.
Соня вдруг поймала себя на том, что, любуясь горами, она все равно думает о случившемся вчера, о той истерике, которую закатила на переправе. И рядом с этими раздумьями другие. Почему Катя нарушила их договоренность, о которой сама же и попросила? Почему она потребовала, чтобы первой Олег выпорол Соню? Нет, Соню это не обидело, она приняла это Катино решение как должное. Но все-таки, почему ее подруга вдруг все переиграла? И вдруг озарением пришло понимание: вчера она, Соня, стала младшей. И попытка пройти более легким путем в ущелье, и истерика, все это от слабости. Катина же выходка – от пришедшего к ней осознания своей силы. Да, вчера Катя поняла, что отныне все меняется, она старшая, а Соня младшая. Но раз так, то Катя ее не бросит. Вот это уж точно. И если Олег выберет Катю – разумеется, он выберет Катю, а не ее, Соню, закатывающую истерики – то та откажется от своего счастья. В этом можно не сомневаться. Судьба связала их еще в детском доме, куда обе попали после гибели родителей. Первой она, Соня, а спустя полгода – Катя. А потом – уже намертво – их связали дочери. Девочки с младенчества воспринимали их обеих матерями. Так и звали: мама Соня и мама Катя.
Соня тяжело вздохнула. Как быть? Как сказать Олегу о том, что они с Катей едины? Нужны ли ему две жены? И Соня решила поговорить с горами. Женщину уже в первые дни похода заворожили горы. Сначала она молча внимала им. Потом стала мысленно разговаривать с горами. Кажется, накануне той ненастной ночи ей показалось – показалось ли? – что горы ей отвечают. Может быть и сегодня они ей ответят? Соня улыбнулась горам и чуть слышно заговорила с ними.
-Горы, милые мои горы, - вопрошала она. - Правильно ли я себя веду? Ту ли дорогу выбрала? Способен ли Олег понять нас с Катей? Не предаем ли мы своих дочерей? Ведь то, чего мы хотим, для чересчур многих дико, противоестественно.
Ей показалось, что горы призадумались.
- Естественно то, что ложится на душу, - вдруг услышала она беззвучный шепот гор. - Ты хочешь жить втроем? И Катя хочет того же. Вы же сами связали себя воедино, уверив своих девочек в том, что у них две матери. И потому хочешь, чтобы Олег принял твое и Катино желание как вполне естественное для себя. А готова ли ты принять желание Олега как вполне естественное для себя? И готова ли к такой жизни Катя?
Соня вздрогнула: ей вдруг почудилось, что чуть слышный шепот стал громогласным. Она даже вскинула голову, насторожилась: неужели ее общение с горами услышали все. Но Олег спокойно шагал впереди, Катя восклицала, фотографировала открывающиеся ее взору новые красоты, порой хлопая в ладоши от восторга. Только она одна слышала горы, только ей одной дано общаться с ними...
- А чего хочет Олег? - спросила она, ощущая, как в ее сердце закрадывается тревога.
- Мы не знаем, - ответили горы. - Можем только предполагать, гадать.
- И о чем вы догадываетесь, горы? - спросила Соня.
- Действительно, почему бы Олегу не проникнуться особенностью отношений в вашем женском мирке, сделав вас обеих своими женами? Это же дает ему власть над вами. Он же принял ваши условия, примите и вы обе его условия. К примеру, он может захотеть и в повседневной жизни наказывать вас так, как наказывает вас в походе. Например, в искупление вашего, мягко говоря, небезупречного прошлого. Да, вчера он долго не решался впервые в жизни выпороть женщин, мучился, корил себя. Но то было вчера. Вздрагивающая под розгами женская попа, это же так эротично, так возбуждающе. А что если такое обращение с женщинами ему понравилось? И он захочет сделать порку обязательным атрибутом вашей семейной жизни. Примешь ли ты такое его условие?
- Приму, - ни секунды не колеблясь, ответила Соня. – Конечно, лучше если порка будет наказанием за провинности, а не блажью мужа. Так легче. Раз я провинилась, дорогой, то готова принять наказание.
- Ты умна.
Соне показалось, что горы улыбнулись. И впрямь, улыбнулись: облака разбежались, и солнечные лучи заискрились на скалах, на снежниках. Женщина приободрилась.
- Но и наивна, - продолжили горы, как показалось Соне, с усмешкой. - Ведь позволив наказывать себя так, как наказал вас вчера Олег, ты позволишь мужчине относиться к тебе, как к маленькой девочке. А у тебя есть дочь. Как воспримет она маму-девочку? Или ты надеешься, что она не заметит своеобразия ваших отношений? А ведь Вера с малолетства умела примечать нюансы взаимоотношений между людьми. Жизнь в детдоме отточила эту способность.
- Заметит, - растерянно прошептала Соня. - Обязательно заметит. А вот как отнесется... И как восприму недоуменные взгляды дочери я... Не знаю... И все равно хочу жить с Олегом. И с Катей.
- А как отнесется к этому Катя? - продолжали допытываться горы. - Ведь в вашей паре Катя была младшей. Правда, здесь, в горах, младшей стала ты. Но это в горах. После возвращения может восстановиться прежняя иерархия. Когда же к вам присоединится Олег, вы вдвоем можете обратить ее в своего ребенка. А она ведь сама мама. Как ей тогда строить отношения со своей дочерью?
- Я постараюсь не допустить этого. Постараюсь…
- А если не получится?
- Не знаю… Горы, зачем вы меня мучаете? Зачем?
- Рассердилась? А зря. Ведь ты не нас, на себя рассердилась. Но все еще сложнее. Карты могут лечь и так, что ты останешься младшей. И такое весьма вероятно. Решать вопрос о старшинстве жен Олегу. А он горный турист, и он будет оценивать вас по вашему поведению в горах. Так что, скорее всего, тебе придется выстраивать свои отношения с дочерью. А она у тебя боевая. Смотри, как бы Вере не захотелось верховодить. Тем более, что она сейчас в том возрасте, когда девочкам так хочется явить свое превосходство над матерью. Да и по характеру своему Вера лидер.
- Придется, - вздохнула Соня. – Но, мне кажется, я смогу принять такие отношения. Но все это и сложно, и зыбко. Горы, вы верите, что Олег не отвергнет нас, что он согласится двоеженство?
- Хочется верить, хочется. Почему счастье обязательно нужно втиснуть в прокрустово ложе общепринятого? А если оно не втискивается в эти рамки? Нужно ли отвергать счастье только потому, что принято жить иначе? А может, стоит отвергнуть общепринятые нормы и обрести счастье…
На их пути стали попадаться ручьи, неглубокие, но с быстрым течением. Олег объяснил женщинам, что это не настоящие ручьи, а паводковые. Они возникают только при таянии снега и при ливневых дождях. Перед каждым таким ручьем Олег останавливался, подзывал Соню. Женщина ускоряла ход, присоединялась к Олегу и Кате. Через все эти ручьи Катя переправлялась самостоятельно, с рюкзаком. Олег пошутил, что переправа через Заячий помогла Кате обрести некоторый опыт. Женщина, вспомнив, как обретался этот опыт, зарделась. С Соней было сложнее. Почти на всех таких переправах Олег подстраховывал ее, а некоторые женщина проходила без рюкзака, который потом переносил Олег, а дважды – Катя. По левую руку от них показался более полноводный ручей. Олег встревожился. Этого ручья на карте нет. Тоже паводковый? Но уж слишком он внушительный. Пожалуй, переправа через него сродни переправе через Бурный. А то и через Заячий. Нет, до Заячьего он, к счастью, не дотягивает. Не отрежет ли им этот ручей выход на перевал? Олег, решив, что пришло время разведки и определения дальнейшего пути, стал присматривать место, где можно устроить хороший привал, совместив ее с обедом. Высмотрев ровную площадку возле скал и неподалеку от ручья, он велел снимать рюкзаки. Соня с наслаждение сбросила с плеч рюкзак. Сегодня они шли почти без привалов, и женщина уже устала. Олегу же в голову пришла мысль взять в разведку женщин. Причем по очереди, поскольку предстояло две разведки, первая в сторону перевала Коварный, вторая же – к полке, отделявшей юго-западное ребро горы Кантынсорумнёр от того массива, где сейчас застряла восточная часть фронта. Из-за этого неожиданно возникшего ручья придется оценивать оба варианта выхода к реке Сорочья. Не нравится ему этот ручей, не к месту он сейчас. Дав женщинам минут пять передохнуть, Олег встал.
- Катюша, займись-ка обедом, - сказал он, улыбнувшись. – Вода – вот в этом ручье. А мы с Соней сходим в разведку. Если, конечно, у Сони есть силенки.
- Силенки есть, - улыбнулась женщина, вставая.
Вообще-то с силенками было не очень, устала, но ей хотелось остаться с Олегом наедине. Объясниться с ним. Все же то, что она вытворила вчера, ни в какие ворота не лезет. Правда, о том, что вымолила у Кати снисхождение, говорить не станет. А может, нужно сказать? Нет, в этом она признаться не сможет.
К удивлению Сони, они пошли не вперед, а влево, если судить по направлению сегодняшнего их движения. Небольшой подъем вскоре кончился, они пошли наискось по мху. К Сониному удивлению идти было труднее, чем по камням, ноги вязли. Но вот мшистая полоса кончилась, начался спуск. Соня увидела два текущих почти параллельно ручья. Олег остановился, постоял молча, как бы оценивая эти ручьи, вздохнул. Потом зашагал вверх по течению. Соня догнала его, пошла рядом. Виновато посмотрела на Олега: он же еще в поезде наказал им идти строго друг за другом.
- Сейчас можно и так, - усмехнулся Олег, прочтя в глазах женщины немой вопрос.
Минут десять они шли молча. Соня старалась держаться поближе к своему спутнику. Со всех сторон их обступали горы, сближаясь теснее. Слева и справа высокие, заслоняющие небо, между ними понижение. Соня уже знала, что это понижение – перевал. Она поежилась. В этой теснине ей стало как то не по себе. Прошли еще немного и почти уткнулись в ручей. Подъем кончился, и стали видны подходы к перевалу. Точнее, то, что было этими подходами. Слева низвергался поток воды, стремительно мчался вдоль всего перевала, ударяясь в нагромождение скал. С этих скал низвергался еще один поток воды.
- Вот почему этот перевал зовется Коварным, - негромко сказал Олег. – Не пройти нам здесь. Не пройти.
Соня молча кивнула головой. Олег вздохнул. Все осложняется. Теперь надежда на полку.
- Олег, - вдруг тихо сказала Соня. – Сама не понимаю, что вчера на меня нашло. Ты прости.
- Да чего уж, - смущенно буркнул Олег. – За то, что было, я тебя наказал. Так ведь?
Соня кивнула головой, улыбнулась. И вдруг Олег, безотчетно поддавшись какому-то странному порыву, шлепнул женщину по попе. Шлепнул – и остолбенел, виновато глядя на Соню. Женщина к его удивлению рассмеялась.
- Если уж шлепать, то не так, - проговорила она. – По голой попе надо шлепать.
Соня одним движением рук спустила до колен штаны и трусы, чуть наклонилась вперед. Олег, сам не очень осознавая, что делает, еще раз шлепнул Соню по попе. На этот раз сильнее, потому что женщина тихонько взвизгнула. Олег смутился.
- Эх, тяжелая у меня рука, - виновато проговорил он.
- Тяжелая, - смеясь, подтвердила Соня. – А такой и должна быть мужская рука. Если тяжелая, значит надежная.
Она быстренько привела себя в порядок, улыбаясь, посмотрела на Олега. Он тоже улыбнулся ей. И они пошли назад, на этот раз наискось, кратчайшим путем. Шли молча, но думали об одном и том же: может, вчерашнее все же ничего не перечеркнуло, может, все сложится? Но заговорить не решались. А вдруг такой странный союз неприемлем?
Вернувшись, они увидели Катю, колдовавшую над примусом.
- Уже вернулись? – удивилась она. – А я только пристроила котелок над примусом. Завозилась.
- Ничего страшного, - улыбнулся Олег. – Соня сменит тебя. А мы с тобой проведем еще одну разведку.
Катя тут же вскочила. Соня же села на камень, тихо улыбнулась. Чего уж лукавить, вчера она вела себя безобразно. Но, похоже, Олег не склонен чересчур винить ее. И – как подтверждение – шлепок по попе. Как хорошо, что она догадалась не словами, поступком показать свое отношение к такому обращению. А ведь вчерашний день мог перечеркнуть все их надежды. И пенять не на кого. Олег мог запросто решить, что истеричка ему не нужна. А без нее и Катя не останется с Олегом. Девочкам же не объяснить, что больше они сестры, что их надолго, если не навсегда разлучают. Все завязано в такой тугой узел, который непросто развязать.
Путь, по которому шли Олег с Катей, был труднее, чем выпавший Соне. Сплошные курумники, постепенно переходящие в навалы крупных глыб. Все чаще Олег помогал Кате вскарабкиваться на такие глыбы, хотя женщина упрямо старалась взбираться самостоятельно. Но чем дальше, тем труднее ей становилась это делать, и женщина стала безропотно принимать помощь Олега. Но вот кончились и глыбы. Теперь они шли по камням, связанным прослойками почвы. Кое-где между камнями пробивались кустарнички. Наклонившись, Олег сорвал несколько черных ягодок, протянул их Кате.
- Вороника, - сказал он. – Перезимовав, стала сочной и сладкой.
Женщина осторожно взяла ягоды губами. Вкусно. Она улыбнулась. То, что Олег сорвал для нее ягоды, казалось добрым знаком. Они вскарабкались на скалу. Точнее, вскарабкался Олег, а потом втянул наверх Катю. Странный и мрачный пейзаж предстал перед их взорами. Громоздились скалы, среди которых бежали, извиваясь, ручьи. Они соединялись на каменном карнизе и мощным потоком низвергались вниз. Стучали, перекатываясь, камни. Катя замерла, ошеломленная и испуганная.
Представшее перед глазами ввергло Олега в непростые раздумья. Ясно, что пройти полку невозможно. И не только женщинам, но и самому Олегу. То есть, пройти можно, но при наличии крючьев и умеющих страховать. Ни того, ни другого в наличии нет. Отсидеться здесь? А сколько продлится эта отсидка? С топливом, наверное, проблем не будет, а вот еды точно не хватит. Истощенным им отсюда не выбраться без помощи. Искать же их будут не здесь, а западнее реки Заячья, там, куда он и намеревался идти. И восточнее горы Кантынсорумнёр. Причем, тот – или та, кто привел Катю и Соню в Команду, будет уверять в опытности обеих женщин. А вот в том, что они не пойдут через эту вершину, ни у кого сомнений не возникнет. Да и когда начнутся поиски-то? И кто из Команды сможет отправиться в эти горы? Арнольд и Лёня, самые надежные, вряд ли оправились от болезней. Митя сейчас не отходит от своей Маши и младенца. Лидка и Тарас? Сомнительно. Ведь Тараса не отпустят с работы. А без него Лидка не пойдет, она давно уже сомневается в верности своего мужа. Ева? Вот она бы рванулась на помощь. И на работе договорилась бы. Да вот вернулась ли она из Израиля? И что она сделает одна? Впрочем, где-то в этих местах группа Кузьмы. На них можно было бы рассчитывать. Но все упирается в одно: не будут их искать в этих местах. Оставить здесь женщин, а самому налегке бежать за помощью? Олег вдруг рассердился на себя самого. О какой отсидке, о какой помощи можно говорить, если у них нет времени на ожидание? Вот же снеговые поля на склонах горы Кантынсорумнёр. Прошедший позапрошлой ночью фронт не затронул их. Но возле узла хребтов все еще держится второй фронт, более мощный. И его удар придется как раз на эту гору. Потоки воды устремятся в теснину между ручьями Заячий и Коварный. Полетят и увлекаемые ими камни. Да и сейчас уже потоки низвергаются со склонов. Ситуация ухудшается с каждым часом. А потому завтра им, во что бы то ни стало, надо подняться на гору Кантынсорумнёр. Но такое восхождение – это категория «1А». Не исключено, что в нынешних реальных условиях еще и со звездой. Не для новичков такие восхождения. Но иного выхода нет…
Олег стоял мрачный, молчаливый, переводя взор с карниза, на нагромождение скал, снова на карниз. Молчание Олега тяготило Катю, возбуждало в душе тревогу, страхи.
- Олег, а завтра у Сониной дочки день рождения, - вдруг сказала она ни к селу, ни к городу, чтобы только нарушить эту гнетущую тишину.
- У Сони есть дочь? – тут же отозвался Олег. – А у тебя? И сколько же лет Сониной дочке?
- У меня тоже есть дочь. Сониной Верочке завтра исполнится тринадцать. А у Машеньки день рождения через четырнадцать дней. Между девочками разница в один год и тринадцать дней. И странно как: Соня блондинка, а ее дочка шатенка. Я же темноволосая, а Маша русая.
Интерес Олега смутил Катю. И вообще, зачем она затеяла этот разговор? Договорились же они с Соней: Олегу пока о своих дочках не говорить. А уж ее фраза о том, какого цвета у девочек волосы, вовсе несуразная. Похоже, сказала потому, что молчание Олега угнетало. Подсознательно чувствовала, что и здесь неладно. Оттого молчалив и задумчив Олег. Спросил о девочках и вновь смотрит на эти мрачные скалы. Только не на полку, по которой низвергается вода, а в теснину, что правее, где громоздятся скалы. На эту теснину и смотреть-то страшно. Неужели именно здесь им предстоит идти?
- Олег, - нерешительно проговорила Катя. – Мы пойдем завтра здесь, через эту расщелину?
- Нет, конечно, - сказал Олег, продолжая вглядываться в расщелину. – Эта расщелина тупиковая. Там нас ждет гибель.
Слова Олега успокоили Катю. Но что он там высматривает? Ведь высматривает же. Даже переместился вправо, чтобы разглядеть что-то. Но что? Олег вдруг повернулся к Кате, улыбнулся ей и сказал, что они возвращаются. Обратно шли другим путем, показавшимся Кате короче. А может, он был только полегче и, к тому же, они спускались. В общем, назад дошли быстрее, несмотря на то, что еще и собирали воронику. К их возвращению нехитрый обед был готов. Украшением обеда стали собранные Олегом и Катей ягоды.
- Что ж, девчата, - негромко сказал Олег, отставляя миску в сторону. - Давайте обсудим нашу ситуацию. Мои надежды пройти через невысокий перевал не оправдались, непроходим он сейчас. Не пройти нам к реке Сорочья и по полке. А потому придется нам идти вот через эту гору.
Олег показал на вздымающуюся перед ними вершину.
- Какая красивая, - ахнула Катя. - И высоченная...
- Влезем ли, - задумчиво проговорила Соня.
- Другого пути у нас нет, - строго сказал Олег. – А потому сейчас собираемся и переходим к подножью горы. Там вы займетесь разбивкой лагеря, а я уйду в разведку. Надо найти лучшее место для начала восхождения.
Дальнейший их путь пролегал по курумникам, и потому Соня шла второй. Первое время Кате приходилось помогать подруге, но потом Соня приноровилась, пошла увереннее. Ближе к вершине курумники уперлись в скалы. Олег быстро нашел проход, легко вскарабкался наверх, помог влезть Соне. Катя поначалу отказалась от помощи, но быстро признала свою опрометчивость. За скалами потянулась почти ровная площадка, сложенная плитами. Тут Олег и решил устроить бивуак. Оставив женщин обустраивать лагерь и показав им, где стоит поискать воду, он взял бинокль и отправился искать подходящее место для начала завтрашнего восхождения, при этом незаметно извлек из своего рюкзака топорик-молоток и прицепил его к поясу. Катя и Соня сразу же занялись установкой палатки. К правилу, что на бивуаке, первым делом, ставят палатку, снимают же ее перед самым выходом на маршрут, Олег приучил женщин в первые походные дни. А для лучшего усвоения рассказал несколько случаев, когда промедление с установкой палатки или поспешность ее снятия приводило к трагедиям.
Поставив палатку, Катя взяла флягу и, наказав Соне завершить обустройство лагеря, пошла за водой. Соня посмотрела вслед подруге и улыбнулась. Да, Катя стала в их паре старшей. И эта перемена в их отношениях ничуть не расстроила женщину. Быть младшей даже лучше. Если у них с Олегом сложится, то пусть он ведет разговор о порке с Катей. А она, Соня, просто примет их решение.
Преодолев нагромождение каменных глыб, Катя сразу же увидела ручей. Он каскадами низвергался по склону. Женщина сразу поняла, что набрать воду будет просто: подставила флягу под стекающую с полки струю, и никаких забот. А вот подобраться к ручью сложнее. И надо быть осторожной, Олега рядом нет, случись же что, Соня вряд ли сумеет помочь. И надо сразу же прикидывать отход от ручья. Ведь идти придется с тяжелой флягой. Подражая Олегу, Катя постояла несколько минут, намечая путь среди каменных глыб и небольших скал. Потом, задорно рассмеявшись, решительно зашагала к ручью.
Олег быстро шагал вдоль подножья горы, привычно примечая особенности склона. Впрочем, настоящая разведка будет завтра, когда он дважды или трижды пройдет этот склон с рюкзаками. Он уже решил, что это восхождение девчата совершат налегке. Соня попросту не сможет подняться по такому склону с рюкзаком, да и Катя будет подниматься чересчур медленно, а на некоторых участках придется и ее освобождать от рюкзака. Так что потеря во времени только кажущаяся. Отойдя от лагеря метров на двести, Олег увидел кулуар /5/. Причем верхняя его часть выходила на явно просматривающуюся площадку. Это меняло дело. Метров сто пятьдесят, а то и двести по высоте им подарит этот кулуар. И женщины пройдут его с рюкзаками. Какова ширина этой площадки? Можно, конечно, прямо сейчас подняться по нему. Но цель-то его вылазки отнюдь не только разведка. Поскольку велика вероятность, что площадку можно разглядеть от расщелины, то не надо терять времени. И Олег зашагал дальше.
