Чёрный Ворон. Последний дневник. 2 часть. 38 глава

  Придя в небольшое кафе, Волк заказал мне чай и тосты. Я рассказала гитаристу про свой сон. Парень старался не показывать, что и он сам весь на нервах и принялся успокаивать меня, что рано или поздно Ворону бы пришлось проходить курс отвыкания и лучше уж сейчас, пока не стало поздно:
 - Ариэль сказала тебя вечером забрать домой, чтобы ты выспалась нормально.
 - Мне не надо, я и тут могу…
 - А ещё она сказала, что к этому времени Ворону может стать совсем плохо и лучше тебе тогда быть по – дальше.
  Я промолчала, понимая, к чему всё идёт.
  Позавтракав, мы вернулась в больницу. Сейчас к вокалисту было нельзя, поэтому я отдала ключи от машины Нику и тот до вечера уехал домой, чтобы не дай Бог тут никому не попасться случайно на глаза. Одно моё присутствие уже было риском. Внутри всё же жила надежда, что мне удастся увидеть блондина

    Я сидела и смотрела в телевизор, пытаясь ни о чём не думать, пытаясь забыться. Получалось слабо. Хорошо, что через несколько часов я смогла задремать. Мысли бы задушили меня.
  Меня разбудил приход Ариэль. Лицо девушки было напряжено. За ней вошёл какой – то довольно большой, широкоплечий парень в одежде санитара:
 - Ты тогда посмотри сначала через стекло и, если решишь, я позову напарника и мы переведём его, - сказал он, искоса посмотрев на меня.
 - Хорошо. Давно это началось? – Ариэль взяла папку со стола и спрятала её в шкаф.
 - Не знаю. Меня же там не было. Я вот только что зашёл проверить и, как увидел, сразу же пошёл к тебе.
 - Ладно. Идём.
 - Что происходит? - остановила их я не смело.
 - Мы идём проверить Ворона, – бросила Ариэль и уже хотела уходить.
 - Подождите. Я хочу с вами, можно? – я встала с дивана.
   Врач растерялась:
 - Алекс… не думаю, что сейчас подходящее время…
 - Пожалуйста. Я не буду мешать. Только посмотрю.  Я не могу больше сидеть и ждать.
  Ариэль одарила меня сочувствующим взглядом. Чисто по – человечески, она понимала меня и сочувствовала, но врач внутри неё протестовал. Не знаю как, но я смогла уговорить её.
  Уже на подходе к палате Ворона, внутри меня всё начинало сжиматься. До ушей стали доноситься крики и стоны блондина. С каждым мои шагом они становились всё громче, всё сильнее резали душу.
  Мы остановились у заветной двери. Ариэль подошла к небольшому окошку:
 - Посмотри в левый угол, - сказал санитар.
 - Чёрт… нет, оставлять его там опасно. Надо переводить.
 - Хорошо. Стойте тут, а я схожу за напарником.
  Ариэль обернулась в мою сторону:
 - Если хочешь – подойти. Но лучше этого не делать.
  С замиранием сердца, я сделала несколько нерешительных шагов к этому маленькому, пластмассовому окошку, продолжая слушать стоны до боли знакомого голоса. В слабом, мерцающем свете потолочной лампы, я увидела, что кровать была сдвинута, комод перевёрнут, под ним – лужа рвоты.  На левой стене кровавые разводы, в  углу опять рвота, только на этот раз красная. Тело блондина я обнаружила сжатым в другом углу. Трясясь, качаясь из стороны в сторону, он то и дело заливался новыми, находящими одна за другой, волнами криков. Майка на нём разорвала, повязка с шеи содрана – этот кровавый ошмёток бинта лежал перед ним. Тот самый разрез, который недавно делала Ариэль, начал расходиться, стекая алыми струями по бледной, потной коже.
  Ворон попытался встать, но тут же схватился за живот и согнулся на полу, лёг и через несколько секунд взорвался новыми стонами, изгибаясь, трясясь, начав бить ногами об пол.
  Я не сдержалась и зарыдала навзрыд, прикрыв лицо руками. Ариэль подошла ко мне, обняв за плечи:
 - Я же говорила, не надо сейчас смотреть. Пойдём обратно.
  Она уже хотела отвести меня, как вдруг Ворон поднял голову и влажными, заплаканными, безумными глазами посмотрел в нашу сторону. Я замерла. Казалось, он испугался меня. Медленно он начал отползать к стене, закрывая лицо ладонями.
  Пришли санитары. Я отошла в сторону.
