Сон

Около получаса томительного ожидания и мы наконец вошли в кабинет. Напротив нас за столом сидел довольно молодой с виду темноволосый человек с азиатскими чертами лица и проницательным дружелюбным взглядом.

- Здравствуйте доктор, - нерешительно сказала жена.
- Здравствуйте, Вера Константиновна и...
- Владимир Алексеевич, - представился я.
- Очень рад с вами познакомиться и добро пожаловать  – с искренней улыбкой ответил доктор, затем встал из-за стола, подошел и пожал нам руки. Меня зовут доктор Каримов. Я могу вас заверить, что у нас лучший центр по психотерапии в стране и вы теперь в надежных руках. Я главный врач в этой клинике и занимаюсь коррекцией расстройств сна уже более десяти лет. Я уверен, Вера Константиновна, вместе мы найдем причину Вашего недуга и в ближайшее время Вы вновь будете чувствовать себя абсолютно здоровой. Присаживайтесь и давайте побеседуем о том, что Вас беспокоит и когда это началось. Можете называть меня просто Руслан, как вам будет удобнее.
 
Зная, что жена опасалась визита к психотерапевту, я решил взять слово и описать ситуацию.

- Проблемы со сном у Веры начались около двух месяцев назад, причем без какой-либо видимой причины. Во всяком случае, мы не смогли ни с чем это связать. В первый раз ей приснился сон, когда мы были в отпуске в Швейцарских альпах. Мы ходили в пеший поход на несколько горных вершин, погода была отличная и мы были в прекрасном настроении. В один из дней мы ночевали в горном приюте, и около трех часов ночи я проснулся от того, что Вера часто и тяжело дышала во сне, как будто ей не хватало воздуха. Я разбудил ее, спросил, все ли с ней хорошо. Она сказала, что видела какой-то нехороший сон, но не помнит что именно. И еще чувствует себя очень усталой. Мы предположили, что это, возможно, признаки высотной болезни и решили прекратить восхождения. Но все повторилось и в долине, и по возврашении домой из Швейцарии. Сны стали более частыми, потом начали повторяться каждую ночь. Я заметил, что Вера стала все больше спать днем, чего ранее с ней не случалось. Она жаловалась на постоянную сонливость, слабость и невозможность сосредоточиться. В конце концов ей пришлось временно оставить работу. Мы сдали все анализы, сделали компьютерную томографию головного мозга и энцефалограмму, но все было в пределах нормы. Теперь нас направили на консультацию к психотерапевту.
Доктор молча кивал и делал заметки в блокноте, затем обратился к моей жене:

- Скажите, Вера Константиновна, кем Вы работаете?
- Я старший менеджер по маркетингу в одной из крупных туристических компаний, - ответила жена.
- У вас были в последнее время стрессовые ситуации на работе?
- Да, были. Они всегда бывают. Но я считала себя стрессоустойчивым человеком и неплохо справлялась с такими ситуациями.
- Ну, это все до поры до времени. Мы ведь не из стали сделаны. Стресс постепенно накапливается и иногда проявляется такими неприятными симптомами. Скажите, Вера Константиновна, Вы уверены, что каждую ночь видите один и тот же сон? Может быть просто создается такое ощущение? Тем более что Вы не можете вспомнить, что именно видели во сне. – доктор внимательно и с интересом посмотрел в глаза Вере.
- Я уверена, доктор. Я просыпаюсь с одним и тем же чувством тревоги, с мучительным ощущением чего-то нехорошего, надвигающегося. И от того, что я не могу вспомнить сон, мне становится еще хуже.
- Да, понимаю Вас. Это очень необычный случай, Вера (доктор незаметно перестал называть жену по имени и отчеству). У меня было много пациентов с расстройствами сна и ночными кошмарами, но я никогда не сталкивался с ситуацией, когда человек видит один и тот же сон каждый день в течение двух месяцев. Скажите, Вера, не случались ли недавно в Вашей жизни какие-то неординарные события, которые могли оставить отпечаток в Вашей психике? Не становились ли Вы свидетелем каких-то шокирующих происшествий, которые Вы долго не могли забыть?

Вера задумалась ненадолго, затем отрицательно покачала головой.