Поднявшись к окаймляющим расщелину скалам, Олег облегченно вздохнул. Глаза не обманули его. Но, прежде всего, надо рассмотреть венчающую кулуар площадку. Олег взял бинокль, навел его на нужнее место и аж крякнул от облегчения. Да, вполне широкая площадка, на которой спокойно разместится палатка. Раз так, то можно заняться делом. Он отцепил от пояса топорик-молоток и полез в узкую щель между скал. Пришлось повозиться. Минут через двадцать Олег оттер пот со лба и рассовал добычу по карманам. Можно возвращаться. Но прежде он вскарабкался повыше. Отсюда уже виден узел хребтов. Олег нахмурился. Грозовой фронт вот-вот преодолеет эту преграду. Да, времени у них нет. Завтра надо обязательно подняться на вершину. Да, там им будет нелегко. Вполне возможно, что придется сидеть в грозовой туче. И не одну ночь, а сутки, может и двое. Но они будут уже вне ловушки. Олег вновь взглянул на вздымавшуюся за узлом хребтов иссиня-черную тучу.
- А ведь это удача, что нам не удалось уйти за ручей Бурный, - проговорил он. – Фронт наверняка задержится у горы Кантынсорумнёр. И тогда на пространство между этой горой и узлом хребтов обрушатся ливни, потоки воды устремятся на запад. Пожалуй, район между ручьями Бурный и Студеный может тоже стать ловушкой. Надо Кузьме сказать. Если, конечно, выберемся.
Он тяжело вздохнул. Вспомнилось вдруг, как попали они в переплет на Алтае. Тогда тоже все висело на волоске. И он вдруг, по какому-то наитию, обратился с мольбой к горам. И ведь выбрались же. Олег усмехнулся.
- Горы, - тихо проговорил он, смотря на возвышавшуюся перед ним Кантынсорумнёр. – Горы, ведь я люблю вас. И женщины вас полюбили. Выпустите нас. Мы вернемся, мы обязательно вернемся. И ни одни, с нами придут две девочки. Они тоже полюбят вас, будут приходить…
Олег осекся. Не торопится ли он, не принимает ли желаемое за действительность? И если он ошибается в видении их совместного будущего, не оставят ли горы их троих здесь навсегда? Но сказанное уже не вернешь. Завтрашний день явит, сбыточны или несбыточны его чаяния.
- Горы, я верю вам! – воскликнул он. – Я вверяю вам наши жизни…
Когда Катя вернулась, Соня уже обустроила палатку, расстелив коврики, разложив спальники и распихав по углам все те мелочи, какие могут понадобиться ночью. Достала она и бутыль с бензином, заправила примус, соорудила из камней прикрытие от ветра. Катя подмигнула подруге, наполнила котелок, разожгла примус.
- Соня, - сказала она, усаживаясь рядом с подругой. – Я сказала Олегу, что у нас есть дочери. Ты не сердись, так уж получилось.
- Я не сержусь, - тихо ответила Соня. – Раз сказала, то, значит, у тебя были на то резоны.
Катя удивленно посмотрела на подругу. Сонины слова говорили о том, что та признала старшинство Кати.
- Вот это да, - подумала женщина. – В общем-то, все к этому и шло. Но раз я отныне старше Сони, то надо строже относиться к себе. Выходки, подобные вчерашней, теперь недопустимы. Ведь я отныне отвечаю и за Соню.
Когда они закончили ужинать, Олег достал из карманов две друзы кристаллов.
- Вот, - проговорил он смущенно. – Катя сказала, что у вас есть дочери. И у обеих девочек скоро дни рождения. Это мои подарки им. Вере, темненькой, аметисты, а светленькой Маше – топазы. А теперь – спать. Завтра у нас трудный день.
- Неужели это возможно?.. – прошептала Соня, устраиваясь в спальнике.
- Вот это да, - тихонько пробормотала Катя, засыпая. – Такое бывает только в сказках…
ГЛАВА 11. ВОСХОЖДЕНИЕ.
Олег проснулся рано и тут же разбудил обеих женщин. Кате он поручил готовить завтрак, наказав вскипятить столько воды, чтобы наполнить термос.Сам же, вместе с Соней, занялся укладкой рюкзаков. Женщины переглянулись. Последний раз они шли с полным термосом два дня назад, после этого перекусов на маршруте Олег не устраивал. Точнее, вчера посреди маршрута устроили настоящий обед. Соня вдруг обратила внимание, что сегодня Олег собирает рюкзаки не так, как обычно.
- Вы с Катей с рюкзаками пройдете только кулуар. Он завершается площадкой. Оттуда я занесу два рюкзака на самую вершину, точнее, на площадку, соединяющую три вершины этой горы, - негромко сказал Олег, заметив удивленный взгляд женщины. – Поскольку не исключено, что нам придется переночевать на склоне, третий рюкзак понесу, когда будем подниматься. Поэтому там будут палатка, один спальник, термос, кружки, ложки, НЗ и аптечка.
Собрали рюкзаки. Вскоре Катя позвала всех завтракать. Поели молча. По сосредоточенности Олега женщины поняли, что сегодняшний день будет нелегким. Быстро сложили оставшиеся вещи, сняли палатку. Катя, помедлив, вытащила из клапана своего рюкзака фотик и повесила его себе на шею. Класть в карман остереглась, мало ли чего случится. Олег сделал вид, что не заметил этого. Фотоаппарат у Кати и Сони был общий. Как и мобильник. С деньгами-то у женщин было туговато.
- Ну, девочки, идем, - негромко сказал он и улыбнулся. - Сегодняшнее восхождение непростое, не для новичков. Но у нас иного выхода нет.
К огорчению Сони, до кулуара они дошли быстро. Женщина так и не успела пообщаться с горами. В том же, что на восхождении ей предстоит идти между Олегом и Катей, Соня не сомневалась. Да и не хотела она иного. Страшил ее предстоящий путь. Перед тем, как войти в кулуар, Олег остановился.
- Катя, ты идешь замыкающей, - сказал он. – Иди строго за Соней, будь готова прийти ей на помощь. Следи за дистанцией. Если сама не в силах помочь Соне, зови меня. И если Соня начнет отставать, тоже сразу же окликай меня.
- Не волнуйся, Олег, не подведу.
К радости Сони, идти по кулуару было нетрудно. Каменный желоб, никаких качающихся под ногами камней. Да и рюкзаки стали полегче, все же каждый день тратилась провизия, расходовался бензин. Женщина спокойно поднималась, стараясь не приближаться к Олегу ближе, чем на два метра, но и не удалятся от него. Пару раз сокращала это расстояние, и тут же Катя напоминала ей о дистанции. Но вот и площадка. Катя и Соня скидывают рюкзаки, разминают затекшие плечи. Олег приободряет их улыбкой.
- Ставьте палатку, девчата. А я заброшу первый рюкзак на вершину. И выберу наилучший маршрут восхождения. Да, спальник доставать не нужно. Поскольку коврики в моем рюкзаке, то…
Олег улыбнулся, махнул женщинам рукой и начал подниматься по склону. Катя и Соня несколько минут смотрели ему вслед.
- Надо и нам заняться делом, - строго сказала Катя. – Доставай палатку.
Соня улыбнулась. Лихо ее подруга обрела навыки старшей. И правильно. В горах равноправия быть не должно. Она достала из рюкзака палатку, расстелила ее. Катя тем временем вытащила и собрала дуги. Установка палатки уже стала для женщин привычным делом. Пока Соня забрасывала в палатку рюкзаки, Катя зафиксировала камнями штормовые оттяжки. Покончив с этим делом, выпрямилась, посмотрела на расстилающуюся перед ней панораму.
- Соня, иди сюда, - крикнула она подруге.
Та вылезла из палатки, подошла.
- Смотри, вот то ущелье, по которому мы спускались. Вот и место нашей переправы, виден и камень, на котором нас пороли. А еще дальше заросли кустов, за ними река виднеется. Памятное место. Надо обязательно сфотографировать.
Катя вытащила из-под рубашки фотик, пару раз щелкнула.
- А вот туда мы с Олегом ходили на разведку, - тихо проговорила Соня. – Сфотографируй.
- Конечно. Тогда уж и ту расщелину. Наверное, из нее Олег добыл подарки нашим девочкам. То-то Олег так долго вглядывался в нее.
Катя сделала еще несколько снимков и убрала фотик под рубашку.
Соня перевела взгляд на гору.
- А где Олег? - вдруг проговорила она. – Не видно его.
Катя тоже повернулась к горе, стала всматриваться в скалы.
- Вот он! – воскликнула она. – Смотри правее. Видишь, карабкается на скалу.
- Ух, ты, - тихо проговорила Соня. – Неужели и нам там идти. Страшно. Катюша, как же тебе пришло в голову сказать Олегу о наших девочках? Так удачно все получилось. Кажется… Ой, Катя, похоже, что Олег хочет, чтобы мы обе стали его женами, только не решается сказать нам об этом. Иначе бы к чему подарки обеим девочкам.
- Может, ты и права. Хотелось бы, чтобы ты была права. Мне кажется, там, на вершине, и произойдет самый важный для нас разговор.
- И нам придется быть откровенными, исповедоваться Олегу.
- Без этого не обойтись, - улыбнулась Катя. – Но вершина-то вон там. А мы пока внизу. Еще идти и идти…
Олег вскоре убедился, что избранный им маршрут не годится. То есть, сам-то он здесь пройдет, а вот для женщин надо найти путь полегче. Правда, терзали сомнения, найдется ли такой. А потому Олег на всякий случай продумывал тактику восхождения по этому маршруту. Но чем выше он поднимался, тем сильнее были сомнения. А впереди скальный пояс. Он взял правее, чтобы обойти этот пояс со стороны южного склона. Увы, там и ему можно пройти только со страховкой. Отступил, пошел по склону влево. Еще одна попытка. Он-то прошел, но для женщин это невозможно. У них же нет необходимых навыков. Чертыхнулся.
- Ладно, поднимусь с этим рюкзаком на вершину, спускаясь же, поищу другой маршрут. Еще есть три попытки. А потому терять время на первой же не стоит.
Дальше Олег поднимался почти напрямик. Вот и снеговые поля. Здесь-то подниматься проще. Только бы Соня не оступилась. А может так: первой пойдет Катя, за ней Соня, а он, Олег, замыкающим, страхуя обеих. Олег усмехнулся и легко зашагал по снегу. Вот и площадка, объединяющая все три вершины Кантынсорумнёр. Самая высокая центральная. Южная вершина сразу же переходит в склон. Туда и соваться нечего. Между южной и центральной с трудом втиснется палатка. Площадка между центральной и северной пообширнее. Может, расположиться здесь? А что если обойти северную вершинку? Нет, здесь не стать, пологие уклоны во все три стороны. Если ляжет туча, то любая неосторожность может привести к непоправимому, к беде. Итак, между какими вершинами ставить палатку? Северная часть площадки обширнее. С другой стороны, южная и центральная вершины надежнее защитят от молний, нежели северная и центральная. Что перевешивает? Олег еще раз обдумал оба варианта.Вздохнув, решил, что лагерь они расположат между северной и центральной вершинами. Здесь площадка почти ровная и достаточно обширная. И вот что хорошо: из-под снегового поля, покрывшего всю северную вершину Кантынсорумнёр, вытекает ручей. Так что не придется топить снег. С учетом возможной отсидки, обстоятельство немаловажное. Хотя и сэкономили топливо позапрошлой стоянке, но транжирить его не следует. Кто знает, как еще все обернется.
А обернуться-то может очень даже лихо. Теперь и сам Олег начинал верить в проклятие числа тринадцать. Куда ни кинь, всюду это чертово число. Тринадцать лет назад их Великолепная пятерка совершила свой первый поход, кстати, тоже в июне. И уезжали они как раз десятого июня. Тогда еще ни у кого не было опыта, протянули с билетами, Митю в последний момент задержали на два на работе. С так и остающимся пока загадочным появлением Кати и Сони их стало тринадцать. Катаклизм, который бывает хорошо если раз в столетие, обрушился на эти места через тринадцать лет после предыдущего своего явления. Причем, на этот раз фронт разорвался. Одна его часть прошла над ними позавчера, а другая, более мощная, затаилась возле узла хребтов и грозит сегодня, самое позднее, завтра обрушиться на них всей своей мощью. И встретить это ненастье им предстоит на вершине, а не в среднегорье. Сегодня Сониной дочке исполняется тринадцать лет, а через тринадцать дней – Катиной. Везде тринадцать. Как рок какой. Впереди же тринадцатый день похода. Чем одарит их в этот день роковое число, каких сюрпризов ждать?
Пристроив рюкзак, Олег посмотрел в сторону узла хребтов. Дела-то нехороши. Фронт уже начинает преодолевать преграду. Так что самое позднее к вечеру надо ждать шквального ветра, дождя, грозы. С временем-то совсем плохо. И сидеть им на вершине не меньше суток. Зацепится фронт за Кантынсорумнёр. Тут и сомневаться не стоит. Олег вдруг понял, что верит в мистическую силу числа тринадцать, всерьез верит. Все идет по наихудшему сценарию. Природный катаклизм усугубляется ошибками женщин. И винить-то их особенно нельзя. Все-таки впервые в горном походе. Причем в таком, когда проклятый катаклизм загнал их в ловушку. И выход из этой ловушки вот-вот захлопнется. Вздохнув, он пустился в обратный путь.
Спуск начал от облюбованной им для бивуака площадки. Легко преодолел снежное поле, переходящее в обширный курумник. Дальше опять скалы. Проходимы, но проблемы возможны. И неизбежна задержка, что плохо. Дальше получше. Нагромождение каменных глыб проходимо. Главное, что глыбы вполне устойчивы, нет риска обрушить камнепад. А вот дальше… Дальше сыпуха, крутая, поганая. Хуже всего, что своей нижней частью она упирается в скальный пояс. Любая ошибка хотя бы одной из женщин – и тяжелая травма. А то и гибель. Нет, и здесь идти нельзя. Надо взять правее. А может, сейчас сэкономить время и спуститься по сыпухе? Покачал головой и зашагал над сыпухой. Идти нелегко, некоторые места Олег обходил по сыпухе. И, главное, нет хода наверх. Но вот виден ограничивающий сыпуху каменный массив. Олег улыбнулся, пошел наискось. Правее сыпухи нижняя часть склона была вполне приемлема. Каменные плиты и крупные камни, устойчивые. Женщины здесь пройдут. Но надо оценить его верхнюю часть. Это он сделает при подъеме со вторым рюкзаком. На худой конец, пройдут верхом сыпухи. Пройти-то пройдут, только с ходом наверх проблема.
Спустившись на площадку, Олег сел на камень, подмигнул женщинам.
- Ну как? – с плохо скрываемой тревогой спросила Катя.
- Пройдем. Деваться-то нам некуда.
Он встал, вскинул на плечи второй рюкзак. Улыбнувшись женщинам, начал второй подъем на вершину. Первую часть склона, до верхнего обреза сыпухи, прошел легко. А вот как идти дальше? Точнее, как дальше провести женщин? Сам-то он пройдет, пусть и с напрягом. А женщинам здесь не пройти. Надо смещаться влево, к северному склону горы. Но не тупик ли там? Идти по верху сыпухи? Опасно. За ней скальный пояс, любая ошибка чревата гибелью. Добро бы пройти так несколько метров. Так ведь нет, ширина сыпухи метров пятьдесят, не меньше. Сумеет ли он провести здесь женщин, хотя бы и по одной? Сомнительно. Подумав немного, Олег пошел влево. Подъем несложный, это хорошо. Но упирается в скалы. Тупик? Да, нет, есть ход вправо. Сложный, надо идти по узкому курумнику, разделяющему два скальных пояса. Впрочем, пройти-то надо всего ничего, огибая выступ скалы. А далее – проход. Здесь они пройдут. Первой он проведет Соню, Катя будет страховать подругу. Подняв Соню на этот выступ скалы, он вернется за Катей. Дальше наискось по курумнику и… Вот это подарок. Кулуар. Кулуар, выводящий почти к самой предвершинной площадке. Все, путь найден. Легко преодолев последние метры, Олег сбросил рюкзак, закрепил его камнями. Присел, чувствуя, что устал. Потом посмотрел на узел хребтов. Переползает туча, переползает. Медлить нельзя. Он встал и отправился в обратный путь, помечая узловые точки восхождения небольшими турами…
Сидеть на небольшой площадке было скучно. Сфотографировали все, что могли. Залезли в палатку.
- Катя, а каково твое впечатление от первой в жизни порки? - вдруг спросила Соня.
- Не так уж и больно, как я думала, - пожала плечами Катя. – И почему-то не было стыдно. Может, потому, что выпорол Олег нас за реальные провинности.
- Реальнее и не бывает, наверное, - усмехнулась Соня. – Начудили, так начудили. Если бы не Олег, были бы уже покойницами.
- Что верно, то верно. А ты как? Тебя-то Олег порол сильнее.
- Посильнее, чем мой отец. И ты права: восприняла порку, как справедливое наказание. И потому стыдно было за свою выходку, за эту дурацкую истерику. А порки не устыдилась, нет. Я вот о чем хочу тебя спросить. Что если Олег, смирившись с нашим мерзким прошлым, поставит условие: беру вас обеих в жены, но с условием, что буду вас пороть? Согласишься?
- Соглашусь. А ты?
- И я соглашусь.
Они помолчали. Потом, не сговариваясь, вышли из палатки. Посмотрели наверх. Олега не было видно.
- Катя, а ведь теперь ты старшая, не я, - тихо сказала Соня.
- Так уж получилось, - смущенно проговорила Катя. – И потом, это же только в горах. Ты обиделась?
- Ничуть. Во-первых, это справедливо. Ведь твою позавчерашнюю оплошность породило осознание, пусть и преувеличенное, своей силы. Мои же от слабости, от неуверенности. И потом… Наверное, я устала быть старшей.
- Соня, а в горы ты еще пойдешь?
- Конечно. Я заболела горами. Вернемся, буду вспоминать этот поход. И ждать новой встречи с горами. А ты?
- И я. Даже если Олег нас отвергнет, все равно будем ходить в горы. Вместе с девочками. А потому надо обязательно забрать их.
Соня улыбнулась. Катя недоуменно посмотрела на нее.
- Все, Катя, ты старшая. И в горах, и вне гор. Давай-ка мы обе начнем привыкать к этому. Да не смущайся ты. Все правильно. Горы так решили. Не будем же мы спорить с ними.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
- А порол-то меня Олег всерьез, - вдруг сказала Соня. – Поначалу-то у него не получалось, но потом вошел во вкус. Под конец я даже губы кусала, чтобы не закричать.
- Да? – удивилась Катя. – Меня-то не очень сильно. Конечно, было больно, но вполне терпимо. Губы не кусала.
- Все-таки сделал скидку на то, что тебя река хорошенько потрепала. Я заметила, что перед самым ударом Олег сдерживал руку.
- И не сказала?!
- Не сказала. Понимала, какого тебе в реке пришлось. И потом…
- Что потом?
- Во-первых, за истерику меня полагалось наказать строже. А во-вторых…
Соня посмотрела на подругу, улыбнулась смущенно.
- Я же теперь младшая. А младшую жену и нужно наказывать строже. Чтобы знала свое место. Если все сложится, то вы с Олегом вдвоем будете решать, как меня наказать. А я – с покорностью принимать ваше решение.
- Ну, ты сказанула! – возмутилась Катя. – И потом…
- Что потом? – улыбнулась Соня.
- Еще же ничего не решено, впереди еще наша исповедь. И как Олег отнесется к нам, после того, как все узнает?
- Ты права, - вздохнула Соня…
На обратном пути Олег расставлял небольшие туры в узловых точках маршрута предстоящего ему с женщинами восхождения. Лучше уж сейчас потерять время, чем при подъеме с женщинами сбиться с найденного пути к вершине. Еще раз осмотрел участок возле скального выступа. Сложный элемент, нет спору. Но преодолимый. Выложил очередной тур и стал спускаться дальше.
- Эх, как хорошо будет, если Катя и Соня согласятся на двоеженство, - шептал он, спускаясь все ниже. У меня сразу будут дочери. И мне больше не придется возвращаться с работы в пустую квартиру, останутся в прошлом одинокие вечера. А маршрут-то восхождения я нашел отличный. Тут не только звезды, но и категории нет. Может, на полступеньки сложнее некатегорийного…
Олег оступился, упал и проехал несколько метров вниз по склону.
- Размечтался, - зло проговорил он. – Для полноты картины не хватает только травмы, полученной единственным опытным туристом нашей маленькой группы на простом спуске. Сосредоточься, Олег, зажми себя в кулак. От этого восхождения зависит не только твоя жизнь, но и жизнь обеих женщин. А может, и жизни еще незнакомых тебе девочек.
Он ловко поднялся и продолжил спуск. Дважды останавливался, выкладывая туры. Ошибка в выборе маршрута восхождения может стать непоправимой. Теперь пройти по пологому курумнику, дальше, хотя и круче, но склон устойчив. Заставив себя улыбнуться, Олег нарочито спокойно спустился на площадку. Женщины встретили его встревоженными взглядами.
- Все нормально, девчата. Поднимемся, - сказал Олег, с трудом переводя дыхание. – Минут пятнадцать отдохну, и в путь. Снимайте палатку!
Еще раз наказав Кате идти за Соней, не отклоняясь ни вправо, ни влево, Олег с рюкзаком на плечах начал подъем. Шел медленно. Все-таки два предшествующих подъема и два спуска измотали его. Следом, неотрывно смотря на ноги Олега, шла Соня. Катя поднималась по склону и спокойнее, и легче подруги. Прошли первый участок склона и одолели курумник. Соня трижды спотыкалась, но каждый раз Катя приходила ей на помощь. Когда же курумник кончился, Соня с облегчением вздохнула. И Катя чуть поотстала, чтобы пару раз щелкнуть фотиком. Красивейшие же виды открываются. Спрятав фотоаппарат под рубашку, нагнала ушедших вперед. Подмигнула обернувшейся Соне: мол, не волнуйся, я рядом, в случае чего помогу. Склон опять стал круче, но шлось легко. Прошли еще один курумник, покруче, зато неширокий. Знаком велев Соне остановиться, Олег пролез в расщелину между каменными глыбами, подал женщине руку. Втянув Соню, и велев ей стать на небольшую ровную площадку, поспешил на помощь Кате. Но та уже самостоятельно преодолела расщелину, задорно улыбнулась Олегу. Тот похвалил ее. Опять сравнительно легкий участок, даже Соня прошла его легко. Впереди самое сложное место. Надо пройти по неустойчивым, шатающимся камням под скальным выступом и подняться на него. Олег сосредоточился, свернул вправо на пляшущие под ногами камни. Запоздало подумал, что надо было обернуться, посмотреть, не отстала ли Катя. Но теперь уже поздно. Ощупывая палкой каждый камень, находил наиболее надежные. Своеобразная, ненадежная полка. Хорошо, что короткая, метров пять от силы. Даже и пяти-то нет. Пройдут. Если же Соня оступиться, Катя придет ей на помощь.