  Первая зашла Ариэль. Ворон замолчал, агрессивно посмотрев на гостей, тяжело дыша, сдерживая тряску и стоны:
 - Тебя надо перевести, - сказала девушка. – В другую палату. Тебе там будет лучше, - она сделала ещё один шаг. Блондину такая близость не пришлась по душе. Он привстал и, придерживаясь стены, отошёл в сторону. – Ворон, пожалуйста, пойдём. Тут ты можешь навредить себе.
 - Это вы можете навредить мне! – дрожащим, хриплым голосом огрызнулся тот.
 - Ты же знаешь – мы хотим помочь тебе.
 - Вы убиваете меня! Я умру тут до утра!
 - Не умрёшь, я не дам тебе умереть…
 - Не дашь? Как?
 - Просто поверь мне. Ты не умрёшь. Пойдём со мной.
 - Куда?
 - В другую палату. Там меньше предметов, которыми ты можешь пораниться.
 - Меньше предметов? Ты хочешь меня в одиночку перевести?!
 - Тебе там будет лучше…
 - Я там с ума сойду! Нельзя снимать так сразу! Нельзя!
 - Я дала тебе метадон…
 - Он не помогает! Не помогает, слышишь?!
 - Успокойся. Тебе тяжело, я понимаю, но надо пережить это. Потом станет лучше.
 - Не станет! Дать хоть что – нибудь! Я не могу больше!
 - Ты справишься…
 - Мне больно! Ты понимаешь?!
 - Понимаю…
 - Ничего ты не понимаешь!! Ты не чувствуешь эту боль!
 - Хорошо, - Ариэль сделала один аккуратный шаг. – Давай заключим сделку – сейчас ты спокойно пойдёшь со мной, а когда придём – я дам тебе ещё метадона.
 - Мне нужен Тилокс!
 - Я не могу тебе его дать.
 - Мне нужен Тилокс!!
  Санитары стали медленно приближаться к вокалисту:
 - Не подходите! – он был похож на перепуганного зверя, которого пытаются усыпить.
 - Тише, парень, - сказал санитар, разведя руки в стороны. – Мы не хотим плохого.
  Они попытались взять блондина под руки. Конечно же, тот не дался, начав отбиваться. Двум, довольно большим парням, было сложно утихомирить его. В итоге, они смогли заломать руки вокалисту, прижав того к полу:
 - Осторожнее, не сломайте ему что – нибудь, - сказала Ариэль и посмотрела на меня. – Алекс, поговори с ним. Успокой его, чтобы не вырывался, иначе и вправду может перелом заработать. Я за седативным. Скоро вернусь, - девушка тут же убежала.
  Вокалиста подняли на колени. Я не смело подошла к парню, опустившись перед ним:
 - Ворон, - я протянула руки к его лицу, убрав с него волосы. – Пожалуйста, не сопротивляйся. Они хотят как лучше.
 - Мне больно, – его голос дрожал от слёз.
 - Я знаю. Это пройдёт. Потерпи ещё немного.
 - Помоги. Помоги мне! Скажи им дать мне таблетку, хотя бы одну!
 - Прости, я не могу. Тебе нельзя.
 - Ты с ними заодно?! Вы мучаете меня! Закрыли тут, как чёртово животное!
 - Мы хотим помочь…
 - Мне больно! – вокалист опустив голову, не в силах больше сдерживать слёзы. Я видела, как иногда мышцы его рта будто сковывало, из – за чего на лице проявляться нечеловеческий оскал. Столбняк развивается.
  Пришла Ариэль. Ворон увидел шприц и занервничал ещё больше. Вырываясь сильнее и сильнее, он выскользнул из "капкана" санитаров и забился в угол:
 - Не подходи ко мне!!
 - Успокойся. Это поможет...
 - Что это?!
 - Седативное. Ты уснёшь. И не будет так больно.
 - Нет!! Я не хочу в одиночку!!
 - Ворон, так надо поступить. Здесь ты можешь поранить себя. Доверься мне, - Ариэль сделала к парню ещё один шаг.
 - Не приближайся!!!! - блондин стал истерично отмахиваться от подходящего врача.
  Санитарам удалось схватить его за руки. Крики вокалиста становились всё сильнее. И тут я услышала, что сквозь дикие стоны стала проявляться хрипота. Голос будто рвался. Лицо парня скривилось от боли. В оскале показались окровавленные дёсны, зубы. Ариэль улучила момент и быстро ввела иголку под кожу блондина. Лицо того стало терять мимику. Глаза закатились. Сознание ушло.