-Нет, доктор. Я не могу вспомнить ничего такого.
- Хорошо, - задумчиво сказал доктор и затем обратился ко мне. – Владимир Алексеевич, не могли бы Вы подождать в коридоре некоторое время? Я хотел бы предложить Вашей жене несколько опросников и тестов, а также хочу еще раз сделать энцефалограмму.
-Да, конечо, - я встал, улыбнулся жене и закрыл за собой дверь.
 
Примерно через сорок минут доктор снова позвал меня в кабинет.
 
- Я посмотрел не результаты тестов и энцефалограммы, и на данный момент могу сказать, что серьезных отклонений в психике Вашей жены я не нашел. Есть признаки тревожности и симптомы бессонницы, которые, я все же считаю, вызваны стрессом и недостатком полноценного отдыха. Поэтому, я рекомендую Вашей жене прежде всего покой. Не злоупотребляйте просмотром телевизора и интернетом. Рекомендую Вам прогулки вдоль моря, благо до набережной у нас в городе отовсюду недалеко. Постарайтесь не думать о работе, и еще, постарайтесь отвлечься от мыслей о Вашем сне. Эти мысли и Ваша тревога могут еще больше провоцировать сновидения, создавая замкнутый круг. И последний момент: я сейчас подключу Вашей жене портативный энцефалограф для длительной регистрации активности мозга во время сна. Зайдите ко мне завтра примерно в это же время, я посмотрю на результаты.

На этом доктор встал из-за стола, снова пожал нам руки и пожелал хорошего вечера. Мы вышли из клиники и направились в сторону дома по набережной. Был теплый майский день и от бликов солнца на колышащейся воде слегка рябило в глазах. До нашего дома от клиники было около сорока минут неспешного хода и мы решили последовать рекомендации доктора побольше гулять на свежем воздухе, тем более погода к этому располагала. На полпути мы зашли в небольшой итальянский ресторанчик отведать ризотто по-милански, а вечером, выпив немного вина, слушали прелюдии Дебюсси, полные призрачных атональных переливов. Прислушиваясь к мерному дыханию жены и уже сам засыпая, я ощущал, как тихие звуки мелодии Clair de Lune сливаются с тиканьем часов и отдаленным шумом волн, долетающим из открытого настеж окна. Было настоящей удачей снять этот дом всего в паре сотен метров от моря, с магнолиями и кипарисами в небольшом саду. Перед тем, как заснуть, я подумал, что нужно будет постараться выкупить его у хозяев в следующем году…

                ***

Oколо трех часов ночи я проснулся от прерывистого дыхания жены, приподнялся на кровати и увидел, что ее руки крепко сжимают простыню.
 
- Вера! – я потряс ее за плечо, - это опять сон, всего лишь сон. Не бойся.
Oна открыла глаза и со страхом посмотрела на меня.
- Что тебе снилось?
- Какая-то накрывающая меня муть, в которой я задыхаюсь. Мне страшно… Как будто кто-то велит мне бежать отсюда.
- Кто? Куда?
- Я не могу понять, не могу вспомнить. Когда все это закончится?
- Скоро, Вера. Это не может продолжаться бесконечно. Я уверен, что доктор Каримов поможет тебе. Он очень сильный специалист в этой области, – я пытался хоть как-то успокоить жену.
 
Около часа дня мы были в клинике у доктора Каримова. Он долго изучал запись энцефалограммы и время от времени хмурился. Наконец, Вера не выдержала и спросила:

- Доктор, там что-то серьезное?
- Нет, не думаю, - ответил доктор успокаивающим тоном, - у Вас наблюдается картина нарушения структуры сна, характерная для бессонницы.  Фаза медленного сна резко сокращена, отсюда усталость и сонливость днем. Я все же склонен связывать это состояние с накопившимся стрессом. А ночныe кошмары – это одна из манифестаций перегрузки нервной системы. Причем, я до сих пор не уверен, что Вам снится один и тот же сон. Возможно, схожими являются негативные ощущения при пробуждении, которое происходит в фазе глубокого сна. Именно поэтому Вы не можетe вспомнить сновидений. Я выписал Вам транквилизатор и снотворное. Эти препараты уменьшат тревожность и восстановят сон, а также должны избавить от ночных кошмаров. Попринимайте неделю, потом зайдите ко мне.

