Необычная встреча. рассказ

- Ну, здравствуй, Серёжа... Уфф... Извини, сейчас отдышусь. Добраться до тебя дело не простое. Ты, вон, молодой, как и был, а мне уже, представь себе, за все семьдесят. Тихо у вас тут...
Хорошо... И столик для гостей со скамеечками предусмотрены,  вот только желающих сюда не больно много. Жутковатое, однако, место: всё кресты да памятники. Хороший у тебя, Серёжа, памятник. Конечно... Ушёл в таком возрасте. Сколько тебе было? Так, ага, сорок семь получается... Молодой совсем. Я, Серёжа, пожалуй, присяду. Уставать я стал, друг мой Серёжа. Ноги совсем не хотят меня носить.
Произнеся вступительную речь, Иван Петрович Швецов вытащил из внутреннего кармана пиджака несколько газет. Развернув одну из газет, он постелил её на скамеечку.
- Вот так... Так-то лучше будет. - проинформировал сам себя Иван Петрович и застелил газетами столик, на который поставил бутылку водки. Затем он вытащил из сумки порезанный хлеб и колбасу и положил их рядом с бутылкой. Из бокового кармана Иван Петрович извлёк красивую рюмку, потёр её изнутри пальцем, подул на неё и поставил тоже на стол.
- Ну чего, Серёжа, - сказал Иван Петрович, открывая бутылку, - раз мы с тобой были любителями "этого" дела, давай, отметим мой приход к тебе...в смысле, так сказать, за нашу встречу.
Иван Петрович подошёл к памятнику и наполнил стоявшую у его подножья стопку до краёв, потом взял со стола кусочек хлеба и положил его на стопку.
- Ну, вот...кажется, положено так.
Иван Петрович хотел сказать ещё что-то, но вдруг губы его задрожали, и на ресницах засеребрились слезинки. До боли стиснув зубы, Иван Петрович изо всех сил пытался погасить возникшие нечаянно эмоции. Так продолжалось несколько минут. Наконец он продышался, вытащил из кармана брюк платочек и промокнул слёзы.
- Извини, Серёжа, не сдержался. Мы же с тобой, как братья считались. Хотя был я старше тебя лет, наверное, на десять, мы разницы в годах вовсе не ощущали... Какое было время... Серёжа, я очень хотел бы, если рай действительно существует, чтобы место для тебя в нём было вполне достойное.
Иван Петрович выпил, понюхал кусочек хлеба и, взяв кругляшок колбасы, присел на скамейку.
День был удивительно яркий. В безоблачном небе сияло солнышко. Радуясь чему-то, пели свои замечательные песни птицы. "Мелкие, а какие звонкие" - невольно подумал Иван Петрович.
- Это хорошо, - сказал он в продолжение своей мысли. - Им, покойникам, птичье щебетанье, поди, не больно мешает... Вот ведь как жизнь устроена. Спрашивается - для чего? Жил человек, жил, и нет его. Зачем же он тогда родился? Интересный вопрос.
Мы, Серёжа, помнишь может, сколько копий поломали, обсуждая эту тему. Ежели взять за основу, что нас кто-то создал, тогда не очень понятно: зачем было создавать разных людей. В этом вопросе у нас с тобой всегда возникали разногласия. Моя-то теория какая? Создал людей одинаковых, и вся дела. И язык для всех один, чтоб они могли понимать друг друга без всяких, понимаешь, там... А то попробуй пойми другие нации...их же чёрт те сколько!.. Извини... Говорили бы на одном языке - это же так удобно было бы для всех. Нет - на тебе!.. Извини...
  Уфф... Чего-то я, Серёженька, распалился. Э-хе-хе... Много я думал на эту тему, но ничего больно хорошего не смог придумать... Вот так... Мы с тобой, Серёжа, лучшими друзьями были, а теперь тебя уж сколь лет нет. Разве это справедливо?
Чувства опять захлестнули Ивана Петровича, и по щекам его тёплыми ручейками, пробираясь через глубокие морщины, поползли слёзы. Иван Петрович вытер их, налил в рюмку немного водки.
- Ладно, Серёжа...переживём как-нибудь. Скоро, глядишь, и меня к тебе подвалят. Может, даже встретимся, если нас, конечно, в очередной раз не дурят. Будь, Серёжа, - закончил Иван Петрович и выпил.
Вдруг он услышал позади себя шаги. От неожиданности Иван Петрович вздрогнул и резко обернулся. По кладбищу шёл сельский пьяница Степан по прозвищу "соточка". Любил он сказать при встрече с мужиками: "Ну что, мужики, по соточке?" Вид у Степана был совсем не хорош. "Не лучше, чем у любого покойника" - отметил для себя Иван Петрович.
- Далеко, Стёп, путь держишь? - спросил он оторопевшего от неожиданности Степана.
- Путь?..
- Ну да - путь... Ладно, проехали. Говорят, что бомжи и пьяницы на кладбищах самые частые гости.
- Здорово, Петрович. Шутишь всё.
- Конечно, Стёпа, шучу. Подходи, выпей со мной за друга моего Серёжу.
- Спасибо, Петрович. Может, я, - Степан показал глазами на стопку, стоявшую у памятника.
