Евгений Базаров и конфликт Отцов и Детей

   Статья

                Евгений Базаров и конфликт «отцов» и «детей», или
                Как отображен конфликт «отцов» и «детей» в романе Тургенева?

                Уж много лет без утомления
                Ведут войну два поколения –
                Кровавую войну.
                И в наши дни в любой газете
                Вступают в бой «Отцы» и «Дети»,
                Разят друг друга те и эти,
                Как прежде, в старину.

      Перед нами отрывок из стихотворения Д.Минаева «Отцы и дети? Параллель», написанного в 1862 году. Поводом для его написания послужил опубликованный годом ранее роман Тургенева «Отцы и дети».
      История любого общества – постоянная смена поколений. Литература тоже не обходила молчанием эту тему. Здесь и споры  пылкого Чацкого с  патриархальным Фамусовым, и стихотворение Лермонтова «Дума», где он с печалью говорит про свое никчемное поколение и про ошибки отцов. Между новым и старым существует не только традиционная конфликтность, но и традиционная преемственность. И вот эти две взаимоисключающие величины определяют взаимоотношения отцов и детей.

       Тургенев по своим политическим убеждениям был либералом, или, скорее, культурным консерватором. Но его постоянные споры с политическими противниками-демократами привели к тому, что писатель порвал с журналом «Современник» в 1859 году. В блистательном романе «Отцы и дети» Тургенев впервые сделал эту непримиримую борьбу главным предметом своего художественного анализа.
         Добролюбов высоко оценивал умение Тургенева затрагивать самые наболевшие злободневные вопросы, но одновременно отмечал, что писатель, в силу классовой ограниченности, не мог дать ответа на них.
       Тургенев же, приглядываясь к борьбе крестьянских революционеров, решил создать образ «русского Инсарова», что он и выполнил в романе «Отцы и дети».

       Критика различных лагерей по-разному встретила это произведение. Одни считали, что Тургенев пропел похвалу в честь «Современника», упрекая писателя в ангажированности его романа и желании помириться с недавними оппонентами. Другие полагали, что в образе Базарова дан пасквиль на молодое поколение. А третьи – критик Писарев –  взяли Базарова под защиту.
       Тургенев остро переживал свой разрыв с передовой молодежью и поспешил оправдаться, объясняя идею и образы своего романа «Отцы и дети»:
       «Роман «Отцы и дети» создавался в пылу полемики. Русская литература стремительно демократизировалась. Поповские сыновья теснили покоящихся на «принсипах» дворян. Уверенно шли «литературные робеспьеры», «кутейники-вандалы», стремящиеся стереть с лица Земли поэзию, изящные искусства, все эстетические наслаждения и водворить свои семинарские грубые принципы».

         На первый взгляд, роман «Отцы и дети» Тургенева освещает конфликт поколений, который существовал во все времена. Кто бы осмелился предположить, что были такие годы на планете, когда цивилизованный мир не испытывал подобных проблем? И наше время не является исключением, об этом хорошо знают все, вовлеченные в водоворот этих противоречий – и те, кто «отцы», и те, кто «дети».
         Роман Тургенева рассказывает нам о предреформенном времени в России – действие происходит в 1859 году. Крепостное право уже изжило себя настолько, что помещичьи усадьбы не могут существовать по-старому. Всё говорит о необходимости перемен и о скором их пришествии.
         На фоне разрушающегося старого уклада мы и встречаемся с героями романа – молодыми выпускниками университета Евгением Базаровым и Аркадием Кирсановым. Они едут погостить в имение к отцу Аркадия Николаю Петровичу, где он  тихо влачит свои дни в обществе своего брата Павла Петровича, своей простолюдинки-возлюбленной Фенечки, в окружении своих крестьян, которые не только не боятся своего барина, но и в грош его не ставят.
         В эти мирные скудеющие края приезжают молодые врачи-естественники, мечтающие изменить жизнь, мечтающие разрушить старое и на его руинах создать новое. Впрочем, пока они намереваются просто отдыхать в родных пенатах. Правда, Базаров – человек, привыкший сам зарабатывать на жизнь, не представляет себе, что значит «отдыхать». Следовательно, Базаров, как всегда, намеревается работать. Ему, ученому-практику, найдется дело в окружающем его царстве природы, про которую Базаров выражается так: «Природа не храм, а мастерская. И человек в ней – работник».
        Но не настолько тих и спокоен этот мир, в котором предстоит сосуществовать двум поколениям таких разных людей.
        С первых же страниц романа заметно, как возвышается Базаров над своим другом, это неравенство напоминает нам об известном изречении из уст Печорина: «Из двух друзей один всегда раб другого».
        Аркадий восхищается Базаровым, поддерживает его во всем, подчиняется его воле. Он говорит «мы», ощущая радость от своей причастности к чему-то высокому. Аркадий, наблюдая за тем, как отстал от современной жизни его отец, снисходительно улыбается – привычки отца вызывают у него умиление и безусловное прощение.
         Не то – Базаров, который не хочет отсталому прощать его слабости. Он и к себе требователен до беспощадности и себя судит сурово. Но не в характере Базарова кроется причина противоречий, столкновений и откровенного противостояния действующих лиц романа.
        Кажущийся очевидным конфликт  поколений в действительности вырастает в конфликт мировоззрений и убеждений. По разные стороны баррикад оказываются революционеры-демократы, представленные в романе образом Евгения Базарова, и либералы – такие, как его основной противник Павел Петрович Кирсанов.
        Познакомимся с братьями Кирсановыми, про которых Тургенев писал:
        «Вся моя повесть направлена против дворянства как передового класса».
        Объясняя, почему он взял лучших представителей дворянства, писатель указывал, что нужно было доказать мысль: «Если сливки плохи, то что же молоко?».