Чтобы хоть как-то отвлечь Веру от мыслей о ее странном недуге, я предложил провести вечер за просмотром французских комедий. Прогулки на воздухе - это безусловно полезно. Но беда современного человека в том, что даже двухдневное отлучение от телевизора и интернета оборачивается для него ощущением неполноценно проведенного вечера. И мы решили, что просмотр классики мирового кино уж точно не должен ухудшить состояние Веры. Действительно, во время просмотра ее настроение намного улучшилось и она весело комментировала любимые эпизоды фильма. Мне даже сложно было поверить в ее болезнь. Но она, увы, существовала. Сны почти всегда приходили к Вере ночью или ранним утром, почти никогда - днем. Она стала бояться ночного времени, которое приносило кошмары. После просмотра второго фильма я наконец сказал:

- Вера, тебе нужно поспать. Уже почти полночь. Ты ведь выпила снотворное час назад.
- Да, я знаю, - ее лицо сразу помрачнело. - Я давно хочу спать, но боюсь того, что случится ночью.
- Ничего не должно случиться, - я обнял жену за плечи и выключил настольную лампу. - Этой ночью ты должна спать намного лучше. Таблетки, прописанные доктором, должны помочь.
 
Она ничего не ответила и через пару минут я услышал ее мерное сонное дыхание. 
Но то, что произошло под утро, всерьез напугало не только жену, но и меня. Около половины пятого я открыл глаза и увидел лицо жены, искаженное в беззвучном крике. Мышцы сведены судорогой, рот открыт, вместо дыхания из него вырывался сдавленный хрип. В испуге я начал трясти Веру за плечи, но она не просыпалась. Хрип перешел в конвульсивные вдохи, затем в протяжный стон. Решив, что Вера может задохнуться во сне, я в испуге выбежал на кухню, раскалил на плите ложку и приложил ее к запястью Веры. Она дернулась, со стоном вдохнула воздух и села на кровати. Ее сотрясал плачь. Около восьми утра я позвонил в клинику и попросил доктора Каримова срочно нас принять.

При виде Веры лицо доктора выразило обеспокоенность. Он позвал медсестру и та принесла шприц с успокоительным.
 
- Не бойтесь, это не снотворное, это седативное средство. Оно облегчит Ваше состояние, - сказал доктор, делая укол. – Что Вас беспокоит? Кошмары усилились?
- Да. Я чувствую опасность. Она везде, вокруг. Я чувствую, что кто-то будто зовет меня из сна. И это ощущение с каждым днем все сильнее.
- Руслан Наильевич, - обратился я к доктору. – у моей жены явное ухудшение состояния после принятых лекарств. У Вас есть обьяснение, в чем дело? Я думаю, нужно другое лечение.
- Да, - ответил доктор. – Я скорректирую терапию, чтобы избежать подобных эпизодов и еще..
- Доктор! – вдруг прервала его Вера на полуслове. – Существуют ли какие-нибудь возможности помочь мне вспомнить подробности сна? В нем есть что-то важное, я чувствую. Но это что-то постоянно ускользает от меня, оставляя ощущение тревоги и опасности. 
- Вера, Вы уверены, что так хотите этого? – доктор посмотрел на нее вопросительно. – Да, у нас есть технические возможности для того, чтобы попытаться расшифровать Ваш сон. Но то, что скрывается от Вас во сне может напугать Вас еще сильнее и тогда лечение Вашего расстройства усложнится.
- Да, я уверена и готова к любым процедурам. Помогите мне найти выход. – в голосе Веры было отчаяние.
- Хорошо, - сказал доктор. – я попытаюсь Вам помочь. Для этого Вам на период исследования нужно будет оставаться в клинике под моим наблюдением. То, что мы будем делать, до сих пор применялось только на здоровых добровольцах, но никогда не использовалось в качестве терапии пациентов с расстройствами сна. Поэтому, я попрошу Вас подписать форму о том, что Вы добровольно согласились на подобную экспериментальную процедуру, а также на то, что нам возможно станут известны подробности Ваших сновидений. А это является приватной сферой.
 
