Женские судьбы в рассказах А. П. Чехова

  Статья

               
          Женские судьбы в рассказах А.П.Чехова "На подводе" и "Душечка"
               

        - Шерше ля фам! Все беды от женщин! – вздыхают мужчины.
        - Все мужчины сво… - еще более беспощадны женщины.
        Когда и кто считал иначе, особенно если в личной жизни случалось нечто, подтверждающее эту точку зрения? Так и писатели – чем же они-то отличаются от простых смертных? Из них только отдельные счастливчики, чья жизнь озарялась светом большой любви, создавали прекрасные образы женщин, которым писатели и были обязаны своим счастьем.
         Вспомним хотя бы Тургенева с его любовью к Полине Виардо, что воплотилась на страницах его романов в чудесных, так называемых, «тургеневских женщинах». А Лев Толстой с его полной очарования и сердечности Наташей Ростовой! А Пушкин с его Татьяной – идеалом любви и преданности, или юной застенчивой Машей Мироновой, храбростью превосходящей иных мужчин! А Бунин – с целой галереей таинственных и прекрасных женских образов в рассказах из цикла «Темные аллеи»!
         А Чехов… что же Чехов?

         Многие из современников Чехова считали его творчество пессимистичным, упадническим и даже безыдейным. В его художественных произведениях были усмотрены мотивы тоски, уныния, трагической неудовлетворенности. Чехов был назван «Поэтом Сумерек». И, так называемые, «чеховские настроения» стали почти нарицательным определением.
        Как могло случиться, что яркий замечательный художник, жизнерадостный, любящий людей, ненавидящий всякую несправедливость, ложь, насилие, фальшь, был признан каким-то мрачным гением, мизантропом, холодным и равнодушным художником? Даже близкие к Чехову люди, любящие и почитающие его (например, А.Н.Плещеев), указывали на безрадостный тон его произведений, на безразличное отношение к тому, что описывает Чехов.
        В своих письмах Чехов не раз пробовал доказывать, что как художник он прав. Писатель объяснял, с чем и как он борется, что ненавидит, а что считает своим идеалом.

        Исследователи творчества Чехова не однажды сокрушались:
        - Вообразите, сколько мы ни роемся, но не находим женщины в жизни Антона Павловича. Нет любви. Серьезной любви нет.
        Может быть, этот печальное обстоятельство и отразилось в творчестве великого писателя, выведшего на страницы своих произведений женщин холодных и расчетливых, лживых и легкомысленных, глупых и пустых, умных и беспощадных, равнодушных и несчастных, добрых и жалких, с исковерканными душами и горькими судьбами.

        Конфликт женского и мужского начала кроется почти в каждом произведении писателя. Чехов, кого вряд ли современники могли упрекнуть в отсталости от своей эпохи, задумывался над проблемой женской эмансипации – это движение в конце Х1Х века приобретало ускорение. Чего стоит один только Чернышевский с его публицистическим романом «Что делать?», где он нарисовал заразительный образ независимой и весьма самостоятельной Веры Павловны!
          Чехов же открыто не высказывается  по этому вопросу, однако его рассказ «На подводе», написанный в Ницце в 1897 году, куда писатель вынужден был приехать из-за обострившейся легочной болезни, изображает горькие плоды женской эмансипации.