         Действительно, в изображении Тургенева братья Кирсановы – люди отжившие, их песенка спета.
         Образ Николая Петровича Кирсанова – это образ симпатичного неудачника.
         Робкий, стеснительный, с чертами гоголевского старосветского помещика, но с большой культурой и красивой душой, он пытается удержаться на поверхности жизни, хочет стать «культурным фермером», но не знает сельского хозяйства, практически беспомощен, с крестьянами здоровается за ручку, а те пренебрегают им и не считаются со своим барином.
         Дела фермы идут из рук вон плохо, помещик разоряется, приходит в отчаяние и вынужден продать последнюю березовую рощу.
        Окрестности Марьина «не могли назваться живописными: обмелевшие речушки, овраги, крошечные пруды с худыми плотинами, маленькие деревеньки с избенками, покрытыми соломой, наполовину съеденной скотом, разоренные кладбища – вот печальный пейзаж крепостнической Руси, доведенной до нищеты».
        Желая забыться от жизненных неудач, Николай Петрович музицирует на виолончели, читает Пушкина и благоговеет перед природой, которую считает храмом. Для него искусство – и вообще прекрасное – было средством ухода от жизни, эстетством, что особенно возмущает Базарова.
        Николай Петрович сам сознает, что он «божья коровка», «отживший человек, песенка которого спета». Безвольный и пассивный, он ищет лишь отзывчивое женское сердце, что и находит у Фенечки. А в завершении романа мы узнаем о том, что, искупая перед ней свою вину, Николай Петрович, наконец, женится на ней.
       
        Павел Петрович Кирсанов, в отличие от своего непритязательного брата, – надменный провинциальный аристократ, отставной военный, «архаическое явление». Правда, он не злостный крепостник и даже заступается за провинившихся крестьян, но в то же время нюхает одеколон, находясь рядом с мужиками, поскольку не терпит мужицкого духа. Он устрашает соседей-помещиков своими либеральными речами, поэтому те его считают «красным».
         Как напоминает он нам своим пристрастием к белоснежным рубашкам и полировке ногтей Онегина и Печорина!
         Только вот отношение автора к нему ироническое. Он уже не герой своего времени, а герой минувших лет, когда-то его либерализм, возможно, и был передовым явлением, а ныне демократ Базаров с легкостью высмеивает его никчемные аристократические привычки.
         Однако и Базаров вызывает у Павла Петровича активное неприятие. Посмотрите, как реагирует он на появление незваного гостя:
         «Николай Петрович представил его Базарову: Павел Петрович слегка наклонил свой гибкий стан и слегка улыбнулся, но руки не подал и даже положил ее обратно в карман».

         Когда оба молодых человека вышли из комнаты, разговор братьев продолжился.