- Да, я подпишу бумагу в любой момент, - ответила Вера.
- Отлично, - доктор сел за компьютер и открыл файл с описанием какой-то методики. – Я вкратце расскажу Вам о том, как проводится расшифровка сна, которая была описана японским нейробиологом Камитани. Мы поместим Вас в камеру установки функциональной МРТ, а перед этим введем снотворное, чтобы ускорить наступление сна. Не бойтесь, это более легкое снотворное, не то, что Вы приняли вчера. Кроме того, мы будем наблюдать за Вашим состоянием и прервем сновидение, как только увидим нарастание беспокойства и изменения в дыхании и пульсе. После введения снотворного мы начнем снимать электроэнцефалограмму, чтобы поймать момент наступающего сновидения. Когда оно наступит, мы включим систему регистрацию активности зрительной зоны коры головного мозга, отвечающую за обработку визуальной информации и возникновение сновидений. Профиль или так называемый паттерн активности мозга в момент сновидения будет записан на электронный носитель и сравнен с паттерном сигналов в базе данных. Эта база содержит информацию о профилях сигналов зрительной коры, возникавшей у добровольцев при виде различных предметов, животных и явлений как наяву во время демонстрации картинок, так и во время сновидений. В ней сохранено более миллиона индивидуальных паттернов. Правильность расшифровки сигнала не может быть гарантирована, но ключевые образы, которые мы постараемся вычленить из сигнала зрительной зоны, могут помочь Вам вспомнить подробности сна, когда Вы проснетесь, индуцировать Вашу память. Если Вы готовы, мы можем приступить к регистрации сна сегодня вечером, когда у меня не будет других пациентов. Вы согласны, Вера? Владимир Алексеевич?
- Если моя супруга согласна и это может ей помочь, то я не возражаю, – сказал я.
- Я со всем согласна, - подтвердила Вера.

                ***

В этот же день около восьми часов вечера Веру отвели в кабинет для обследований. В нем находилось множество приборов для исследования функциональной активности мозга, в том числе камеры для МРТ и ПЭТ. За полчаса до начала процедуры Вере ввели снотворное, подключили электроды для съемки энцефалограммы, датчики давления, частоты дыхания и  пульса.
 
- Постарайтесь расслабиться и ни о чем не думать, иначе снотворное может не подействовать и будут сильные помехи в детекции сигнала, - сказал доктор Каримов Вере перед погружением в камеру. – я буду в соседнем кабинете наблюдать за снимаемыми показателями и включу регистрацию МРТ, когда наступит сновидение. Вы, Владимир Алексеевич, тоже можете ко мне присоединиться.

Мы зашли в соседнюю комнату, где стояли мониторы для регистрации сигнала. Примерно через двадцать минут доктор сказал мне, что Вера заснула и мы ждем, когда энцефалограмма покажет наступление сновидений. Больше в течение двух часов ничего не происходило. У меня перед глазами проплывали волны тета и дельта ритмов, клонило в сон. Я уже почти спал, когда доктор Каримов вдруг громко сказал стояшему рядом ассистенту:

- Фаза быстрого сна со сновидениями, включаем МРТ. Пульс, дыхание и давление в норме. Через полминуты будите пациентку и спросите, помнит ли она сон.
Я последовал за ассистентом к камере МРТ и увидел лицо спящей Веры. На нем была улыбка, а ее руки будто смахивали что-то со лба. Ассистент взял смоченное в холодной воде полотенце и приложил Вере к лицу. Она открыла глаза.
 
- Вы видели сон, Вера Константиновна? -  спросил Владислав, ассистент доктора Каримова.
- Да… Я видела тысячи бабочек, самых разных цветов и размеров. Я стояла одна в стеклянном павильоне с пальмами и тропическими цветами, а бабочки садились мне на руки и лицо.  Мне было щекотно от прикосновения их крыльев. Это был прекрасный сон. Как жаль, что я не просыпаюсь от него каждую ночь.

Ассистент передал информацию доктору и тот вошел в кабинет с улыбкой.
 
- Это еще одно доказательство, что с Вашей психикой все не так плохо. Вы видите множество снов, просто один из них подавляет остальные, оказывает на Вас слишком сильное воздействие. Сейчас нам нужно продолжить исследование. Как Вы думаете, Вера, Вы сможете опять заснуть? Постарайтесь думать о том, что Вам только что снилось.
- Я попробую, - ответила Вера.

Через полчаса Вера уснула и совсем скоро после этого доктор указал Владиславу на монитор:

- Возрастание давления и частоты пульса в глубокой фазе медленного сна, дыхание учащенное. Включайте регистрацию МРТ.