        В рассказе отразились впечатления, полученные Чеховым в своем имении Мелихове – там он имел возможность наблюдать крестьянскую жизнь, тяжкий труд сельских учителей, врачей. Писатель использовал образ Марьи Васильевны для характеристики их тяжелого экономического и общественного положения. Трудно найти во всей русской литературе более безрадостное и в то же время более правдивое изображение жизни сельских педагогов, чем этот коротенький рассказ.
        Рассказ «На подводе» написан уже маститым художником, со сложившейся авторской позицией и манерой повествования.
        Бесконечно тянется грязная и отвратительная дорога, такая же скучная, как жизнь учительницы Марьи Васильевны. Она ощущает все неприятности пути, а, скорее, судьбы, так как живет бессмысленно, выполняет машинально дело, которое не любит, тяготится им. Она одинока и несчастна и саму возможность полюбить воспринимает как катастрофу.
       «…Ночью снятся экзамены, мужики, сугробы. И от такой жизни она постарела, огрубела, стала некрасивой… и всего она боится, и в присутствии членов управы не осмеливается сесть… И никому она не нравится, и жизнь проходит скучно, без ласки, без дружеского участия, без интересных знакомых. В ее положении, какой бы это был ужас, если бы она влюбилась!»
        Марья Васильевна боится жизни: обитая в захолустье, она отгородилась от мира своими мелкими проблемами, ничто ее не интересует, кроме «экзаменов, дров, узко профессиональных проблем».
        «…Ей и крестьяне не верили; они всегда думали, что она получает слишком большое жалованье – двадцать один рубль в месяц. Попечитель думал так же, как все мужики…»
        От одиночества, однообразия и скуки учительница начинает мечтать о возможности счастья с Хановым. Он «… мужчина лет сорока, с поношенным лицом и вялым выражением, уже начинал заметно стареть, но все еще был красив и нравился женщинам. Он жил в своей усадьбе один, нигде не служил, и про него говорили, что дома он ничего не делал, а только ходил из угла в угол и посвистывал или играл в шахматы со своим старым лакеем». И это «герой романа»? Довольно жалкий, но он единственный образованный человек в окружении Марьи Васильевны.
        Но даже Ханов никогда не взглянет на учительницу как на женщину. Для него она – мелкая служащая, взявшаяся ради «куска хлеба» выполнять дело, которое ей не по душе. У нее нет никаких идей, ей слишком тяжело живется, чтобы рассуждать о том, как она существует.
        Не будь этой безысходности, Марья Васильевна и не обратила бы внимания на Ханова как на возможного спутника жизни. А узнай он о ее тайных мыслях – весело посмеялся бы над мечтами «перезрелой» барышни.
        «Ехали медленно, шагом…» Жизнь однообразна, и от этого кажется, что время вовсе остановилось.

        Героиня от отчаяния пытается спрятаться в иллюзию, видит краткий сон, в котором раскрывается ее полумечта- полувоспоминание о счастье, когда еще она не была сиротой, когда у нее была жива мать и жили они в уютной квартире, когда ей мечталось о собственной семье. В этот миг она и «вообразила счастье, какого никогда не было». Увидела в вагоне медленно проходившего мимо поезда даму, похожую на покойную мать, вдруг представила себя девочкой, почувствовала себя, как 15 лет назад, и проговорила нежно, ласково, с мольбой: «о мама!»
        Сердце щемит от жалости к этой одинокой  девушке. Чехов повествует о невозможности для женщины найти счастье в труде вне семейного очага. Так же беспощаден он к своей героине и в повести «Дом с мезонином», когда рисует Лидию Волчанинову, живущую фальшивыми идеалами помощи «народу» и не замечающую близких ей людей, нуждающихся в обыкновенном человеческом тепле и участии. Она тоже обречена на одиночество.

        В последний период своего творчества в 1899 г., уже живя в Ялте, Чехов создает рассказ «Душечка», причисляемый Л.Толстым и Буниным к разряду наилучших.
        Л.Н.Толстой писал: «Удивительное недоразумение весь так называемый женский вопрос, охвативший, как это должно быть со всякой пошлостью, большинство женщин и даже мужчин!
        «Женщина хочет совершенствоваться», - что может быть законнее и справедливее этого? Но ведь дело женщины по самому ее назначению другое, чем дело мужчины.       
        Боюсь, что Чехов, писавши «Душечку», находился под влиянием этого недоразумения. Он намеревался проклясть, но бог поэзии запретил ему и велел благословить, и он благословил и невольно одел таким чудным светом это милое существо, что оно навсегда останется образцом того, чем может быть женщина для того, чтобы быть счастливой самой и делать счастливыми тех, с кем ее сводит судьба».