- Ступай сюда, Соня. А теперь сюда, - негромко говорил он, стараясь, чтобы в голосе не зазвучал страх. Этот камень шатается, но он не подведет.
Олег с Соней пошли медленнее, и Катя, уверенная, что легко их нагонит, вновь остановилась, огляделась. Вот это да! Левее изумительный водопад. Как же его не сфотографировать. Только отсюда не виден не полностью, надо перебежать на тот пригорок. И Катя устремилась к водопаду, на ходу вытаскивая из-под рубашки фотоаппарат. Ага, есть снимок. А что если спуститься немного пониже? Уж, ты, какой вид. Еще один снимок. Еще чуточку спуститься. Отсюда виден весь водопад. Еще один снимок.
Соня медленно шла за Олегом, аккуратно ступая на те камни, на какие ступал он. Камни пошатывались, и каждый раз Сонино сердце уходило в пятки. Ведь справа крутой обрыв. Оступишься, покатишься по камням. Внизу же скалы. Нет, лучше не смотреть вниз.Соня вновь стала смотреть на ноги Олега. И вдруг поняла, что не заметила, каким был его предыдущий шаг. А Олег уже завернул за выступающий камень. Соня вспомнила, что ей надо дойти до расщелины и ждать помощи Олега. И Катя ей должна помочь. Так что пока ничего страшного нет. Только вот на какой камень ступить? На этот? Или на следующий? Кажется, Олег что-то сказал перед тем, как войти в расщелину. Но вот что? Прослушала. Соня тронула ногой ближний камень. Шатается. Потрогала ногой следующий. Вроде, держится. Вздохнув, женщина наступила левой ногой на дальний камень, перенесла на него весь вес, оторвала от опоры и правую ногу, и палку, забыв наставление Олега: всегда иметь две точки опоры. И вдруг камень выскользнул из-под правой ноги, покатился вниз. Соня пошатнулась, оперлась рукой на скальный выступ. Из-под левой ноги посыпались мелкие камни. Женщина закричала, чувствуя, что ползет вниз, в бездну.
Олег быстро прошел расщелину, поднялся на скальный выступ, намереваясь сбросить рюкзак, а затем спуститься вниз и втащить наверх Соню. Он уже потянулся рукой к застежке, когда услышал зловещее шуршание сыплющихся камней и Сонин крик. Шагнул к краю, наклонился. Сразу поняв, что случилось, упал ничком на монолит, крепко схватил Соню за капюшон куртки. Черт, где же Катя? Возле скального выступа женщины нет. Не случилась ли и с ней беда? Тогда это конец. Перевел взгляд правее. Катя стоит метрах в двадцати от них. Крикнул…
Катя как раз убирала под рубашку фотоаппарат, собираясь быстро нагнать Соню и Олега. Крик Олега заставил женщину вздрогнуть. Не столько поняв, сколько почувствовав, что-то случилось, женщина побежала наискось к скальному выступу. Какие тут две точки опоры, быстрее, надо же помочь. Склон вдруг потек сухой рукой. Господи, сыпуха. Катя попыталась исправить свою ошибку, упала, заскользила вниз по склону к обрыву…
Олег услышал треск ткани. Оторвется капюшон – Соня рухнет вниз. Он попытался дотянуться до воротника. Эх, сбросить бы рюкзак. Не удастся. Он подполз ближе к краю. Без помощи Кати не выбраться. Где же она? Олег скосил глаза. Час от часу не легче. Катя попала на сыпуху и сейчас, отчаянно пытаясь зацепиться. И тут дрогнул монолит. Неужели это не скальный выступ, а отдельный монолит? И сейчас, лишаясь поддерживавших его камней, он кренится, грозя сорваться вниз, увлекая за собой и Соню, и самого Олега…
ГЛАВА 12. ТРУДНЫЕ ПРИЗНАНИЯ.
Но камень – может, все-таки скала это? – качнулся и замер. Или не камень качнулся, а сам Олег чуть съехал вниз из-за того, что рюкзак сместился к голове и перевешивает. Еще хуже. Надо скинуть рюкзак, но для этого надо освободить хотя бы одну руку. Но нельзя. Правой рукой он держит Соню, левой же вцепился в край выступа. Если перестанет держаться за этот камень, тут же сползет с него, и они с Соней полетят вниз. Катя же сама попала в переплет, ползет вниз, к обрыву, отчаянно пытаясь за что-то ухватиться…
Стиснув зубы, Катя изо всех сил пыталась выбраться из сыпухи. Женщину мучило осознание того, что из-за ее самоуверенности могут погибнуть Соня и Олег. Она еще не поняла, что и сама неумолимо движется к своей смерти. Катя лихорадочно пыталась левой рукой нащупать хоть какую-то зацепку, но этим только слегка тормозила свое сползание вниз, к роковому обрыву. Уцепилась за какой-то кустик, но лишь вырвала его с корнями. Вот уже стал слышен ревущий внизу поток. Только сейчас Катя поняла, куда именно она сползает. Холодный, липкий страх сжал ее сердце, заставил конвульсивно цепляться за струящийся между пальцами песок…
Соню охватило какое-то оцепенение. Она осознавала, что каким-то чудом еще держится на краю пропасти. Нет, не чудом, но благодаря тому, что Олег успел ухватить ее за капюшон куртки. А что дальше? Олег не может держать ее бесконечно долго. Где же Катя? Соня немного раздвинула ноги, чуть зацепившись ими за края провала. Стало чуточку легче. Вдруг она поняла, что Олег может только удерживать ее в таком положении, а вот втащить на камень ему не по силам. И она вновь чуть слышно позвала Катю…
Нагрузка на руку немного уменьшилась, и Олег понял, что Соня уперлась ногами в камни, образовавшие стенки провала. Но это не спасет их. Нужна Катя. Женщина же сейчас сама не просто беспомощна, она на краю гибели. Олег чуть скосил глаза. Катя почти сползла к перелому склона. Еще минута, другая, и женщина кубарем покатится вниз. Олег стиснул зубы. Мерзко ощущать свою беспомощность, невозможность хоть как-то противостоять грозной опасности…
Приметив каким-то чудом растущие на этом склоне чахлые кустики, Катя протянула к ним руку, надеясь зацепиться. Не удалось. А вот торчит камень. Ухватиться бы за него. Вновь неудача. Но что это? Правая нога во что-то уперлась, женщину стало разворачивать влево. Все ближе край подлой сыпухи. Катя смогла опереться левой рукой на какой-то камень, подтянулась.
- Только не суетиться, - бормотала она. – Не суетиться. Одна ошибка, и все пропало.
Ей удалось упереться коленом в какой-то камень. Вот она встала на четвереньки, каким-то кульбитом сумела высвободить свое тело из сыпухи. Встала. Неужели выбралась? Теперь на помощь Олегу и Соне. Женщина стала быстро подниматься по склону, стараясь не приближаться к сыпухе. Сейчас надо найти то место, по которому она шла к водопаду. Здесь? Нет, немного выше. Да, именно здесь. Катя пересекла склон. Вот и скальный выступ.
- Катя, ради Бога, осторожнее, - крикнул Олег. – Проверяй палкой камни, держат ли.
Женщина кивнула головой. Шаг, второй. Из-под левой ноги выскользнул камень. Катя покачнулась, чуть отступила назад. Проверила другой камень. Держит. Еще шаг. И вновь предательское шуршание устремляющегося вниз камня. Но женщина успела поставить ногу на следующий. Держит ли? Кажется, да, держит. Еще один шаг. До Сони уже рукой подать. Но надо сделать еще два или три шага. Еще один шаг. Показалось, что следующий камень качнулся. Сумеет ли она шагнуть дальше? Сумела. Прижавшись к скале, протянула руку к Соне. Не ухватить подругу, касается только кончиками пальцев. Нужен еще один шаг. Куда ступить? Олег не сможет подсказать, надо самой. Ступить на этот? Но он качнулся. А если сюда? Камень выскользнул из-под палки и полетел вниз, увлекая за собой другие камни. Зато ближний к ней вполне устойчив. Катя чуть-чуть продвинулась вперед. Теперь можно шагнуть на тот выступ. Катя сделала широкий шаг, покачнулась. Прижалась к скале. Стоит! И устойчиво стоит. Тут полка шире. И камень неподвижен. Теперь обхватить Соню. В том, что она удержит подругу, Катя не сомневалась. Ведь она и сильнее, и тяжелее Сони.
- Олег, я держу Соню. Можешь отпускать ее.
- Удержишь?
- Удержу.
Катя чуточку подтянула Соню к себе. Теперь Сонина левая нога стояла на том камне, на котором расположилась Катя.
- Сонечка, чуть сдвинь ногу назад. Вот так. Еще полшага. Теперь ставь рядом другую ногу. Молодчина.
Олег, тем временем, не мешкая, сбросил рюкзак, спустился со скального выступа, протянул Соне руку. Женщина вцепилась в нее.
- Ну, Сонечка, шагай сюда. Здесь надежно. Вот так.
Олег медленно провел Соню по оставшейся части полки, зашел в проход между скальным выступом и склоном, затянул туда Соню, стал подниматься, ведя за собой за руку женщину. Вот и плоская вершина скального выступа. Усадив Соню, Олег пошел за Катей. Та, на минуту оробев, собралась с духом и перешагнула через устроенный Соней провал и уже огибала скальный выступ. Олег протянул ей руку, помог взобраться, усадил рядом с Соней, сам сел напротив них. Надо хотя бы пять минут отдохнуть. Вымотался. Дольше нельзя. Грозовая туча вздыбилась над узлом хребтов и грозит наползти на них. Подниматься же с женщинами в отсутствии хоть какой-то видимости он не сможет.
- Выдрать меня надо, - мрачно сказала Катя. – Да так, чтобы неделю не могла сидеть.
Соня потупилась, скрывая улыбку. Олег вновь поглядел на юг. Преодолевает туча хребты. Скоро будет здесь. Раньше, чем они доберутся до предвершинной площадки. Хорошо, что рюкзаки он укрыл тентом.
- Давай не будем об этом, - сказал он Кате. – Выбрались – и это главное. Подъем же еще не окончен. И туча наползает. Надо идти. Надо добраться до места раньше, чем на нас ляжет туча.
Он встал, достал из клапана защитную накидку натянул ее на рюкзак, закрепил.
- Пошли, девчата.
Катя и Соня встали. Олег улыбнулся им и зашагал по склону. Следом за ним пошла Соня, замыкающей – Катя. Минут двадцать шли молча. Не хотелось тратить силы. Когда подошли к входу в кулуар, поднялся ветер, начался дождь. Поначалу несильный, но с каждой минутой набирающий мощь. Им оставалось пройти метров пятьдесят, когда хлынул настоящий ливень. Идти стало труднее, ноги скользили на мокрых камнях. Упала Соня. Катя бросилась поднимать подругу и чуть сама не упала. И тут же раздался раскат грома. Женщины вздрогнули. Еще один, еще, засверкали молнии. Олег подбадривал женщин, но и сам шел медленнее, чем того требовала ситуация. Устал. Перед самым выходом из кулуара споткнулась и упала Катя, сбив, при этом, Соню. Олег вернулся, помог женщинам подняться.
- Немного осталось, девчата, - негромко сказал он. – Последний рывок.
Но вот и площадка. Олег сбросил рюкзак, достал палатку. Усилившийся ветер рвал ее из рук. Подскочила Катя, ухватилась за край. Подошла и Соня, стала помогать. Общими усилиями установили палатку. Олег велел Кате забираться в нее. Женщина быстро юркнула вовнутрь. Палатка сразу обрела устойчивость. Олеги Соня уже с меньшими усилиями натянули тент. Зафиксировав штормовые оттяжки, велел Соне забрасывать в палатку рюкзаки, а потом и самой забираться в нее. Женщина кивнула головой и потащила рюкзаки к палатке. Забравшись вовнутрь, стала стаскивать с себя мокрые насквозь вещички. Катя, уже раздевшаяся догола, деловито обустраивалась, вытаскивала и стелила коврики, потом достала спальники. Олег же камнями крепил штормовые оттяжки. Завершив свою работу, набрал в котелок воду и тоже полез в палатку. Женщины уже вполне обустроились. Горел прикрепленный к верху палатки фонарик, Катя разжигала примус, Соня доставала припасы для ужина.
- Куда мокрень сложили? – улыбнувшись, спросил Олег.
- Под тент, слева от входа, - тут же отозвалась Соня. – Раздевайся и ты. Небось, насквозь вымок.
- Сухой нитки нет, - сказал Олег, разуваясь.
Через полчаса они уже ужинали, прислушиваясь к завыванию ветра. А тот, казалось, старался повалить, снести с горы их палатку, протащить ее по крутому склону. Но надежно укрепленные Олегом штормовые оттяжки держали ее крепко, сопротивляясь бешеному напору ветра. После ужина сразу забрались в спальники. Сил ни у кого уже не осталось. Только Олег, уже засыпая, наказал, что если какой из женщин нужно будет ночью выйти из палатки, обязательно будили его. Сказал – и провалился в сон. И Катя сразу же уснула. За ней и Соня.
Проснулись поздно и почти одновременно. В палатке царил полумрак.
- Похоже, в туче сидим, - проговорил Олег, зевая. – Но надо вылезать.
- Голышом, - рассмеялась Соня. – Когда прошлый раз в туче сидели, я в рубашке вылезла. Так она сразу намокла.
Олег поддержал женщину, сказав, что после вчерашнего ливня сухой одежды осталось мало, ее надо беречь. Высушить же промокшие вещи пока невозможно. Катя улыбнулась, всунула ноги в сандалии и, расстегнув полог, выбралась под тент. Раскрыв его, высунулась наружу. Вокруг палатки клубились облака, чуть подсвечиваемые изнутри солнцем. Было ощущение чего-то призрачного, нереального, таинственного. Следом за Катей вылез Олег, за ним Соня. Отошли немного, держась за штормовые оттяжки. Вскоре женщины вернулись в палатку, Олег же, взяв складную канистру, пошел за водой. Катя занялась примусом, Соня достала из рюкзака нехитрую снедь, котелок. Вернулся Олег, наполнил котелок, канистру с оставшейся водой пристроил под тентом, рядом с мокрыми вещичками. Сели завтракать. Олег был молчалив, также молчалив, как и в утро после ночного ненастья. Женщины встревожено переглянулись. Олег, заметив их тревогу, улыбнулся. Но как-то странно, смущенно. Катя и Соня немного успокоились.
- Девчата, не обижайтесь и не сердитесь, если то, что сейчас скажу, вам придется не по нраву, - вдруг тихо проговорил Олег. – Девчата, давайте и после похода не расставаться, давайте жить вместе, одной семьей.
Катя и Соня переглянулись, потупились. Олег совсем смутился.
- Не хотите?
Олег подавил рвущийся из груди тяжкий вздох. Собственно, на что он надеялся? Это же предложение вопреки всем традициям. Конечно, двоеженство и даже многоженство есть у мусульман. Но это совсем иная культура.
- Что ты, Олег, хотим, - воскликнула Катя. – Очень хотим. Понимаешь, у нас так сложилась, что наши дочери нас обеих считают своими матерями. Так и зовут: мама Соня, мама Катя. Как же их разлучить? И очень хотят, чтобы у них был папа. Так что мы с радостью принимаем твое предложение. Мы же и сами мечтали найти мужчину, приемлющего двоеженство.
Олег облегченно вздохнул, улыбнулся, прижал обеих женщин к себе. И те прижались к нему. Несколько минут они молчали, отдавшись во власть нахлынувших чувств.
- Только как такую семью воспримут ваши родные? – негромко проговорил Олег.
- С этим-то проблем не будет, - тихо сказала Катя. – Нет у нас родных. Детдомовки мы. Там и познакомились. А вот как твои родные все это воспримут?
- А у меня тоже родных нет. Родители умерли, сестра сейчас с мужем живет заграницей, в Армении.
- А наши родители погибли. Точнее, Сонины погибли, а мои совершили самоубийство.
Олег все-таки удержался, не стал выспрашивать, как так случилось. Но Катя, понимавшая, что пришло время признаваться в самых мрачных и грязных эпизодах их жизни, уцепилась за возможность еще немного оттянуть этот тягостный момент. Волнуясь, а потому то и дело сбиваясь, Катя рассказала о гибели своих родителей. История выглядела загадочной. Катины родители были инженерами, работали по контракту заграницей, выполняя при этом и какие-то иные задания, и вместе покончили жизнь самоубийством. Немногое прояснило мамино прощальное письмо, полученное Катей уже в детдоме. Катина мать просила у дочери прощения, писала, что они, ее родители, пусть и неумышленно, совершили преступление, что по их вине погибли люди и что они, связавшись с подлецом, ненароком проговорились о том, о чем говорить было нельзя. Женщина молила дочь о прощении, просила помнить и ее, и отца. Спустя несколько дней после получения этого письма к Кате, которая тогда жила в интернате для детей, чьи родители работают заграницей, пришла женщина в военной форме. Представилась: Вера Константиновна. Она долго расспрашивала ее о родителях, об их друзьях, знакомых. Потом попросила у Кати письма, полученные от родителей. Вздохнув, девочка отдала их, боясь, что даже такой памяти о родителях у нее не останется. Но через несколько дней эта же женщина вернула Кате все письма в полной сохранности. А еще через месяц ее увезли в Старореченский детдом.
- Где мы с Катей и встретились, - приняла Соня эстафету у подруги. – Меня привезли в это же детдом на несколько месяцев раньше. В отличие от истории с Катиными родителями, в гибели моих нет ничего загадочного. Мои родители были строителями. Мама крановщица, папа прораб. Работали вместе, в одном и том же строительном управлении. Все было очень просто и трагично. Гроза. Что-то сломалось у маминого башенного крана, она не могла спуститься. И папа бросился ее спасать. Полез наверх по конструкциям. Все пытались его остановить, кричали ему, что это бесполезно, умоляли подумать о ребенке. Но он как будто ничего не слышал, лез и лез. И тут в кран ударила молния. И все.
Соня помолчала, всхлипнула.
- Да, все очень просто. Для всех. Кроме меня. До этого я его года два не называла папой. Нет, больше, почти три. После того, как он начал меня пороть. Мне тогда шел одиннадцатый год. Да, это началось вскоре после моего дня рождения. Вообще-то за дело, я оторвой была. Мальчишками верховодила. Через год с небольшим взбунтовалась: не хочу, чтобы меня пороли. Переходный возраст начинался, хотелось делать все наперекосяк, перечить родителям. Вот тогда мне мама и призналась, что папа и ее порет. Хотела сейчас сказать: отец, а не смогла. Папа. После этого признания я его возненавидела. Возненавидеть возненавидела, а учудила вот что. Захотелось увидеть, как папа маму порет. Но как это сделать, если они, уйдя в спальню, закрывают дверь на задвижку? Недели три думала и нашла решение. Ой, сейчас самой стыдно об этом вспоминать.
Соня покраснела и смущенно улыбнулась, вспомнив ту свою выходку. Помолчала, собираясь с духом, вздохнула.
- И вот что я удумала. Моя комната и кухня были соединены балконом. С кухней же соседствовала родительская спальня. Разумеется, родители задергивали занавески. Но ведь можно сделать так, что с примыкающей к кухне стороны окна занавеска не задернется до конца. Кроме того, у родителей как раз наискось от этого места стоял трельяж. Надо только развернуть зеркала так, чтобы через щель в отражениях можно было увидеть происходящее в комнате. Как задумала, так и сделала. Подумаешь, пару деньков не появлялась во дворе. И с тех пор каждый вечер занимала пост на балконе. Несколько дней ничего не происходило. Но я упорно ждала. Наконец, увидела то, что и хотела увидеть. Два нюанса неприятно поразили меня. Во-первых, мама разделась догола. Смешно, да? Но я же глупая тогда была. А вот второй существенней. Когда папа порол маму, она кусала губы, но при этом улыбалась. Вот этого я понять не могла, долго потом не понимала. Почему, ну почему мама улыбается? Ведь ей же больно. Больше не смотрела. Противно. После этого я решила, что папа маму не любит, а потому так издевается над ней. Мама же, позволяя так обращаться с собой, полное ничтожество. И только их гибель открыла мне глаза: они любили друг друга. По-настоящему. А почему у них сложились такие отношения, так и осталось тайной. Может, потому, что папа был намного, на целых семнадцать лет старше мамы. И этот брак у него был вторым. Первая жена принесла папе много неприятностей. Всех подробностей этой истории я, конечно, не знаю. Из разговоров поняла только, что эта женщина работала в какой-то концертной организации и во время зарубежных гастролей сбежала вместе с любовником, попросила политическое убежище. У папы были большие неприятности. Его хотели перевести в Москву, в министерство. А вместо этого он отправился прорабом в районное стройуправление…
Потом женщины стали рассказывать о своей жизни в детдоме, тепло, по-доброму говорили о директоре, Владиславе Игоревиче, радуясь, что и сейчас работает там же.
- Потому и своих девочек отдали пока туда, - сказала Катя.
Женщины явно увлеклись рассказом о том, благополучном и, в общем-то, счастливом для них времени. Но Олег не торопил их, понимая, что пришло время откровения. К тому же все равно делать нечего: сидят в туче. Но вот рассказ о детдомовском житие-бытие окончен. Женщины разом замолчали, смущенно переглянулись. Катя открыла палатку и стала выбираться наружу. За ней последовала Соня. Отсутствовали они куда дольше обычного. Олег догадался, что женщинам надо было что-то обсудить наедине, прежде чем продолжить исповедь. Но вот Катя и Соня вернулись в палатку, уселись. Посмотрели друг на дружку. Соня чуть заметно помотала головой.
- Олег, давай сразу договоримся: какое бы решение ты не принял, нас выпорешь, - покраснев, тихо сказала Катя. – И это не в счет того, что мне полагается за вчерашнюю выходку.
- Зачем вам это нужно? – искренне удивился Олег. – Неужели вам нравится порка?
- Не нравится, Олег, - тихо проговорила Соня и замолчала, посмотрев на подругу.
- Как это объяснить…, - нерешительно проговорила Катя. – В общем, считай, что мы сами наказываем себя за все то мерзкое, что было в нашей жизни. За прошлое, лишающее нас будущего. А теперь слушай и суди нас.