Через несколько секунд он вновь обратился к ассистенту:

-Пульс быстро возрастает, сейчас 120, частота дыхательных движений 28 и тоже продолжает увеличиваться. Еще 10 секунд записи сигнала и срочно будите ее!

Я подбежал с ассистентом к установке МРТ и услышал прерывистое дыхание Веры. Владислав приложил холодное полотенце к лицу Веры. По ее телу пробежала дрожь, но она не просыпалась. Тогда я изо всех сил встряхнул ее за плечи и несколько раз выкрикнул ее имя. Она открыла глаза и отрывисто дышала.

- Вера Константиновна, что Вам снилось? – тут же спросил ее Владислав.
- Отвратительная жидкая грязь. Она поднимается, заливает мне рот и нос. Я захлебываюсь, нечем дышать… - дрожащим голосом ответила Вера.
- Помните что-нибудь еще?
- Не могу вспомнить… Но там было что-то еще, что-то важное.
 
 Вошел доктор, посмотрел на Веру озабоченным взглядом, затем сказал:

- Вера Константиновна, я думаю Вам нужно отдохнуть. И нам всем тоже. Езжайте домой, а я постараюсь в течение дня с помощью моих коллег расшифровать сигнал, снятый на МРТ и выявить наиболее вероятные соответствия зрительных образов. Если удастся получить что-то интересное, я Вам позвоню.
 
День прошел в тревоге. Заснуть нам больше не удалось. Вера не находила себе места: сидела на кровати, обхватив голову руками или ходила по квартире, пытаясь вспомнить то, что постоянно ускользало от нее во сне. Около шести вечера раздался телефонный звонок. Я поднял трубку.

- Добрый вечер, Владимир Алексеевич. Это доктор Каримов. Мы нашли несколько очень вероятных соответствий при сравнении сигнала, полученного из зрительных зон мозга Веры во время сновидения, с базой данных. Приезжайте как только возможно. Мы можем продолжить процесс расшифровки сна.
 
Мы быстро собрались и через час были в кабинете с установкой для функциональной МРТ, где нас встретил доктор Каримов.

- Нам повезло, - сразу же начал он. – Мы получили очень вероятные соответствия. Расшифровка сигнала показывает, что Вы возможно  видите какое-то здание. Вероятно, это старый дом или замок. И еще в Вашем сне есть ребенок или юноша. Во всяком случае, активность, возникавшая в зрительной зоне мозга добровольцев при демонстрации картинок с этими категориями, очень похожа на записанный нами сигнал. Мы не знаем, как взаимосвязаны эти два образа в Вашем сне. Я надеюсь, Вы нам сами сегодня скажете, если все удастся.

Вера с волнением слушала то, что говорил ей доктор.

- Сейчас мы вновь введем Вам снотворное, подключим энцефалограф, а также датчики пульса и дыхания, - продолжал доктор. – Вы снова будете погружены в камеру для МРТ и мы разбудим Вас, если прибор покажет наступление сновидений. Владислав, - обратился он к ассистенту. – оставайтесь около установки МРТ и будите пациентку немедленно, как только я скажу.
 
Сон не приходил дольше обычного. Я видел утомленное лицо доктора Каримова, его невыспавшиеся покрасневшие глаза, непрерывно смотрящие на датчики, и поражался его энтузиазму и терпеливости - тем качествам, которые помогают ученым постичь тайны нашего тела. Мысли постепенно смешивались в моей голове, странные видения сменяли друг друга. В какой-то момент я вздрогнул от голоса доктора и проснулся. Было около пяти утра.

- Пульс 125, дыхание – 29 в минуту, сигнал из зрительных зон на МРТ. Будите ее сейчас же! Как только проснется, назовите ей ключевые слова, расшифрованные образы! – прокричал он ассистенту.
 
Владислав ринулся к Вере, и когда она открыла глаза, сказал:
 
- Вы видели дом и ребенка. Помните? Дом и ребенок. Вера Константиновна, Вы видели что-нибудь из этого? – повторял он.
- Да, - ответила она слабым голосом. – Заброшенное здание школы. Это здесь, в пяти километрах от города, на холме. Школу закрыли двадцать пять лет назад из-за неудачного расположения и построили новую в центре города.
- Был ли там ребенок? – спросил Владислав.
- Да.
- Кто он?
- Это я, - ответила Вера. – Мне 8-9 лет. Я вижу себя, стоящей перед зданием школы. С нее падают кирпичи. Я кричу самой себе “Cкорее! Поднимайся сюда! Давай же!” В глазах у меня ужас, как будто я что-то вижу с холма. Затем я чувствую подступающую булькающую грязь и удушье. Самое страшное, что в этой грязи я вижу проплывающие, исковерканные тела. Там были наши соседи, несколько моих знакомых и еще… Вы, Владислав.