         «…- Кто сей? – спросил Павел Петрович.
               - Приятель Аркаши, очень, по его словам, умный человек.
               - Он у нас гостить будет?
               - Да.
               - Этот волосатый?
               - Ну да.
          Павел Петрович постучал ногтями по столу».
          Раздражение сквозит во всех его жестах.
          На протяжении всего пребывания Базарова в Марьине Павлу Петровичу неоднократно предстоят стычки с этим «нигилистом», как его представил Аркадий.
        Реакционный барин-англоман пытается возражать Базарову, но терпит поражение в спорах, потому что пытается отстаивать дворянские «принсипы»: самодержавие, крепостничество, религию, дворянские привилегии и т.п.
       Этот либерал консервативен во всем. Он и англичанам-то подражает из-за консерватизма британской аристократии.         
       Но даже его несчастная любовь к некой графине Р. из прошлого смешна Базарову, потому что он не желает понимать, как может мужчина стать рабом какого-то «загадочного взгляда» и оставаться верным ему на протяжении всей своей одинокой сломанной жизни.
       Вот что он говорит Аркадию о его дяде:
       «А я все-таки скажу, что человек, который всю свою жизнь поставил на карту женской любви и, когда ему эту карту убили, раскис и опустился до того, что ни на что не стал способен, этакой человек – не мужчина, не самец… И что за таинственные отношения между мужчиной и женщиной? Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду? Это всё романтизм, чепуха, гниль, художество». 
      
       В отличие от этого барина, Базаров – титанический образ русской классической литературы.
       Тургенев писал: «Не моя вина, если читатель не полюбит Базарова».
         В своем герое писателю «мечталась фигура злобная, сильная, дикая, наполовину выросшая из почвы, похожая на Пугачева, и все-таки обреченная на гибель, потому что она  стоит в преддверии будущего».
         Тургенева упрекали в том, что он сделал своего героя «нигилистом», т.е. всё отрицающим. Но этот упрек лишён оснований, потому что писатель увидел в Базарове веяние времени. Автор не сочинял своего героя и не приписывал ему несуществующих взглядов. Он изобразил в Базарове тот лагерь разночинцев, который группировался вокруг Писарева, а взгляды реально существовавшего Писарева вполне совпадали со взглядами литературного героя Базарова.
        Базаров – революционер по сути своей, т.е. человек, ниспровергающий все дворянские «принсипы»: самодержавие, феодальный строй, его государственные институты, дворянский паразитизм, темноту и невежество народа, религию и мракобесие, но одновременно и любовь, уважение к женщине, искусство, философию...
       Какова его программа действий? «Бить, ломать крушить! Что уцелеет в этой ломке, хорошо, сгодится, а что будет разбито – туда ему и дорога». Задачей своего поколения он считает разрушение, «а строить будут потом другие».
        Трудно согласиться с отрицанием им любви, искусства, философии и женщины. Но эти, кажущиеся отрицательными, взгляды Базарова имеют свою логику, в которой Базаров вполне последователен.
        Как материалист, он доверяется только своему опыту, и лишь то, что проверено им на опыте, он признает необходимым, нужным, полезным, а отвергает вредное, ненужное, чуждое народу.
        Например, его отношение к философии вполне резонно. Как врачу-естественнику, ему было понятно, что идеализм, бывший в то время основной философской системой, чужд естественным наукам – и Базаров отвергает такую философскую платформу. А материалистической философии он пока еще создать не может, потому что естествознание в России находится в младенческом состоянии. Появившиеся в русской науке Сеченовы лишь начинали свою деятельность.
         Базарова высмеивает неудачной остротой Павел Петрович: «В принсипы не верит, а в лягушек верит».
         Действительно, Базаров только копит научные опыты, необходимые ему для новых философских материалистических обобщений, а пока он лишь занимает негативную позицию по отношению к господствовавшей тогда философской системе идеализма.
         Казалось бы, отрицание искусства – вещь реакционная, но ведь так относился к искусству не только Базаров, но и критик Писарев, написавший статью «Разрушение эстетики».
         А суждения Базарова о живописи Рафаэля и стихах Пушкина имеют свою долю здравого смысла. Ведь Пушкин в то реакционное время использовался сторонниками чистого искусства как символ этой сомнительной теории. Именно на Пушкина наводили «хрестоматийный глянец». Больше того, его имя было синонимом примирения с самодержавием, и даже некто написал картину, где был изображен Даль, ведущий Пушкина в рай, а вокруг головы поэта сиял нимб святого. Вот почему так пренебрежительно революционер Базаров отзывается о Пушкине и говорит, что «читать его стихи – потерянное время».
         Кроме того, демократу Базарову претит эстетское пассивно-созерцательное отношение Николая Петровича к искусству. Хотя голое отрицание искусства вообще – вещь абсурдная и в наше, и в то время.
         Но у Базарова это понятно, так как в его самообразовании и жизни, полной лишений и невзгод, для эстетики не оставалось места.
         Споры по любому поводу, спровоцированные стареющим аристократом, их вечное противостояние и взаимное раздражение приводят, наконец, к неизбежной дуэли – пожалуй, последней дуэли в истории русской литературы Х1Х века. Но какой трагикомической выглядит эта дуэль по сравнению с известными нам дуэлями Онегина и Ленского, Печорина и Грушницкого!
        После того, как Павел Петрович случайно стал свидетелем поцелуя Базарова и Фенечки, решимость вызвать противника на дуэль окрепла.

