Насколько сильна любовь?

               

    Когда в очередной раз я зашел в гости к своим соседям-пенсионерам Владимиру Андреевичу и Петру Сергеевичу, они обсуждали один интересный (как им казалось) момент громкого недавнего судебного процесса по делу серийного насильника, три года безнаказанно действовавшим в нашем городе.
    Стражи правопорядка так долго не могла задержать любителя «острых ощущений» потому что в полицию не поступало заявлений от гражданок, испытавших «ласки» беспардонного нежелательного «любовника». 
    Женщин можно было понять. Обращение к органам, обязанным их защищать, превращается в хождение по мукам. Вся беда в том, что полицейские не обучены этики обращения с жертвами насилия, и не несут никакой ответственности за свои, по-хамски, проведенные расследования. В первую очередь их интересует – откуда и почему женщина поздно шла домой, трезвая ли она была, не слишком ли туалет ее выглядел откровенным, что могло спровоцировать мужчину на преступление? Словно все представительницы слабого пола, идущие нетрезвые поздно вечером домой, и одетые в короткое платье, сами виноватые в том, что с ними случилось неприятное происшествие.
    Дальше работа сыщиков заключается в том, что они встречаются со всеми, кто хоть немного знает жертву маньяка, и первым делом сообщают им: «Ваша хорошая знакомая  (соседка, родственница, сотрудница), заявила, что вчера была полностью раздета в лесопосадке и изнасилована в извращенной форме, но следов от побоев на ее теле не обнаружено». А потом начинают задавать вопросы: «Вы не знаете - кто бы это мог быть?». Или: «Не может ли наша, якобы пострадавшая, дама создавать видимость изнасилования, чтоб скрыть, таким образом, свои какие-то любовные приключения? В нее были мужчины на стороне?» и так далее в том же духе.
    После задержания злоумышленника проходит открытое судебное заседание, на котором адвокаты нравственного извращенца,  как только могут, стараются очернить жертву своего клиента.
    Наше общество, непонятно – почему? – предвзято относится к человеку, подвергшемуся насилию. Такие мы уже моралисты. А вся деятельность правоохранительных органов лишь усиливает превратное суждение о человеке, которого они защищают.
    Но одна мужественная женщина, Светлана Чеботарева, не стала замалчивать своего физического и морального унижения со стороны подонка, посмевшего надругаться над ней. Насильника задержали и судили. После этого на Светлану посыпались неприятности. Ей пришлось выслушать проклятия всех остальных жертв маньяка, потому что «по ее милости» стал достоянием гласности  «грех», скрываемый ими. Ее начали сторониться соседи, знакомые и товарищи по работе, как испачканное в грязи существо. А самое главное, – возникли сложности в семейной жизни. Муж ее, Владимир, не смог смириться с тем, что его супруга побывала в объятиях другого мужчины и начал пить. Однажды он пришел пьяный домой и упрекнул ее:
    - Как ты могла изменить мне с каким-то незнакомцем?
    - Он меня изнасиловал! – возмутилась жена.
    - Зачем врешь? У тебя на теле не было ни одной царапины, которые бы указывали на то, что ты сопротивлялась. Тебе было хорошо с ним.
    - Он мне ножом угрожал.
    - Лучше бы он тебя зарезал!
    После этих слов мужа Чеботарева ушла жить к матери и подала документы на развод. 
    Мои соседи обсуждали не сами события связанные с «деятельностью» маньяка, и не их последствия. Внимание стариков было сосредоточено на вопросе – любил, или не любил Володя Светлану? Когда я зашел к ним, говорил Владимир Андреевич:   
    - Не любил Чеботарев жену, если не поддержал ее в трудную минуту.
    - Не согласен. – возразил Петр Сергеевич. – Слова: «Лучше бы он тебя зарезал!» мог сказать только любящий человек, чье сердце кровью обливалось от, воображаемого им, «грехопадения» жены
    - Три раза – ха, ха, ха! Любовь, жаждущая смерти предмету своей симпатии! Что-то новенькое в отношениях людей. Шекспир, наверно, в гробу перевернулся, услышав твои слова.
    - Напрасно смеешься. Подумай и скажи – мог ли такие слова сказать мужчина женщине, к которой не испытывает никаких чувств?
