Как я был счастливым - Глава 1

Евгений Шейнман
   
       Я  держу в руках увесистый том. Страницы, желтые от времени, некоторые выпадают, шрифт совсем слабый, а многочисленные фотографии — в отличном состоянии. Это - моя кандидатская диссертация, ей около пятидесяти лет...
            Иногда с некоторым волнением я отрываю ее наугад и читаю. И, знаете, мне страшно нравится. Мне не верится, что это сжатое изложение, точные формулировки, шикарные фотографии — это все сделал я. А я вспоминаю , что ,когда я поставил последнюю точку в диссертации, мне противно было  снова взять ее в руки, я избегал ее читать. Это, оказывается,
 известное явление, многие рассказывали примерно то же самое. Прошло время,и она стала мне нравиться все больше и больше.
            Я написал довольно объемистые мемуары , где в том числе описал этот период, когда я занимался диссертацией. Я хотел, чтобы будущий читатель почувствовал  мое счастье от творчества, вдохновение, радость, когда все получалось, и отчаяние от неудач. Увы, этого не получилось. Изложение получилось сухим и бесстрастным. И вот я делаю вторую попытку описать этот период, попытаться описать счастье творчества.
            Я окончил металлургический институт по специальности «Обработка металлов давлением»,  конкретнее  - «Прокатное производство». Получил назначение в Ташкент (тысячи километров от моего родного дома). Чтобы утешить родителей, которые остались одни, я обещал им поступить в аспирантуру в Москве (все же ближе к дому). Поэтому по дороге в Ташкент я сделал остановку в Москве, пошел в «Институт стали и сплавов», нашел проректора по научной работе, и с несвойственным мне нахальством,  просто питаемый иллюзиями,  спросил ,могу ли я поступить к ним в аспирантуру. Проректор довольно приветливо ответил, что, если я буду работать по профилю, то через положенный срок (через два года после окончания института) я вполне  могу попытаться.
        Итак,  я приехал в Ташкент, нашел свой завод и в отделе кадров заявил, что я прокатчик и  готов приступить к работе. Надо мной немного посмеялись и объяснили, что никакой прокатки  в Ташкенте нет , а меня направляют в кузнечный цех в должности пом. мастера. Достаточно длительное время ни о какой аспирантуре я не думал...(О своих злоключениях в кузнечном цехе я написал в статье «Можно ли назвать работой то, чем мы занимаемся»). Но я привык учиться и решил начать подготовку к аспирантуре с дальних подступов, а именно - начать изучать «Металловедение и термическую обработку металлов», тесно связанную с «Обработкой давлением.» Записался в республиканскую техническую библиотеку, взял соответствующий учебник и начал неторопливо читать его, постепенно вспоминая то, что учил в институте, получая от этого удовольствие. Однажды я с утра поехал на вокзал  купить билет для одной знакомой девушке по ее просьбе. Сидел на скамейке и скучал, ожидая своей  очереди . Подобрал с пола обрывок какой-то газеты  и от скуки начал  его просматривать . Вижу объявление, что  в Ташкентском институте железнодорожного транспорта объявляется дополнительный прием в аспирантуру по специальности «Металловедение и термическая обработка металлов». Вот тебе и на! Я ведь сейчас как раз это изучаю! Молнией промелькнула мысль — а что, если я сейчас, в качестве тренировки (ведь я собирался поступать в Москве), буду поступать здесь, сроки позволяли подготовиться. Так, чистая случайность, перевернула мою судьбу. С несвойственной мне решимостью я поехал в институт. Хохма в том, что ,уже живя в Ташкете почти два года, я не знал, где находится  этот институт, хотя знал  о  его существовании . Пораспрашивал и, вот, я приехал туда, увидел это  место, где я провел 36 лет, где   был счастлив! Каждый раз  на протяжении многих лет, когда я приходил на работу, я восхищался   центральным фасадом института . Он казался мне прекрасным! Не помню, куда я сразу обратился, помню, что я разыскал кафедру «Технологии металлов».  Там никого не было (дело было летом, наверное, все были в отпуске), кроме  одной женщины. Она  дала мне программу  и сказала  какие темы надо было  учить — металловедение, термическую обработку , до металлургии ( получение чугуна  и стали), сыграв нечаянно при этом роковую роль.Сказала, что моим руководителем является Сущенко Александр Павлович. Я был настолько наивен, что даже не пытался его найти, и увидел его впервые только на вступительном экзамене! Начал готовиться к экзамену по программе. Когда до экзамена оставалось совсем немного, пошел в НИС оформлять документы. Начальник НИСа Сияница любезно принял меня, с документами вроде все было нормально, и вдруг, в последний момент я получил ошеломляющий удар: Сияница спросил,  где мой реферат. Как в тумане, спрашиваю,   что это такое. С некоторым недоумением Сияница объяснил, что это научная работа или по результатам собственных исследований ,или по важной  проблеме моей научной темы. Какие исследования, какие такие важные проблемы? Где взять время? В этот момент я первый раз решил бросить это дело.