        «Часа два спустя он стучался в дверь к Базарову.
        - Я должен извиниться,  что мешаю вам в ваших ученых занятиях,  - начал он, усаживаясь на стуле у окна и опираясь обеими руками на красивую трость с
набалдашником из слоновой кости (он обыкновенно хаживал без трости),  - но я принужден просить вас уделить мне пять минут вашего времени... не более.
     - Все мое время к вашим услугам,  -  ответил Базаров.
     - С меня пяти минут довольно. Я пришел предложить вам один вопрос. Сколько  мне помнится,  ни между нами,  ни в  моем присутствии речь никогда не заходила о поединках,  о  дуэли вообще.  Позвольте узнать,  какое ваше  мнение об  этом предмете?
     - Вот мое мнение,  -  сказал Базаров. - С теоретической точки зрения дуэль - нелепость; ну, а с практической точки зрения - это дело другое.
     - Очень хорошо-с.  Мне  очень приятно это  слышать от  вас.  Ваши слова выводят меня из неизвестности...
     - Из нерешимости, хотите вы сказать.
     - Это  все  равно-с. Ваши  слова  избавляют  меня  от  некоторой  печальной необходимости. Я решился драться с вами.
     Базаров вытаращил глаза.
     - Да за что? помилуйте.
     - Вы, на мой вкус, здесь лишний; я вас терпеть не могу, я вас презираю, и если вам этого не довольно...
     Глаза Павла Петровича засверкали... Они вспыхнули и у Базарова.
     - Вам пришла фантазия испытать на  мне свой рыцарский дух.  Я  бы мог отказать вам в этом удовольствии, да уж куда ни шло!
     - Чувствительно вам обязан,  -  ответил Павел Петрович, - и могу теперь надеяться,  что  вы  примете  мой  вызов,  не  заставив  меня  прибегнуть  к насильственным мерам.
     - То есть к этой палке? - хладнокровно заметил Базаров.  -  Вам нисколько не  нужно оскорблять меня.  Оно же  и  не  совсем безопасно.  Вы  можете остаться джентльменом...
      - Прекрасно,  - промолвил Павел Петрович и поставил трость в угол».

       Дальнейшие переговоры напоминают, скорее, какую-то оперетту, причем самые  комические ее сцены. В таком же ключе проходит и вся дуэль, хотя, безусловно, опасность быть убитым в этой нелепой дуэли не отменяется. Но интонация повествования дает право нам надеяться на благополучный для героев исход.

       «…Базаров поднял  голову  и  увидал  Павла  Петровича.  Одетый  в  легкий клетчатый пиджак и белые,  как снег, панталоны, он быстро шел по дороге; под мышкой он нес ящик, завернутый в зеленое сукно.
     - Извините,  я,  кажется,  заставил вас ждать, - промолвил он, кланяясь сперва Базарову,  потом Петру,  в  котором он  в  это мгновение уважал нечто вроде секунданта. - Я не хотел будить моего камердинера.
     - Ничего-с, - ответил Базаров, - мы сами только что пришли.
     - А!  тем лучше! - Павел Петрович оглянулся кругом. - Мы можем приступить?
     - Приступим.
     - Новых объяснений вы, я полагаю, не требуете?
     - Не требую.
     - Угодно вам  заряжать?  -  спросил Павел  Петрович,  вынимая из  ящика пистолеты.
     - Нет;  заряжайте вы, а я шаги отмеривать стану. Ноги у меня длиннее, - прибавил Базаров с усмешкой. - Раз, два, три... Шесть...  семь...  восемь...  - Базаров остановился. - Довольно? – промолвил он, обращаясь к Павлу Петровичу, - или еще два шага накинуть?
     - Как угодно, - проговорил тот, заколачивая вторую пулю.
     - Ну,  накинем еще  два шага.  -  Базаров провел носком сапога черту по земле.  - Вот и барьер».

