Огородная академия

Всему своё время, вот и в наши подмосковные места наконец-то пришла весна. Уже настоящая, с первой травкой на пригорках, с первыми цветочками мать-и мачехи и трелями скворцов. В садовом товариществе «Ягодка» уже начинается суета; стучат молотки, визжит циркулярка, начинаются весенние дачные хлопоты.
Одним из первых появился невысокий, тщедушный дедок по прозвищу «Стручок». Сейчас уже и не вспомнить, кто и почему его так окрестил, но кличка прилипла к нему намертво; впрочем, он и не обижался.
При знакомстве со своей новой соседкой, приветливой толстушкой Дусей он представился солидно, с достоинством: - Фёдор Иванович.
- Прямо как у Шаляпина. Не поёте, случаем?
- Ну разве если выпью. А так я больше по исследовательской части.
Дуська удивилась: - Так Вы учёный?!
Стручок приосанился: - Ну, правда, дипломов не имею, в академиях не учился, но по своей внутренней структуре я исследователь Природы. Книжки разные читаю, развиваюсь, вот и сам экспериментирую. Ведь не только профессора и академики науку двигают, а народ-то на что?
Народ в этом тоже участвует, как без этого?
Дуська смерила его взглядом с головы до ног: небритая физиономия с подозрительно сизым носом – картошкой, стоптанные кирзовые сапоги, старая телогрейка. Мда-а, вот какие люди, оказывается, двигают науку…
Вечером, после тяжких трудов, на чай к ней зашла соседка Лидия. С ней интересно поговорить, она одна из первых появилась в этом садовом товариществе, и поэтому знала всех и про каждого могла рассказать.
- Я те так скажу, Дуся – он вообще неплохой дедок, этот Стручок, но, ты знаешь – мудрит, бывает. Случается, как бы не в себе, иной раз такое учудит. Как-то мой зять приехал, и стал машину чинить, чуть не всю разобрал на части, по всему участку детали были разложены. Стручок с ним немного поговорил через забор, что-то расспросил про машину, про её ремонт, и пошёл по своим делам. А вечером, представь, Дуся – кличет зятя моего; вишь, у него идея созрела.
- А что, говорит, ежели в машине сделать некие изменения, как ты думаешь?
- Какие изменения, Фёдор Иваныч, ты о чём?
- Вот ежели поменять местами коленчатый вал и карданный вал, не будет ли лучше?
- Али ты лишку сегодня выпил? Ты хоть знаешь ли, что это за детали, чего ты несёшь, коли не разбираешься? Поди спать!
А однажды, по весне, привезли они с женой, с Глашкой, рассаду, и посадили. А ей надо домой возвращаться, дела какие-то, и она ему строго наказала: на ночь укрывай рассаду плёнкой, чтобы не подмёрзла. А Стручок решил провести эксперимент, и не стал укрывать – мол, погляжу, что будет. Чуда не произошло, ночью подмёрзло, и вся рассада погибла. Глашка когда приехала, такую трёпку ему закатила – он несколько дней не высовывался днём. Она бабёнка бойкая, рука тяжёлая; видать, такой макияж ему устроила, что ему от соседей пришлось прятаться. Ну что же, её понять можно – сколь трудов-то с рассадой, и всё пропало…
А сажает он всё по гороскопам да по каким-то лунным таблицам, всё чего-то мудрит.
А то смотрю как-то, на майские праздники мы с зятем картошку сажали, и Стручок ходит по огороду, да что-то чудное творит: у него трубка алюминиевая, от лыжной палки, и он время от времени её в землю опускает и дует в неё. Мне интересно стало: - Фёдор Иваныч, а что это ты делаешь? Так веришь, Дуся, он мне целую лекцию прочитал: - Вы, говорит, картошку сажаете, а ведь неправильно сажаете. Вы её просто в ямку бросили, землёй присыпали, и всё – расти, голубушка. Ведь так?
- А как надо?
- Поймите, говорит, картошка – она живая, ей дышать надо, а вы её засыпали, и дышать ей не даёте. А я делаю так: прежде чем её землёй присыпать, я сверху ставлю пучок соломы, и вот через него – то она и дышит. Но и это ещё не всё: растению нужен углекислый газ, ну вот который мы выдыхаем. А мы ведь его выдыхаем тёплый, он им особенно полезный, так вот я хожу и через эти соломенные пучки продуваю картофельные посадки, и углекислый газ туда проникает, и картошка растёт, набирает силу… Дуся, видела бы ты – он целое представление устроил, показывая, как его картошка наливается от его продувки! А я сразу представила себе этот процесс в промышленных масштабах: где-нибудь в колхозе «Заря» бескрайние картофельные поля, и на продувку картофеля будут посылать и студентов, и школьников, а может, солдатиков пришлют? А возле колхозного правления на Доске Почёта – знатная доярка, знатный тракторист, знатный продувальщик картофеля – эдакий здоровяк – мужик с могучей грудью…
И что ты думаешь, Дуся – в сентябре мы картошку убираем, и Стручок свою роет. Я, конечно, к нему: - Ну как у тебя нынче картошка?