          Какую уничтожающую критику из уст великих писателей услышали сторонники и сторонницы эмансипации в Х1Х веке! А в романе Тургенева «Отцы и дети» образ эмансипе Кукшиной  просто сатиричен! Один, пожалуй, Чернышевский симпатизирует эмансипированным особам.
         Жалкой и несчастной предстает перед нами независимая героиня чеховского рассказа «На подводе», спокойной и довольной выглядит Душечка, когда она живет с милым мужем, нисколько не тяготясь материальной зависимостью. Впрочем, по мере сил она помогает супругу в его делах и заботах. 
           Л.Н.Толстой считал, что в итоге рассказ «Душечка» получился не таким, каким его задумывал Чехов. Толстой считал рассказ шедевром, но получившимся как бы помимо или вопреки авторским намерениям, «бессознательно»: задумывалось осмеяние – получилось восхваление.
           Надо отметить, что и Толстой воспользовался женским образом, созданным Чеховым, чтобы подкрепить свои давние излюбленные мысли. Человечество, утверждал он, может обойтись без женщин-врачей, женщин-адвокатов, женщин-политических деятелей и т.п. Но не обойтись человечеству без женщин – любящих жен, без женщин-матерей. Это писатель утверждал еще в «Войне и мире», об этом пишет он и в «Послесловии к рассказу Чехова «Душечка», видя именно в героине этого рассказа воплощение того лучшего, чем может быть женщина.
       Разумеется, умелый полемист легко положил бы Толстого в этом споре на обе лопатки. Начать с того, что у великого прозаика понятие «человечество» носит явно мужскую окраску. А как насчет женщин-нянечек, учительниц начальных классов, воспитательниц яслей и детских садов? Что-то не видно мужчин на этих ответственных ролях! Во времена Шекспира, правда, женские роли играли мужчины, но с этим давно покончено – сегодняшний мир никак не может обойтись без певиц, актрис, балерин… Спорить можно долго, но сейчас речь о другом. 

            Рассказ «Душечка» нравился практически всем современникам – над ним смеялись и плакали, но мнения о героине оказывались резко противоположными. Что же является в Душечке главным?
           Итак, вот три точки зрения на то, что является основной, ведущей чертой в этом образе:
           Душечка – безликая раба своих привязанностей;
           Душечка – непостоянное, беспринципное существо;
           Душечка – воплощение истинного предназначения
           женщины.
           Отметим также, что все три точки зрения исходят из представления о должном, об известной их авторам норме: какой ДОЛЖНА БЫТЬ женщина. Предметом же писательского интереса Чехова всегда было в первую очередь то, что есть в действительности, а именно: какие БЫВАЮТ женщины.
          М.Горький очень точно отметил эту особенность Чехова-писателя: «Страшная сила его таланта именно в том, что он никогда ничего не выдумывает от себя, не изображает того, чего нет на свете».

         Вообще же многозначность образа и произведения, возможность разностороннего понимания и толкования – неотъемлемое свойство творений высокого искусства. Недаром Толстой поставил образ Душечки рядом с образами Дон Кихота и Санчо Пансы.
          Критики недоумевали, почему Чехов сделал героиней рассказа о любви простоватую Душечку, в то время как до него в мировой литературе царствовали такие прекрасные женские типы, как Изольда, Беатриче, Джульетта, а в русской – Татьяна Ларина, Наташа Ростова, Сонечка Мармеладова.
      Романтические взгляды на прекрасную половину человечества были Чехову чужды.  В «Душечке» Чехов повествует о реальной судьбе женщины, о назначении женского существования.
          Думается, что в идейном рассуждении автора, когда он писал «Душечку», вырисовывалось представление о новой женщине – развитой, ученой, самостоятельной, работающей не хуже, если не лучше, мужчины. Поэтому-то   он, начав писать «Душечку», хотел показать, какою НЕ ДОЛЖНА быть женщина. Общественное мнение призывало Чехова проклясть слабую, покоряющуюся, преданную мужчине, неразвитую женщину, но, начав говорить, поэт благословил то, что хотел проклинать.