Из рассказа женщин, то чересчур подробного, то, наоборот, торопливого, сбивчивого, Олег узнал об их нелегкой жизни. Хотя, поначалу, казалось, что все идет хорошо. После ПТУ Соню распределили на швейную фабрику, вернули девушке родительскую квартиру. Вклады на сберкнижках родителей Соня переоформила на себя. В конце следующего года по совету Владислава Игоревича девушка сняла все деньги и купила на них около восьмисот долларов.
Катя же закончила ПТУ летом девяносто второго, уже вовсю правил бал перестроечный бедлам. Устроиться на работу не удалось. Поселилась у Сони. Дни были заняты поисками хоть какой-то работы. Осенью фабрику, где работала Соня, закрыли. Стало совсем тоскливо. Пришлось тратить доллары. В конце года вроде бы улыбнулась удача. Бухгалтерша с фабрики вместе со своим другом организовала фирму, позвала Соню. Работа была странная, но несложная. Составляли какие-то непонятные договора, акты о выполнении работ. Но платили неплохо, причем, в долларах, что по тем временам, когда деньги обесценивались даже не по дням, а по часам, казалось чудом. Правда, приходилось оказывать директору интимные услуги. Спустя полгода Соне удалось устроить туда же и Катю. И вовремя, поскольку к этому времени Соня была уже беременна. Когда же беременность стала заметна, девушку вышвырнули на улицу. Хозяева фирмы трудовые книжки девушкам-сотрудницам не оформляли, а потому с их увольнением никаких хлопот не было. Спустя год с небольшим та же участь постигла и Катю. Опять стали тратить накопления. Теперь они уменьшались быстрее, поскольку их было четверо. Пришлось продать Сонину квартиру, лишнюю мебель, посуду и переселиться в комнату в коммуналке. Кое-какие деньги зарабатывали шитьем. Точнее, перешиванием старой одежды. Поскольку заказчицы сами были из бедноты, то платили мало. А порой только виновато разводили руками. Но, как бы то ни было, на небогатую, почти нищенскую жизнь хватало. Проблемы появились, когда девочки пошли в школу. Начались поборы. Жалкие остатки накоплений таяли на глазах. А тут еще чиновница из отдела образования стала угрожать обеим женщинам лишением материнских прав. Когда же довела их до истерики, то выход предложила. Обратитесь, мол, к ее брату, работающему администратором в гостинице, даст вам возможность зарабатывать. Соня и Катя догадались, что кроется за этим предложением, но что оставалось делать? Так они занялись проституцией. Тогда уже в ходу были секс-командировки. Удобная штука. Жена возразить не может, муженёк же едет по делу, деньги зарабатывает. Вот братец чиновницы и пристроил их гостиничными проститутками. Жить стало легче, хотя больших денег они не поучали, поскольку гостиничные постояльцы расплачивались за сексуальные услуги с администратором, а тот уже отстегивал женщинам столько, сколько считал нужным. Вот кто богател на эксплуатации женщин. И – наверняка – сестрица этого администратора. Не случайно же те товарки по несчастью, с какими они познакомились, занялись этим поприщем по настоятельному совету все той же чиновницы, приправленному угрозой лишения материнских прав. Залетали. Понимали, что еще одного ребенка не потянут, а потому приходилось делать аборты. Привело это к тому, что обе утратили способность рожать.
Слушая рассказ женщин, Олег думал о том, сколько же таких искалеченных судеб на совести затеявших перестройку ублюдков. А сколько по их вине покончило жизнь самоубийством, дабы не длить мучения. Сколько умерло раньше срока. Великая могучая страна погрузилась в разруху и в хаос. Совесть. Была ли у так называемых прорабов перестройки она хотя бы в зачаточном состоянии? Не было у них ни совести, ни чести, ни стыда. Только алчность, оголтелая ненависть к своей стране и тупое пресмыкание перед западом. Да, самого Олега эти годы не тронули. Но таких, как он, мало.
- Ты не думай, что мы смирились, - дрогнувшим голосом сказала Катя. – Все это время пытались найти хоть какую-то нормальную работу. Времени-то было достаточно, «работали» же по ночам. Но везде отказывали. В те годы уже требовали умение работать на компьютере. А мы это диво только на витринах магазинов видели. Чересчур дорого они стоили. Мобильник нас администратор заставил купить. Мол, специфика работы требует, чтобы вы были постоянно на связи. Конечно, обошлись одним на двоих и самым дешевым. В прошлом году удалось вырваться из этой кабалы. Благодаря Соне.
- Честно говоря, просто везение. Очередные выборы, даже не знала куда, на каждом столбе портреты кандидатов. Случайно увидела знакомую физиономию. Этого человека в свое время мой папа выручил. Можно сказать, даже спас. Читаю. Оказывается, сейчас этот Вацлав Кружнецкий процветает в строительном бизнесе, владея одной из самых крупных фирм. Без проблем нашла эту фирму, добилась встречи с хозяином. Уверена: только потому, что предстояли выборы. Конечно, надеялась, что возьмет в офис. Напрасно. Пристроил нас рабочими в одно из подразделений, которое тогда работало в Подмосковье. Дал три недели на сборы.
- Мы тут же к Владиславу Игоревичу. Тот все понял, взял наших девочек в детдом, - перехватила инициативу Катя. –Вот так мы и попали в Подмосковье. Поселили нас у этого Виктора Денисовича. Ему наша бригада строила новый дом. Строительной квалификации у нас тогда никакой не было, потому были подносчицами. И доски, и бревна таскали. Да и потом носилки с материалами самим приходилось носить. А они килограммов по пятьдесят-шестьдесят. Потому и рюкзаки не показались такими уж тяжелыми. Привыкли на стройке, - сказала Катя и улыбнулась.
- Сам хозяин жил в старом, а мы разместились во времянке. Хоть там и печка есть, только изо всех щелей дует, - вздохнув, продолжила Соня. - Потому и девочек наших не перевезли, хотя и тосковали без них. А перевозить придется. Пока мы в Подмосковье работали, комнаты лишились. Дом выкупила какая-то фирма. Чтобы получить взамен комнаты хоть какое-то жилье, надо было бросать работу и возвращаться в Старореченск. А что потом? Опять на панель? Вот такие мы, Олег, мерзкие, грязные.
Женщины разом потупились.
- Вот что, девчата, - после недолгого молчания твердо сказал Олег. – Был кошмарный сон. Он кончился и больше уже не вернется. Никогда. Если вы не против двоеженства, то прямо с вокзала едем домой и начинаем нашу семейную жизнь. Ну, а если двоеженство для вас неприемлемо, то все равно предлагаю пока поселиться у меня, а там…
- Да мы согласны на двоеженство, Олег, согласны! – вскричала Катя.
- Раз так, то отныне считаем себя одной семьей. Надеюсь, нашим дочкам вы о своей подработке не говорили.
- Конечно, нет. Они думали, что мы работаем ночными сторожихами.
- Вот и отлично. Сразу после похода поедем в Старореченск, заберем их. Согласны?
- Конечно! – воскликнули женщины разом.
- Мы и на порку согласны, - покраснев, проговорила Соня. – Во всяком случае, я-то согласна.
- И я тоже, - с какой-то отчаянной решимостью сказала Катя. – Если уж начистоту, то порку после переправы мы восприняли как кару за грехи наши. За их искупление, нужное нам, именно нам искупление.
- Девчата, а почему вы так уверены в моем желании пороть вас?
- Олег, нам же рассказали, как ты выпорол Оксану, - сказала Катя. – И даже о том, что эта женщина стала молить о пощаде и этим только раззадорила тебя.
- Что?! – вскричал Олег.
- Олег, тогда после переправы, у нас появились сомнения, - смущенно сказала Соня. – Слишком уж долго ты ходил за прутьями. Но ведь двое рассказывали. И независимо друг от друга. В бане – блондинка, мы не знаем, как ее зовут. А когда на Кендур ходили, вечером к нам в палатку пришел Петя. И тоже о том происшествии рассказывал. В отличие от блондинки с всякими мерзкими подробностями, какое белье было у Оксаны, как, когда ты ее порол, на ее попе появлялись красные полосы.
- Так, - протянул Олег, вдруг поняв, что не сбрехал Петя в том майском разговоре. –Начнем с того, что инцидент с Оксаной случился в августе девяносто седьмого, а Петя в первый поход с нами ходил спустя четыре года, тоже в августе, но две тысячи первого. А потому видеть то, что тогда случилось на переправе, не мог. Что Лидка в разговоре с вами присочинила, знаю от нее. Правда, не сказала, что именно присочинила. А произошло тогда вот что. И виной тому одна дурацкая черта моего характера. В самих критических ситуациях всегда жестко себя контролирую, а вот после… После, бывает, что сам не осознаю, что именно сказал. Да, быстро прихожу в себя. Но что сказано, то уже сказано, все слышали. Из-за этого были у меня неприятности в школе, в армии, в институте. Да и на работе такое случалось.
Олег усмехнулся, вспомнив начало скандала на работе, что именно бросил он тогда в лицо Маше Кашиной.
- Ну, что, рассказывать?
- Конечно, - сразу же откликнулась Катя.
Олег достал сигареты, вытащил одну, затем протянул пачку женщинам.
- Закуривайте, - улыбнувшись, сказал он. – Что курите, давно догадался.
Все трое закурили, и Олег начал свой рассказ. Женщины внимательно его слушали.
- Вот, девчата, все и было, - закончил Олег свой рассказ. – Верите?
- Верю, - тихо проговорила Соня. –Мы за эти дни тебя так узнали, как иного человека не узнаешь и за год.
- И я верю, - сказала Катя. – Верю, потому что именно в твоем рассказе нет тех нестыковок, какие были у Пети.
Они немного помолчали.
- А с вами я оказался в идиотской ситуации, - тяжело вздохнув, проговорил Олег. – Я же вас тогда, считай, совсем не знал. В той ситуации, какая возникла девять лет назад, было все гораздо проще: конец похода, до станции, вообще-то, можно и в одиночку дойти. Да и не одни мы были, Команда не позволила бы Оксане уйти. А здесь мы втроем, в ловушке, из которой еще надо выбираться. Что делать, если вы, психанув, рванете, куда глаза глядят? Да еще Ева как-то обмолвилась, что тогда Оксана почему-то обиделась на меня именно за мой отказ ее пороть. Надеялся, что возмутитесь, в общем, дадите мне возможность отыграть назад. Вы же без каких-либо колебаний согласились на порку. Теперь-то я знаю, почему согласились, тогда же вы просто ошарашили меня. Что делать? После нелегких раздумий, решил все-таки выпороть вас. Если обидитесь, то можно отпарировать: сами согласились. Хотя был уверен, что хорошим взаимоотношениям конец. Раз с поркой разобрались, может, не будем повторять ее? Ведь мне может и понравиться такое занятие.
Женщины переглянулись, немного помолчали.
- Олег, скажи честно, - Соня смутилась, покраснела. – Тебе порка доставила удовольствие?
Пришел черед Олегу смутиться и покраснеть.
- Если честно, то да, - проговорил он, запинаясь.
- Раз так, то не церемонься с нами, - сказала Катя и тоже покраснела. – Мы же тебе всем обязаны. Да и виноваты мы перед тобой. Поход-то тебе испортили. Только ты не думай, что нахлебницами будем. Кое-какие строительные навыки обрели…
- Раз уж вы предоставили мне право пороть вас, то и признайте мое право о вас заботиться, опекать, - улыбнулся Олег. – Прежде всего, вы пойдете на компьютерные курсы. Поняли же, что без маломальского умения работать на компьютере, сейчас не прожить. Договорились?
Женщины смущенно кивнули головами.
- Девчата, я очень, очень рад, что все получилось именно так. И все же, что вас подвигло в поход идти? Причем не с Командой, а втроем, – спросил Олег, закуривая. – Ведь все могло обернуться бедой. Шансов-то выйти, честно говоря, было не так уж много.
- Племянник хозяина нашего жилища и его невеста, - удивленно сказала Соня. – Ты разве не знал? Петя и Настя уверяли нас, что они с тобой обо всем договорились.
Олег аж зубами скрипнул.
- Рассказывайте, - хмуро сказал он.
Женщины переглянулись.
- Как ты уже знаешь, перебравшись год назад в Подмосковье, мы поселились у того мужчины, которому наша бригада строила дом.
- Больше года, Соня, - поправила ее Катя. – Я даже запомнила дату, когда мы разом обрели и работу, и временное жилье. Двадцать четвертое мая.
Олег вздрогнул. Если это так, то двадцать четвертого июня опять встретятся два роковых числа, тринадцатый походный день, если считать от их приезда, и ровно тринадцать месяцев со дня переезда Сони и Кати в Подмосковье. Впрочем, во-первых, и проживание девчат у этого мужчины, и их работа на стройке кончились раньше. Да и насчет тринадцатого походного дня бабушка надвое сказала. Ведь можно счет вести и ото дня отъезда, можно и не засчитывать день прибытия. Олег заставил себя успокоиться. Но какое-то смутное беспокойство поселилось в глубине души.
- Наверное, так. Ты же запоминаешь даты куда лучше, чем я, - улыбнулась Соня и продолжила рассказ. - Так вот, все лето наша бригада строила этому Виктору Денисовичу дом, напоследок – он уже справил новоселье – разобрала старый. С конца августа мы работали на других объектах. Вроде неплохо себя зарекомендовали, надеялись, что обрели работу, собирались девочек своих забрать. И вдруг в середине февраля всё разом изменилось. Пришла какая-то женщина, сказала, что она председатель правления садоводческого товарищества. И это правление решило на месте той времянки, в которой мы жили, построить домик для сторожей. Мол, та часть участка, где стоит эта времянка, не входит в состав всего участка. И потому третьего июня мы должны покинуть наше жилье.
- Мы чуть не разрыдались. Ведь основная работа в строительной артели как раз летом. Тут Виктор Денисович вмешался, предложив нас и нанять сторожихами. Эта женщина помялась немного и согласилась. Но поставила условие: чтобы с третьего июня и до второго сентября здесь нас здесь не было. Мы к Алексею, это бригадир наш. Помоги с жильем. Тот только вздохнул. Летом в Подмосковье жилье не снять. Кроме того, при таком раскладе мы выпадаем из обоймы. То есть, работы у нас больше нет. Мы совсем отчаялись. Виктор Денисович предложил нам на три месяца уехать к дочерям. С удовольствием бы, да невозможно. Тех денег, какие мы накопили и еще сможем накопить до июня, нам не хватит. тогда Виктор Денисович сказал, что постарается нам помочь. И через три дня вечером зашел к нам, сказал, что его племянник договорился с двумя туристскими группами. И еще он сказал, что походы будут в июне и августе. Причем, походы не очень сложные, группы опытные, мы не пропадем. Еще он нам сказал, что поскольку его племяш был одним из организаторов слета горных туристов, то пользуется там непререкаемым авторитетом, ни один из руководителей туристских групп ему ни в чем не откажет. И что его племянник договорился с Богданом Клюквиным, тоже горным туристом, чтобы тот обучил нас туристским навыкам. Богдан приехал к нам двадцать пятого февраля, и мы каждое воскресенье с ним занимались. С самим же Петей и Настей, его невестой, мы по-настоящему познакомились дней через шесть после похода на Кендур. Петя и назвал нам руководителя второго похода. Витя Свистунов. Дал его телефон и сказал, чтобы сегодня или завтра позвонили ему. Вот так мы и попали к тебе, - вздохнув, закончила Соня.
- Господи, ну почему вы на посиделках у Северовых мне все честно не рассказали? – тяжело вздохнул Олег. – Ну, не у Северовых, а когда в Москве встретились и вы узнали, что мы идем втроем? Вы что, боялись, что не возьму вас? Взял бы. Только маршрут был бы другой, полегче. Пошли бы на юг от железной дороги… Эх, что говорить. Сам виноват, надо было взять карты южного участка
- Нас Виктор Денисович сразу же и строго предупредил: всю подготовку к походам берет на себя Петя.
- Петя с Настей нам и свое старое снаряжение продали, - добавила Катя.
- Как продали? – ахнул Олег.
- Дешево. Четыре тысячи с обеих взяли. Ну, и пятьсот рублей за прокат, за то, что пользовались этим снаряжением в походе на Кендур. Олег, ты не…
Олег скрипнул зубами.
- Начнем с того, что сам Петя появился в так называемой массовке слета только весной двухтысячного. Августовский поход следующего года стал для него первым. Так что к организации существующего с осени девяносто четвертого года слета самодеятельных горных туристов он никакого отношения не имеет. Более того, никаким авторитетом на слете не пользуется. Как горный турист, он ненамного выше уровня новичка. Помните, я на посиделках у Северовых говорил о разделении группы…
- Не помним, Олег, - смущенно сказала Соня. – Мы тогда были ошеломлены всем, ничего не понимали, толком ничего и услышали.
- Понимаю, - улыбнулся Олег. – Так вот, прохождение горы Кантынсорумнёр и траверс трех ее вершин – да, да, той самой, на которой мы сидим сейчас – предполагалась для более опытной и надежной части группы. Для Пети, Насти и вас обеих предполагался более легкий маршрут с обходом этой горы с востока. Для страховки с вами должен был идти Леша Черняк. Он хороший турист, но уж больно любит дневки.
- Но мы еще не прошли через вершины, - сказала Катя и смутилась.
- А хочется? – улыбнулся Олег.
- Очень, - робко проговорила Соня. – Олег, а ты потом нас хотя бы раз возьмешь в поход? С Витей-то в этом году нам пойти не удастся.
- А почему только раз? – рассмеялся Олег. –Чаще ходить в горы не хотите?
- Хотим! Очень хотим! – воскликнули обе женщины разом.
- Только, Олег, мы же совсем еще неопытные, ошибаемся, ведем себя глупо, - потупившись, сказала Катя.
- Девчата, никто не рождается сразу матерым горным туристом, - улыбнулся Олег. – Дочек наших к горам пристрастим. И будет у нас своя группа…
ГЛАВА 13. ТРАВЕРС ВЕРШИН КАНТЫНСОРУМНЁРА.
После обеда женщины попросили Олега рассказать о походах. Тот не стал отнекиваться. Все равно делать нечего, да и нужно отвлечь женщин от тяжелого утреннего разговора. Проговорили до ужина. Туча так и лежала на горе плотной темной массой. Но грозы не было. Не было и ветра. Последнее тревожило Олега. Сколько времени над ними еще простоит туча? Их запасы топлива и провизии весьма ограничены. Конечно, в этих краях штили долгими не бывают. Но многое зависит от того, с какого направления придут ветра. Хорошо бы, если западных четвертей. Такие ветра вытянут тучи на восток. Куда хуже северные ветра, способные еще раз прогнать над этим местом грозовой фронт. Немногим лучше южные и восточные ветра. Они удержат тучу между горами Кантынсорумнёр, Сэнквынёр и выгнувшейся севернее последней дугой скалой Алысьутмагыесяхылит. Впрочем, южные ветра наверняка сдвинут тучу к северу, открыв спуск по южному, а то и юго-восточному склону Кантынсорумнёр. А этот спуск сложный и опасный. И без того спуск, хотя и легче подъема физически, куда труднее его технически. Потренировать бы девчат. Но как?
Когда женщины занялись ужином, Олег тихо вышел из палатки, незаметно прихватив небольшую фляжку, ложку и свою кружку. Выбравшись наружу, он налил из фляжки в кружку спирт, развел его снегом, благо тот был чистым, аж белоснежным. Размешал содержимое, чуть пригубил. Тепловато. Поставил кружку в снег, погрузив ее почти до верхнего края, закурил. Докурив сигарету, вытащил кружку и вновь пригубил. Самое то. Удовлетворенно крякнув, полез опять в палатку. Женщины уже заканчивали приготовление нехитрого ужина. Олег молча разлил разведенный спирт по кружкам, протянул две женщинам.
- Давайте выпьем, девчата, - негромко сказал он. – Все-таки сегодня у Верочки день рождения. Может, сквозь сотни разделяющих нас километров она почувствует, что мы вспоминаем о ней.
- Ой, конечно же, надо выпить за Верочку! – радостно воскликнула Катя. – Так ведь, Соня?
Женщина только смущенно улыбнулась. Выпили за Верочкины тринадцать лет, развеселились. Олег стал расспрашивать своих жен о девочках, те охотно рассказывали, сами расспрашивали Олега. Пришел его черед смущаться. Жизнь его была ухабистой, со взлетами и падениями. Сейчас-то все у него благополучно. Все, кроме личной жизни. И с каждым годом сильнее подступает к горлу страх от мысли об одинокой старости. После школы Олег по жесткому настоянию отца не стал никуда поступать. Проработал год на радиотехническом заводе, призвали в армию. Служил на погранзаставе в Тянь-Шане. Тому способствовало не столько его личное желание, сколько второй юношеский разряд по горному туризму. Демобилизовавшись, поступил в МИРЭА на факультет Вычислительной математики и кибернетики. Несмотря на то, что окончил его в числе лучших, в аспирантуре его не оставили. Учли два персональных дела за аморалку. Его научный руководитель приложил все силы для того, чтобы оставить Олега на кафедре, но его усилия оказались тщетными. Распределение все же оказалось хорошим, в престижный закрытый институт. И вновь идиотская история с одной из молодых сотрудниц.
- Так вот, об этих аморалках, - негромко проговорил Олег, краснея. – Не буду утверждать, что моей вины в них не было. Была…
Он помолчал, собираясь с духом. Трудная ему предстояла исповедь, очень трудная. Вспоминать те истории мучительно тяжело. Но и умолчать о них после откровения Сони и Кати нельзя.
- Случилось это на третьем курсе. В институтском турклубе я тогда был в числе лидеров, первый разряд имел. Должен был идти на каникулах на Тянь-Шань руководителем похода с перспективой стать инструктором. В этот поход рвалась идти одна из девушек, Марина, тоже из нашего турклуба. Я же ее брать не собирался. Слабая у нее была подготовка, не для такого похода. Крым, ну, может быть, Кавказ были ей по силам. Но не Тянь-Шань. А Марина уперлась: хочу на Тянь-Шань и всё. Как-то после тренировки отвела меня в сторону и в упор спросила: «Если пересплю с тобой, возьмешь меня на Тянь-Шань?». А ей в ответ брякнул: «С удовольствием пересплю с тобой, для постели ты очень хороша, но в поход не возьму». Грубо, конечно, сказал, понимаю. Она презрительно посмотрела на меня, пробормотала, что пожалею, круто развернулась и убежала. А через два дня на собрании горной секции турклуба вдруг заявила, мол, я потребовал, чтобы она отдалась мне. Я попытался рассказать, как было дело. Но руководитель секции, перебив меня, безапелляционно заявил, что верит Марине. Он вообще благоволил к ней. Поставили вопрос на голосование. Большинство за исключение. Странно было бы другое, когда руководитель секции первым обозначил свою позицию. Я встал и молча ушел. Естественно, о причине моего изгнания из турклуба сообщили комитету комсомола, благо один из наших ребят, Стефан Биленко был его членом.