 Санитары перенесли его в небольшую комнату, оббитую сверху до низу белой кожей. Окно там было лишь одно - под потолком, но света казалось много. Мебели не было, не было ничего. Ворона положили на пол в углу. Ариэль перевязала ему рану на шее и вышла, снова закрыв двери.
  Скоро приехал Ник. Перед отъездом, он уговорил Аэриль показать ему друга. Уже на подходе к одиночке, у гитариста задрожали руки. Сорванные крики и стоны то и дело разносились по коридору. Волк заглянул в окошко двери лишь на минуту, но этого хватило. Как раз в этот момент в одиночке вместе с Вороном сидели и санитары. Один держал парня, другой пытался покормить. Это было сделать сложно. Организм вокалиста отказывался принимать еду. Рвота не прекращалась.
 

  Дома Люси и Мэдди не отходили от меня. Я улыбалась через силу. Ела без аппетита.  Спала плохо. Каждый час просыпалась, нервно сжимая в руке телефон блондина. Ариэль должна была позвонить, когда ему станет лучше.
  Первые разы, стоило мне открыть глаза, я начала искать Ворона взглядом, но правда доходила быстро и больно. Я не хотела верить в неё. Я понимала, что это необходимо. И все эти стенания, крики и стоны, которыми сейчас пропитывались стены той одиночной «камеры» - всё это пойдёт ему на пользу. Но сам процесс вызывал у меня ужас.
  Заветного звонка я дождалась лишь под вечер. Ломка всё ещё шла, но Ариэль решила всё равно позвонить, чтобы хотя бы немного успокоить – я была ей благодарна. Это позволило мне хотя бы не метаться по кровати, каждую минуту проверяя экран телефона, не пропустила ли я чего? Через трубку Ворона удалось покормить. Сейчас тот в изнеможении спал.
  Я спустилась к телевизору. Ко мне сразу же подсела Люси и Мэдди. Мы смотрели какой – то фильм, пили чай.   
  Девочки смотрели в телевизор – я на пол. Не смотря на увечья этой комнаты от пальбы вокалиста , дырка в ковре от пули приковывала мой взгляд больше остальных, возрождая воспоминания того безумного момента. Я сжала раненую ладонь. Боль привела меня в чувства. Половина фильма пролетело незаметно.
  На момент мне даже стало казаться, что мысли наконец – то перестали душить меня. Тело расслабилось, глаза безмятежно поглощали какую – то мыльную оперу, но звук шагов за моей спиной вернул меня в реальность. «Ворон…», - пронеслось в голове отголоском. Я обернулась. Рей тихо зашёл на кухню и полез за кружкой в шкафчик.
 Взгляд его постоянно косил в сторону Ника, который сидел за столом, молча читая что – то в телефоне. Я не видела новичка с того дня. Он изменился. Шаг стал тише, движения скованнее, а глаза потеряли былой блеск, который придавал его виду уверенность. Новичок сел напротив гитариста. Я отвернулась, чтобы не так явно следить за ними:
 - Звонили из больницы? – спросил он.
 - Да.
 - И как он?
 - Не знаю, - Ник отвечал сухо, тихо.
 - Понятно, - по звукам, мне показалось, что парень сделал небольшой глоток из своей чашки, в которую я не видела, что он наливал. – Знаешь… я обдумал, что произошло. И кое – что решил. Думаю, мне стоит уйти от вас.
  Я уже не сдержалась и обернулась к парням. Ник удивлённо поднял глаза:
 - Хочешь уйти из группы?
 - Думаю, так будет правильно.
- С чего такое решение? Испугался?
 - Чего мне боятся?
 - Не знаю. Тебе лучше знать, раз решил сбежать.
 - Я не сбегаю.
 - Ты просто сливаешься перед самым выступлением.
 - Я не думаю, что Ворон захочет со мной выходить на сцену.
 - Это он тебе сказал?
 - Нет.
 - Тогда откуда…?
 - Просто предположение.
 - Понятно. Это предлог, а не предложение. Натворил дел, а теперь в кусты.
   На кухне появился Кит:
 - Рей решил уйти, - оповестил его открыто Ник.
 - Уйти? – тот удивился так же, как и Волк минуту назад. – То есть?
 - Хочет уйти из группы.
   Кит подошёл к смущённому новичку, который сидел, не поднимая глаз от чашки:
 - Что случилось?
 - А то и так не понятно, – раздражённо ответил за него Ник. – Он просто сбегает.
 - Никуда я не сбегаю, - Рей всё же подал голос.
 - Это из – за Ворона? – догадался Кит.
 - А из – за кого ещё? – усмехнулся Волк. – Это же его девушку он себе решил присвоить.