           Выражаясь сегодняшней терминологией, мы бы сказали, что ее эмоциональный уровень очень высок, а уровень интеллекта – низок. Жизнью Душечки управляет не разум, а чувства, или, пользуясь излюбленным выражением Толстого, - не «ум ума», а «ум сердца».
          Автор заставляет ее любить смешного Кукина, ничтожного лесоторговца и неприятного ветеринара, но любовь не менее свята, будет ли ее предметом Кукин или великие мужчины, и будут ли предметы ее сменяться быстро, или предмет будет один во всю жизнь.

          В 90-х годах Х1Х века в журнале «Новое время» был напечатан фельетон  о женщинах. Автор высказывал в этом фельетоне замечательно умную и глубокую мысль.
         «Женщины, - говорит он, - стараются нам доказать, что они могут делать всё то же, что и мы, мужчины. Я не только не спорю с этим, но готов согласиться, что женщины могут делать всё то, что делают мужчины, и даже, может быть, и лучше, но горе в том, что мужчины не могут делать ничего, близко подходящего к тому, что могут делать женщины.
          И это касается не одного рождения, кормления и первого воспитания детей, но мужчины не могут делать того, высшего, лучшего и наиболее приближающего человека к богу дела, - дела любви, дела полного отдания себя тому, кого любишь, которое так хорошо и естественно делали, делают и будут делать хорошие женщины. В этой любви главная, великая, ничем не заменимая сила женщины».

          Взгляд Чехова остановился на Душечке потому, что он видел, как его эпоха погружается во всё увеличивающийся ценностный вакуум, в котором человек лишается души и превращается в безликого манекена. Утрата ценностей в доведённом до автоматизма обществе происходит вместе с упадком любви. Бездушным существам, подобным роботам, противопоставляется идея деятельной любви. Такая любовь побуждает человека вновь обрести душу. Сущность любви Душечка видит не в том, что любят её, Душечку, а в том, чтобы дарить свою любовь.
 
          Чехов возвращается к традиционному толкованию понятия вечной женственности, которое наделяет его героинь супружеской, материнской ролью, делает их хранительницами домашнего очага. Атрибутами этого являются нежность, сердечное тепло, чувствительность, способность к сопереживанию.
           Писатель анализирует проблему связи женского и мужского сознания, заставляя ощутить склонность мужского сознания к агрессии, в то время как женское сознание, хоть и пассивное, подчиненное мужскому, на деле гораздо богаче чувствами.

          В ХХ1 веке по-прежнему актуальной и животрепещущей остается тема извечного противостояния мужчин и женщин. Борьба женщин за независимость от мужчин, неуклонное сближение в правах и обязанностях, призваниях и способностях и непреодолимая пропасть, проложенная самой природой. Но в этом несходстве и противостоянии  заключается хрупкое равновесие гармонии.

          Мы читаем заглавие рассказа, еще не зная, о чем пойдет речь в произведении. Но уже первые слова чеховского повествования незаметно дают точную подсказку и о среде, в которой будет происходить действие, и о тональности дальнейшего повествования.
         Если бы понадобилось показать всё богатство смысловых оттенков, которые можно передать в русском слове с помощью суффиксов, лучше всего это было бы видно на примере слова «душечка». Значение уменьшительно-ласкательного суффикса «ечк» соединяется в этом слове с многозначностью слова «душа» в русском языке. «Ах ты, душечка, красна девица…» - поется в народной песне. Привет и ласка слышны в этом слове.
        «Оленька, дочь отставного коллежского асессора Племянникова, сидела у себя во дворе на крылечке, задумавшись…»
        Душечка, Оленька, на крылечке…
        Но как только читатель поддался «обаянию» этих суффиксов и настроился на сентиментальный лад, на умиление и любование, автор немедленно перебивает его ожидания своей иронией. 
        Сначала девушка выходит замуж за человека с нелепой фамилией Кукин, антрепренёра и содержателя невзрачного увеселительного сада. Фамилия звучит комично, как кукиш. Комична и его болезнь, и телеграмма о смерти. Вместо слова похороны в ней написано хохороны, что ассоциируется с глаголом хохотать.
        Не менее смешны фамилия и характер второго мужа Душечки – Пустовалова, управляющего лесным складом. Такими же являются ворчливый ветеринар и его сын, гимназист в большом картузе,  «но не смешна, а свята, удивительна душа Душечки со своей способностью отдаваться всем существом своим тому, кого она любит».
         Это не злой сарказм разума писателя, а полная любви ирония сердца, пробуждающая у читателя сочувствие. Эту особенность некоторые исследователи творчества Чехова называют «внутренней иронией». Этот принцип построения повествования – лирический, сентиментальный и иронический, насмешливый – соединение двух противоположных тональностей, перебивающих одна другую.

