Завещание даджжала

                ЗАВЕЩАНИЕ  ДАДЖЖАЛА
В соборной мечети закончилась людная, как всег¬да, пятничная молитва, и три её постоянных участника - Рахим, Халим и Сафо  направились по обыкно¬вению в чайхану. Старые приятели, они любили здесь за пиалой душистого чая вести длинные неспешные бе¬седы, обсуждая все значительные события, происшед¬шие за истекшую неделю в их небольшом городе.
Завидев уважаемых посетителей, чайханщик почти¬тельно поздоровался с ними и, расспросив каждого от¬дельно о житье-бытье, о детях и внуках, терпеливо выс¬лушал столь же обстоятельные ответы. Затем он при¬нес чайник с чаем, лепешки, сладости и положил все перед ними. Этот ритуал повторялся каждый раз, когда после пятничной молитвы старые приятели заходили в чайхану. Только покончив со своими обязанностями,, чайханщик как бы между прочим поинтересовался:
-Слышали новость? Умер Даджжал.1
Едва чайханщик произнес эти слова, старики молит¬венно провели руками по лицу. Тут же посыпались воп¬росы:
-Даджжал? Тот самый? Когда?
-Да, еще вчера. Но это еще не все...
Понизив голос и прикрыв рукой рот, чайханщик про¬должал:
-Говорят, покойный завещал похоронить его... без джанозы2.
Наступила гробовая тишина. Это неожиданное извес¬тие привело стариков в замешательство. Казалось, ес¬ли бы им сообщили, что сегодня начнется киёмат - день страшного суда, они не были бы так поражены. После минутной паузы, обычно сдержанные, все трое заговорили наперебой.
-Как? Чтобы правоверный перед смертью не про¬изнес шаходу?3
-Да что он, самоубийца что ли?..4
-Даже над телом младенца следует прочитать мо¬литву, если он прокричал хоть один раз.
Чайханщик пожал плечами и отошел с обиженным лицом. Весь его  облик говорил: неужели я стану кле¬ветать на покойника и возьму на себя такой грех?
Посовещавшись, приятели решили пойти в махаллу, где жил покойник, чтобы своими глазами увидеть, будут ему читать заупокойную или нет.
И пока они, то и дело бормоча под нос: «Лохавла»5, будут идти по извилистым, сдавленным дувалами пе¬реулкам старого города к дому покойного, оставивше¬го столь дерзкое и неслыханное завещание, мы расска-жем, что это был за человек.
Даджжал было прозвищем профессора Рамазона Мумин-заде, известного, несмотря на благочестивое имя и мусульманское происхождение, своими ярыми атеис¬тическими взглядами. Он читал лекции, в которых отрицал   Бога-творца,   загробную   жизнь,   воскресение   и воздаяние в потустороннем мире.
Муллы и ишаны терпеть его не могли, но вступать с ним в открытый спор боялись. Потому что профессор обладал даром красноречия, хорошо знал историю ре¬лигии, наизусть цитировал Коран и, ершистый по харак¬теру, не упускал случая посрамить своих малосведущих оппонентов.
Однажды, еще будучи молодым, Мумин-заде устро¬ил в мечети своего квартала диспут с местным факиром - богословом мулло Исрофилом. Худощавый, но крупной, мощной кости, с бледным лицом и горящими глазами, он, уверенный в своей правоте, вопрошал с минбара - трибуны для проповедника: «Если без во¬ли Аллаха даже лист не упадет с дерева, так как же он, милостивый и милосердный, допускает, что от стихийных бедствий рушатся города и селения, почему по¬сылает болезни и голод, от которых страдают дети, отчего во время войн гибнут неповинные люди?!»