Олег вздохнул, помолчал немного и продолжил свою исповедь.
- До сессии мое персональное дело рассмотреть не успели, поставили на сентябрь. Марина все-таки добилась своего, пошла на Тянь-Шань. И погибла, совершив грубейшую ошибку при прохождении скального гребня. Ну и при рассмотрении моей персоналки сработал принцип: о мертвых или хорошо, или ничего. Да и я сам, когда секретарь спросил, буду ли оправдываться, сказал, что нет. Объявили строгий выговор без занесения.
- А тому, кто взял Марину в поход, все сошло с рук? – спросила Соня.
- Разумеется, наказали всех, причастных к этой трагедии. Тогда с этим строго было. Руководителя похода лишили всех туристских регалий, по комсомольской линии объявили строгач с занесением. Из института же он сам ушел. Руководителя нашей секции за выпуск на маршрут неподготовленной группы сняли с работы. Новый руководитель секции предложил мне вернуться, но я отказался.
- Почему? – спросила Катя.
- Наверное, потому, что слишком свежа была обида. Да и новый руководитель на том собрании тут же встал на сторону Марины, более того, сказал, что замечал за мной нездоровый интерес к девушкам.
Олег замолчал, вздохнул, как бы отделяя один нелегкий рассказ от другого, для него еще более тяжелого.
- Второе же персональное дело о моем аморальном поведении связано с моей поганой особенностью. Порой, особенно в раздражении, могу ляпнуть такое, за что самому потом стыдно. Не то, что говорю, не подумав, с языка срывается то, о чем и не мог думать. Может, это какие-то вывороты подсознания. Ну, вы и сами с этим столкнулись. Когда брякнул о порке. Ведь не хотел я вас пороть, не хотел! Потом сидел на поваленной лиственнице и корил себя…
- Олег, не надо об этом, - улыбнулась Соня. – И не кори себя больше за то, что выпорол нас. Ведь в результате мы получили то, о чем и мечтать не смели. К тому же – если уж честно – порку мы заслужили. Особенно я. До сих пор стыдно вспомнить, как я вела себя в тот день.
- Не вспоминай этот день, Соня, - Олег тоже улыбнулся. – Представляю, как тебе было страшно. И для меня все сложилось так, как и мечтать не смел. И все потому, что вы необыкновенные, не такие, как другие девушки, женщины. Лучше их.
- И ты, Олег, необыкновенный, самый, самый лучший мужчина, - негромко сказала Катя. – Мы же сами загнали себя в такую западню. Поначалу так нравилось, что обе девочки считают себя сестрами, а нас с Соней – своими мамами. А потом сообразили, что будет, если вдруг одной из нас повезет. Как объяснить девочке, что отныне у нее нет сестры, а мама только одна?
Олег, поняв, что женщины затронули тяжелую для них тему, достал пачку сигарет. Все трое закурили.
- Так вот, - сказал Олег после небольшой паузы. – Следующая история произошла именно из-за этой моей особенности. Пятый курс, дипломом надо вовсю заниматься. Да и тема очень интересная, моя тема. В общем, ни о чем другом я думать не мог, да и не хотел. А тут несколько девчонок из турклуба курсом, двумя младше осаждают. Помоги, мол, написать курсовую. Что в действительности значило: напиши за меня курсовую, а то меня могут и не допустить до сессии, отчислить из института. Почему они именно ко мне приставали? К однокурсникам не обратишься, им свои курсовые писать надо. А были эти курсовые, должен сказать, очень сложные. Да и отличников среди наших туристов было немного.
- Девчонки, хоть, красивые были? – улыбнувшись, спросила Катя.
- Красивые, - вздохнул Олег. – Так вот, поначалу напоминал им, что голосовали за мое исключение из турклуба. В ответ же слышал: да когда это было, к тому же, ты тогда был неправ. И опять пристают: напиши курсовую, тебе же это легко сделать. В конце концов довели меня до того, что сорвался. И ляпнул такое, от чего они тут же убежали в слезах. Дословно не помню, сразу же и забыл. На заседании комитета комсомола, впрочем, мне напомнили, но тоже в памяти не держал. Что-то вроде такого: какого черта ты в институт поступала, если способна только мужчин сексом ублажать? А может даже и так: чего крутишь, говори уж прямо, что хочешь запрыгнуть ко мне в постель. В общем, чего уж юлить, гадости им наговорил. Одно оправдание: неосознанно, сам не соображал, что говорю. Так вот, они тут же заявления в комитет комсомола. Хотелось же отомстить тому, из-за кого им отчисление из института грозило. Впрочем, кажется двух все же отчислили. На этот раз подошли ко мне строже, объявили выговор с занесением. Мой научный руководитель очень расстроился, он хотел оставить меня в институте если не в аспирантуре, то хотя бы ассистентом. Из-за этой истории все его надежды пошли прахом. Подвел я его.
Олег вновь замолчал, закурил.
- А в еще одной истории виноват я сам. Однозначно. Несмотря на эти взыскания, распределился я хорошо, в престижный закрытый институт. Поначалу на работе все складывалась удачно, легко влился в коллектив, работа спорилась. И угораздило же меня влюбиться в одну из самых красивых девушек отдела. Не давал ей прохода, приглашал то в театр, то на концерт, с надеждой проводить ее, ну, и зайти к ней. Она постоянно отказывалась, а потом пожаловалась на меня начальству. На этот раз обошлись без комсомола. Меня вызвал начальник отдела…
Олег вспомнил этот разговор так явственно, словно был он вчера, словно не прошло почти двух десятков лет.
…- Вызывали, Илья Павлович?
- Садись, Олег.
Он сел, вопрошающе посмотрел на начальника. Никаких упущений по работе у Олега не было, потому и был спокоен.
- Не догадываешься, почему вызвал?
- Нет, Илья Павлович.
- Не на ту ты замахнулся, Олег. Когда в следующий раз влюбишься в красавицу, посмотри на свою физиономию в зеркало. А Ленка вообще высоко метит, ей заурядный м.н.с, будь он хоть писаный красавиц, каким ты не являешься, ни к чему. Поступаем так. Ты увольняешься до окончании срока обязательной отработки по обоюдному соглашению. Мол, ты нам не подошел, а мы тебе. Понял?
- Понял, Илья Павлович…
Рассказав эту историю, Олег снова замолчал. Потянулся, было, к сигаретам, но передумал, не стал курить еще одну.
- А дальше как жизнь у тебя складывалась? – чуть улыбнувшись, спросила Катя.
- Устроился в другой институт, отраслевой, как тогда говорили, где программирование было лишь одной из частей общего дела. Причем, не основной. Работал, стараясь держаться подальше от женщин. Наверное, неплохо зарекомендовал себя, потому что, когда начался ельцинский бардак, заместитель Генерального директора, курировавший наше направление, пригласил меня в числе немногих в организуемую им частную фирму. Правда, меня он сразу предупредил: никаких шашней на работе. Матвей Илларионович сразу нам, составившим тогда костяк фирмы, сказал: воровать и подличать не будем, наше направление в стране только развивается, а потому заказы будут. Так и получилось. В этой фирме и работаю. Серьезных романов не было, хотя и не монашествовал. Вот такой я. Отнюдь не ангел.
О том, что произошло у него с дочкой его учительницы, Олег рассказывать не стал. И потому, что всё же предлагал Сусанне замужество, и потому, что женщина явно не в обиде на него. Иначе бы не затянула она его к себе в палатку на последнем апрельском слёте.
- Давайте-ка выпьем за обретенную нами семью, - улыбнулась Соня. – И не только нами, но и нашими девочками.
Олег облегченно вздохнул, рассмеялся. Рассмеялись и женщины. Дружно чокнулись и допили разведенный спирт до конца. Все решено.
После ужина сразу стали укладываться спать. Сегодняшний разговор измотал всех троих не меньше, чем вчерашнее восхождение. Уснули сразу, а потому и не слышали, как снаружи разыгрался ветер. Он быстро усиливался, и вскоре стенки палатки стали выгибаться под его напором, заскрипели дуги. Когда же проснулись, то даже вскрикнули от изумления: палатка освещена солнечными лучами. И тихо. Одевшись, выбрались наружу. Ночной шквал сорвал с горы верхнюю часть тучи, унес ее на северо-запад. Сейчас она была уже за истоками Ивовой, тянущиеся вниз косые полосы говорили, что в тех местах идет сильный дождь. А над горою ярко светило солнце, легкий ветерок приятно обдувал их лица, внизу же, почти касаясь площадки, клубились остатки туч. Олег чуть заметно поморщился. Сбылись его опасения. Весь восточный склон тонул в плотной облачной пелене. Катя и Соня, увидев вновь раскрывшуюся перед ними панораму гор, замерли в восхищении. Потом подбежали к самому склону. Облака, словно волны, плескались у их ног. Рассмеявшись, Катя и Соня чуть спустились по склону, окунулись в облака, стали фотографироваться. По колено в облаке, по пояс, по грудь. То подпрыгивали, то ныряли в облако. Олег не препятствовал. С восточной стороны склон долго шел полого, да и каверз нам нет. Наплескавшись в волю в облаках, поднялись к Олегу, смущенно улыбаясь.
- Девчата, давайте-ка первым делом займемся сушкой мокрых вещей, - негромко сказал Олег. – Воспользуемся хорошей погодой.
Женщины тут же вытащили из-под тента ворох мокрой одежды. Несмотря на то, что позавчера вечером туристы все выжали, нахождение в туче не прошло для вещей бесследным. Напитавшись влагой, они вновь настолько намокли, что с них даже капала вода. Вновь все выжали и развесили на штормовых оттяжках. Организовав сушку мокрых вещей, занялись завтраком. Катя разожгла примус, Олег сходил за водой, Соня вытащила из рюкзака продукты. Завтракать решили на открытом воздухе.
- Олег, а бензина уже осталось немного, - сказала Катя. – Меньше трети первоначального объема. А ведь сегодня только десятый день похода.
- Знаю. Вот поэтому засиживаться здесь нам нельзя. Надо выбираться отсюда туда, где есть дрова. А вот сделать это не так-то просто.
Некоторое время все молчали.
- Олег, а ведь на вершину мы не поднялись, - задумчиво сказала Соня.
- На которую из трех? – улыбнулся Олег.
- Ой, на любую. Катя, ты не против?
В ответ женщина рассмеялась. Олег же призадумался. Бензина осталось совсем немного, провизии – в обрез. Возможности дождаться освобождения восточного склона от упершейся в него тучи у них нет. Надо спускаться по южному, более сложному склону. И уходить отсюда уже завтра. Мало ли какие еще сюрпризы преподнесет погода. А потому неплохо бы перед этим спуском потренировать женщин. Раз так, то совершим полный траверс вершин Кантынсорумнёр. Сегодня без рюкзаков пройдем северную и самую сложную центральную. А завтра южную. Она попроще центральной, но посложнее севернее. Идти придется с рюкзаками, поскольку выхода с площадки на южный склон нет. Выбираться же через юго-восточное ребро нельзя, там они точно не пройдут.
- Девчата, быстро завтракаем и готовимся к траверсу вот этих вершин, - нарочито бодро сказал Олег. – Потренируемся.
Катя юркнула в палатку, вытащила примус, бутылку с бензином.
- Погода какая хорошая, - радостно сказала она. – Давайте завтракать на природе.
- Конечно, - поддержала ее Соня и полезла в палатку за продуктами.
Вскоре они уже завтракали, расположившись на камнях, разговаривали о разных пустяках, смеялись.
- Девчата, спуск физически, конечно, легче подъема. Но технически гораздо сложнее. Так что на спуске будьте предельно внимательны и осторожны.
- Будем внимательны и осторожны, - заверила его Катя. – Жалко, что запас пленок кончается. Осталась одна кассета. И еще одна в фотике. Увлеклась.
Женщина сокрушенно вздохнула.
- Бери мой, - улыбнулся Олег. – Цифровик с ёмкой флешкой и запасным аккумулятором. Можешь щелкать, сколько душе угодно.
Подъем на северную вершину оказался несложным. Вскоре они уже были на самой ее макушке, сфотографировались попарно. Потом немного постояли немного. Женщины были ошеломлены открывшимися отсюда видами. Впрочем, Катя быстро опомнилась, схватила олегов фотоаппарат и стала запечатлевать. Особенно женщине понравилась возможность сразу же увидеть на экране фотографию. Если не понравилось, можно тут же переснять. С такой техникой Катя никогда не имела дела. Соня же стояла притихшая, впитывая в себя горы. И те, через которые она уже прошла, и далекие, еще незнакомые женщине.
Олегу же показалось, что на вершине горы Сэнквынёр в пелене тучи мелькают какие-то тени. Возможно, тоже туристы. Может, хотели пройти траверсом Кантынсорумнёр и попали в непогоду. Подумал Олег об этом спокойно, без злорадства, но и без тревоги. Да, ребятам не повезло, непогода помешала их планам. Зачем же злорадствовать? Но, в отличие от группы самого Олега, тем ребятам ничего не угрожает. В любой момент можно уйти по скале Алысьутмагыесяхылит к верховьям реки Люльсынвит. А оттуда прямой путь к разъезду 115-ый километр. Впрочем, если у ребят со временем не в напряг, то могут дождаться того дня, когда тучи рассеются. Помочь же ему эти незнакомые туристы не смогут, не пройти сейчас через перевал Коварный на Кантынсорумнёр.Олег еще раз посмотрел в сторону горы Сэнквынёр и занялся насущным, продумыванием спуска.
- Все, девчата, пора спускаться, - улыбнувшись, сказал Олег. – Еще раз напоминаю: спуск технически сложнее подъема. Будьте осторожны и внимательны.
Олег первым шагнул на склон, за ним, еще раз оглядев горы, пошла Соня. Катя спрятала под рубашку фотик, задорно рассмеялась и последовала за подругой. Женщины сразу же ощутили правоту Олеговых слов. Удерживаться на склоне было нелегко. Вот Соня, поскользнувшись на камне, упала на бок. Катя бросилась ей на помощь, споткнулась, тоже упала. Олег помог женщинам подняться, еще раз наказал быть внимательными и осторожными. И сам себя выругал. Надо же подстраховывать, не с Командой идет. И вообще, это не просто траверс, а тренировка. Чуть заметно усмехнулся: давненько он никого не тренировал, со времен изгнания его из институтского турклуба. Даже подзабыл, как надо это делать. Ведь на маршрутах новичков опекали другие члены Команды.
Дальнейший спуск прошел без особых происшествий. Олег собрался, стал внимательнее. Чуть сложнее – останавливал женщин, проходил кусок склона сам, потом сводил по нему Соню, следил, чтобы женщина стала там, где надежно, где не сорвется. Потом проводил по склону Катю. Попутно объяснял, почему именно здесь надо идти и как, учил пользоваться на спуске палками, фиксировать себя перед тем, как сделать следующий шаг. Решил уже, что среднюю вершину тоже пройдут без рюкзаков, а потом вернутся к северной и пройдут ее повторно, но уже с рюкзаками. Заодно и Олег оценит по сложности те участки, по которым женщин надо проводить без рюкзаков. Пожалуй, будут два уровня сложности: участки склона, где без рюкзаков пойдут обе женщины, и участки, которые Катя сможет одолеть с рюкзаком. Олег пошел медленнее, утроил внимание, заранее примечая участки склона, которые женщинам не пройти с рюкзаками.
Передохнув возле палатки, отправились на штурм средней вершины, наиболее трудной их всех трех. Впрочем, начальный отрезок пути был совсем легким, пологим. Но вскоре крутизна склона резко возросла. Идти стало труднее. Но и Олег теперь был собраннее, четко отслеживал участки, где нужна его помощь, проводил женщин по одной. Впрочем, два раза Катя отказалась от его помощи, прошла сама. Олег не возражал, только, весь собравшись и напрягшись, был готов сразу же прийти на выручку. Первый раз все прошло хорошо, а в следующий раз Катя оступилась, чуть не упала. упала бы, если б Олег не подхватил ее. Выше вершину опоясывал скальный пояс. Найдя место, где он был пониже, от силы метр, Олег ловко подтянулся на руках, встал надежно, упершись палкой под скальный выступ. Потом наклонился, протянул Соне руку. Женщина ухватилась за нее, другой рукой оперлась на край скалы. Олег, выпрямляясь, потянул женщину вверх. Катя помогла, подталкивая подругу под зад. Жестом показав Соне, куда нужно настать, Олег протянул руку Кате. Та помотала головой и попросила разрешить ей вскарабкаться самостоятельно. Олег улыбнулся и разрешил. Первая попытка неудачна, не удалось Кате закинуть ногу на выступ, сползла вниз. Но не упала, устояла. Олег протянул ей руку. Катя опять помотала головой и предприняла вторую попытку, на этот раз успешную. Правда, Олег в последний момент подхватил ее, помог. Пошли дальше. Подъем стал сложнее, а потому шли медленнее. Но вот склон стал выполаживаться, пошли быстрее. А вот и вершина. Решили и на ней сфотографироваться. Олег, приметив удачно торчащий камень, пристроил на нем фотоаппарат, наладил автоспуск, а потому получился первый снимок, на котором они втроем: в середине Олег, слева Катя, а справа Соня.
Чуть передохнув, стали спускаться. Со скального пояса обе женщины спрыгнули самостоятельно, Олег только подстраховывал их. Немного ниже началась сыпуха. На этот раз Катя не сплоховала, спускалась уверено, хотя и небыстро. Более того, помогла Соне, когда та, задумавшись, оторвала разом от земли и ногу, и палку и, не удержавшись, заскользила вниз. Катя успела ухватить подругу за капюшон, удержала, не дала упасть. Начались нагромождения камней. Олег сменил тактику. Теперь он, пройдя сложный участок, поднимался вновь примерно до середины его несколько в стороне от проверенного им спуска и стоял, готовый в любой момент прийти на помощь своим женам. Один раз он помог Соне, и дважды его помощь потребовалась Кате. Женщину опять подвела самоуверенность, она решила пройти сложный участок, подражая Олегу, почти не глядя себе под ноги.
Спустившись и с этой вершины, вернулись к палатке. День уже клонился к вечеру, а потому вытащили из палатки один из спальников, расстелили его и разлеглись в блаженной истоме. Вдруг разом потянулись друг к другу и сплелись в любовном неистовстве. Насладившись любовью, дружно рассмеялись, оделись и занялись ужином. Завтра же предстоял трудный день. Предстояло подняться с рюкзаками на третью, южную вершину Кантынсорумнёр, а затем спуститься с горы к истоку реки Сорочья. Задерживаться нельзя, запасы бензина убывают, хотя Катя и старается его экономить. До начала же лесной зоны, где можно готовить пищу на костре, еще идти и идти. А вдруг какая-то задержка. Да и погода уже приучила их к неприятным сюрпризам. Грозовой фронт ведь далеко не ушел, завис в истоке реки Ивовая, уткнувшись в массив Полямнёрыт. Похоже, верхняя граница туч стала ниже, поскольку тамошние горы пониже не только Кантынсорумнёра, но и Сэнквынёра.
Олег проснулся рано. Понежившись еще минут десять в спальнике, вылез из него, сел. Посмотрев на спящих женщин, тихо рассмеялся. После позавчерашнего откровения на душе было легко и как-то светло. Потом он вылез из палатки, огляделся. Никаких перемен. Юго-восточный ветер прочно удерживает тучу в мешке, образованном горами Кантынсорумнёр, Сэнквынёр и западной частью скалы Алысьутмагыесяхылит. Верхняя граница туч понизилась, обнажив часть склона, но ситуацию это не меняло. Выход у них один: продолжение траверса через третью, южную вершину и спуск по южному склону Кантынсорумнёра. Олег вернулся в палатку и разбудил сладко спящих женщин.
Быстро позавтракав, собрали рюкзаки. Перед тем, как снять палатку, Олег, поняв, что женщин страшит сегодняшний переход, предложил посидеть в ней пять минут. Катя и Соня тут же кивнули. Им и впрямь было немного не по себе. Забрались в палатку, уселись. Коврики уже спрятаны в рюкзаки, сидеть жестко. Олег еще раз рассказал об особенностях предстоящего восхождения – оно не такое уж сложное – и спуска. А вот он-то куда сложнее пройденных вчера. И идти предстоит не налегке, а с рюкзаками. Женщины внимательно его слушали. Они понимали: иного пути у них нет, надо спускаться с Кантынсорумнёра, причем, именно сегодня и именно так, как наметил Олег. Соня с удивлением отметила, что не боится. Точнее, боится, но в меру. Того панического страха, какой овладел ей перед переправой через ручей Заячий, сегодня нет и в помине.
- Все, девчата, надо идти, - сказал Олег и вылез из палатки.
Следом покинули ее и женщины. Соня еще раз окинула взором обе вершины, площадку между ними, на которой стояла их, такая маленькая по сравнению с горами палатка, саму палатку и украдкой вздохнула. Какими же счастливыми были проведенные здесь дни…
Вот и вершина. Постояли немного, обнявшись. Затем сфотографировались втроем, пристроив фотик на сложенной из камней пирамиде.
- Это тур, сказал Олег. – Где-то внутри него, между камней должна быть капсула с запиской. А вот и она.
Он просунул руку в щель между камнями и извлек металлическую коробку для фотопленки, плотно закрытую крышкой. Катя и Соня подошли к нему, с любопытством разглядывая такой обыденный, хорошо знакомый им предмет. Олег открыл крышку, осторожно извлек записку, развернул ее.
- Туристическая группа из Курска семнадцатого августа 2004 года на этой вершине завершает начатый пятнадцатого августа траверс трех вершин Кантынсорумнёра. Мы поднялись по северному склону с перевала Коварный, спуск же осуществим по восточному склону. Длительность траверса обусловлена настигшем нас на северной вершине ливнем. Сняли записку туристической группы из Грязовца, осуществившей этот траверс второго августа сего года, - прочитал Олег. – Далее список участников группы, восемь человек и адрес. Надо эту записку снять и оставить в капсуле свою.