        Существенную роль в тексте играют повторы.
         Так, свой истерический  монолог Кукин произносит перед Оленькой одним жарким вечером. Но он повторяет его и на второй день, и на третий. В один прекрасный день Оленька полюбила его. Но далее мы узнаем, что она всегда кого-нибудь любила.
        Четырежды повторяется слово «любила» - так автор обозначает главное содержание Оленькиной жизни. Благодаря этому непрерывному чередованию на крошечном пространстве короткого рассказа хорошо чувствуется ход времени. Целые судьбы изложены на нескольких страницах.
        О чувстве одиночества и пустоты, владевшем Оленькой после того, как ей некого стало любить, сказано: «И так жутко, и так горько, как будто объелась полыни». Снова снижение, снова ироническая улыбка писателя.
        Четыре мнения, повторяемые, воспроизводимые Душечкой каждый раз за ее новым избранником, не имеют между собой общего и иногда даже являются опровержением того, что она говорила прежде.
       С Ваничкой: «Самое замечательное, самое важное и нужное на свете – это театр…».
       С Васичкой: «Нам с Васичкой некогда по театрам ходить… Мы люди труда, нам не до пустяков. В театрах этих что хорошего?»
        С Володичкой: «…чума на рогатом скоте,  жемчужная болезнь, городские бойни…»
        С Сашенькой: «Островом называется часть суши…»
        Неизменно повторяется основной признак очередной Оленькиной любви: жить тем, чем живет ее избранник, говорить его словами, буквально воспроизводить его мнения. Душечка влюбляется не только в мужчин, но и в их профессии.
        Повторения в искусстве служат созданию ритма отдельного отрывка или произведения в целом. Ритм в построении «Душечки» - четыре эпизода из жизни героини, сходные по началу, развитию и концовке.

        А далее, в четвертом эпизоде, чужой мальчик, о котором говорила Душечка со своим мужем-лесоторговцем, неожиданно станет новой, последней и самой главной привязанностью Душечки. Ритм в этом эпизоде резко нарушен. Душечкой овладевает неведомая ей прежде любовь, материнская – нечто отличное от любви к ее бывшим мужьям. И по отношению к этой последней любви все прежние кажутся ничтожными и неподлинными.
        Лирическому началу в повествовании неизменно сопутствовало начало ироническое. Но тут, в последнем эпизоде, когда любовь Душечки приняла совсем новое направление, о ней сказано совершенно иначе:
        «За этого чужого ей мальчика, за его ямочки на щеках, за картуз она отдала бы всю свою жизнь… Почему? А кто ж его знает – почему?»
        Ни от кого из мужчин Душечка не родила. Чехов лишил свою героиню материнства, истинной материнской любви, направленной исключительно на собственного ребенка. Однако ребенок необходим для женщины, даже если он не свой - ведь она может любить его, словно родного. Чужой ребенок здесь становится символом высшей любви.
        Даже Марья Васильевна – героиня чеховского рассказа «На подводе» - в мечтах о Ханове, богатом и красивом, но слабом и пьющем человеке, представляет себя его женой или сестрой, и ей кажется, что она отдала бы всю жизнь за то, чтобы спасти его от гибели. В этих её мечтах больше материнского, чем женского. Но полюбить своих учеников материнской любовью Марья Васильевна не сумела. Тяжкая жизнь не позволила развиться этим чувствам.
        А вот Душечка достигает вершины любви – в своем чувстве к ребенку. Только с появлением Саши по-настоящему реализовалось и развернулось главное дарование Душечки – способность к самоотверженной любви. Так что  «Душечка» - рассказ об этом даре, который дается не каждому. Это рассказ о человеке, способном любить до самозабвения.