При этих словах Владислав отшатнулся.

- Я?? Вот уж не ожидал, что Вы видите меня во сне.
- Я не знаю почему. Это очень странно и это меня пугает, - ответила Вера. 
- Скажите, Вера, - к ней подошел доктор Каримов, - Вы учились в этой школе?
- Да, я закончила там три класса. После этого школу закрыли.
- Это было счастливое для Вас время?
- Да, конечно да, - Вера утвердительно кивнула головой. – Это был счастливый возраст. Все тогда было так просто, беспечно. После уроков мы спускались с друзьями вниз к морю, к скалам. Рисовали на песке, искали красивые камни. И я была уверена, что так будет всегда.
- Скажите, Вера, - доктор внимательно следил за ее эмоциями, - Вы часто навещали это место? У вас было желание вернуться туда?
- Раньше нет, - ответила Вера после недолгого раздумья. – После того, как школу закрыли, я была там один раз, десять лет назад. Здание подлежало сносу, но так и не было снесено. Оно посерело, стены облупились, в окнах не было стекол. И я больше никогда туда не возвращалась.

Вера замолчала и я увидел, как ее лицо начало меняться. К нему подступала паника, глаза расширились. Она почти закричала с дрожью в голосе:

- Этот сон – он означает то, что я схожу с ума?!

Я подошел к жене и взял ее за руку, она была ледяной. Доктор Каримов сел напротив нее и заговорил спокойным уверенным голосом:

- Вера, я абсолютно так не думаю. По моим наблюдениям, у Вас нет серьезных отклонений в психике. Я уже не раз Вам это говорил. Что же касается Вашего сна… Сны – это фрагменты искаженной реальности, преобразованной и домысленной нашим мозгом. В наших снах – наши тревоги, страхи, желания и мечты. В них – памятные места и люди, встречи с которыми мы ждем или которых потеряли навсегда. Я думаю, что Ваш сон – стремление уйти от действительности, от ежедневной беготни ради какой-то смутной цели, от страхов не выполнить какие-то обязательства, проиграть конкуренцию и потерять работу. Я думаю, что в Вашем сне Вы зовете себя отречься от этого механического, заезженного мира, убежать мыслями в то время, когда жизнь была проста и беспечна. Та волна грязи, что накрывает Вас – это наша действительность, которая сметает картины на песке и душит нас ежедневными проблемами. Я уверен, что то место, которое Вам снится, имеет над Вами какую-то силу.
- Доктор, я чувствую, что мне нужно еще раз вернуться туда, - глаза Веры беспокойно заблестели. – Как можно скорее. И в то же время я теперь почему-то очень боюсь этого места, этих падающих кирпичей и подступающей грязи. Мне кажется, что там на холме должно что-то произойти.
- И я тоже как раз хотел Вам предложить посетить это место, - с энтузиазмом ответил доктор. – Думаю, есть вероятность, что Ваше состояние изменится во время или после его посещения. Вам не нужно ехать туда одной. Я мог бы Вас сопровождать и мне хотелось бы проконтролировать Ваше состояние, посмотреть на некоторые параметры активности мозга, когда Вы будете там. У меня есть следующее предложение: мы могли бы поехать к старой школе на нашей служебной машине сегодня вечером. В ней есть все необходимое оборудование: прибор для регистрации энцефалограммы, био-датчики и кушетка для пациентов. Мы будем за Вами пристально наблюдать. Нет никакой опасности. Вы согласны?
 
Несколько секунд на лице Веры оставалось выражение сомнения. Затем она сказала:

- Да, мне нужно туда поехать. Я согласна сделать так, как Вы предлагаете, доктор.