Он достал из клапана рюкзака заботливо спрятанные в полиэтиленовый пакет блокнот и ручку, присел на камень и стал писать, произнося вслух написанное.
- Группа туристов из города Электроугли Московской области двадцать второго июня 2006 года завершают траверс трех вершин Кантынсорумнёра начатый девятнадцатого июня восхождением по западному склону. Спускаться будем по южному, поскольку восточный закрыт тучей. Сняли записку туристической группы из Курска, совершившей траверс этих вершин 15-17 августа 2004 года. Состав нашей группы…
Олег поднял голову, улыбнулся.
- Фамилии какие писать? У вас-то красивые: Троекурова, Дворянцева. А у меня самая простецкая: Данилов.
- Конечно, Даниловы! – воскликнули женщины разом.
- Будь по вашему. Итак, состав группы: София, Екатерина и Олег Даниловы. Ну, и адрес, разумеется.
- А зачем адрес? – спросила Соня, польщенная и смущенная тем, что ее имя названо первым.
- Полагается снятую записку отослать совершившим восхождение туристам. К сожалению, иногда эта весточка бывает последним известием о пропавших, подсказывая, где искать их останки. Нечасто, да, но бывает и такое.
Олег вздохнул, спрятал снятую записку в блокнот, свою же вложил в коробку из-под фотопленки, плотно закрыл ее крышкой и засунул между камнями. Затем вскинул на плечи свой рюкзак, помог женщинам.
- Что ж, девчата, надо спускаться. Путь предстоит непростой. На этом склоне возможности установить палатку не будет. Нам надо сегодня пройти весь этот склон. Катя, ты идешь замыкающей. Будь внимательна.
Женщина кивнула головой. Маленькая группа начала спуск по крутому склону. Шли медленно. То и дело, пройдя небольшой отрезок склона, Олег останавливался, помогал пройти его Соне, а то и Кате. Но они все же спускались. Вот уже не видно вершины, на которой они оставили в туре записку, скрыл ее склон. Довольно-таки большой участок склона оказался сравнительно легким, Олег и его спутницы споро прошли его. А вот дальше простиралась, как потом понял Олег, самая сложная часть спуска. Вздымающиеся скалы прижимали путников к обрыву, замыкавшему разделяющую ручьи Заячий и Коварный долину. Проходимой была узкая полоса шириной пять-восемь метров. Край тучи захватывал здесь весь южный склон Кантынсорумнёра, снижая видимость до двадцати, от силы двадцати пяти метров. Еще раз напомнив женщинам об осторожности и внимательности, Олег повел свою маленькую группу между нагромождением скал и почти вертикальным обрывом. Шли медленно. Олег пристально вглядывался в облачную пелену, дабы своевременно обнаружить притаившуюся там опасность. Катя сосредоточилась, напряглась, готовая при необходимости сразу же прийти Соне на помощь. Но пока и та шла достаточно уверено, в точности повторяя шаги Олега. Тот же, еще раз пристально вглядевшись в висевшее перед ним марево, облегченно вздохнул. Еще метров десять, ну, от силы, пятнадцать. А дальше скалы резко отступают влево, расширяя пригодный для спуска проход. И тут же крик Кати заставил его остановиться и резко обернуться.
Нельзя сказать, что Соня спускалась по склону также уверенно, как это делал Олег или хотя бы Катя. Но шла она аккуратно, стараясь не торопиться, не наступить ненароком туда, куда не ступал Олег. Вот еще один шаг. Но что это. Камень вдруг предательски выскользнул из-под Сониных ног. Утратившая опору женщина упала на спину, чуть не сбив с ног шедшую позади нее Катю, и медленно стала сползать к краю обрыва. Но Катя не оплошала, ухватила Соню за клапан рюкзака и замерла, четко зафиксировав себя на трех точках опоры. Соня потихоньку тянула Катю за собой, заставляя и ее медленно, но неуклонно приближаться к роковому краю.
- Олег, помоги, - крикнула Катя, вдруг поняв, что ее сил, чтобы не то что поднять, только удержать подругу, не хватает.
Олег сразу остановился и, не сбрасывая рюкзак, бросился на помощь женщинам. Вдвоем с Катей они оттащили упавшую женщину от обрыва, помогли подняться.
- Я даже испугаться не успела, - проговорила Соня.
Все трое нервно рассмеялись, сбрасывая напряжение.
- Идем дальше, - негромко сказал Олег. – Еще несколько метров, и спуск станет полегче. Сможем идти быстрее. Все же уже третий час, а мы не преодолели и трети спуска.
И впрямь, через несколько метров скалы резко отошли влево, открыв взору широкий и не очень крутой курумник. Трое туристов пошли быстрее. Соня с удивлением заметила, что ходьба по курумнику уже не представляет для нее трудность, что идется ей легко. А вот и нижний край тучи. Слева открылся вид на долину реки Люльсынвит, на вздымающийся за нею горный массив. Постояли немного, позволив Кате сделать несколько снимков, и пошли дальше. Довольно-таки легко преодолели значительную часть склона. Стал слышен гул несущегося где-то впереди потока. Олег наморщил лоб: откуда здесь еще один ручей? И тут же сообразил, что эта бегущая по полке вода, та самая, что уже преградила им путь, не дав избежать восхождения на Кантынсорумнёр. И с полки этот поток низвергается именно сюда, куда же ему еще деваться. Ситуация осложняется, им предстоит еще одна переправа. И вряд ли простая. Как бы то ни было, сейчас надо идти дальше. Иного пути им не дано. Мысленно чертыхнувшись, Олег зашагал вниз по склону. Женщины последовали за ним, еще не догадываясь, насколько осложняется их путь. Склон же вновь стал круче. Пошли медленнее, осторожнее. Споткнулась и упала Катя, упала ничком, ударившись лбом о камень. Соня и Олег подбежали к ней, помогли подняться.
- Сильно ушиблась? – встревожено спросил Олег.
- Нет, не сильно, - женщина заставила себя улыбнуться. – Разве что шишку набила.
- Дай-ка посмотрю. Ого, кровоточит. Надо обработать рану, заклеить, а лучше забинтовать ее.
- Пустяки, пройдет, - отмахнулась Катя. – Всего лишь царапина.
- А если загноится? – поддержала Олега Соня. – Давайте-ка скинем рюкзаки.
Несмотря на Катины протесты и уверения, что все это ерунда, Соня и Олег занялись ее раной, оказавшейся отнюдь не царапиной. Обработали ее хлоргексидином, затем эпланом, забинтовали. Немного передохнув и перекусив, благо утром они наполнили термос, пошли дальше. Еще полчаса хода, и курумник кончился. Олег остановился и присвистнул. Перед ними, занимая весь склон, тянулась сыпуха. Откуда она здесь? В тех двух-трех описаниях траверса вершин Кантынсорумнёра, которые он нашел в интернете, о сыпухе не говорилось. Не рассказывал о ней и Кузьма, прошедший со своими женщинами эту гору траверсом от озерца в истоке реки Сорочья до вершины Сэнквынёр и далее по скале Алысьутмагыесяхылит. Впрочем, Кузьма говорил о том, что слева от них тянулась скала. Да, точно. Но Кузьма и его женщины поднимались по этому склону, а они спускаются. И скальный массив тянется слева от них. То есть, туча загнала их на западную часть южного склона. Вряд ли, конечно, никто не проходил этим маршрутом. Только далеко не все выкладывают описания своих походов в интернете. Чего далеко ходить, сам Олег грешит этим. Ведь за всю свою туристическую жизнь ни одного описания не выложил. А ведь кому-то его материалы могли помочь. И Кузьме надо сайт сделать, вот у кого поистине уникальные материалы. Да, его группа странная, но ходят-то они много. Причем, что редкость в туризме, их походы носят исследовательский и изыскательный характер, а потому несколько раз бывают в одних и тех же местах, тщательно отрабатывая, изучая тот или иной горный массив. Олег впервые подумал о женщинах из группы Кузьмы с уважением. Молодцы они. Не столь много мужчин с таким, как у этих женщин, опытом горных походов. Кстати, и у него самого вскоре будет подобная групп. Две женщины, две девочки и он пятый. Олег непроизвольно улыбнулся, обернулся к стоящим за ним спутницам.
- Девчата, - негромко сказал он. – Сыпуху нам не миновать. Придется спускаться по ней. Идем в шахматном порядке: я первый, за мной и немного левее меня Соня, последней и немного правее меня Катя. Упавшая сразу же кричит. Напоминаю: постоянно две точки опоры, или нога и палка, или две ноги. Только так. И не торопитесь, нельзя на сыпухе спешить, суетиться. Она такого не прощает. Катя, если Соня будет отставать, тут же тормози меня. Ну, в путь.
Поначалу сыпуха была довольно пологая, шли легко. Только Катя разок оступилась, поехала, но смогла сама зафиксироваться и встать на ноги. Ниже сыпуха стала круче. Начались падения. Упала и поехала по склону Соня. Олег поймал женщину, помог ей подняться. Оступилась и плюхнулась навзничь Катя, стала скользить вниз, стараясь хотя бы сесть. Услышав ее крик, Соня остановилась, сместилась вправо, успев ухватить сползающую по склону Катю за плечо, помогла стать на ноги. Однообразие этой части спуска, необходимость постоянно быть внимательными и осторожными утомляли, выматывали. Склон постепенно становился круче, но вот открылся конец этой зловредной сыпухи. Она упиралась в достаточно широкую площадку, ограниченную с двух торцов скалами, частью покрытую мхом, частью травой и кустарничками. Среди зелени горели красные ягоды дозревшей под снегом брусники. Олег ободрился, зашагал быстрее. За ним потянулись Соня и Катя, постепенно сближаясь друг с другом. Оставалось пройти совсем немного, когда вновь оступилась Катя, села на попу, поехала по склону. Видя, что вот-вот сыпуха кончится, кричать не стала. Ненароком задев Соню палкой, подшибла и ее, а потом они вместе сбили с ног Олега. Тот не рассердился, рассмеялся, обнял женщин. И они вместе проехали последний кусок сыпухи и въехали в ягодные заросли. Встали, стряхнули с себя налипшие камушки и песок. Затем сбросили рюкзаки, с наслаждением выпрямляясь и разминая затекшие плечи.
- Девчата, готовьте перекус. Я же пока схожу на разведку.
Олег постарался произнести эту фразу как можно спокойнее, но женщины все же уловили в его голосе тревогу. И потому долго смотрели ему вслед. Олег же пересек площадку и стал спускаться вниз, ловко пробираясь между каменных глыб. Шум низвергающейся воды становился все громче. Он обогнул возвышающуюся над этим каменным нагромождением скалу и оказался над бушующим потоком. Остановился, вздохнул тяжело. Перейти этот поток и самому Олегу не под силу. Он пошел вниз по течению и вскоре уперся во врезающуюся в этот новоявленный ручей скалу. Ее не обойти, никак не обойти. Они опять в ловушке.
ГЛАВА 14. ЧЕРНАЯ ТУРИСТКА.
Олег устало сел на камень, привалился к скале. Почувствовал, насколько же устал. Хотелось сидеть так и сидеть. Усилием воли заставил себя встряхнуться. Встав, еще раз огляделся. Если здесь не перейти, то надо искать подходящее место выше по течению этого потока. Олег решительно зашагал назад. Пройдя то место, где он вышел к ручью, еще раз огляделся, покачал головой. Впереди круто вздымалось нагромождение каменных глыб. Не пройти здесь. Да и есть ли там переправа через этот чертов поток? Сомнительно. Неужели завтра придется подниматься вверх к началу скального массива, затем спускаться в плотной туче? Сможет ли он провести женщин? Вряд ли. Если только по одной, оставляя первую на более-менее устойчивом месте и возвращаясь за второй. Но тут встает другой вопрос, более существенный. Хорошо, спустились они по ту сторону скального массива. А что дальше-то? Там же точно такая же ловушка. С одной стороны это же самый поток, через который не перейти, ибо он набирает и набирает воду не только поступающую от ручьев и ручейков, но и струящуюся под камнями. С другой же – это безымянное озерцо. Маленькое озерцо, но глубокое, вброд не перейти. Можно, конечно, попытаться переплыть через него, черт с вещами, пускай намокнут.
Олег вновь присел на камень. Неужели нет другого выхода? Обход скального массива займет два дня, не меньше. Еще день уйдет на переправу через озерцо. Погоди, а почему он уверен, что этот поток впадает именно в озерцо? Почти наверняка поток проходит правее озерца и впадает в Сорочью. В этом случае через эту реку им не переправиться. Плюс потоки, текущие с восточного склона Кантынсорумнёра. Вот влипли.
Олег тяжело вздохнул. Подумал: был бы один, никуда и не пошел бы. В том, проклятом двухтысячном году, после неудачной переправы было такое же настроение. Мол, помру, и черт со мной. Тогда его из этого состояния вывела появившаяся чёрная фигура. Да, тогда невдалеке прошел чёрный человек. Он даже не поглядел на Олега, шел размеренно. Но сразу же боль в ноге стала стихать. А утром Олег понял, что может идти. Да, медленно, можно сказать, ковыляя, но он шел. И вышел. Тогда он был один, мог позволить махнуть на себя рукой. Сейчас же от него зависят жизни двух женщин и двух, пока еще незнакомых ему девочек. Надо взять себя в руки, надо бороться, искать выход и победить.
Олег попытался встать, не смог, вновь упал на камень. Выругав себя, повторил попытку. Опять не смог. Что за чертовщина? Решил минут десять еще посидеть, полностью расслабившись. Да, десять минут, не больше. Почему-то вспомнились рассказы Левы Кирша о Черных Туристах. Он их почти никогда не слушал: легенды, байки, столь распространенные в туристской среде. Впрочем, как-то заговорил об этом с Кузьмой. Тот тогда как-то загадочно улыбнулся и, помолчав, сказал, что в горах есть что-то необъяснимое пока. Еще помолчал и проговорил негромко:
- Был случай, когда я, возвращаясь из разведки, прошел через поляну, на которой расположились остальные члены моей группы. На поляне горел костер, стояла палатка. Но я ничего этого не видел. А они не видели меня.
- Может, ошибся? – неуверенно спросил тогда Олег. – Прошел выше этого места, а потом вернулся и вышел к поляне?
- Может быть, - усмехнулся Кузьма. – Только вот в чем дело. Перед той поляной был широкий снежник, протянувшийся от скалы до ручья. Миновать его я не мог. Были следы, почти у самой скалы, где я прошел через него, отправляясь в разведку. Но не было обратных следов…
Олег вдруг вздрогнул. Почудилось чье-то присутствие. Неужели одна из женщин, встревожившись его долгим отсутствием, отправилась на поиски? Обернулся – никого. Но вот кто-то легонько тронул его за плечо.
- Наверное, ветер, - проговорил Олег, ощутивший неодолимое желание нарушить эту давящую тишину, не нарушаемую, даже усугубляемую мерным гулом потока.
И вдруг встал. Не то, что помимо воли, понимал же, что нужно встать, что-то делать. Только еще минуту назад не было сил, а сейчас они появились.
- Тьфу ты, черт, - пробормотал он. – Померещилось.
И вздрогнул. Невдалеке от него стояла черная женщина. Почему-то сразу решил, что это женщина, не мужчина. Женщина подняла руку, сделала призывающий жест и стала легко подниматься по крутизне. И Олег, как привязанный, пошел следом за ней. Силы появились. И желание жить, которое чуть раньше почти угасло. Черная женщина же поднималась все выше и выше, увлекая за собой Олега. И не было силы противиться ей. Вот кончился подъем. Господи, да что это? Неужели снежный мост? Вот оно, спасение. Черная женщина легко прошла по нему. И Олег следом за ней. Мелькнула мысль: надо вернуться, меня ждут Катя и Соня. Но уже прошел над бушующим потоком, шагнул дальше. Но тут черная женщина сделала жест рукой, как бы повелевая остановиться. Олег встал, как вкопанный. Женщина рукой показала направление и исчезла, будто и не было ее. И Олег словно очнулся, обернулся. Да, вот он снежный мост. Осторожно пошел по нему назад, проверяя, держит ли. Черт возьми, держит. Надо быстро идти за спутницами, переходить на тот берег. Но как преодолеть крутой склон? Олег огляделся. Да вот же, чуть дальше проход между глыбами. И спускающийся вниз кулуар. Олег бодро зашагал по нему, через несколько минут вышел на зеленую площадку, где сидели Катя и Соня. Поймал их встревоженные взгляды, улыбнулся.
- Все хорошо. Есть переход через поток.
Вскоре все трое стояли перед снежным мостом. Олег хотел, было, сразу же перейти через него. Но одумался. Во-первых, то, что он перешел без рюкзака, еще ни о чем не говорит. Да и переходил ли он его, не померещилось ли? Во-вторых, Соня уже познакомилась со снежным мостом. И то знакомство было не из приятных. Но и медлить нельзя. Хотя сегодня самый пик полярного дня, солнце с небосвода не уйдет, но время-то позднее, почти полночь. Длинный день выдался.
Олег обвязался стропой, сосредоточился, женщины взялись за ее концы. Ближний край снежника от начала потока отделяли всего считанные метры. Олег прошел их быстро. Здесь снег лежит на камнях, провалиться невозможно. А вот начинается собственно снежный мост. Ширина потока метров десять. Олег переместил палку вперед, оперся на нее всем весом. Держит. Сделал небольшой шажок, вновь оперся всем весом на палку, удовлетворенно хмыкнул. Вновь палку вперед, оперся, сделал шаг. Соня, вспомнив, как лихо она пошагала по снежному полю в ущелье, покраснела. В горах-то снег ненадежен. А Олег медленно продвигался к противоположному берегу потока. Вот еще один шаг, еще один. Палка проткнула снег и уперлась в камень. Черт возьми, перешел. Теперь надо перетащить рюкзаки.
- Девчата, цепляйте рюкзаки к концам стропы!
Катя и Соня проворно привязали рюкзаки, и Олег волоком втянул сначала оба женских, а потом свой. Освободившись от стропы, Олег на минуту задумался. Кому из женщин предстоит пройти снежным мостом первой? Пожалуй, Соне. Да, ей. Он сможет ободрить Соню взглядом, да и словом. После этого он вернется на тот берег, и тогда пройдет снежный мост Катя. Сообщив женщинам порядок прохода по снежному мосту, Олег, взяв в руку один конец стропы, перекинул ее на другой берег. Катя ловко поймала конец стропы. Соня вздохнула, поежилась и шагнула на снег шла она медленно, также, как и Олег, проверяя палкой крепость снежного моста. Почти на самой середине остановилась, подняла голову и жалобно посмотрела на Олега. Тот ободряюще улыбнулся ей. Соня еще раз вздохнула и пошла дальше. Но вот наконечник палки ударился о камень. Еще шаг – и Соня уже на берегу. Как же приятно ощущать под ногами твердь камней. Женщина сменила Олега. Тот быстро прошел по снежному мосту, перехватил у Кати стропу. Женщина подмигнула Олегу и, держась за стропу, легко зашагала к противоположному берегу. Вот она уже стоит рядом с Соней. Олег облегченно вздохнул и шагнул на снежный мост. Боковым зрением заметил, что уровень воды в потоке повышается. Не опасно, конечно. Даже если вода дойдет до нижней кромки снежного моста, то потребуется время, чтобы всю эту толщу плотного снега – а может, местами и льда – размыть. Но все равно неприятно. Олег непроизвольно поёжился. А ведь была мысль переночевать на той, травяной площадке, а утром переправиться. Хорошо, что отогнал ее.
Перейдя через снежный мост, Олег принялся искать более или менее пригодную для ночлега площадку. С трудом нашел среди камней ровное место. Вместе с Соней принялся ставить палатку, Катя же занялась примусом. Все вымотались настолько, что было не до разговоров. Кое-как поужинав, забрались в спальники и тут же уснули. Проснулись поздно, спать же легли около двух часов ночи. Но выспались на славу. Вылезли из палатки. Оставив женщин заниматься завтраком, Олег пошел на разведку, старательно припоминая, куда же пошла эта таинственная Черная Туристка. Поднявшись на невысокую каменистую гряду, остановился. Вот оно что. Прямо перед ним вход в ущелье. Это же сильно сократит им путь. Выйдут к подножью хребта и прямиком пойдут к озеру.
- Черт, - пробормотал Олег. – Путь-то предстоит непростой. Очень непростой.
На склонах гор лежали огромные снежные поля, виднелись и берущие начало из-под снежников потоки воды.
- Переправа за переправой. А ведь завтра тринадцатый день похода. Как бы не обошлось без каверз этого проклятого числа. Впрочем, иного пути нет.
Он вздохнул и повернул к лагерю. Позавтракав, сразу же начали собираться. Громкий всплеск привлек их внимание. Разом подняли головы. Так выручивший их снежный мост рухнул.
- Вот это да, - проговорила Катя. – Вовремя перешли.
Олег и Соня только молча переглянулись. Завершив сборы отправились в путь. Вот и вход в ущелье, узкое, мрачное. По обе стороны скалы, дно ущелья завалено камнями. Идти было трудно. Местами Олег останавливал женщин, переносил рюкзаки, затем проводил по одной своих спутниц-жен, сначала Соню, потом Катю. Послышался шум падающей воды. Обогнув вдающуюся в ущелье скалу, путники увидели низвергающийся поток воды. Олег чуть поморщился, ночевать в ущелье он не собирался, так что этот ручей им будет только помехой. Ущелье несколько расширилось, идти стало легче. Даже журчащий у ног ручей не мешал. Так прошли около часа. На вот ущелье вновь сузилось, пошло нагромождение каменных глыб. Местами ручей скрывался под камнями. Шли очень медленно, то пробираясь между каменными глыбами, то перелезая через них. Но вот еще одно расширение, привлекательная заросшая травой и кустарничками поляна. А впереди… А впереди еще одно сужение и выход из ущелья. Олег приободрился, зашагал быстрее. Но что это? Черная фигура, раскинув руки, преграждает выход из ущелья. Олег помотал головой, отгоняя виденье. Черная фигура не исчезала.
- Неужели опять Черная Туристка, - пробормотал Олег. – Нет, шутишь, все равно пройдем.
Но ноги как свинцом налились, не шли ноги. Что за наваждение? Пересиливая себя, сделал еще шаг, другой, третий. И вдруг споткнулся и упал ничком, ударившись головой о камень. В глазах потемнело. На какое-то время Олег потерял сознание. Катя и Соня сбросили рюкзаки, бросились к нему. С их помощью Олег поднялся, сел на большой камень. Перед глазами все плыло.