Загнанный в тупик кощунственными вопросами бу¬дущего профессора, мулло Исрофил не знал, что от¬ветить. Он понимал, что в этом споре ему не быть по¬бедителем. Но дело было даже не в этом. На чашу весов было поставлено гораздо больше. Проповеди мул¬ло Исрофила о праведном образе жизни, приверженнос¬ти обычаям старины и мерила, с которыми подходил к человеческому бытию Рамазон Мумин-заде. Какая чаша перетянет? Кто возьмет верх?.. Выдержка изме¬нила Исрофилу, и он крикнул в сердцах: «Гореть тебе в пламени ада, Даджжал!»
Разгневанные прихожане схватили Мумин-заде и потащили из Божьего дома. Поймав на улице осла, они задом наперед посадили на него богохульника и погнали прочь. С того дня прозвище Даджжал накреп¬ко прицепилось к нему, а мулло Исрофил навсегда рассорился с ним и не поддерживал никаких отношений, хотя жили они в одной  махалле и,  кажется, состоя¬ли в дальнем родстве.
И вот профессор Рамазон Мумин-заде по прозвищу Даджжал отдал Богу душу. И хотя он был человеком довольно известным, вряд ли это событие можно было отнести к числу необычных. Так уж устроен мир: уми¬рают не только верующие, но и неверующие. Но весть о кончине профессора разошлась молниеносно, никого не оставляя равнодушным. Имя Даджжала было у всех на устах. Живший тихой обыденной жизнью го¬родок забурлил, заволновался.
Все дело было в завещании, которое, по слухам, оставил почивший профессор. Оно звучало как вызов заведен¬ному в стародавние времена и никогда не нарушавше¬муся, строго почитавшемуся порядку. В сердцах мно¬гих людей закрался смутный страх.
С утра в доме покойного собрались мужчины. Они тихо переговаривались между собой, в глазах застыло ожидание... Неужели это правда? Неужели и перед ли¬цом вечности Божье слово для Даджжала не указ?..
Внешне все выглядело так, как принято в подобных случаях. Посреди двора стоял тобут - носилки для покойника, покрытый зеленым сукном. Вокруг него, согласно обычаю, подпоясанные платками и с посохами в руках, собрались близкие родственники умершего. Из заднего двора доносился женский плач.
Когда настало время джанозы, вперед вышел мулло Исрофил, и, как ни в чем не бывало, приготовился к молитве. За ним выстроилась группа пожилых людей, среди которых можно было узнать и наших знакомых - Рахима, Халима и Сафо.
Мулло Исрофил звучным голосом прокричал: «Ал¬лах акбар!», и джаноза началась. Все облегченно вздох¬нули.
В самый разгар молитвы, посреди воцарившейся ти¬шины, вдруг где-то неподалеку в хлеве раздался трубный ослиный рев. Животное есть животное, и в окрес¬тностях города такое может случиться в любую мину¬ту. И все же, оглушительный и неожиданный рев осла слегка смутил участников траурного ритуала.
В это время какой-то мальчуган, сидевший на кры¬ше соседнего дома, громко сказал:
- Осел Даджжала.1
Эти слова услышали все. Кто-то тихо прыснул. На него тут же цыкнули, и после небольшой заминки джа¬ноза была продолжена.
Ровно через неделю, в пятницу, как всегда в чайха¬не встретились старые приятели - Рахим, Халим и Сафо. Разговор зашел о похоронах профессора Мумин-заде.
- Какая была пышная джаноза. А говорили о каком-то непристойном завещании.
-Где это видано, чтобы правоверного предали зем¬ле без джанозы?!
-Даже над телом младенца следует прочитать молитву, если он прокричал хоть один раз.
Больше к этому разговору приятели не считали нуж¬ным возвращаться.
Но они не знали главного: завещание, в котором верный своим принципам профессор Рамазон Мумин-заде, по прозвищу Даджжал, просил похоронить его без религиозных обрядов, существовало. Но соратники и ученики профессора, пожелавшие исполнить послед¬нюю волю умершего, натолкнулись на яростное сопро¬тивление его многочисленных родственников. «Мало ли что завещал покойный, - сказали они. - Джаноза нужна не ему, а нам».
Остальное вам уже известно.