    Владимир Андреевич задумался, почесал затылок и спросил:
    - По-твоему, любовь Володи – это любовь человека одурманенного предрассудками?
    - Да. Предрассудки способны подавить в нас все остальные чувства и искривить мышление. Особенно страшные идеологические предрассудки. Сейчас, подожди минутку, я кое-что тебе прочитаю.
    Петр Сергеевич подошел к своим книжным полкам, порылся там, достал старую киевскую газету со статьей о Бабьем Яре и начал читать выдержку с нее:
    «Множество киевлян до последней минуты расправы не знали, что делали немцы в Бабьем Яру.
    Одни говорили: трудовая мобилизация, другие – переселение, третьи заявляли, что немецкое командование договорилось с советской комиссией, и обстоит обмен: еврейская семья – на одного военнопленного немца.
    Молодая русская женщина, жена командира-еврея, сражавшегося в Красной Армии, Тамара Михасева тоже пошла в Бабий Яр, рассчитывая выдать себя за еврейку: ее тоже обменяют и она на свободной советской земле найдет мужа.
    Тамара очутилась за изгородью.
    Сначала она стала в очередь на сдачу вещей, затем в очередь к регистраторам. Рядом с ней стояли высокая старуха в шляпе со страусовым пером, молодая женщина с мальчиком и рослый плечистый мужчина.
    Мужчина взял мальчика на руки. Михасева подошла к ним. Мужчина посмотрел на нее и спросил:
    - А вы разве еврейка?
    - Муж у меня еврей.
    - Вам следует уйти, если вы не еврейка, - сказал он, - подождите немного, мы уйдем вместе.
    Он поднял ребенка, поцеловал его в глаза, простился с женой и тещей. Что-то резкое и повелительное сказал он по-немецки, и патрульные отодвинули доску. Этот мужчина был обрусевшим немцем, он провожал в Бабий Яр свою жену, сына и мать жены».
    Когда Петр Сергеевич закончил читать отрывок с газетной статьи, мое тело наполнил холодок какого-то невидимого вещества, от которого стало трудно дышать. Что-то подобное, наверно испытывали и старики, потому что никто с нас троих несколько минут не могли произнести и слова. Первым заговорил Владимир Андреевич:
    - Жуткая история. Но где же тут любовь?
    - Если бы отец не любил жены и сына, он бы их никуда не вел и не целовал бы на прощание, а застрелил бы дома.
    - Еще три раза – ха, ха, ха! Какое море нежности – послать на смерть любимого ребенка только за то, что его мать еврейка! С такой любовью – ненависти нечего делать!
    - Не смейся, Володя. Газетная публикация – всего лишь голый факт. А давай вспомним высокохудожественное произведение Тараса Григорьевича Шевченко – «Гайдамаки», где  с помощью прекрасных стихов преподносится картина убийства отцом-повстанцем Гонтой своих маленьких детей только за то, что их мать была католичкой! И обрати внимание - отцеубийца даже не поцеловал их перед смертью. А, главное, чужих детей-католиков он не убивал. Это поэтическое произведение не возмущает ни либералов, ни консерваторов, ни клерикалов, ни монархистов, ни социалистов, ни коммунистов, ни националистов, ни фашистов. И я, и ты  заучивали наизусть отдельные его отрывки, когда учились в школе. А почему? Да потому, что мы в принципе допускаем такие значительные случаи в жизни, когда любовь к женщине и детям может отойти на второй план.
    - Мне кажется – мы отвлеклись от темы нашего разговора. Нельзя валить в одну кучу поступки Чеботарева, обрусевшего немца и Гонты.
    - Не согласен с тобой! – решительно возразил своему оппоненту Петр Сергеевич, - Случаи с обрусевшим немцем, Чеботаревым и литературным Гонтой в одинаковой степени показывает, что нет такого безрассудства, на которое способен любящий человек по отношению к предмету своего обожания, если разум его затуманенный разного рода  предрассудками. А порождены они воспитанием родителей и общественным мнением или глобальными, всеобъемлющими идеями – значения не имеет. Суть не в них, а в их влиянии на наши мозги. Сплетни соседок люди так же могут близко воспринимать к сердцу, как и призывы к борьбе за чистоту расы или за свою «истинную, единственно правильную» религию.