- Ни-ни, Стёп. Подходи к столу. Держи-ка...
- Не-не, Петрович. У меня персональная имеется, - сказал Степан, вытаскивая из кармана куртки видавшую виды стопку. - Во, я же говорю. - Степан протёр стопку рукавом куртки. - Во, нормальный вид. Готова, так сказать, к действию.
Приняв от Ивана Петровича наполненный стопарик, Степан выпил, занюхал рукавом и, осторожно взяв кусочек колбаски, отправил его в рот.
- Ты чего это вдруг, Петрович, а? - прожевав колбасу, спросил Ивана Петровича Степан. - Праздник что ли какой?
- Нет, Стёп, не праздник. Вот, решил. Мы же друзьями всё-таки были. Пришёл...а приду ещё или нет...да... Ты-то, Стёп, поди, здесь часто бываешь? Посетители и выпить и закусить всегда
оставляют. Так ведь?
- Нуу...как часто... Раза три в неделю бываю.
- Я тебе, Стёпа, ни Бог и ни судья, но понять тебя мне сложно. Трактористом каким был!.. Извиняюсь... А до чего дошёл? Что скажешь, друг мой сердешный, а?
- Персонально для тебя, Петрович скажу: так уж вышло.
- Это, Стёпушка, как сам ты, наверно, понимаешь - не ответ.
- Ответ не ответ, но говорю, как есть. Трактористом, говоришь, я был? Да, был. Только в один прекрасный момент все тракторы куда-то исчезли: которые - по домам, которые - на сторону.
Мой тоже, поговаривали, был продан. Остался я безлошадным. Всё!.. Извини... Полгода жена терпела мою безработность и уехала к родителям. Вот так. А мне как жить- быть? Кто об этом подумал? Щас!.. Извини...Да чего там, - закончил Степан и махнул рукой.
- Я, Стёп, ведь не упрекаю тебя. Смотреть на тебя сил нет. Ладно там до пенсии бродяжничал-колобродил, а сейчас-то ты - полноправный пенсионер, а образ жизни ведёшь, извини меня, совсем никуда не годный.
- Привык я, Петрович, к такой жизни. Ладно, пойду я.
- Ты что, Стёп, куда-нибудь торопишься? Посиди со мной...Держи-ка... Давай, выпьем ещё за царство небесное, в котором, может быть, Серёжа обитает. Чтоб ему было там уютно.
Старики выпили, закусили и несколько минут сидели молча.
- Хитрая штука жизнь, Стёпа, - сказал наконец Иван Петрович. – Вот скажи мне: в чём её суть?
- Спроси, Петрович, чего попроще. На такой вопрос ответ дать вряд ли кто сможет.
- А рай, Стёпа, есть?
- Нафантазировать можно что хошь, а чтоб точно - опять же никто не знает. А я, Петрович, ни в какой рай не хочу. Зачем? Лучше уж исчезнуть навсегда.
- То есть как это?
- Не хочу - и всё, сказал Степан, как отрезал. В нём проснулись полученные когда-то знания и желание размышлять. Стопочка этому явно способствовала. - Не хо - чу, понятно, Петрович?
- А как же, Стёпа, переселение душ?
- Ещё чего!.. Извини... Зачем? Мало я эту жизнь мучился, давай, ещё одну. Не-не-не. Не хо-чу. Я раньше много книг прочёл на эту тему. Мне такой вариант не по душе.
- А в рай, Стёп, хочешь?
- Ни в рай, ни в ад, ни к чёрту на рога...не хо-чу... Вот скажи, Петрович, рай, он, один на всех или их много?
- Да откуда я знаю? Один, наверное. Где их много-то разместишь?
- Вот-вот-вот...Сейчас в рай не дуром лезут бандиты да боевики, да всякие там...сам знаешь. Интересное дело: половину рая занимают всякие убийцы да террористы. Хочешь, Петрович, валяй, а я туда ни ногой...если, конечно, можно.
- А ты, пожалуй, Стёпа, здорово сказал. Мне тоже чего-то расхотелось в рай, который ты описал.
- То-то и оно, Петрович!.. Извини...
- Давай-ка, Стёпа, это дело сбрызнем. Серёжа, кстати, тоже был такого мнения, а я, балбес, спорил с ним до посинения... Держи. Да ты, Стёпа, закусывай, не стесняйся, что мне всё назад что ли тащить?
- Я, Петрович, давно уже ничего не стесняюсь. Всё это аристократические штучки, а мы, слава Богу, не аристократы.
- Хорошо сидим, Стёп... Вот, пришёл... Жалко Серёжу, а что поделаешь? Э-хе-хе... Судьба-судьбинушка... У всех она разная. Стёп, а в судьбу-то ты хотя бы веришь?
- Есть, Петрович, что-то такое, но сомнения, сомнения...вот так. Пойду я, Петрович. Спасибо тебе.
- Да и я, Стёпа, тоже, пожалуй, закругляюсь. Навестил...и хорошо. Прости, Серёжа, что редко навещаю тебя. Может...кто знает... Может, ещё навещу...Царства тебе небесного, дорогой друг. Пойду...