        Мы видим, как иронически относится Базаров к происходящему. Но, тем не менее, участвует в этой бессмысленной игре, могущей стать роковой.

    « - Соблаговолите выбрать, - сказал Павел Петрович, подавая Базарову оба пистолета.
     - Соблаговоляю.   
     - Вы готовы? - спросил Павел Петрович.
     - Совершенно.
     - Можем сходиться.
     Базаров  тихонько двинулся вперед,  и  Павел  Петрович пошел  на  него, заложив левую руку в карман и постепенно поднимая дуло пистолета... 
    «Он мне прямо  в  нос  целит,  -  подумал  Базаров,  -  и  как  щурится старательно, разбойник!..»  Что-то  резко  зыкнуло около  самого уха  Базарова,  и  в  то  же мгновенье раздался выстрел.  "Слышал, стало быть, ничего", - успело мелькнуть в его голове. Он ступил еще раз и, не целясь, подавил пружинку.
     Павел Петрович дрогнул слегка и хватился рукою за ляжку.  Струйка крови потекла по его белым панталонам.
     Базаров бросил пистолет в сторону и приблизился к своему противнику».

      Дуэль закончилась легкой раной аристократа-англомана. Молодой нигилист приступил к своим обязанностям доктора, осмотрев рану изнеженного русского барина.

      « - Все это вздор...  Я  не  нуждаюсь ни  в  чьей помощи,  -  промолвил с расстановкой Павел Петрович, - и... надо... опять... - Он хотел было дернуть себя за ус, но рука его ослабела, глаза закатились, и он лишился чувств.
     - Вот  новость!  Обморок!  С  чего бы!  -  невольно воскликнул Базаров. - Ох,  уж эти мне нервные
люди! Вишь, кожа-то какая тонкая.
     - Убиты-с? - прошелестел за его спиной трепетный голос Петра.
     Базаров оглянулся.
     - Ступай за водой поскорее, братец, а он нас с тобой еще переживет.
     Но  усовершенствованный слуга,  казалось,  не  понимал его  слов  и  не двигался с  места.  Павел  Петрович медленно открыл  глаза.  "Кончается!"  -
шепнул Петр и начал креститься.
     - Да ступай же за водой, черт! - крикнул Базаров».