    - Ну-у-у, согласись, что случай с обрусевшим немцем уникальный. – взмолился Владимир Андреевич.
    - Не соглашусь! Слушай очередную историю. Заведующий канцелярией Сталина был вынужден (по долгу службы) представить на подпись Иосифу Виссарионовичу ордер на арест своей жены. А когда он попытался стать на  защиту своей супруги, то услышал от своего начальника глупое замечание: «В чем дело? Тебе баба нужна? Бабу мы тебе найдем!». И этот чиновник не перестал служить верой и правдой «великому вождю и учителю Коммунистической партии и советского народа». Ради всемирной революции можно было пожертвовать жизнью любимого человека. 
    - Все равно - такие случаи редкие. – упорствовал Владимир Андреевич.
    - Не редкие. Сталин не одну, а несколько жен своих соратников посадил в тюрьму, и эти стойкие коммунисты плакали на его похоронах. Подобные приношения высоких чувств на алтарь общественного мнения и беспомощности перед превратностями судьбы люди совершали всегда. Вспомни древнеримского императора Тиберия. Ему в юном возрасте Август приказал развестись со своей супругой и жениться на его дочери. Тиберию она была  противна. О первой своей любви он постоянно тосковал и, однажды, встретив, когда-то свою, а теперь уже чужую жену, провожал ее взглядом полным слез. Тесть, узнав об этом, принял меры, чтоб она больше никогда не попадалась на глаза зятя.
    - Конечно, мне известна эта история. Но могу тебе рассказать не менее интересный исторический факт, - английский король Эдуард Восьмой отказался от короны, чтоб жениться на женщине, брак с которой был ему непозволителен как главе англиканской церкви. 
    - Во-первых, существует предположение, что отречение Эдуарда Восьмого от трона ради любимой женщины не что иное, как миф. А, во-вторых, это, действительно, уникальный случай. История нам твердит обратное. Святой князь Владимир расстался с женой, которую отбил у брата и женился на византийской принцессе, чтоб возвысить себя в глазах всего остального мира. Гетман Мазепа отрубил голову отцу любимой женщины, чтоб укрепить свою власть. Наполеон развелся с женой, покинул любовницу и женился на дочери Священной Римской империи, чтоб влить в тела своих потомков голубую кровь венценосных особей. Ленин отказался от любимой женщины, чтоб не быть притчей во языцех. И таких примеров великое множество.
    - И какой вывод, со всего сказанного, ты сделал для себя?
    - Любовь прекрасное чувство, но разного рода предрассудки, общественное мнение и условности жизни порой заставляю нас жертвовать ею. Пьеса Шекспира «Ромео и Джульетта» - это всего лишь красивая сказка о том, как любящие друг друга молодые люди решили лучше умереть, чем жить по правилам, установленным обществом. Многие из почитателей английского драматурга, слушая эту легенду, вспоминают - как сами не смогли противостоять предрассудкам, и плачут, но мирятся с реалиями своего бытия.
    - Петя, ты упрощенно говоришь о любви. Это настолько сильное чувство, что способно вдохновить людей на совершение великих подвигов.
    - И вдохновлять на великие преступления – тоже. Но жизнь, с помощью общепринятых понятий и разного рода грандиозных идей нередко заставляет нас жертвовать этим прекрасным чувством, оставляя нам «в награду», за послушание, душевные терзания до самых последних минут нашего дальнейшего существования на белом свете.
    Больше слушать спор стариков у меня не хватило вдохновения, и я распрощался с ними. По дороге домой, не знаю – почему? -  в мои мозги закрался вопрос: «А бросил бы ты жену, если б кто-то ее изнасиловал?». Я сразу же выругал себя за подобное умствования: «Придурок, нашел о чем думать!». А минуту спустя, в голове появилась другая, не менее странная, мысль: «А если бы жена была шпионкой враждебного государства, ты бы сдал ее в руки работников службы государственной безопасности?». Ну-у-у, тут я уже не удержался и начал ругать пенсионеров, не стесняясь в выражениях: «Старые идиоты вечно, от безделья, затеют какой-то глупый спор, который наталкивает потом нормальных людей на глупые размышления». После этого мне долго не хотелось проведывать соседей.