 - Я просто хотел помочь ей, - тот стал оправдываться.
 - Кажется, она тебя об этом не просила. Если уж решил взять на себя такую «роль» - умей отвечать за свои действия.
 - Я просто не думаю, что…
 - Знаешь, - гитарист резко встал из – за стола. – Хочешь уйти – вали. Держать тебя я не собираюсь. Уговаривать, упрашивать… нет уж, увольте! Вещи уже собрал? Двери открыть?
 - Ник, успокойся, - прервал его Кит. – Что на тебя нашло?
 - У меня друг в одиночке лежит и орёт от боли на весь чёртов этаж той драной больницы! Вот что на меня нашло!
 - Он и мой друг тоже, но я не…
 - Ты сам сказал, что тебе на него пофиг! А этот, - он указал на Рея. – Пусть идёт куда хочет! Надоело слушать его нытьё! Решил кидануть прямо перед выступлением – скатертью дорога! Это многое о человеке говорит! Мы, в конце концов, в Лос-  Анджелесе. День, два и найдём нового, без проблем.
 - Конечно, - Рей стал отвечать смелее. – Найдёте нового парня, который любит постоять перед дулом заряженного пистолета.
 - Скажешь, что ты белый и пушистый, незаслуженно обиженный?
 - Я и не говорю этого. Но стрелять… не кажется, что слишком? Он же мог пристрелить меня! Даже больше – когда он начал эту пальбу, он мог любого из нас убить. Это, по – вашему, нормально? В вашей группе это считается нормой?
 - Если бы ты не лез в его отношения – этого бы не случилось, - голос Ника стал менее уверенным, но всё же ещё пропитанным раздражительностью.
 - Окей, но это уже случилось. Всё, дело сделано. Чего теперь орать? Я понял свою ошибку, но угрожать пистолетом – это слишком. Я не готов к такому дерьму.
  Разговор прервал звук телефона. Я быстро достала его из кармана и подняла звонок Ариэль:
 - Да.
 - Алекс, привет. Это я. Прости, что так поздно…
 - Ничего. Мы не спим. Что – то случилось?
 - У Ворона был сердечный приступ.
 - Он…он…, - мой голос задрожал сильнее, чем трава на ветру.
 - Нет. Он не умер. Я перевела его из одиночной в другую палату. Поставила капельницу, но у него стала подниматься температура.  Он приходит в сознание, но иногда, ненадолго. Несколько часов назад он попросил меня не пускать тебя к нему.
 - Почему?
 - Сказал, что не хочет, чтобы ты видела, как он страдает. Но… когда температура стала расти, у него начался бред, состояние забытья – он звал тебя. Просил прощения за что – то. Я думаю, не смотря на его слова, ему же будет легче, если ты будешь рядом.
 - Я могу приехать? – голос в момент будто воспарил.
 - За этим я и звоню. К тому же, я хотела поговорить с тобой, не по телефону.
  Ник вызвался отвести меня. Мы быстро вышли и понеслись по пустым ночным улицам в больницу.
  Его новая палата располагалась в другом конце коридора. На подходе я услышала какое – то пиканье.  Должно быть, это был звук какого – то аппарата. Перед тем, как открыть двери, Ариэль сказала:
 - Пришлось связать его. Когда он приходит в себя, часто становится агрессивным. Горло он всё - таки сорвал. И сильно.
 - Сорвал?
 - Сейчас уже почти не может говорить. Просто почти всё время, что он был в сознании, кричал от боли. Кровь шла часто. Но кроме этого, в приступе, наверное, ногтями, он разодрал себе шею. Я перевязала и на всякий случай в этом месте тоже привязала к кровати. Не сильно, чтобы не надавливало. Но ты должна будешь следить, чтобы, когда будет приходить в себя – не сильно ворочал головой, - с усилиями воли я кивнула в знак молчаливого согласия. – Ариэль положила руку мне на плечо. – Большая часть уже позади. Считай, это финишная прямая.
 - То есть, скоро всё закончится?
 - Да. Первая ломка скоро пройдёт. Для организма первые разы всегда самые страшные, а потом уже упор будет идти на психику, - девушка замолчала, на секунду отведя взгляд в сторону. Она убрала руку с моего плеча, сжав пальцы. Я видела, что она хотела что – то сказать, но не могла решиться. – Алекс… я… я думаю, что… как врач, я должна тебе ещё кое – что сказать…. – она снова перевела взгляд, мимолётно коснувшись своих волос.
 - Что такое?
