Мишка местный

   Не, 412-й «Москвичёк» – хороший аппарат. 110 по трассе даёт в лёгкую. Это после ушастого «ЗАпора» - какой кайф! Вот только жена обламывает, голосит:
- Дурак! Спятил! Уймись! Больше в машину не сядешь!

   Ага, сейчас. Я машину купил – и я в неё не сяду?! С другой стороны, без её папы, конечно, я бы не купил. Я что, Герой Соцтруда, чтобы мне машину выделили? Или орденоносец какой? Хотя и не исключено – когда-нибудь в будущем. Если правильно себя вести. Первый шаг в правильном направлении уже есть -  я заводчанин, я рабочий. Значит, можно и дальше двигаться. Ну, я, правда, не на основном производстве, ордена-то туда, основным идут. А нам, вспомогательным цехам, медали спускают. (Это я так, чисто абстрактно рассуждаю, пока едем, и мозги свободны). И, главное, 5-й пункт мне не подгадил. Это уж если самый крутой жизненный вариант рассматривать. А вот папа её – тут без вопросов. Участник Великой Отечественной войны, и не просто участник, а инвалид её, войны то есть. И кому дело, что инвалидство он оформил спустя аж двадцать с лишним лет по окончании её? Ранение было? Было! Отдалённые последствия возможны? Ещё как возможны! А если возможны, значит, они есть. Кто сейчас посмеет против выступить? Главное, молодец он, что все документы о ранении и лечении в госпитале сохранил, пунктуалист вот такой. Другим наука!

   Невредный, в общем, тесть у меня. И по характеру тоже оценить – не вредный. Меня уважает, ум, говорит, у тебя инженерный. И ещё поставил он мне высший балл за то, что в журналисты я не пошёл. Тут такая история. Как и большинство «ботаников» (нормальных то-есть учеников), после школы ломанулся я за высшим образованием.  В университет поступил, на журфак. Престижно вроде. Только повезло понаблюдать за реальным журналистом – у подруги сестра оказалась за таковым замужем. Ну, понты понтами, а работа-то собачья. Как борзой, носись за материалом, и не приведи боже не угадать в струю. И в ту, что самые-самые верхи задают, и под своего главного подстройся, и все подводные течения и подводные камни знай. Сгореть ни за понюх – как два пальца об асфальт. Понял я  – не на ту лошадь ставлю. Завалил зимнюю сессию на втором курсе, пересдавать не стал, а устроился на вот это самое место, где и сейчас работаю. Смысл? Секите сами. Мне открылся производственный стаж. Дальше. По весне берут меня в армию – свой почётный долг Родине отдать. Служу, а производственный стаж продолжается. Возвращаюсь, а куда идти, выбор не мучает – родной завод ждёт меня, обязан принять. А я себе пока не торопясь подумаю о будущем. А что не жить – работаю вот, и квартиру уже от завода получил (стаж-то производственный приличный уже вполне). Так вот, речь тестя моего касательно журналистики:

- Как я эту свистобратию терпеть ненавижу, знал бы ты! Вон посмотри, у Любки (это тёщу мою в виду он имеет) сестра на журналистку выучилась, советская власть их, детдомовок подняла, в люди вывела, слава ей, власти-то. И вот – сунут её на сельское хозяйство, и она учит надои повышать. А сама знала бы хоть где у коровы сиськи-то. Про железную дорогу писать – пожалуйста, будет учить машинистов паровоз водить.  Наталдычут им в обкоме-то, они и рады, из штанов выскакивают…

   Пришёл я в семью их, обрадовался он – вот, давай не медли, чтобы «Запорожец» мой снова забегал. Четвёртый год стоит-пылится, как у меня глаза сдали.

   Ну и вот, с Маришей мы чуточку покатались на его ушастом «Запорожце», во вкус вошли, и захотелось нам нормальную машинку заиметь. Вот тут он нам и помог. Так что официально эта машина его, а я, зять, езжу по доверенности.

   Насчёт скорости – это ладно, успокойся, родимая. Это ж я так, возможности машины проверить. Как без этого? Вот тебе наши законные 90, мы же на трассе. И не просто катаемся, время некуда девать, а по делу едем. Едем проведать дочуру нашу в пионерлагере «Алакуль» на одноименном озере, в красивейшем месте предгорий Урала. Лагерь этот – моего завода. На коем я тружусь в качестве электромонтёра по переключению печных трансформаторов.  Работа, честно скажу, грязная и тяжёлая. Не для дохляков. Зато платят хорошо. Ну, и льготы. Тёплый стаж, к примеру, идёт. «Тёплый» - это наверняка не все знают, что такое. Ну, «горячий» - это известно - на десять лет раньше на пенсию идёшь. А «тёплый» - это на пять лет. Ну тоже в свой час хорошая добавка к последующей жизни.
 