- Похоже, придется становиться на ночлег, - с трудом проговорил Олег.
Он попытался встать, но, покачнувшись, упал опять на камень.
- Сиди, - прикрикнула на него Катя. – Мы сами поставим палатку.
Разбудило их то, что палатка вдруг заходила ходуном, загрохотали, падая камни.
- Что это? – испуганно вскрикнула Катя.
- Землетрясение, - встревожено сказал Олег. – Быстрее наружу!
Он быстро расстегнул полог палатки, подтолкнул к выходу Катю, за ней Соню.
- Заманила, проклятая, - чуть слышно прошептал он, выбираясь наружу и оглядываясь.
Со склонов ущелья падали камни, даже глыбы. В основном, впрочем, в стороне от их лагеря. Хотя несколько крупных камней упало и возле палатки. Земля еще раз вздрогнула. Слева посыпались камни. Женщины испуганно прижались друг к дружке. Еще один толчок, наиболее сильный. Страшный грохот заставил содрогнуться не только женщин, но и Олега…
ГЛАВА 15. ЗАКОЛДОВАННОЕ ОЗЕРО.
Они разом подняли головы и посмотрели в сторону выхода из ущелья. Увиденное ошеломило женщин. Узкий проход между скалами был закрыт плотной белой завесой. Словно там, за ущельем, на землю упала плотная белая туча.
- Что это? – прошептала Катя.
- Лавина, - проговорил Олег. – Землетрясение сбросило со склонов гор снежные поля.
Он невольно вздрогнул, представив, что было, если бы они не остановились на ночлег в ущелье. Лавина погребла бы их. И помочь никто не смог бы. Да и будь кто поблизости, не сумели бы откопать их, погребенных под этой толщей снега.
- А еще корил тебя, - чуть слышно пробормотал он. – А я еще корил тебя…
- Ты что-то сказал?
Соня тронула Олега за плечо.
- Нет, нет, ничего, - сказал Олег и улыбнулся. – Пронесло. Давайте собираться.
Когда они подошли к выходу из ущелья, снежная пыль уже осела. Впереди расстилалось ровное снежное поле. Высота снежного пласта была выше колена. Олег присвистнул.
- Боюсь, что тропёжки нам не избежать, проговорил он.
- Чего не избежать? – удивленно спросила Соня.
- Тропёжки, - вздохнул Олег. – Вряд ли снег рыхлый, но вполне мог напитаться водой. По такому снегу тоже идти тяжело, будем проваливаться. А потому придется предварительно тропить, прокладывать тропу. Двое идут без рюкзаков вперед, вытаптывая тропу. Назад же возвращаемся, шагая боком, чтобы примять снег посильнее. Затем переносим рюкзаки. Ладно, посмотрим. Но прежде всего надо очистить от снега выход из ущелья.
Он скинул рюкзак, извлек из него лопату и принялся делать ступени. Прокопав заход на снежный пласт, спустился к женщинам, убрал лопату в рюкзак.
- Пошли, девчата.
К удивлению и радости Олега идти было легко. Слежавшийся снег хорошо держал их, ноги погружались неглубоко. А потому шли споро. Прошли уже больше половины снежного пути, когда Олег, сделав следующий шаг, провалился почти по пояс. С помощью женщин он выкарабкался из ямы, вздохнул.
- Придется-таки тропить, - проговорил он. – Сбрасывайте рюкзаки.
Первыми на тропёжку вышли Олег и Катя. Даже без рюкзаков идти было тяжело. По раздававшемуся сзади громкому дыханию Олег понял, что Катя уже выдыхается и повернул назад. Катя собралась идти первой, но Олег спокойно обошел ее. Вернувшись к Соне, несколько минут передыхали, а затем с рюкзаками дошли до того места, где закончилась тропёжка. Продолжили тропить Олег и Соня. Затем вновь на тропёжку вместе с Олегом вышла Катя. Так, меняясь, они прошли значительный кусок снежного поля. Затем рыхлый снег сменился плотным. Пошли быстрее. Но полоса плотного снега скоро кончилась. Опять началась тропёжка. На этот раз короткая, в две смены. После же по плотному снегу быстро дошли до конца снежного поля и устроили большой привал. На остатках бензина вскипятили воду и перекусили. Отдохнув, двинулись дальше. Часа через два подошли к невысокой гряде.
- За этой грядой озеро и настоящий лес, - сказал Олег и улыбнулся. –Прямо-таки оазис среди скал и лесотундры. Непонятно, как он возник. Впрочем, сам я в этом месте еще не был, знаю только по рассказам да фотографиям. Планировал побывать здесь в девяносто седьмом, да не сложилось. Не только Кантынсорумнёр, но и Сэнквынёр были закрыты низкими тучами. Если честно, то не очень тогда расстроился. Вообще-то эту часть маршрута я для того похода не считал основной. Больше хотелось пройтись по тем горам, что западнее реки Ивовая… Что-то заговорился я. А надо идти. Недалеко уже.
Не прошло и часа, как они, выйдя на самый верх гряды, увидели озеро, окружающий его лес и застыли в восхищении. Открывшийся пейзаж так разительно отличался от пройденных ими гор, долин и ущелий, что казался нереальным, перенесенным сюда из иных мест.
- Так вот ты какое, Заколдованное озеро, - негромко сказал Олег.
- Красота-то какая, - ахнула Катя.
Соня тихонько подошла к Олегу, прижалась к нему. Подошла и Катя. Немного постояв так молча, стали спускаться. Минут через тридцать они уже были внизу. Олег выбрал место для палатки - уютная полянка, окруженная молодыми елочками, удобный спуск к озеру – и, наказав своим женам ставить палатку, отправился за дровами. Когда же вернулся, таща за собой две сухие ёлки, палатка уже стояла.
- Олег, я выбрала место для костра, - крикнула ему Катя. – Вот здесь. Тут и бревно лежит, будем сидеть на нем, смотреть на костер и на озеро.
Олег, сразу приметивший это бревно, улыбнулся.
- Отличное место, - сказал он. –Ты молодец, Катя.
Он подошел к своему, уже наполовину разобранному женщинами рюкзаку, достал пилу. Соня подошла к нему и, улыбнувшись, забрала сей инструмент.
- Пилить мы с Катей умеем. На стройке же работали. Так что давай разделим обязанности.
- Хорошо, - согласился Олег. – Для растопки наломайте сухих и тонких еловых веточек. А я пошел.
Когда он вернулся, волоча сухую ель, побольше тех двух, то на поляне уже горел костер, Катя пристраивала над огнем котелок, а Соня допиливала вторую ёлку. Олег улыбнулся и отправился за следующей партией дров, благо сухих деревьев в ближайших окрестностях было достаточно. Что обрадовало Олега: не надо идти на ту сторону озера, где полоса леса шире и где уж точно есть дрова.
За ужином строили планы на оставшиеся дни. Решили радиалками совершить еще два восхождения. Олег попросил своих жен выбрать вершины. Катя еще тогда, когда они сверху смотрели на озеро, приметила гору, замыкавшую гряду слева. Но не спешила объявить о своем выборе, предоставляя Соне первой назвать «свою» вершину. Та же медлила. Поколебавшись – понимала, что на подъеме доставит Олегу и Кате только хлопоты – Соня смущенно показала на гору, возвышавшуюся над дальним левом углом котловины. Тогда и Катя назвала свою, радуясь, что их выбор не совпал. Конечно, она бы уступила Соне, но было бы обидно. Олег улыбнулся: восхождения, выбранные его женами, были несложными. Катина, пожалуй, посложнее, но не намного. Да и подступы к ним нетрудные. Надо только утром перенести лагерь поближе к этим вершинам.
- Девчата, а давайте-ка искупаемся, - озорно воскликнул Олег. – Вода, конечно, холодная, но все же теплее, чем в ручьях.
Женщины встретили его предложение с восторгом. Быстро разделись и голышом побежали в озеро. Было много брызг, визга и смеха. Накупавшись вволю, забрались в палатку и отдались любви.
Утром перенесли лагерь, расположив его у подножья Катиной вершины, и отправились на ту, которую выбрала Соня. Шли в ставшем уже обычным порядке: первым Олег, за ним Соня, а замыкающей Катя. Долго шли берегом озера, затем лесом.
- Когда же начнется подъем? – спросила Соня, останавливаясь.
- А мы уже поднимаемся, - рассмеялся Олег. – Лес, а потому и незаметно, что уже идем по склону горы.
- Ой, заяц! – воскликнула Катя. – Смотрите, смотрите, это же настоящий заяц.
Олег и Соня остановились, обернулись. Справа от них, метрах в десяти-пятнадцати спокойно бежал заяц. Остановился, присел, посмотрел на трех путников. Решив, что никакой угрозы от этих трех людей не исходит, спокойно продолжил свой путь.
- Конечно, настоящий, - улыбнувшись, сказал Олег.
- А вот еще один. И еще, - вскрикнула Соня. – Какие же они забавные. И совсем непугливые. Куда же они все бегут? Да вот на ту полянку. Вот, впереди. Видите?
Катя и Олег посмотрели в ту сторону, куда указывала Соня. Впереди и чуть правее виднелась окруженная елями поляна, на которой резвились зайцы. Прибежавшие тут же включались в общую игру.
- Ой, надо же их сфотографировать! – спохватилась Катя, поспешно доставая из кармана куртки фотоаппарат. – Наши девочки никогда не видели живых зайцев.
У Олега чуть не вырвалось: а в зоопарке? Но он вовремя прикусил язык. Какой зоопарк, когда денег еле-еле хватает на еду. Он чуть заметно вздохнул и перевел взгляд на резвящихся на поляне зайцев. Они так смешно подпрыгивали, что Олег не удержался, рассмеялся. И тут он увидел еще одного зайца, не принимавшего участия в веселых игрищах. Зверек сидел на краю поляны, казалось, смотрел прямо на Олега. И глаза у зайца были печальные. Чем же так опечален зверек? Может, он не нашел свою суженую? Олег сочувственно посмотрел на зайца. Сейчас, когда он сам обрел семью, ему так хотелось, чтобы никто не остался одиноким. И он мысленно пожелал печальному зайцу:
- Не грусти, дружок. Найдешь свою суженую, обязательно найдешь.
Но вот лес кончился, и перед путниками возникла вершина во всей ее красе. К удивлению Сони, восхождение на «ее» вершину оказалось несложным. Поднимались по травянистому склону, вначале пологому, но постепенно набиравшему крутизну. Когда останавливались передохнуть, Соня оборачивалась и смотрела вниз, на их котловину с озером, на палатку, казавшуюся отсюда, с высоты, совсем маленькой. На самом подходе к вершине они перешли на снежник. Здесь снег был более рыхлым, местами насыщенным водой. За снежником начались скалы. Теперь они поднимались, лавируя между ними. Но вот Олег ловко и споро полез на одну из скал. Соня оторопела. Но Олег остановился, обернулся и с улыбкой протянул к ней руки. Соня ухватилась за них, снизу ее подпихнула Катя, и женщина неожиданно для себя оказалась рядом с Олегом. Олег протянул руку и Кате, но женщина помотала головой и вскарабкалась сама, хотя и неуклюже. И Соню вновь охватили стыд и досада на свою беспомощность и неумелость. Олег и Катя, подтягивая и подталкивая Соню, полезли выше. Взобравшись на очередной уступ, Олег улыбнулся Соне и посторонился, пропуская женщину вперед.
- Раз ты выбрала вершину, то тебе первой и ступить на нее, - сказал он негромко. – А мы с Катей тебе поможем. Не волнуйся, дальше путь попроще.
Смущенная Соня обогнала Олега и неуверенно полезла выше. Лезть, и впрямь, было не очень трудно, будто кто-то большой и добрый устроил на венчающей вершину скале уступы ступенями. Там же, где уступы были повыше, Олег подталкивал ее под попу. Когда его рука оказывалась между Сониных ног, женщина, к своему стыду и восторгу, аж замирала в сладостной истоме. Минут через двадцать Соня выползла на венчающую вершину площадку. Встать на ноги не хватило духа, и женщина села, аккуратно поджав ноги. Такой ее и сфотографировал Олег. Передохнув, двинулись в обратный путь. Зайцев они не встретили. Может, те уже разбежались по каким-то своим делам, а может путники спустились не тем путем, каким поднимались, и потому не увидели эту поляну, пройдя в стороне от нее. Здесь же нет протоптанных тропинок.
Вернувшись к палатке, устроились на бревне, отдыхая. Заговорили о сегодняшнем походе, вспомнили играющих на поляне зайцев. Оказалось, что Соня тоже заметила зайца с печальными глазами.
- А его не заметила, - огорчилась Катя. – Увлеклась фотографированием заячьих плясок.
Отдохнув и наговорившись, искупались и занялись костром и ужином. После ужина еще посидели, глядя на догорающий костер, и, переглянувшись, дружно отправились в палатку. Сегодняшняя радиалка не утомила их, а потому зачем же отказываться от любовных утех.
Среди ночи Олег вдруг проснулся. Некоторое время лежал, надеясь, что опять уснет. Вообще-то в походах он спал хорошо, почти никогда не просыпаясь. Но сон не приходил и не приходил. Олег тихонько выбрался из спальника, вылез из палатки, пошел к бревну, силясь вспомнить, что же ему снилось перед тем, как он проснулся. Кажется, что-то о зайцах. Он силился вспомнить, что именно, но остатки сновидения быстро расплывались, терялись. Олег сел на бревно, закурил. И вдруг вспомнилось одно из их рождественских сборищ у Северовых. В тот год эти дни стояли метельные, ненастные. Кажется, это случилось на второй день посиделок. Уже вечерело, когда Маша вдруг стала куда-то собираться. Все удивились: куда это она на ночь глядя, зачем?
- Знак сегодня лёг, - спокойно сказала женщина. – Надо на заколдованное место отнести зайцам угощение.
Она вышла в сени, взяла какую-то котомку и ушла, ни чего не объяснив. Все недоуменно переглянулись, вопрошающе посмотрели на Лёню. Тот отшутился. Мол, вернется Маша, расспросите. Часа через два женщина вернулась. Разделась, подсела к печке, протянув к ней озябшие руки. Все – кроме Лёни, конечно – стали её расспрашивать.
- Я же сказала: знак лёг, - улыбнулась Маша. – Раз знак лёг, то надо зайцев угостить, чтобы леший не обиделся, не наказал потом.
- А причём зайцы и леший? – недоуменно спросил Арнольд.
- Зайцы в свите лешего состоят, - сказала Маша. – Обидишь зайца – нанесешь обиду лешему. А он такого не прощает.
- Не только у лешего, - улыбнулся Лёня. – Зайцы и черта сопровождают. Вот так-то. Потому и примета есть: пересек заяц тебе дорогу – поворачивай назад. Не повернешь – жди беды, напастей всяких.
- Чушь это, - расхохотался Тарас. – Такая примета не о зайце, а о черном коте или кошке. Да и не верю я в такое. К тому же, никаких леших, чертей в помине нет. Это всё сказочки для малых детишек.
- Поверье древнее, - возразила ему Маша. – Столетиями проверено. Ты городской житель, а мы с Лёней в лесу живем. А потому у нас другое знание, лесное. Есть леший, есть. Приходилось, не раз приходилось блуждать по его прихоти. Зайцы же предвестники его…
- Кого испугались-то? – перебил ее Тарас. – Зайца! Смехота. Попробовал бы мне косой путь пересечь. Я бы церемониться не стал, ружье вскинуть – и наповал этого нахала.
- И пропал бы, - сказала Маша с укоризной. – Было в наших лесах такое с одним таким же самоуверенным горожанином. Пошел он со здешними на охоту. Сразу скажу: насчет зайца его предупредили. Так вот, зашли в лес. Глянь – заяц-то бежит. Местные говорят: поворачиваем назад. Горожанин же ружье вскинул и зайца с одного выстрела уложил. Обернулся к местным: вот как надо, а вы испугались. Подобрал зайца и пошагал себе дальше. Собака его остановилась, завыла. Он подозвал ее. Поплелась собака за ним, не бросит же хозяина. Наши же мужички назад повернули. На следующий день к вечеру пришла в деревню собака хозяина, испуганная. К людям подбегает, словно о помощи просит. Привела их к болоту. На корнях патронташ горожанина лежит, его рубашка и носки. Следы ведут в болото, метров пятнадцать, не более, следов этих. И обрываются. Вот как оно.
- Ну и что? – пожала плечами Лидка. – Зашел по незнанию мест в болото и провалился.
- Вот-вот, - негромко проговорил Арнольд. – Перед этим патронташ снял, рубашку, носки. Потом ботинки надел на босу ногу, куртку на себя напялил, ружье за плечо закинул и в болото шагнул. Очень логично.
- Да и местные мужички прошли по болоту и вдоль следов, и дальше, - молвила Маша. – Нет там трясины…
Вся эта сцена явственно вспомнилась Олегу, как будто вчера было. А вот что потом-то? Кажется, Арнольд принялся Машу расспрашивать: что за знак такой заячий, как его распознать? Маша негромко ему что-то рассказывала. Митя к ним подсел и, кажется, Коля. Кто-то тем временем рюмки наполнил фирменной Машиной наливкой, смеясь, предложил продолжить застолье. Вернулись к столу. В рождественские посиделки в питье себя не очень ограничивали, а может, еще и неожиданная отлучка Маши, разговор о лешем и зайцах подействовал. В общем, концовку того вечера Олег не помнил, не мог вспомнить ее. Наверное, что-то еще было, но вот что? Вздохнув, он решил выкурить еще одну сигарету. И вдруг почувствовал, что засыпает. И нет сил бороться с наваливающимся на него сном. Кое как добрался до палатки, залез в спальник и провалился в забытье.
Разбудил Олега звонкий женский смех. Впервые в этом походе Катя и Соня смеялись так заливисто и беззаботно. Олег улыбнулся. Пожалуй, в этом есть и его заслуга. Ведь теперь на них не лежит тяжкое бремя ответственности за себя, за дочерей, исчез страх перед будущим. Он быстро выбрался из спальника и вылез из палатки.
- Надо же, проспал, - смущенно проговорил он, подходя к женщинам.
- Ничего ты не проспал, - смеясь, сказала Соня. – Это мы с Катей проснулись ни свет, ни заря. И не спалось больше. Полежали немного и вылезли. Даже дров натаскали. Раз ты проснулся, то будем завтракать. Вода в котелке уже кипела, поднагреем ее только.
После завтрака сразу же отправились к «Катиной» вершине. Олег, еще когда они смотрели на эти вершины с гряды, предположил, что эта вершина проще для восхождения, нежели «Сонина». И не ошибся. Он вообще редко ошибался в оценке вот таких вершин. К тому же, не придется огибать озеро, идти лесом, лагерь-то они разбили почти у подножья этой вершины. За неширокой полосой редколесья начинается подъем по травяному склону. А потому Олег предложил Кате на этом восхождении идти первой.
- А я пойду замыкающим, - улыбнулся он.
И тут же предложил Соне идти первой на предстоящем им завтра прохождении перевала. Отсюда к станции можно ведут два пути. Один покороче, но предстоит преодолеть два перевала. Второй длиннее, но зато перевал только один, хотя и повыше тех, что в первом варианте. Олег никак не мог решить, какой именно маршрут избрать. Он вопрошающе посмотрел на Соню. Женщина смутилась и отказалась.
- Ну что ты, Сонечка, - огорчилась Катя. – Мы же будем рядом, поможем тебе, если что.
Но Соня только помотала головой. Она вдруг поняла, что ее не только не пугает перспектива оказаться в их союзе младшей, она именно этого и хочет. Олег улыбнулся. Раз Соня не хочет этого, то и не надо настаивать.
- Что ж, Катя, - негромко сказал он. – Пора идти.
Та кивнула головой и направилась к началу подъема. За ней зашагала Соня, замыкающим шел Олег. Катя вся сосредоточилась на восхождении. Главное – не ошибиться, не завести доверяющих ей спутников в какую-нибудь ловушку. Наверное, восхождение не сложное, иначе бы Олег не доверил ей идти первой. Но ведь это первое восхождение, которым руководит она, Катя.
Соня шла следом за Катей, стараясь ставить ногу туда, где только что была Катина нога. Убедившись, что Катя ведет их уверено и спокойно, Соня незаметно для себя погрузилась в размышления. В девятнадцать лет на нее легла обязанность быть старшей, отвечать не только за себя, но и за Катю. Потом прибавились Вера и Маша. Сейчас, когда груз этих четырнадцати трудных лет спал с нее, она вдруг поняла, как же устала, как ей хочется, чтобы кто-то другой отвечал не только за Катю, Веру, Машу, но и за нее саму. Потому она и отказалась возглавить их маленькую группу в переходе через перевал. Идти в походе первой – это все-таки ответственность. Пусть и не такая, какая лежала на ней все эти годы, несоизмеримо меньшая. Но все же ответственность. А сейчас она не хочет и такой, ей хочется только подчиняться, не принимать никаких решений, ни за что не отвечать. Вспомнилась переправа через Заячий ручей, порка. Для нее она была справедливым, заслуженным наказанием: она, старшая в их несчастливой семье, в самый ответственный момент повела себя так, что стыдно и больно вспоминать. Устроила истерику. Страшно подумать, что было бы, не справься с ней Олег. Погибли бы все трое. А что ждало бы их девочек? Такая же беспросветная жизнь, как и у их матерей. А может, и погибли бы, не выдержав столкновения с жуткой реальностью. В прошлом году, когда они с Катей оставляли своих девочек Владиславу Игоревичу, тот по секрету рассказал ей, только ей, что нескольких девочек из их выпуска уже нет в живых. Самая страшная участь выпала Лене Зайцевой. Поняв, что и ей, и ее детям не избежать смерти от голода, она задушила своих деток и повесилась сама. Они с Катей выжили, спасли дочерей. Но чего им это стоило. Вдруг вспомнился вчерашний заяц с печальными глазами и бессильно опущенными ушками. Может, это не заяц был, а зайчиха? Оставшаяся одна со своими проблемами и бедами, отчаявшаяся бороться с невзгодами, уставшая в одиночку отвечать за все? Какая-то незримая нить протянулась от Сони к той несчастной зайчихе, и женщина от всего сердца пожелала ей найти того, кто защитит, обогреет, утешит, снимет с нее весь груз непосильной ответственности.