Некоторое время спустя ,придя в себя, я стал думать, где взять важную проблему.  Вдруг вспомнил, что на лекциях нам рассказывали немного  о теории дислокаций  как  об очень перспективой теории.  Ринулся к своему учебнику, по которому готовился, нашел всего несколько строчек по дислокациям. Пошел в Республиканскую  библиотеку, начал искать среди специальной литературы, нашел горы информации ( в это трудно поверить, но широко известная теперь теория дислокаций, когда я поступал, была еще малоизвесна , во всяком случае, в учебной среде). Написал реферат, даже с некоторым увлечением, так как узнал много нового. Уф, наконец, все документы сданы, осталось только  ждать  экзамена. Пришел заранее, обнаружил двух соперников. По их разговорам понял , что они давно связаны какой-то работой с Сущенко, что заставило меня несколько приуныть. Я даже не знал тогда , что существует конкурс! Нас завели в аудиторию, где сидели члены приемной комиссии- человек  семь, во главе с ректором! Потом за долгие годы я никогда не видел, чтобы приемная комиссия при поступлении  в аспирантуру  была такой торжественной (сам впоследствии принимал такие экзамены). Почему это выпало на нашу долю, не знаю. Наконец-то я увидел Александра Павловича Сущенко, которого, несмотря на то, что я во многом был с ним не согласен, я искренне и, пожалуй, больше всех уважал! Пригласили вытянуть билеты, испытал давно забытый трепет. С нетерпением прочитал билет. Первый вопрос — нормальный, второй тоже, третий — о, ужас! Доменное производсто! Мне же лаборантка на кафедре сказала, что это не надо учить.! Настроение резко изменилось. Конечно, я что-то знал ещё со студенческих времен, но это же экзамен! Начал отвечать. Первый вопрос не вызвал дополнительных вопросов. Второй вопрос  был по термообработке.Тоже ответил. Но тут ректор(!) задает вопрос — что нужно делать при самой простой термообработке? Мгновенно последовал эффектный ответ — ничего! (Имея ввиду такой вид термообработки, как старение, когда деталь должна просто вылеживаться). Ректор от удовольствия, что я понял его мысль, даже рассмеялся(конечно, вслед за ним засмеялись и остальные члены комиссии). Обстановка разрядилась, настроение у всех хорошее. Благодушно мне предложили приступать к третьему вопросу...  Я мямлю, что, мол, произошло недоразумение, мне сказали... и так далее, и я могу рассказать в пределах моих студенческих  знаний... Всеообщее разочарование, особенно был расстроен ректор. В общем, вернулся на свое место , как... сами понимаете. После того, как сдали остальные конкуренты, огласили оценки. У меня четыре, у одного из конкурентов, Марка Овсеевича Бродянского — отлично, у другого  конкурента, о котором я сейчас почти ничего не помню — четверка (по- моему, он просто  ничего не знал). (интересно,  что все трое претендентов— евреи...). Итак, я не прохожу! В каком-то ошеломленном состоянии я направился в НИС, чтобы забрать документы. Я уже начал спускаться по лестнице, чтобы идти домой, когда меня догнала женщина из НИСа(кажется, Людмила Антоновна). Эта добрая женщина стала меня горячо уговаривать  не бросать начатое, так как там есть еще место(или два места, не помню) в заочную аспирантуру (я и этого не знал!). Вернулся, чтобы узнать, когда будут следующие экзамены — по иностранному языку и истории КПСС. Дело привычное, я их сдал на отлично (третий конкурент ухитрился сдать историю КПСС на двойку и  выбыл из соревнования). Таким образом, Бродянский получил  место в очной аспирантуре, на три года обретя свободу, а я должен был работать по-прежнему, а наукой заниматься в свободное время. Вот, во что мне обошлась ошибка  лаборантки (и моя наивность...).
          Наконец, я встретился с Сущенко один на один. Он попросил  меня рассказать о себе, заметив, что моя жизнь проходит по размеренному порядку — сразу после школы - институт, после этого, через минимально положенное время; то есть, через два года  - аспирантура... Действительно! Дал телеграмму родителям, получил от них востоженные поздравления!
         Мои встречи с Сущенко стали регулярными, собственно,  тогда ,когда  мне было это необходимо. Видимо, он сразу почувствовал, что я  был совершенно непрактичным и мало, что мог делать  своими руками. Он оказался преданным руководителем, сам учил работать меня на станках (тогда я этого почти не оценил).