 - Я подключила его к аппарату. Сердцебиение сбивчивое. Я хочу сказать, что он… он может не пережить эту ночь.
 - Он умрёт, - я сказала это будто в воздух, не помня себя, не чувствуя ничего, кроме страха.
 - Возможно. Он очень слаб. По – хорошему, ему нужна пересадка сердца. Но никто даже думать не станет о том, чтобы включать его в список.
 - Из – за наркотиков.
 - Да. Мне очень жаль. Я постараюсь сделать всё, чтобы помочь ему, но я не знаю, получится ли?
  Ник, всё это время стоявший за моей спиной, сделал несколько молчаливых шагов к окну, которое было за Ариэль. Его ноги подкашивались, руки попросту висели вдоль туловища. Казалось, он сейчас потеряет сознание. Наверное, со стороны, я выглядела так же:
 - Ему нужна поддержка, - Аннет обернулась к Волку. Тот молча кивнул головой, подняв одну руку к лицу. Врач снова посмотрела на меня. – Не говори ему об этом разговоре.  Лучше пусть не знает. Это может убить в нём последние силы на борьбу.
 - Хорошо, - обжигающая слеза скоротечно потекла по щеке.

  Если бы не этот перебивчивый звук аппарата, наполняющий своим бездушным пиканьем палату, тело вокалиста могло с лёгкостью показаться безжизненным.
  Ему и раньше было плохо, но никогда ещё он не выглядел таким измождённым, измученным, как в этот момент. Грудь его едва ли вздымалась, отчего вороны на ней будто замирали. Как и говорила Ариэль, он был привязан большими и грубыми ремнями. Левую сторону шеи покрывала большая и плотная повязка – значится, под ней могло и вовсе не быть кожи или нечто на неё похожего – рваного и истерзанного.
  Чернота из – под глаз забралась на сами веки, с проступившими на них красными сосудами. Я взглянула на монитор. 39 и 4. Однако кожа его была холодная. Потная и холодная. Лишь лицо пылало жаром под моей ладонью, которого я едва ли осмелилась коснуться.
  От внутренней боли, съедающей меня при каждом взгляде на Ворона, я и не заметила, как слёзы новым потоком потекли из опухших глаз. Волк старался поддержать меня. Он смотрел на лежавшего перед ним, пока ещё живого друга, и не мог поверить в реальность этого кошмара. Я тоже не могла.

    Спустя час, блондин пришёл в себя. Обезумевшими от боли глазами он искал кого – то в палате, будто и не видя нас, не узнавая. Сухие, потрескавшиеся до крови губы его кривились в попытках что – то сказать, но вместо слов были слышны лишь стоны, обрывки звуков. Я попыталась успокоить парня, но безуспешно:
 - Мама… где моя мама? – из груди вокалиста вырвались хрипы, еле- еле связывающиеся в слова.
  Я молчала. Не знала, что сказать. Он верил, что они были живы. Никто из нас не осмелился сказать ему о реальном положении вещей:
 - Успокойся, она сейчас придёт, - проронил Ник. – Главное, не волнуйся. Всё будет хорошо.
  Он хотел уже побежать искать Ариэль, но та сама зашла в палату.
  Сознание вокалиста витало где – то далеко от нас. Он начал ворочать головой в разные стороны. Резко. То влево, то вправо. Повязка на шее проступила кровавым пятном. Ариэль пришлось снова колоть ему седативное и менять бинт на шее. Волк не выдержал и отвернулся. А я всё старалась сохранять в себе этот несчастный запал смелости. Рана была большая, в каких – то местах полностью лишившаяся кожи и сильно кровоточила. Пришлось снова вводить иголку под кожу, чтобы остановить это.
  Спустя 30 минут, Ворон снова открыл глаза – приступ боли. На этот раз Ник сразу побежал за врачом. Блондин попытался что – то сказать, но уже не смог. Голос покинул его. Болело сердце. Ариэль облегчила страдания, как могла, но снова колоть седативное не стала. Ворону могло не хватить сил, чтобы отойти от такого укола. Почти час я успокаивала Ворона, вытирала пот с горячего лба… он еле смог задремать.
  Так продолжалось всю ночь. Почти каждый час.
  Трудно описать, какой ужас я испытала, когда монитор залился однотонным, неумолкающим гулом – остановка сердца. Эпинефрин, дефибриллятор. Через 20 минут это повторилось снова. На лицо блондину надели кислородную маску, добавили капельницу:
 - Он не выдержит ещё одной остановки, - бессильно сказала Ариэль, взглянув на впалое, неподвижное лицо Ворона.