- Да что-то в этом году не повезло с погодой, наверное – такая мелочь, с фасолину размером, и вся такая, как назло…
Я уж не стала его огорчать, у нас она была отличная, без всяких экспериментов, с кулак величиной, любо-дорого посмотреть.
Дуська усмехнулась: - А мне он представился исследователем Природы!
Лидия засмеялась: - Стручок любит показать свою учёность. Нередко он важно заявляет: - В Природе ещё мно-ого неизвестного! А сам верит во всякую чушь, в любую галиматью! У него какая-то неистребимая вера в напечатанный текст. Если он это где-то в книжке или журнале прочитал – всё, это уже Истина в последней инстанции, а как иначе – ведь зря же не напишут?
То он как-то увлёкся чуркотерапией…
- А что это такое, Лида?
- Это я так назвала его методы лечения. Достал где-то книжку, как у деревьев биоэнергетика лечит, и вот отпилит от берёзы плоский кругляш, положит его в кепчонку и оденет на голову – говорит, от всех болезней помогает. А то вдруг прочитал статью о вегетарианстве, и ко мне с этими умными разговорами. Правильно, говорит, пишут, что мы убиваем живые существа, чтобы свою утробу порадовать мясом? А я его осадила: - Слушай, так ведь растения – тоже живые существа, а их, значит, можно убивать нам на потребу? Да ведь они гораздо более беззащитны, чем животные; те хотя бы могут убежать или дать отпор, рогами или копытами, а растение и не убежит, и отпора не даст, а мы его срезаем, чтобы съесть… Как же с этим, Фёдор Иваныч?
- Ну и как, Лида, убедила его?
- Судя по запаху шашлыка на завтра, всё же убедила! Да он вообще чудной, любит ввернуть мудрёное словечко, показать свою грамотность, а всё же забавно получается. То в разговоре спутает Чингачгука с Чингисханом, то спутал аспиранта с аспирином.
А видела ты, Дуся, его яблоню перед домом?
- Да, видела, славная яблоня.
- Здесь тоже история была. Глашка, когда поехала в город, ему велела полить все посадки, тогда засуха была. Стручок исправно всё полил из шланга, а потом положил шланг под яблоню, а сам пошёл к соседу Витьке самогону выпить, они часто вместе гуляют. Выпил, пришёл домой и прилёг, а вода-то течёт и течёт, и корни-то подмывает у яблони, а потом в канаву стекает перед домом. Как потом Стручок мне рассказывал: - Проснулся я, гляжу – а за окном пейзаж изменился – яблоня наша упала, лежит на боку, а под корнями-то яму промыло. Кликнул мужиков, всей оравой её поднимали, да к избе-то привязали, и яму опять землёй засыпали. Ничего, отошла яблонька, ещё и урожай неплохой дала. Глашка потом уже от соседей узнала, опять Стручку перепало.
А Витька-то, его сосед и собутыльник, тоже интересный персонаж, всякий раз в какую-нибудь историю вляпается. Где-то у дороги саженцы продавали, и он купил себе саженец груши; продавец уж больно красиво расписывал, какая она вкусная да урожайная. Посадил, ухаживал, поливал, удобрял, и выросла у него замечательная липа. Сейчас она уже выше его домика, ты её издалека увидишь, такая раскидистая. В другой раз тоже у дороги купил красивый кустик в горшочке, и табличка: «Тундровый саксаул». Продавец ему расписал – для живой изгороди самое лучшее, растёт плотным кустом, очень красиво цветёт, а по осени вкусные ягоды. Купил, поливает, а он и не растёт, но и не засыхает. Мы потом уже разобрались – пластмассовый кустик оказался… И вот так всегда у этого Витьки, да ему и горя мало – выпьет, и жизнь хороша. А когда лишку выпьет, горланить песни начинает: «И Родина щедро поила меня берё-ёзовым соком, берё-ёзовым соком…» Мы хохочем – видать, не только берёзовым соком, коли так горланит!
И вот они со Стручком – неразлучные приятели; так что, Дуся, тебе будет весело. Да ты не бойся, они безобидные, просто непутёвые. А сказать по совести, мы – дачники, все немножко не от мира сего, все с чудинкой, просто у каждого в голове свои тараканы.
Дуся засмеялась: - Да Господь с ними, с этими тараканами, лишь бы другим людям от них не было бы худо! Вот ведь заметь, Лида – в школе мы не любили ботанику, уж больно скушно всё это, про тычинки и пестики. А с возрастом опять возвращаемся к ней, как-то тянет к земле, и вот мы, горожане, роемся на грядках, чего-то сажаем, хотя порою всё это дешевле купить в магазине.
Видать, какой-то инстинкт в нас заложен – в земле копаться?
Лида улыбнулась: - Пожалуй, ты права. Однако время уже позднее, пойду помаленьку. Спасибо за чай, Дуся. Нашим тараканам пора спать, завтра дел невпроворот.
Она вышла на улицу, посмотрела на усыпанный звёздами небосклон – видать, завтра хорошая погода будет.
                Дай-то Бог!