     Только в результате этого неожиданного вызова Базаров понял, что не невинный поцелуй с Фенечкой стал причиной такого поведения Павла Петровича, а его тайная любовь к ней, напоминающей ему чем-то несчастную графиню Р., разбившую ему жизнь.
      Любовная история Павла Петровича вызывает у Базарова только презрительную усмешку – не потому ли, что этот нигилист вообще отрицает любовь. А ведь ему всего лишь 26 лет – время любить!
        Пока же Базарова окружали персоны, вроде Кукшиной, он, естественно, отрицал общественное значение женщины, не говоря уже о любви. Он просто считает ее безнравственной мещанкой, достойной осмеяния. А когда Ситников, такой же нравственный урод, как и Кукшина, хвалит эту «эмансипированную особу», Базаров, показывая на трактир, говорит: «И это заведение твоего отца – тоже отрадное явление русской жизни?». Эти ничтожные люди – скорее, шарж, нежели «ученики Базарова», как они себя именуют, желая заслужить его одобрение.
         Но декларация отрицательного отношения к женщине   остается всего лишь словесной эскападой, как только Базаров знакомится с Одинцовой – женщиной умной, волевой, сильной и содержательной. Он изменяет свое мнение о женщинах, когда встречается с любовью.
        Какое  прежде неизведанное им волнение, какой трепет  испытывает Базаров, когда понимает, что полюбил Анну Сергеевну! Описание прекрасной благоухающей летней ночи, когда происходит решающее объяснение – одно из лучших мест в романе. Здесь Тургенев применяет свой излюбленный писательский прием – так называемую «тайную психологию». Он показывает нам состояние Базарова, почти не анализируя его.
         Однако сильная, красивая, большая любовь Базарова не нашла отклика в сердце холодной эгоистической барыньки, которая на мгновенье увлеклась Базаровым, пораженная богатством его натуры и силой ума. Она оберегала лишь свое спокойствие, а с Базаровым жить было бы трудно, ведь он готовил себя к борьбе, «драться хотел».
         Сам же герой романа, человек страстный и убежденный, отдался своему чувству полностью, поэтому, быть может, так трагично и сложилась его судьба.
         Думая о любимой женщине и пытаясь побороть самого себя, поглощенный своими переживаниями, он, видимо, по неосторожности поранился при операции, вскрывая труп крестьянина, умершего от тифа. Заразился он не тифом – трупным ядом. Смерть Базарова от мертвеца – страшный символ уничтожающей всё новое и передовое старой отживающей России.
        И еще один метафизический смысл присутствует в его смерти – это смерть от безысходного одиночества! Нет других «детей» рядом с ним – одни «отцы» его окружают. Оттого-то он порою и нелепо резок, категоричен в своих высказываниях, что ни до кого докричаться не может, словно находится в безвоздушном пространстве.   
         Вовсе не такими невинными и безвредными овечками являются эти сентиментальные либералы, музицирующие, вздыхающие над книгами и над своими прошелестевшими, как книжные страницы, никчемными жизнями! Но какой величественной и мощной выглядит на их фоне личность Базарова! Как малы ему те рамки нигилизма, в которые он себя поставил, и как выламывается он из этих рамок на краю гибели, не боясь говорить красиво, не боясь оказаться тем романтиком, которого всегда так беспощадно высмеивал! Недаром критик Писарев говорит о том, что умереть так, как умер Базаров, всё равно, что сделать великий подвиг!».
     « - Ну,  спасибо, - говорит Базаров Одинцовой, навестившей его на смертном одре. - Это по-царски. Говорят, цари тоже посещают умирающих.
     - Евгений Васильич, я надеюсь...
     - Эх,  Анна Сергеевна, станемте говорить правду. Со мной кончено. Попал под  колесо.  И  выходит,  что  нечего было думать о  будущем.  Старая штука смерть, а каждому внове. До сих пор не трушу... а там придет беспамятство, и фюить!  (Он слабо махнул рукой.) Ну,  что ж мне вам сказать...  я любил вас! Это и прежде не имело никакого смысла,  а теперь подавно.  Любовь - форма, а
моя  собственная форма  уже  разлагается.  Скажу я  лучше,  что  -  какая вы славная! И теперь вот вы стоите, такая красивая...
     Анна Сергеевна быстро перешла комнату и села на кресло возле дивана, на котором лежал Базаров.
     - Великодушная! - шепнул он. - Ох, как близко, и какая молодая, свежая, чистая...  в этой гадкой комнате!..  Ну,  прощайте!  Живите долго, это лучше всего, и пользуйтесь, пока время. И ведь тоже думал:  обломаю дел много,  не умру,  куда!  задача есть,  ведь я  гигант!  А  теперь вся задача гиганта – как бы  умереть прилично,  хотя никому до  этого дела нет... 
     Базаров положил руку на лоб.
     Анна Сергеевна наклонилась к нему.
     - Евгений Васильич, я здесь...
     - Прощайте,  -  проговорил он с  внезапной силой,  и глаза его блеснули последним блеском.  -  Прощайте...  Послушайте...  ведь я  вас не  поцеловал тогда... Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет...
     Анна Сергеевна приложилась губами к его лбу.
     - И  довольно!  -  промолвил он  и  опустился на подушку.  -  Теперь... темнота...».
       Базаров умирает в гордом одиночестве своего невостребованного пока нигилизма, ведь даже Аркадий, именующий себя его последователем и другом, прекраснодушный Аркадий  недалеко ушел от отца и дяди по своим барским привычкам, потому-то Базаров и называет его «мякенький либеральный барич», ведь тот не может «по-базаровски» драться.
        Однако именно знакомство с Базаровым привило Аркадию умение практически взяться за дело, благодаря чему он поправил ферму отца, особенно после того, как женился на Екатерине Сергеевне Одинцовой и зажил помещиком. Возможно, ему не очень приятно соглашаться с таким определением Базарова, которое, тактично объединяя себя с Аркадием, дает умная Екатерина Сергеевна: «Он хищный, а мы с вами – ручные». Не хочется ему быть ручным, ведь это обидно! Но ее «мы с вами» смягчает беспощадность приговора.
        Холодная, царственная Анна Сергеевна «недавно вышла замуж,  не по любви,  но по убеждению,  за одного из  будущих русских деятелей,  человека очень  умного,  законника,  с крепким практическим смыслом,  твердою волей и замечательным даром слова, - человека еще молодого, доброго и холодного как лед».
        Братья Кирсановы верны себе: Николай Петрович, наконец-то, решается жениться на Фенечке, а Павел Петрович верен своим пристрастиям. Жизнь его тускла и бессодержательна, оторвана от русской почвы. Вот почему он уезжает за границу, становится «безродным космополитом», и единственным воспоминанием о родине у него является серебряная пепельница в виде мужицкого лаптя. Словом, это живой мертвец.
        Все эти так называемые «сливки» - в действительности противостояли Базарову, находящему по другую сторону баррикад.