  У меня не было сил отвечать. Не было сил кивнуть. Были силы лишь на то, чтобы держать холодную ладонь вокалиста в своих, медленно поглаживая его влажную кожу большими пальцами.
  Я не помню, как заснула. И не знаю, как оказалась на диване Ариэль у неё в кабинете. Я еле–еле смогла поднять тяжёлые веки и осмотрелась. Страх в момент вернулся на моё лицо. За окном поднимались первые лучи солнца. «Он может не дожить до утра…», - пролетели в моей голове слова Ариэль, будто приговор. Я спустила ноги с дивана, встала. Голова закружилась. Я удержалась за спинку рядом стоящего стула. Одела обувь и медленными шагами, пытаясь не потерять равновесие, пошла к двери.
  В коридоре было прохладно. Первые солнечные лучи уже разлились по полу полосками. Я осмотрелась. В конце коридора санитар катил перед собой какую – то каталку. Она была прикрыта белой простынёй.  Я пошла за ним. Из – по ткани были видны мужские, бледные ноги с тонкими, окостеневшими пальцами. Санитар завёл каталку за какую – то дверь. Я подбежала туда, судорожно разобрав на ней единственное, короткое слово: «Морг». Голова закружилась с новой силой. Живот скрутило. Тело начало трясти.  Последние силы покидали меня так быстро, что у меня стали подкашиваться ноги. Из – за поворота вышел Ник. Он заметил, что я падаю и побежал ко мне, что было силы…

  Отвратительный, тошнотворный запах разбудил меня. Я открыла глаза и поняла, что снова лежу на том же диване, откуда и встала недавно. Ариэль, заметив, что я пришла в себя, убрала от моего носа вату, пропитанную нашатырём. Волк, сидящий рядом, обрадовался, как ребёнок:
 - Слава Богу, - выдохнул он, взяв меня за руку. – Не пугай так больше! У меня чуть сердце не встало!
 - Что произошло? – сухо спросила я, осматриваясь.
 - Ты потеряла сознание, - сказала врач, сев около меня. – Помнишь что – нибудь про это?
 - Я помню, что проснулась, потом вышла отсюда в коридор. Там был какой – то парень. Он был с каталкой.  Из - под накидки были видны чьи – то ноги.  И он… завёз его…  в морг…, - я начала плакать. – Уже утро… уже солнце встало…
 - Тише, успокойся. Он ещё жив.
 - Мне надо увидеть его, - я попыталась встать, но Ариэль вместе с Волком не позволили мне. – Пустите, я должна идти…
  - Нет, тебе надо поспать, отдохнуть…
  - Я лягу около его кровати. Там было кресло. Мне надо быть с ним сейчас.
  Я твёрдо стояла на своём. Ник помог мне подняться и дойти до палаты Ворона. Он лежал всё так же. Температура 39 и 8. Ариэль вколола ему ещё жаропонижающего на всякий случай. Волк пододвинул кресло, стоявшее в углу палаты к кровати друга, принёс мне плед. Я смогла уснуть лишь держа вокалиста за руку.
  Мне снилась будто сцена из фильма или сериала. Я засну, буду тихо лежать около его кровати, но меня разбудит, сожмёт мою руку. Я проснусь и он откроет глаза - настанет наш happy and. Проходил час за часом. Надежда всё затухала. День кончался. Солнце уже начинало заходить за горизонт. Приехали Люси, Мэдди и Кит. Мало кто смог стоять без слёз. Кит продержался дольше, но потом барабанщик так же отвернулся к окну.
  С наступлением темноты компания поехала домой, а я осталась возле постели Ворона, каждую минуту надеясь, что он вот – вот откроет глаза.
  Около 11 часов вечера, Ариэль снова зашла проверить показания приборов:
 - Пульс снизился, - сказала она тихо.  – Активность падает. Когда эта капельница кончится, поставим другую. Это должно немного поднять показатели, - списав все нужные цифры, врач закрыла свой блокнот и посмотрела на меня. – Алекс, пойдём, поедим.
 - Я не хочу есть.
 - Голодая ты ему не поможешь.
 - Я не голодаю.
 - Ладно. Хотя бы пойдёт чаю выпьем. Ты целый день сидишь, не вставая. Нельзя же так.
 - Но он…
 - У меня в кабинете эти аппараты отображаются на компьютере. Если что – то произойдёт, мы сразу узнаем. Давай, пойдём. 15 минут ничего не изменят.
  Тяжело вздохнув, не хотя, я медленно встала с кресла, отложила плед и мы направились к двери.
  Сделав несколько шагов от палаты, я остановилась:
 - Что такое? – Ариэль обернулась.