   Ещё когда в первый раз проведывали дочь, по дороге заметил – выглядывает из-за березняка большое-таки поле малинника. Потому взяли с собой пару ведер – поягодничать заодно. Ну, и, доехав до этого места, съехал я с дороги, загнал «Москвича» в придорожные кусты, спрятал, и пошли мы с женой по малиновым зарослям. В этом месте, как я понимаю, матушка Земля наша выперла из нутра своего каменистую осыпь и скупенько так присыпала супесью, на коей постепенно образовался гумус. (Это откликается во мне школьное любопытство к предмету географии и всему, что с ней связано). Ну, и в итоге серьёзным деревам тут расти некомфортно, так, березнячок чахленький, уродливый. А вот малина тут захватила пространство без конкуренции-то. Только лишь кипрей ей компанию составляет, ну, да ещё какие-то цветочки, не больно-то я их знаю. Ботаникой не увлекался, хоть и числился в «ботаниках».

   А малина хороша! Крупная, почти как садовая, но куда более сладкая и запашистая. Да, повезло нам! Харрошее будет варенье! Я вообще-то не сластёна, но чай с вареньем люблю. И – пошла работа у нас с женой. Молча, на результат. Вообще-то соревноваться с ней в этом деле бесполезно, моторика у неё непостижимая, сосед её как-то электровеником назвал. Не без основания, скажу я вам. На ягодах меня раза в два легко обгоняет. Ну и ладно, мне что, на пьедестал становиться? Работа в кайф – ну и слава богу.

   …Только вот оводы донимают. Жарко, пот пробивает, вот они и чуют поживу. Ну, это ладно, с комарами не сравнить, тем более с гнусом.
 
   В очередной раз разгибаюсь пот вытереть да оводов отогнать. Слышу похрустывание где-то невдали. Видимо, не одни мы здесь. Понятно, делянка-то эта наверняка местным известна.  Осматриваюсь – кто так энергично двигается? И… Мамочки мои! Метрах в 30 от нас, на взгорочке мохнатая бурая фигура в рост стоит. Загребает обеими лапами кусты и, водя мордой туда-сюда, лакомится. Ишь ты… Тоже – любитель сладкого…

   Где же Мариша моя? Как увлечётся на ягодах-грибах, про всё забывает, добытчица. Только и следи за ней, чтоб не упорола бог знает куда. Я уж знаю её такой характер, из виду стараюсь не упускать. Ладно, что недалеко она. Подсвистнул ей. Куда там! Ни черта не реагирует, вся в работе своей, на рекорд, похоже, пошла, всё ей по фигу. Окликнуть пришлось, тихонько старался. Услышала, поднялась, вопросительная такая на меня смотрит. Показываю ей – атас, мол.
 
   А мишка-то тоже не глухой оказался. Вообще-то слух у них, читал я, тонкий очень. И обоняние, конечно, тоже. А ветерок-то, я уж позже припомнил, тянул не от нас к нему, а наоборот, вот он до поры и терпел наше присутствие, в неведении будучи. Короче, тоже он встал, выпрямился, оборотился к нам проворно очень. Секунду подумал и ломанул на четырёх своих в сторону, в кусты. Не спеша так ломанул, и похоже, некоторое неудовольствие нашим присутствием выказал.

   Мариша моя молча меня за руку ухватила и потащила к дороге. Такая сила вдруг обнаружилась в ней, думаю, и автомобиль бы поволокла. Молча мы до машины дорысили, молча сели в неё, «бздынь!», и   поехали. Тут уж не ахала – чего, мол, гонишь. А проехав пару километров, приказала: «Останови. Мне в кусты надо. А ты иди следом, но не рядом. И за кустами».

   В лагере на воротах встречал нас дозор из старшеотрядников. Спросили мы, кто тут есть близко из персонала. Сбегали две девочки, привели серьёзную тётю в очках.
- Кто такие, к кому приехали?
   Отвечаю ей и тут же спрашиваю:
- А вы хоть знаете, что у вас тут медведи в окрестностях бродят?
- Вы сами это видели? Где?
   Пересказал я ей наше происшествие.
- А, да это наш местный мишка. Его тут все знают, он никого не трогает.