                ***

Все, что произошло в течение следующих суток, до сих пор кажется мне чем-то нереальным, практически невозможным. Но все же это произошло. В семь часов вечера того же дня оборудование было готово. Вере подсоединили электроды и био-датчики. Доктор попробовал начать съемку энцефалограммы, но Вера была настолько возбуждена и встревожена, что регистрация сигнала оказалась невозможной из-за фонового шума, и ей дали успокоительное. Когда Вера немного успокоилась, мы отъехали от здания клиники по направлению к холмам, на склонах которых примостились дачные домики, а внизу чернели скалы, о которые с пеной разбивался прибой. Вечером пятницы движение на дороге было оживленным. Люди ехали на дачные участки, а многие останавливались с палатками на диких пляжах у подножия холмов и проводили там выходные. Вера лежала на кушетке и утомленным взглядом следила за бликами фар встречных автомобилей, мечущимися по салону.

- Как ты себя чувствуешь? Тебе все еще не по себе? – спросил я Веру.
- Нет, сейчас уже лучше. Очень хочется спать, глаза закрываются. Видимо, от успокоительного, - тихо прошептала Вера.
- Очень хорошо, - сказал сидевший рядом доктор. – Мне так даже лучше будет снимать параметры. Спите спокойно, мы Вас разбудим, когда приедем.

Через несколько минут Вера уже спала. По мере того, как мы сворачивали на узкие дороги, ведущие к холмам, машин становилось меньше и мы теперь ехали быстрее. Море, видневшееся в нескольких сотнях метров по правую сторону, изменило цвет с зелено-голубого на темно-синий. На город и холмы стремительно надвигались сумерки. Я засмотрелся на монитор, на котором мерно проплывали волны пульса спящей Веры, когда машину вдруг несколько раз сильно тряхнуло и занесло на обочину. Несколько автомобилей, следовавших впереди нас, тоже остановились. И в ту же секунду я увидел, как с деревьев по обеим сторонам дороги в темнеющее небо взмыли стаи ворон. Водитель служебного фургона, Степан Александрович, громко чертыхнулся и вышел из машины. Я последовал за ним. Вокруг царило спокойствие теплого майского вечера.

- Что за чертовщина, землетрясение что-ли? – пробормотал в недоумении Степан Александрович. – Сроду их здесь не было. Или что-то попало под фургон?

Мы начали осматривать машину, когда вдруг раздался голос доктора:

- Степан, давай в кабину! Нам нужно немедленно ехать! Владимир Алексеевич, идите ко мне!

Я залез в машину и сразу услышал хриплое дыхание жены. Ее руки судорожно скребли по обшивке салона, из приоткрытого рта стекала струйка слюны. Я посмотрел на монитор. На нем беспокойно бежали волны пульса: 125 в минуту, затем 130 в минуту.

- Нужно ее разбудить, - сказал я доктору Каримову.
- Подождите немного, - ответил тот. – Нам осталось поднятся на холм. Это займет не больше пяти минут. Мне нужно кое-что проверить. Следите за ее пульсом и дыханием. Если будет больше 140 в минуту – будите ее.

Мы начали быстро подниматься на холм к старой школе. Я неотрывно следил за показаниями на мониторе: 132 удара в минуту, 134, 135… Через пару минут справа начался крутой склон, под ним виднелись скалы и далеко внизу белела полоса прибоя. Я снова взглянул на монитор: 130 ударов в минуту, 125 ударов в мунуту. Частота пульса немного упала и дыхание Веры стало как-будто менее прерывистым. Вскоре мы выехали на вершину холма и остановились около здания старой школы. Я посмотрел на Веру: ее руки спокойно лежали вдоль туловища, черты лица сгладились, дыхание стало почти ровным.

- Пульс - 70 ударов в минуту, - сказал я доктору.
- Чудеса какие-то, - доктор Каримов смотрел на показания энцефалографа и био-датчиков. – Я ожидал, что могут произойти какие-то изменения. Но не настолько резкие. Это место оказывает на нее какой-то необъяснимый эффект. Если не возражаете, мы останемся здесь на некоторое время и продолжим наблюдения за ее сном.