         На пути Оленьки не встретились – да и не могли встретиться в провинциальной жизни – ни Ромео, ни даже Онегин или Печорин. Смешны и ничтожны избранники Душечки, и сама она смешна, когда перенимает их образ жизни и видение мира. Обладание даром любви освещает и возвышает ее, хотя порою кажется, что она – плоть от плоти этого жалкого и ничтожного мира мещанства. В своем пассивном положении Оленька не перестает надеяться на счастье. Если же вокруг нее совершенно нет жизни, ею внезапно овладевает чувство одиночества, заброшенности и потери. Одиночество это сменяется внутренней пустотой.
         Не те же ли чувства одиночества и пустоты испытывает вынужденная быть самостоятельной  Марья Васильевна из рассказа «На подводе», для которой абсолютно безрадостна эта независимость от мужчины?..

         Увидеть святое, прекрасное в смешном и нелепом – удел немногих художников. Таковы Гоголь, Достоевский, Чехов. 
         Л.Толстой, очарованный в чеховской Душечке даром любви-самоотвержения, не хотел осмеяния того, что считал святым и прекрасным.
         Чехов не писал о том, какой должна быть женщина. То, что женщины могут быть совершенно другими,  он показал в образе жены Смирнина, матери Саши. Ей не отпущено любви ни к мужу, ни к ребенку, хотя она-то, вполне возможно, и могла бы проявить себя в какой угодно общественной или профессиональной области. Все равно – мы сочувствуем не ей, а Душечке.
         Идеальный мир Чехова связан с привычными ценностями русской литературы Х1Х века, и в этом смысле Чехов глубоко традиционен. Но Чехов «объективнее» предшествующих писателей, он избегает прямых разоблачительных характеристик, авторских сентенций, однозначных выводов.

        Многие читатели видели в рассказе Чехова чрезмерное восхваление женской души, за исключением феминистов, критикующих писателя за консервативный взгляд на женщину, ограничивающий круг ее интересов исключительно ролью хранительницы семейного очага. Они подвергли сомнению даже ее психологическую достоверность, на что Чехов резоннно возразил словами Толстого: «Можно выдумать всё, что угодно, но нельзя выдумывать психологию».


        Использованная литература:
Бочаров С.Г. Чехов и философия.
Труайя А. Антон Чехов.
Чуковский К. О Чехове
Шестов Л. Творчество из ничего: А. П. Чехов.
Измайлов А.А. Чехов. Биография.
Полоцкая Э.А. Внутренняя ирония в рассказах и повестях Чехова. Мастерство русских классиков.
Соловьёв В.С. Философия искусства и литературная критика.
Чудаков А.П. Поэтика Чехова.
Розанов В.В. О писателях и писательстве.
Чехов в воспоминаниях современников.
Чехов М.П. Антон Чехов и его сюжеты.
Гитович Н.И. Летопись жизни и творчества Чехова.
Чуковский К. От Чехова до наших дней.
Зощенко М.М. О комическом в произведениях Чехова.
Чехов М.П. Вокруг Чехова. Встречи и впечатления.
Чехов и его среда.
Громов М.П. Чехов.
Чудаков А.П. А.П. Чехов.
Катаев В. «Душечка». Рассказ о любви.
Ерофеев В. Поэтика и этика рассказа. Стили Чехова и Мопассана.
Толстой Л. Послесловие к рассказу Чехова «Душечка».
Хайнади Золтан.  Русская Психея. Чехов «Душечка».
Зощенко М. О комическом в произведениях Чехова.
Сахаров В. Героиня, блудница или раба? Чехов и «женский вопрос».
Киреев Р. Богини Парнаса. Брелок для Чехова.
Арсеньева Е. Амазонки и вечный покой.
Авилова Л. Дневники: Чехов.
Чудаков А. Мир Чехова.
Семеновский О. В борьбе за реализм. Спор о Чехове.
Ашевский С. Наши педагоги в изображении Чехова.
Бердяев Н. О вечно-бабьем в русской душе.


P.S. Статья опубликована в московском журнале ПОэтов
Рисунок Полины Ольденбург