Травянистый склон кончился, впереди простирался достаточно крутой курумник. Катя остановилась, переводя дух. Теперь надо наметить дальнейший путь. То, что снизу казалось таким простым и ясным, здесь уже не выглядело таковым. Сейчас круто вздымающийся склон почти заслонял вершину. Олег ей так и сказал внизу, что поначалу крутизна склона будет нарастать, а затем, перед самой вершиной, склон станет положе. Итак, вскоре вершина не будет видна. Идти же по курумнику прямо не получится. Да и длина левого и правого шагов отличаются, поэтому, утратив ориентир, Катя будет отклоняться в ту или иную сторону. Еще придется обходить кое-какие камни. Как же быть? Можно, конечно, попросить помощь у Олега. Но Кате хотелось справиться с этой задачей самой. Немного подумав, женщина решила наметить в верхней части склона ориентир, достаточно заметный, чтобы не потерять его. Она стала вглядываться в ту часть склона, за которой виднелась ее вершина. И вскоре левее вершины приглядела большое светлое пятно. Вот к этому пятну она и пойдет.
Воспользовавшись остановкой, Соня оглянулась назад, пытаясь отыскать ту поляну, на которой вчера резвились зайцы. Поляну, на краю которой сидела понурая, такая несчастная зайчиха. Вот та вершина, на которую они вчера поднимались. Соня стала вглядываться в поднимающийся по ее склону лес. И ей показалось, что она приметила среди деревьев прогалину. Точно, там есть поляна. Женщина тихонько улыбнулась.
И Олег, остановившись, вглядывался в тот лес, через который они шли вчера. И тоже подумал о зайце с печальными глазами. Где ты, собрат? Я нашел в этих горах свою семью. Верю, что и ты не останешься одиноким. Я-то знаю, чересчур хорошо знаю всю горечь одиночества, пустоту квартиры, куда так не хочется возвращаться. Но всё это в прошлом. Начинавшийся так отвратительно поход постепенно стал предтечей его, Олега, счастья.
Катя еще раз всмотрелась в это светлое, почти белое пятно. Не слишком ли далеко оно от вершины? Может, стоит поискать ориентир поближе к вершине? Или правее ее? Но ничего такого, чтобы вот так, как это пятно, бросалось в глаза, не было.
Олег улыбнулся, перевел взгляд на Катю, сосредоточенно вглядывающуюся в верхнюю часть склона. В этом походе он совершал поступки, ранее для него немыслимые. Брал своих спутниц в разведку, сегодня поручил Кате на восхождении возглавить их маленькую группу. А ведь всегда считал и разведку, и обязанность идти во главе группы своей прерогативой как руководителя похода. Но в этом походе всё иначе, нежели в тех, что были раньше. На следующий день после злополучной переправы через Заячий ручей он уже понимал две вещи. Во-первых, его спутницы прикипели душами к горам и всё равно будут ходить в горные походы, с ним, Олегом, или без него. А во-вторых, он хочет, чтобы и Соня, и Катя стали его женами. Обе, только обе. Но вот согласятся ли женщины на такой странный семейный союз? Вот в этом и была вся загвоздка. И потому в тот день он стал исподволь учить их необходимому для самостоятельного горного похода. Теперь же, когда они стали семьей, надо научить Катю вести группу. С ними же пойдут их дочки, в первых походах не миновать разделения группы с тем, чтобы пробросить вперед часть припасов. И не всегда можно оставить на новом месте женщину и девочку. А раз так, то Кате придется возвращаться за Соней и другой их дочкой…
Катя окликнула своих о чем-то задумавшихся спутников. Они дружно рассмеялись и пошли следом за ней. К вершине.
Разумеется, ориентир обманул Катю. Вышли они на пологую предвершинную площадку значительно левее, чем предполагала женщина. Она сконфуженно посмотрела на Олега, но тот только улыбнулся. До начала подъема к вершине шли легко по утопленным в мох камням. А вот начало подъема представляло собой нагромождение каменных глыб. Пришлось Кате искать проходы между ними. Не всегда это получалось, иной раз избранный женщиной путь заводил в тупик. Приходилось возвращаться, искать другой путь. Медленно, но продвигались вперед. Но вот нагромождение глыб кончилось. Катя с облегчением воздохнула. Дальнейший путь был нетруден: вновь утопленные в мох камни, каменные плиты. Взойдя на вершину, Катя победно вскинула руки. Такой ее и сфотографировал Олег.
Вечером, после ужина Олег отправил обеих женщин спать, а сам достал карту южной части Заколдованного озера и замыкающих его с юга гор. Устроившись на бревне, задумался: как же им выбираться отсюда? Плохо то, что об этих местах он не расспрашивал ни Кузьму, ни присоединившегося к их разговору Максима Веревкина. Не расспрашивал потому, что не предполагал оказаться в этих местах. О прохождении связки трехглавая вершина Кантынсорумнёр – хребет Кулиньнёрпунькит – горный массив Олиэхурипмамаур двухглавую вершину Тарыгынытнёр - горный массив Колсорум расспросил подробно, это же была ключевая часть задуманного им маршрута. А вот о местности восточнее не только не расспрашивал, но и слушал невнимательно. Он же тогда не знал, как сейчас ему будет нужна эта информация.
- Раз мне досконально известны все нюансы перехода от хребта Кулиньнёрпунькит до горного массива Колсорум, то почему бы не пойти нам этим путём? - проговорил Олег. – Правда, я на прохождение этого участка отводил четыре дня. И это для моей сильной команды. Но ведь можно же отсюда не идти к хребту, а сразу направиться к…
Он вдруг замолчал, быстро раскурил сигарету, чертыхнулся. Как же он забыл о самом существенном, о позавчерашнем землетрясении. Да, они столкнулись только с его отголоском. Но ведь где-то был основной удар. А потому идти в западное сосредоточение хребтов и ущелий самоубийственно. Там легко угодить в ловушку, из которой могут и не выбраться. Кстати, о землетрясениях. Что-то же говорил о них Кузьма. Даже не Кузьма, а Максим. Он сказал, что в отличие от катастрофических половодий, бывающих крайне редко, землетрясения в этих местах происходят регулярно. Похоже, Максим знает эти горы лучше, чем Кузьма.
- Не отвлекайся, Олег. Надо напрячься и вспомнить всё, что говорил Максим о землетрясениях. Черт, неужели я ничего не записал?
Олег достал блокнот, стал лихорадочно листать его.
- Ага, вот. К сожалению, записал не так много, как нужно было бы. Но всё же, кое-что есть.
Олег прочитал записанное им и тяжело вздохнул. Практически ничего и не записал. Еще раз вздохнул и прочитал вслух запись.
- Особенность местности, включающий в себя вершину Кантынсорумнёр, Заколдованное озеро и горный массив Колсорум в том, что она расположена на небольшой платформе, рывками выпираемой наверх. На самой платформе землетрясений, как таковых, не бывает, но рывок вверх всегда сопровождается серией землетрясений по краям платформы. Колебания и сам подъем платформы приводят к местным разрушениям, например, трещинам, небольшим обвалам. Расширение и сужение трещин, а также камнепады продолжаются еще несколько дней после самих землетрясений. Существенных изменений расположенного на платформе рельефа не происходит. Связанные с поднятием платформы землетрясения всегда предваряются сильными землетрясениями, происходящими на расстоянии несколько десятков километров от платформы, чаще южнее или восточнее нее, реже – западнее и крайне редко севернее. Спустя несколько дней после поднятия платформы происходят завершающие толчки. Здесь вероятность почти обратная: чаще всего на севере от платформы, реже на западе и юге и крайне редко восточнее платформы. Вот и всё. Не густо.
Олег почувствовал чей-то взгляд. Он поднял голову. Метрах в тридцати от него сидел заяц, глаза зверька показались настороженными и вопрошающими. Еще дальше, за неширокой полосой кустарника виднелась темная фигура, очертаниями похожая на человеческую, только выше. Олегу показалась, что и это существо пристально смотрит на него. Он непроизвольно вздрогнул. Мерещится или впрямь тут кто есть? Как-никак Заколдованное озеро рядом, доносится тихий плеск волн. Олег встал, сделал несколько шагов. Заяц продолжал сидеть и всё так же смотрел на него. Только его уши были не вытянуты вдоль туловища, а стояли торчком, словно заяц внимательно слушал. Неподвижной была и фигура за кустарником. Олег вернулся к бревну, сел. Как же им, всё-таки идти? Он вновь развернул карту. Понятно, что на юг с переправой через реку Совыря. На полноводность, а соответственно и на сложность переправы половодье не скажется. Такое большое озеро сглаживает поступления воды. А вот насколько сложна переправа? Впрочем, иного пути у них нет, надо переправляться.
После же переправы открываются два варианта дальнейшего пути – на юго-юго запад через сдвоенный перевал и на восток до реки Люльсынвит с последующим проходом над каньоном этой реки и далее между этим каньоном и высоким уступом в сторону станции. Первый вариант, конечно, короче. Но там надо переправиться через реку и ручей до перевала и через три реки после него. Второй длиннее, но на этом пути одна переправа через ручей, а далее… А затем мы упрёмся в озеро. Черт. Неужели это тупик? Хотя, постой. Что же ему Кузьма говорил об этом озере. Нет, не Кузьма, а Максим. К сожалению, о Заколдованном озере он слушал невнимательно, вполуха. Он же эти места не рассматривал даже как аварийный сход с маршрута. А зря. Теперь он понимает: зря.
Постой, какой-то нюанс, связанный с этим озером его насмешил. Не только насмешил, но и удивил. Удивил тем, что Кузьма об этой особенности не знал. А заговорил он об этом озере в связи с землетрясениями. А именно, когда рассказывал об ударах, завершающих основное землетрясение. Он еще сказал, что озеро очень молодое, ему лет пятьдесят-шестьдесят, ну, от силы семьдесят. Мы с Кузьмой, не сговариваясь, рассмеялись: ничего себе молодость. А Кузьма серьезно так уточнил: по геологическим меркам.
Черт, не о том думаю. Нет, о том. Потому что именно с происхождением этого озера связана особенность, показавшаяся тогда забавной. Настолько забавной, что я даже хотел рассказать о ней на посиделках у Северовых. А почему не рассказал? Что-то отвлекло.
Сосредоточишься же, Олег, не отвлекайся, а вспоминай. Господи, да ведь Кузьма сказал, что это озеро можно перейти вброд. Вот оно что. Да, озеро образовал обвал. Рухнула небольшая вершинка, стоявшая над впадением реки Кантыня в Люльсынвит. Точнее, там, где эта Кантыня низвергается в каньон. Обвал запрудил эту реку. Переход по самому обвалу очень сложен, легко сорваться в каньон. Максим не советовал и переходить озеро вдоль уступа, с которого в него водопадом низвергается эта самая Кантыня. Там есть места с глубиной более двух с половиной метров. Но метрах в двадцати от уступа озеро пересекает каменная полка шириной около пяти метров. И вот там глубина не превышает одного метра.
Олег тихо рассмеялся. Вот он, выход. После переправы они пойдут вдоль берега Совыря, спускаясь вниз по течению, обогнут гору Торгнэнёр, выйдут к этому озеру. Переправа – и далее легкий путь к станции. Всё. Они вырываются из когтей этого проклятого числа тринадцать.
Протяжный горестный вздох заставил его поднять голову. Кто так вздохнул? Заяц сидел на том же месте, только уши его опустились по бокам мордочки, отчего выглядел зверек каким-то обреченным. И темная фигура за кустарником, показалось, стала ниже. Словно ссутулилась, опустила голову. Вдруг она повернулась и вразвалку пошла прочь. Заяц последовал за ним. И тут протяжно закричала птица, за ней еще одна, еще. Словно плач пронесся над озером.
Олег вздохнул, выкурил еще одну сигарету, сложил карты и полез в палатку. Завтра у них трудный день, надо выспаться.
Утром все трое проснулись какие-то задумчивые, почти и не разговаривали. Первой не выдержала Соня.
- Мне странный сон сегодня приснился, - негромко сказала она, объясняя свое странное настроение. – Приснились наши дочки. Молча стоят в отдалении, а потом тихо уходят в туман. И исчезают.
- И мне такой же сон приснился, - проговорила Катя, глядя на огонь костра. – Только они не уходят в туман, а их накрывает мглой.
- И я видел почти такой же сон, - признался Олег. – Они идут мимо меня, взявшись за руки. И постепенно растворяются.
Помолчали, всё еще переживая увиденное во сне.
- Но надо собираться, - твердо сказал Олег. – Путь-то неблизкий.
Пока собирались, сворачивали лагерь, магия сна рассеялась. Все повеселели. Еще раз посмотрели на Заколдованное озеро. Соне показалось, что на том берегу мелькнули зайцы. И еще уже за деревьями приметила какую-то фигуру, ростом повыше человеческого. Но говорить об этом своим спутникам не стала.
- Какое чудесное место, - вздохнула Катя. – Даже жаль покидать его, расставаться. Олег, а мы сюда еще придем?
Катя и Соня вопрошающе посмотрели на своего мужа.
- Конечно, придем, - улыбнулся Олег. – Всей семьей. Постоим здесь денька три-четыре, походим радиалками по окрестным горам. Но сейчас надо идти.
Он вскинул рюкзак, помог женщинам. И они направились берегом озера к угадывающейся уже реке.
- Смотрите, заяц! – вдруг вскрикнула Катя. – Вот он бежит. Словно провожает нас.
Олег вздрогнул. Но заяц вроде бы не намеревался пересечь им дорогу. И Олег успокоился. Заяц же продолжал бежать невдалеке, в том же направлении, что и трое путников, то обгоняя, то садясь столбиком и поджидая их. Катя не удержалась и несколько раз сфотографировала забавного зверька. Берег озера стал заворачивать вправо, Олег же принял чуть левее.
Но вот уже показалась река. Заяц тут же прибавил прыти, и когда путники поднялись на невысокий каменистый холмик невдалеке от берега, он уже сидел у самой воды и внимательно смотрел на них. И глаза у зверька были печальные. На этот раз и Катя заметила выражение его глаз, даже сфотографировала зверька. Вдруг заяц вскочил, бросился в воду и поплыл.
- Ой, - воскликнула Соня. – А он не утонет? Некрасов же писал, что зайцы в половодье гибнут.
- Не утонет, - успокоил ее Олег. – Зайцы отличные пловцы. В девяносто шестом году я был в командировке в Питере и случайно посмотрел передачу о животных. Как раз был сюжет о зайцах и половодье. Комментировавший съемку зоолог сказал, что зайцы-то как раз полной воды не боятся, просто Некрасов, хотя и был охотником, плохо знал повадки этих зверьков. В той передаче заяц спокойно переплыл широкую в весеннем разливе реку. Скидываем рюкзаки. Я отправлюсь на разведку переправы, а вы ждите меня здесь.
Они скинули рюкзаки. Олег разулся, снял штаны. Постояв немного, словно раздумывая, снял и рубашку, оставшись в одних плавках, и зашагал к реке. Все это время Олег не упускал из виду зайца. Тот всё так же сидел на противоположном берегу, почти у самой воды. Олег, подойдя к берегу, остановился, огляделся, высматривая место для переправы. Потом решительно вошел в реку чуть выше по течению того места, где переплыл до этого заяц. Дойдя почти до середины реки, остановился, покачал головой и вернулся назад. Прошел немного вверх по течению, снова попробовал перейти реку, но прошел меньше трети ее ширины и вернулся.
- Ой, смотрите, заяц возвращается, - вскрикнула Катя.
Олег посмотрел налево. И впрямь, заяц вошел в воду и поплыл назад. Вылез на берег, отряхнулся и сел невдалеке от пригорка, на котором расположились обе женщины, смотрящие на зверька. Олег улыбнулся и прошел еще правее. На этот раз он дошел до противоположного берега, постоял немного. Потом подошел к кустам, сломал сухую ветку и воткнул ее в песок напротив того места, где вышел на берег. Посмотрел налево, потом направо и вновь вошел в воду. Выйдя на берег, подобрал с земли палку и тоже воткнул ее в песок, отмечая узловые точки переправы. Улыбнулся и пошел к женщинам при этом поглядывая на зайца. Зверек сидел всё на том же месте, только глаза его стали еще печальнее. Или это показалось?
- Идем на переправу, девчата, - сказал Олег и улыбнулся.
- Здесь раздеваться? – спросила его Соня.
- Нет, на самом берегу. И рюкзаки туда перенесем.
- Смотрите, заяц, - вскрикнула Катя.
Олег и Соня разом повернулись. Заяц вскочил и неторопливо побежал между пригорком и берегом реки. Добежав до края пригорка, он повернул направо, миновав пригорок, вновь повернул направо, пробежав позади него, и, еще раз повернув направо, замкнул круг. Присел, подняв уши, прислушался. Потом также не спеша прошел к реке и сел метрах в трех от берега. И тут же закричали птицы.
- Будто плачут, - проговорила Соня. – Словно оплакивают кого.
- Зайчик не хочет, чтобы мы уходили, - тихо промолвила Катя. – Не хочет нас отпускать. Зайчик, мы обязательно вернемся. Обещаю тебе.
Олег вздрогнул. Всё было необычно и как-то жутковато. Что же делать? Если верить примете, то нельзя им пересечь заячий след. Но заяц сделал круг, из которого не оставил им выхода. Сидеть и ждать? Но чего? Даже для того, чтобы сходить за водой, надо пересечь этот страшный след. Надеяться, что придет помощь? Пришедшие пересекут заячий след. И что дальше? Ловушка? Нет, сдаваться нельзя, надо бороться, идти.
Проклятый заяц, принесла его нелегкая. Еще смотрел на них с печалью в глазах. А выбора-то нет, надо идти. Идти, невзирая на это предупреждение. Хорошо, что он не рассказал женщинам об этой зловещей примете. А ведь было, было такое желание. Эх, заяц, заяц, что же ты натворил? А еще смотрел на нас своими печальными глазами. Впрочем, может потому и печален ты, что нелегко предвещать грядущую беду, предупреждать о поджидающем несчастье. Тяжелая у тебя работа, заяц.
Предвещать или предупреждать? А какая разница. Да еще этот сон, приснившийся им троим именно в эту ночь. Как бы то ни было, надо идти. Другого им не дано. Эх, заяц, заяц… А что если он только вестник, предупреждающий их о еще одной ловушке рокового числа тринадцать. А раз так, то…
- Надо бороться, - чуть слышно пробормотал Олег. - А там… А там мы еще посмотрим, кто кого.
Олег убрал в рюкзак ботинки, брюки и рубашку, вскинул его на плечи. И еще раз посмотрел на сидящего невдалеке зайца. Что это? Олег мог поклясться: из глаз зайца катились слёзы.
- Пошли, девчата. Надо переправляться через реку, - сказал Олег твёрдо.
Катя и Соня вскинули на плечи свои рюкзаки. И все трое разом шагнули к реке. Олег посредине, Катя левее его, Соня правее. Спустились с пригорка и все трое одновременно пересекли заячий след. И тут же вновь печально, плачуще закричали птицы…
КОНЕЦ ПОВЕСТИ
Примечания:
1.Сыпуха – достаточно крутой склон, состоящий из песка и мелких камушков. Когда идешь таким склоном, то под ногами начинает течь сухая река, способная увлечь человека вниз. Поэтому идут, имея постоянно две точки опоры. То есть, переставляется только нога или палка, а ни в коем случае нога и палка одновременно.
2.Курумник, курум - каменные россыпи на склонах или на плоских поверхностях гор, медленно сползающие вниз ("каменные реки" и "каменные моря"). Иногда курумы бывают покрыты тайгой, а под камнями струится вода
3.Фирн (от древневерхненем. firni — прошлогодний, старый) — плотнослежавшийся, зернистый и частично перекристаллизованный, обычно многолетний снег, точнее — промежуточная стадия между снегом и глетчерным льдом. Плотность такой ледяной породы, состоящей из связанных между собой ледяных зёрен, лежит в пределах от 0,45г/см; до 0,8г/см;.
4.Встречающиеся в туристских текстах сочетания «левый орографический» или «правый орографический» по отношению к берегу реки, склону хребта, стороне долины, ущелья и т.п. означают, что они находятся слева или справа относительно горы или возвышенности, от которой берет начало река, отходит хребет, ущелье или долина.
Проще говоря, надо мысленно представить себя на месте вершины и, глядя в сторону реки, хребта, ущелья и т.п., легко определить их левую или правую сторону. Это и будет их неизменное обозначение – орографически.
5.Кулуары – это ложбины в склонах гор, которые направлены вниз по течению воды и в направлении к подножию сужаются. Они делятся на три вида: ледовые (покрыты плотным льдом), снежные (определяют путь схода снега и лавин), скальные (определяют путь течения воды и сброса камней). Продукты выветривания скатываются вниз и образуют конусные осыпи. Часто кулуар является оптимальным маршрутом восхождения на вершину. Например, кулуар Нортона — один из популярных маршрутов подъёма на Эверест. Но подъём по кулуару связан с повышенным риском схода лавины и камнепадов.
8. Мистерия числа тринадцать
© Copyright: Александр Инграбен, 2019
Свидетельство о публикации №219042401552
Свидетельство о публикации №219042401552
Рецензии
Александр, заинтриговало Ваше произведение "Мистерия числа тринадцать". За один раз такой объём, конечно, не осилю (дошла до второй главы), буду заходить периодически для дальнейшего прочтения.
Число 13-ть — моё любимое, ужасть как интересно узнать, что такого с ним приключилось...
"Зелёная"
С улыбкой,
Алла Гвоздянская 11.04.2024 10:31 • Заявить о нарушении
Число 13-ть — моё любимое, ужасть как интересно узнать, что такого с ним приключилось...
"Зелёная"
С улыбкой,
Алла Гвоздянская 11.04.2024 10:31 • Заявить о нарушении
Спасибо, Алла, за отклик, за внимание к повести. Хочу обратить Ваше внимание на то,что эта повесть выложена на странице дважды: по главам как отдельный сборник и целиком. С признательностью, Александр
Александр Инграбен 12.04.2024 08:20 Заявить о нарушении
Александр Инграбен 12.04.2024 08:20 Заявить о нарушении
Возможно, Вам будет удобнее открывать отдельные главы в сборнике "Мистерия числа тринадцать"
Александр Инграбен 12.04.2024 09:14 Заявить о нарушении
Александр Инграбен 12.04.2024 09:14 Заявить о нарушении
На это произведение написано 12 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.