Мы с водителем вышли из машины. С вершины холма открывалась прекрасная панорама на город и весь залив. Вдали над морем еще слегка розовела полоска заката. Погода была безветренная, поверхность моря лишь слегка колыхалась, но что-то в нем мне показалось странным, не таким как всегда. Я смотрел вниз, пытаясь понять в чем дело, как вдруг земля ушла у меня из под ног и я упал, вытянув вперед руки. Вскочив на ноги, я увидел, как у здания школы просела крыша и вниз посыпались кирпичи. Я подбежал к машине и заметил, что лобовое стекло треснуло. Держась двумя руками за капот, около нее стоял доктор Каримов и с тревогой смотрел на здание школы и темнеющее над ним небо.

- Руслан Наильевич, землетрясение! – прокричал я. – С Верой и с Вами все в порядке? Нужно уезжать отсюда!
- Да, все в порядке, - ответил доктор Каримов. – Вера спит глубоким сном, у нее нет никаких сновидений. Нам лучше оставаться здесь. Рядом нет деревьев и строений. От школы мы находимся на безопасном расстоянии, а через лес сейчас ехать слишком опасно. Нужно подождать, толчки могут повториться.

Я немного успокоился и вновь взглянул на море. На горизонте, на фоне темнеющего неба появилась странная белая полоса. Она прочерчивала весь залив, покуда хватало глаз. Я и водитель завороженно всматривались, как эта ровная полоса медленно приближалась к городу и холмам. Теперь было видно, как впереди нее поверхность моря росла и искривлялась. И тут я понял, что же показалось мне странным, когда я в первый раз взглянул на море: внизу у скал, там, где обычно плещется прибой, на сотни метров обнажилось морское дно с выступающими черными валунами.

- Цунами… -  прошептал Степан Александрович.

Я ничего не ответил и с ужасом смотрел вдаль. К нам подошел доктор Каримов и мы втроем застыли в безмолвии, смотря на то, как на город надвигается неминуемая гибель.

- Я ошибся, - едва слышно произнес доктор. – Сон Вашей жены был не результатом стресса. Он был грозным предостережением, сверхъестественным предчувствием, которое спасло жизнь ей и всем нам.
 
Он молча смотрел на приближавшуюся волну, затем спросил:

- У вас остались родственники в городе?
- Нет, - ответил я. – Но у нас там друзья и дом недалеко от моря…
- А у Вас, Степан Александрович?
- Нет, я живу один. Мои родственники далеко отсюда, очень далеко…
- У меня жена и сын в городе, - первый раз в голосе доктора было отчаяние. - Мы живем в новом высотном доме вдали от моря. Землетрясение не должно его повредить. Я только надеюсь, что они не пошли на набережную. Я пытался позвонить, но связи нет. Мне остается только надеяться.

Я утратил чувство реальности и лишь смиренно наблюдал за тем, как тридцатиметровые скалы внизу скрываются в яростном шквале обезумевшего моря. Я видел, как вдалеке, в пяти километрах от нас, пенящаяся полоса докатилась до светящейся огнями набережной, перепрыгнула волнорезы и вступила в город. Еще через мгновение небо над городом озарилось несколькими электрическими вспышками и он погрузился во тьму.

До раннего утра мы оставались на вершине холма и ждали пока отступит вода. Затем в молчании сели в машину и медленно направились вниз, опасаясь новых подземных толчков и осторожно переезжая трещины. Я смотрел на спокойное лицо спящей Веры и радовался хотя бы тому, что ее кошмар наконец-то закончился.

                ***

Мы переехали в другой город, подальше от моря. Наш дом был сильно поврежден во время цунами, да и после всего того, что случилось, жить мы там не смогли бы. Наши соседи, молодая пара, с которыми мы часто организовывали морские прогулки и ходили в горные походы, погибли. Цунами застало их пятничным вечером около кафе на набережной. Не обошлось без людских потерь и в клинике доктора Каримова. Несколько сотрудников погибли или пропали без вести. В том числе пропал ассистент доктора Каримова Владислав. Его машину спасатели извлекли из моря через день после того, как цунами обрушилось на город. Тела в ней не оказалось, его так и не смогли найти.

Вере теперь очень редко снятся сны. И мы этому несказанно рады. Но бывают ночи, когда я просыпаюсь и мне кажется, что я слышу ее прерывистое хриплое дыхание. Тогда я в страхе бужу жену и спрашиваю, не приснился ли ей кошмар. Я теперь боюсь снов, особенно ее снов. Ведь сны  - это фрагменты искаженной нашим мозгом реальности. В них наши мечты, тревоги и предчувствия…