 - Звук приборов изменился.
 - Я ничего не слышала…
 - Я слышала.
  Уйти я не смогла. Мы вернулись обратно. Сердцебиение участилось. Мне не показалось:
 - Что происходит? – спросила я взволнованно.
 - Не знаю. Пульс не вырос. Только сердце…
  На потемневших веках вокалиста показалось движение. Я подошла к нему ближе, положив руку на оживлённую грудь. Через несколько секунд, с усилиями, он открыл глаза. Взгляд потерянный, отсутствующий. Я боялась дышать, думая, что мне это лишь кажется. Ещё одна игра воображения. Блондин медленно перевёл взгляд на меня, в котором читалось беспокойство. Я не смогла сдержать улыбку. Из глаз начали капать слёзы. Губы парня с усилиями разомкнулись, но попытка что – то сказать доставляла лишь боль:
 - Тише, - я приложила руку к его щеке. – Не надо говорить. Ты сорвал голос.
  Ариэль повернула его лицом к себе и посветила в каждый глаз специальным фонариком:
 - Реакция слабая.
  Ворон попробовал поднять руку, но стило ему понять, что он привязан, парень занервничал, пытаясь освободиться. Успокоить его было не просто, поэтому Ариэль вынуждена была вколоть ему успокоительное. И после укола мы объяснили ему, по какой причине его пришлось связать.
  Тело было слабое. Успокоительное сыграло свою роль. Рука парня лежала в моих ладонях. Он не мог сжать пальцы, не мог ничего сказать. Мог лишь смотреть на меня, прикрывая веки от усталости. Скоро он заснул.
  Ночью я вышла в туалет на несколько минут. Ополоснув лицо прохладной водой, я посмотрела в зеркало. Там меня встретило измождённое лицо с давно стёртой косметикой и небрежным хвостом белоснежно - серых волос. Надо потом привести себя в порядок. Когда ему станет лучше. Я вышла из туалета и пошла обратно к Ворону.
  Стоило открыть двери, я увидела, что вокалист нервно пытается освободить руки:
 - Что ты делаешь? – я подбежала к парню, коснувшись его напряжённых плеч. Ворон вздрогнул, переведя на меня взгляд, тяжело дыша. – Что произошло?
  Блондин протянул ко мне руку, насколько это позволяли ремни. Я взяла его за холодную ладонь. Вокалист разомкнул засохшие губы, силясь что – то сказать:
 - Тихо, молчи. Не надо говорить. Дай горлу отдохнуть.
 - Я думал, - сказав два шершавых слова, лицо блондина исказилось от боли, но он продолжил, не жалея себя. – Я думал, ты ушла.
 - Нет, что ты? – не без усилия воли, я приподняла уголки губ. – Я просто в туалет вышла и всё.
- Я испугался – прошептал в ответ он,  еле – еле сжав мою руку.
   Сдерживая слёзы, я села к нему ближе на кровать, обняв:
 - Не бойся. Я здесь. Ты не один. И никогда не будешь один.
  Так я и осталась сидеть, обнимая его, медленно поглаживая волосы.
  На следующий день, утром, когда пришла Ариэль, она сняла с него ремни, сменила повязки, сделала все необходимые уколы, а затем принесла кружку тёплого чая с разбавленными в нём антибиотиками:
 - Сейчас выпьешь это, а затем поешь, - Ворон хотел открыть рот, чтобы возразить, но Ариэль не дала ему сказать и слова. – И будешь молчать. Хочешь что – то сказать – напиши, - врач указала на блокнот с прикреплённой к нему ручкой, лежащий на тумбочке. – Станет по – леглче, одну капельницу уберём, а пока аккуратнее с иголками. У тебя сейчас высокий риск кровотечения.
  Ворон молча взял в руки чашку, опустив глаза. Мне показалось это странным, что он так просто сдался, не став, как обычно, спорить, возмущаться, но я подумала, что такое поведение просто от усталости. Но, чем больше проходило времени, тем сильнее это начинало беспокоить. Почти весь день он пролежал в одном положении, глядя на отблески света с окна на стене. Есть всё же не стал. В блокноте не появилось ни одной записи. Слова мои тоже не вызывали реакции, поэтому вечером, когда он уснул, я пошла к Ариэль.
  Девушка сидела у себя в кабинете за столом, заполняя назначения:
 - Ты занята? Я хотела поговорить.
 - А, Алекс. Что – то случилось?
 - Наверное. Я не знаю точно.
 - То есть? – врач отложила ручку и внимательно посмотрела на меня.