        Почему же Тургенев, который оплакивал смерть своего героя, привел его к гибели?
        То, что либерал Тургенев изобразил в своем романе революционера-демократа – изобразил ярко, страстно, с пылом полемиста и любовью создателя – говорит и о его таланте, и о его писательской честности. Однако он не мог понять созидательных сил революции, а увидел только ее разрушительную сторону. Не мог он предугадать и будущего в деятельности революционеров, не мог поверить в возможность их конечного торжества, которое изобразил нам в романе «Что делать?» уступающий Тургеневу по силе художественности Чернышевский. Вот почему ему казалось, что «русские Инсаровы» обречены.
   
       История показала, что борьба крестьянских революционеров  вела в тупик, но героическая борьба Писарева, Чернышевского, Добролюбова и других вождей революционной демократии принесла свои плоды, придав импульс развитию истории России.
         Этого либерал Тургенев не мог увидеть, и трагедия его героя кроется в отсутствии будущего. Может, поэтому автор и оборвал жизнь своего героя так до обидного рано?
         Человеческим достоинством, духовной красотой, мощью ума, силой натуры, свободолюбием и гордостью веет от титанической фигуры Базарова. И мы не можем равнодушно читать последние строки романа:

        «Есть небольшое сельское кладбище в  одном из отдаленных уголков России. Как почти все наши кладбища, оно являет вид печальный: окружающие его канавы давно заросли;  серые деревянные кресты поникли....  Но  между ними  есть  одна,  до  которой не  касается человек,  которую не  топчет животное:  одни птицы садятся на нее и  поют на заре.  Железная ограда ее  окружает;  две молодые елки посажены по  обоим ее
концам:  Евгений  Базаров похоронен в  этой  могиле.  К  ней,  из  недалекой деревушки,   часто  приходят  два  уже  дряхлые  старичка  -  муж  с  женою. Поддерживая друг друга, идут они отяжелевшею походкой; приблизятся к ограде, припадут и станут на колени,  и долго и горько плачут, и долго и внимательно смотрят на  немой  камень,  под  которым лежит их  сын;  поменяются коротким словом,  пыль смахнут с камня да ветку елки поправят,  и снова молятся, и не могут  покинуть это  место,  откуда им  как  будто  ближе  до  их  сына,  до воспоминаний о  нем...  Неужели их  молитвы,  их  слезы  бесплодны?  Неужели любовь,  святая,  преданная любовь не всесильна?  О нет! Какое бы страстное, грешное,  бунтующее сердце ни  скрылось в  могиле,  цветы,  растущие на ней, безмятежно глядят  на  нас  своими невинными глазами:  не  об  одном  вечном спокойствии  говорят  нам  они,  о  том  великом  спокойствии  "равнодушной" природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной...».


И с п о л ь з о в а н н а я   л и т е р а т у р а:

И.С.Тургенев. «Отцы и дети», роман
Ф.К.Новиков. Лекции по литературе 19-го века
Б.Удодов. Лекции о творчестве И.С Тургенева
В.Набоков. Лекции по литературе