           Первое, что мы должны были срочно сделать — выбрать тему. Он предложил обдумать, что  я  мог  делать в научном плане  на заводе , где  продолжал работать в кузнечном цехе. В инструментальном цехе была  дробильная установка с рабочими лопатками. Так вот, я решил, что надо наплавить рабочую поверхность износостойким сплавом. Пошел в этот цех, нашел эту дробилку, поговорил  на эту тему с рабочими. К моему предложению сделать им хорошо  отнеслись весьма прохладно, сказав, что никаких проблем с этой установкой у них нет, а лопатки уже отлиты из стандартного износостойкого сплава.
            Итак, первый блин комом. Сели обдумывать дальше. И тут Александр Павлович сказал, что давно прсматривался к титану, карбиды которого являются  одними из самых твердых. Я загорелся, мне очень нравилось название «титан», хотя я сам ничего об этом металле не знал. Решено! Я занялся тем, что больше любил всегда — сбором материала. Набрал в Республиканской библиотеке, которую я полюбил всей душой, гору литературы, и с наслаждением принялся за чтение и конспектирование. Жил я в то время в заводском общежитии, где в одной комнате жили 6( или 9) человек ( точно не помню). Это мне не мешало, привык, так как , учась в институте, жил в такой же перенаселенной комнате). Итак, я пишу, пишу и пишу, получился толстенный конспект, который я так и озаглавил «Титановый конспект». Я узнал о титане все, кроме главного — существуют ли износостойкие сплавы с титаном? Ну, а для чего? Чтобы знать  это! Встал вопрос, где взять титан ( в те времена это был малодоступный металл). Из литературы я узнал, что существует титан в виде окиси титана, который используется при изготовлении белил. Решили, что можно извлечь титан путем восстановления окиси с помощью углерода. Где достать окись титана?Не помню, кто нам подсказал, что это можно достать в институте твердых сплавов в Киеве.
          Подошло время моего отпуска, здесь меня ждала приятная неожиданность — оказывается,что  аспиранты-заочники имеют право на дополнительный месячный отпуск. Два месяца отпуска — красота! Решил по дороге домой посетить несколько институтов, чтобы разузнать ,не занимается ли  этим кто-то  еще, а потом заехать в Киев. Сели с Александром Павловичем за составление писем для этих организаций. Написали в них ,занимаются ли  эти организации получением износостойких железоуглеродистых сплавов, легированных титаном. До сих пор у меня горят щеки от стыда, что мы с Сущенко написали  эту ахинею (поняли мы это позже).  Подписал все письма у начальства, и  отправился в путь. В Москве я с трудом нашел все эти институты,  в каждом дожидался приема у прореторов по науке и предъявлял письма. Проректоры( доктора наук) читали, недоуменно качали головой и отвечали, что ничего об этом не слышали. Уже тогда у меня закрались неясные подозрения. С другой стороны, меня успокоило, что у меня не было  соперников...
             Приехал домой (нечего и говорить, с каким восторгом встретили меня родители, еще бы: их сын- аспирант!), а потом специально поехал в Киев (по-моему, первый раз в жизни). С трудом нашел Институт твердых сплавов (он оказался на территории Киевско-Печерской Лавры!) .
             Нашел нужную мне комнату, там была одна добрая женщина, которая на вопрос об окиси титана, молча вынесла четыре банки. Я  покрыл  их своей папкой и нахально прошел через охраняемую проходную! Я перевел дух и поверил, что я это сделал только  тогда , когда оказался вне пределов этого замечательного заведения.
           Вернувшись в институт, я с торжественным  видом вручил эти банки Сущенко. В ответ он спокойно вынес мне трехлитровый бутыль с порошком окиси.Зачем он это устроил, я так никогда и не понял. Может хотел испытать меня на предприимчивость?
           Итак, все исходные материалы  уже были  (углерод  для восстановления титана и образования карбидов в виде графита или так называемого электродного боя — из графитовых электродов для электропечей), собственно можно было  наплавлять.
           Теперь надо объяснить,  чем занималась наша лаборатория , которой руководил Сущенко. Общая проблема — это многоэлектродная наплавка износостойких сплавов по слою шихты. Объясняю: это нанесение слоя металла с помощью электрода( как при сварке), в основном на автоматических установках, для восстановления изношенных деталей до первоначальных размеров, или для нанесения износостойкого сплава, чтобы уменьшить износ детали. Обычно используют один электрод, чтобы получить износостойкую поверхность с помощью легированной проволоки. Наша лаборатория для наплавки использовала сразу несколько проволок, что позволяло получать слой металла большей ширины, а для получения износостойкости использовалась рядовая проволока, зато на поверхность детали насыпался слой  шихты из различных материалов(у меня это была окись титана и углерод). Это давало ряд преимуществ перед обычной наплавкой одной проволокой( дешевле, возможность варьировать технологией т. д. и т.п.) Этот способ пытались использовать некоторые организации, но бросили, не добившись успеха. Сущенко подхватил эту идею, и лаборатория начала работать над этой проблемой, и к тому  времени, когда я начал с ним работать, были единственными (может быть во всем мире) ,кто  это делал.