 - Ворон. Он сегодня целый день пролежал, глядя в одну точку. Почти не реагировал. Ничего не написал. Даже положение тела почти не сменил.
 - Он только, грубо говоря, пришёл в себя. У него ещё нет сил что –то делать…
 - Я понимаю, но он изменился. Никогда таким не был.
 - Алекс, я понимаю, что ты волнуешься, но, к сожалению, это нормальное состояние после такой тяжёлой ломки. Он пережил большой стресс. После такого есть несколько вариантов исхода событий. В одном случае, человек может впасть в злость. Он будет помнить, что ему не дали таблеток, когда он просил и теперь всех принимает как своих врагов. В другом случае, с окончанием первых мучений, приходит эйфория. Человек гордится, что вынес всё это и испытывает счастье. Третий вариант – это, так сказать, состояние на грани двух противоположностей. Попросту говоря, частая смена настроения. Довольно сильная и иногда граничащая с приступами. И последний – это то, что сейчас происходит с Вороном. Грубо говоря, депрессия. Часто это бывает от того, что в момент ломок человек видит сильные галлюцинации. Это может довольно прилично подкосить психику, особенно если до этого человек и так жил в постоянном стрессе. Обычно, это состояние только в первый день. А потом медленно, не сразу, идёт на спад.
 - А если легче не станет?
 - Давай так: сегодня подождём, а завтра посмотрим. Если лучше не станет – назначим ему антидепрессанты.
 - Хорошо, - я слабо улыбнулась. – Надеюсь, до этого не дойдёт.
 
  С утра приехал Ник. Ворон почти не отреагировал на друга, разве что глазами повёл в его сторону, когда тот зашёл. Все разговоры, вопросы, будто пролетали мимо него.
  С наступлением вечера, состояние вокалиста не изменилось. Врач стала мало по малу разделять мои опасения. Она попыталась сама поговорить с вокалистом, вызвать того хоть на какой – нибудь контакт, но парень с трудом даже глазами реагировал. Не редко, он смотрел куда  - то в сторону, либо перед собой, будто и вовсе не слыша, что к нему обращаются. После нескольких безуспешных попыток, Ариэль отвела меня в сторону и сказала:
 - Я думаю, пора начать давать ему антидепрессанты.
  Краем глаза, я посмотрела в сторону кровати Ворона. Тот медленно повернулся на бок, пытаясь скрыть слёзный блеск, появившийся в его глазах:
 - Мне надо позвонить, - сказала я. – Можно?
 - Да, конечно. Телефон у меня на столе в кабинете.
  Не смотря на позднее время и на тот факт, что Волк недавно уехал отсюда, парень выполнил мою просьбу и вернулся обратно, привезя гитару вокалиста.
  Когда я вернулась в палату, то увидела, что Ворон уже не лежал – он сидел, поджав к себе ноги, недовольно, даже агрессивно, обжигая Ариэль взглядом:
 - Что происходит? – я поставила гитару в угол и подошла к ним.
 - Не хочет принимать таблетки, - ответила девушка.
 - Ворон, - я подошла к парню. – Что такое? Почему ты не хочешь? – рядом с парнем я увидела лежащий открытый блокнот. Его разворот был весь исписан одним и тем же словом: «Нет!». Я взяла его в руки и на другой странице нашла ещё одну запись: «Я не буду принимать это дерьмо!». – Почему ты не хочешь?  - спросила я снова, открыв новую страницу и дав блокнот блондину. Тот взял лежащую рядом ручку и быстро накидал следующее: «Я не буду принимать антидепрессанты!» - я передала блокнот Ариэль.
  Та прочитала и, немного замешкавшись, ответила:
 - Они не сильные. Это лёгкий курс.
  Ворон отрицательно покачал головой. Я снова взяла блокнот и дала его вокалисту обратно.
  «У меня нет депрессии! Мне это не надо!».
 - Разве нет? – я удивилась. – А как тогда назвать твоё состояние? Ты целыми днями лежишь. Смотришь в одну точку, почти на ни что и ни на кого не реагируешь. Эти таблетки помогут.
  «Мне плохо от них».
 - Ты ведь ещё не начал их принимать. Откуда тебе знать это?
  «Я раньше пробовал принимать. И мне от них было плохо»
 - А что именно было?
  Ворон ни сразу написал ответ. С минуту, он смотрел по сторонам, начиная писать фразу, но сразу же перечёркивая слова. В итоге, ответ был таков:
  «У меня от них душа немеет».
  Я показала этот ответ Ариэль и попросила пока оставить нас, не принуждая его принимать таблетки.