Мало букв. Зарисовки

1. "Мало как", сказал убогий, маетный, рваный весь, тонконогий парень у магазина, когда я подал ему несколько монет.
И лишь садясь в машину, я вспомнил Валтасара и его: "Мене, мене, текел, упарсин".
Но было уже слишком поздно.
-----------------------------
2. Чёрная старушка, маленького роста, в чёрном платке, чёрной кацавейке и разбитых, чёрных сапогах не по размеру. Согбенная, костлявая спина и чёрная же палка в руке, на которую она опирается при каждом своем малюсеньком шаге. Платок надвинут так глубоко, что лица не разглядеть.
Я остановил машину и стал не отрываясь смотреть на то, как она медленно плетется по переходу мимо моего капота; от церкви, прямо в холодные трущобы многоэтажек.

И ещё, я вдруг услышал стон одиночества разлившийся над дорогой, и остро почувствовал тоску разочарования; заломленные в мертвом отчаянии руки, и неодолимую немощь угасания...
И я заплакал, но тут, будто воздух сгустился за ее спиной, и проступили черты лица, посмотревшего на меня ласково и без осуждения...
Биииип!
Слева, через сплошную, меня обогнул чёрный автомобиль. Сквозь открытое окно донеслось : "Дома спи, козел!"
---------------------------
3. Сестричка Галечка.
Я такой маленький - саранча в смородине, курица без головы убегающаяя за сарай, лягушки покрашенные гуашью, в литровой банке, в подарок маме на день рождения; Галечка в отражении мансардных, ромбических окон, мне спящему под летний дождь на полосатом, мягком пледе, ставит у изголовья молоко и клубнику. Всегда такую крупную, сочную, ароматную клубнику. Размятую с сахаром или просто, отборную, в большой тарелке.
И сквозь дождь и сон, струится терпкий клубничный аромат, вплетаясь в движения мягких рук и мою сонную улыбку...

...теперь вот моя очередь, сестричка.

Весенним вечером сажаю на Галечкиной могилке кустик клубники.
------------------------
4. В церковном сквере был уют и был покой. К его скамейке подошла кошка и вспрыгнув, деловито устроилась на коленях. Солнце лежало пятнами на вымощенной плиткой мостовой, вверху сверкали купола, а в отдаленный загончик для скота, вышли гулять овцы. Улыбка разливалась в весеннем мире, но кошка вдруг прыгнула за голубем, а баран взгромоздился на овцу. Тогда, он поднял голову и посмотрел на храм, потом покосился на овец, на кошку и подумал: "Всё и сразу, как ты и хотел".
-----------------------
5. Летними вечерами, он специально приезжал в Шереметьево и поставив машину на обочину, широко раскрытыми глазами, смотрел как в темнеющем небе взлетают самолеты, ощущая острую радость оставаться здесь и одновременно, улетать вместе с ними.
----------------------
6. Когда он увидел как у Миадзаки, печальная куча дерьма ползет помыться в японскую баню, он вдруг отчетливо вспомнил как сам, хромой, похмельный и озлобленный, плелся по замороженной листве, чтобы прижаться лбом к холодным церковным бревнам и постоять так, закрыв глаза, пару минут...
...зайдя с задней стороны деревянного храма...
...который через пару лет, подожжет недоброжелатель, положив покрышки и бензин на землю у стены, как раз в то место, где на срезе бревна осталось пятно от от его лба.
---------------------
7. В конце сентября город накрыл густой туман. Необыкновенно плотный и долговременный. Мы часами гуляли с собакой и как буд-то плавали под водой ныряя из одного светового пятна в другое. Фонари вдоль дороги расплывались, сквозь дерево просачивался световой спрут, а время было чудесным и таинственным.
Но, поздним вечером очередного дня тумана, в дверь постучала соседка тетя Маша, опухшая после трехдневного запоя и стрельнув корвалола на опохмел, диковато глянув в окно хрипло спросила: "Горит что ли где то?".
--------------------
8. Он лежал в темноте и слушал Мадонну.
Cherish, La Isla Bonita, Rain, Take a Bow, Dont Cry for Me Argentina, Oh Father и таинственно улыбался прошедшим годам.
За окном, в заснеженном сумраке, стремительно менялся мир и он отчётливо понимал, что отменить это невозможно.
Но вопреки этому неудержимому движению, оказывается, можно было просто тихо лежать.
И улыбаться во тьме.
-------------------
9. Мы шли по весеннему парку и пока мама шагала молча, тетя Нина говорила в такт наших шагов: "А потом, девятого, будут звучать Грёзы Шумана."
И внутри меня - маленького несмысленыша, эти грёзышумана, переплетались с днём победы, весенним воздухом и неспешным шагом вдоль подрастающего газона. Я вдыхал полной грудью, широко и радостно, так, что для моего сердца, и по сию пору достаёт того воздуха.
------------------
10. Прощание с Москвой.
Если бы я мог долго идти, то выйдя из дома пошёл бы гулять по темным бульварам.
Если бы мог долго не спать, то пошел бы кругами по моей старой Москве, на всю ночь.
Если бы я мог долго не есть, то плоским и холодным своим животом разлёгся бы на набережной в отблесках редких фонарей, в тихом ожидании рассвета, пока первая, двадцатьпервая "Волга" с Олегом Николаевичем за рулём, не проедет в сторону Лужников...
Если бы я мог не жить, я бы лучше навсегда остался в моем городе.