            В тот период, о котором я говорю, в лаборатории стояла одна многоэлектродная установка, которой можно было пользоваться. О том, что я намылился ею воспользоваться, видно, прослышал сын Сущенко, который тоже занимался наплавкой, правда, от другой кафедры.Он  без обиняков сказал , что сначала он проведет свою серию опытов, а за ним — Марк (Бродянский, который поступал вместе со мной). Я приуныл, но делать было  нечего — сам сын шефа распорядился. В конце концов я дождался своей очереди и торжественно начал подготовку. И, вот , все готово — заготовка закреплена, шихта требуемого состава насыпана, осталось только нажать кнопку, а надо сказать,  что я еще ни разу вообще не наплавлял. Сущенко рядом со мной, так как все слышали о моем титане, сбежалась вся лаборатория. Я волнуюсь, все остальные - в ожидании, Сущенко сам нажимает кнопку , и... шум  и треск, выплески металла, флюс, которым предварительно все покрыто, застыл в виде бугристой поверхности шлака. Кое как зубилом отбили этот шлак, и перед нашим взором открылась невообразимо уродливая поверхность металла. Все поскучнели и разошлись,  молча отошел Александр Павлович. Остался только я, находящийся  в полном оцепенении.
          Удивительно, но я почти не помню, что я делал потом! Помнится,я  пытался достать минералы, содержащие титан, куда-то ездил, достал даже крошечное количество чистого титана. Не помню, как я наплавлял, обрабатывал ли  наплавленные образцы. Запомнилось, что в структуре наплавленного металла я не обнаружил почти никаких изменений по сравнению с исходным металлом, потом все- таки  нашёл крошечные включения карбидов титана, разочарование Александра Павловича, который ожидал увидеть крупные карбиды, как например, карбиды хрома. У меня накапливалось раздражение против него, ведь он втравил меня в совершенно непроверенное дело, я полностью ему доверился, потерял уйму времени. Сколько? Вы не поверите...
           Напоминаю , что я поступил в заочную аспирантуру, срок пребывания в которой составлял четыре года(в отличие от очной, где срок — 3 года, но зато с освобождением от работы). Я поступил в аспирантуру в 1963 году, должен был окончить ее в 1967 году. До 1965 года я продолжал работать в кузнечном цехе и в лабораторию мог ходить урывками. На это время и относятся мои мучения с титаном. 2 года! Половина всего срока! И закончилось все это пшиком (только потом я понял, что отрицательный результат в науке — тоже результат, и эти результаты я сумел использовать впоследствие). Не знаю, сыграли ли роль угрызения совести Александра Павловича передо мной (а он был благородным человеком!), но летом 1965года он вызвал меня в институт  и предложил мне место преподавателя на кафедре (в должности ассистента). Незадолго перед этим он уволил двух преподавателей (вроде он с ними не поладил), а затем открыл одну вакансию, которую и закрыл мною. Нечего и говорить, как я обрадовался и был благодарен ему. Я проработал в институте 36 лет, моя жизнь коренным образом изменилась, и в течение всех этих лет я испытывал тоько наслаждение от работы!         
           Итак, я встретился с Алекандром Павовичем и потребовал смены темы(!).  Он встретил это с пониманием, но спросил ,чего я хочу. Я сказал , что хочу чего- нибудь надежного, более или менее известного, чтобы я смог немедленно скрупулезно заниматься исследованием различных зависимостей и т.п(это харатеризует меня с не очень хорошей стороны, но меня понять можно, я был в панике- потратил  два года с результатом : ноль. (Потом я узнал, что смена темы — это обычная практика).
            Александр Павлович  предложил мне заняться  так называемым «сталинитом» (чего стоит само название...). Это износостойкий  сплав, содержащий большое количество хрома, марганца и углерода. Чаще всего в  нашей лаборатории все использовали именно этот сплав, несмотря на это технология наплавки была весьма ненадежна, состав сплава, по существу, не могли получить, формирование поверхности наплавленного слоя было уродливым (вроде, как у меня с титаном) и т.д. и т. п.  Было логично усовершенствовать сплав, который является фирменным сплавом нашей лаборатории,  сделать его  надежным, может быть разработать новый сплав на базе существующего. Я был вдохновлен, хотя  изменение темы оказалось не простым делом. Потребовало изменения всех бумаг и  утверждения новой темы. Проректор по науке грозил мне всеми карами  за срыв сроков работы. Я отбивался, как мог, и умолил отодвинуть срок окончания работы (не помню , до какого года).

                Продолжение следует
 


Рецензии
Интересно. Этапы большого пути.

Элла Рахманова   31.08.2021 09:29     Заявить о нарушении
На это произведение написано 11 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.