Тёзка гитлера

             ТЁЗКА   ГИТЛЕРА

-Алиев Рустам?
-Я!
-Башкатов Сергей?
-Я!
-Гарифуллина Закия?
-Здесь!
Это была обычная дежурная перекличка. Несколько минут назад, представив нового преподавателя химии, молодую строго одетую женщину с тугим узлом волос на затылке, директор школы пожелал  ей успехов и осторожно прикрыв за собой дверь, оставил наедине с нашим трудным и хлопотным седьмым «а». Учительница слегка волновалась, хотя и старалась не показывать  это. Придвинув  к себе журнал, она внимательным  взглядом  окинула класс и сказала просто:
-Что  ж, будем знакомиться!
Всякий раз, назвав  фамилию, она поднимала   голову и с улыбкой смотрела на ученика, как бы желая запомнить черты его лица.
Седьмой «а», впрочем как и вся наша большая и шумная школа, удивительно точно отражал интернациональную суть посёлка, где мы в ту пору жили.  Какие  только фамилии не встречались в нашем классном журнале. Таджикские, русские, болгарские, греческие, немецкие, татарские... Целый букет наций! Дети разных народов, мы росли  вместе, дружили, ссорились и мирились и признавали лишь наши уличные законы.
-Штайгер  Адольф!
В классе стояла  полная тишина. Учительница спокойно повторила:
-Штайгер? Адольф? Здесь?
Хлопнула парта и встал длинноногий  худощавый подросток. У него были угольно чёрные волосы и выразительные карие глаза.
-Я - Штайгер,- мрачно проговорил он.- Только не Адольф, а Анатолий.
Учительница быстро заглянула в журнал.
-Разве? Но тут записано Адольф.
Тот  упрямо замотал головой.
-Я - Анатолий!
По классу  прошёл смешок. Все с любопытством  ждали, что же  будет дальше. Но учительница встала и невозмутимо сказала:
-Ну Анатолий, так Анатолий. Не всё  ли равно? Продолжим перекличку.
Раздался звонок и все, толкаясь, с шумом вышли из класса. На месте,  не шелохнувшись, продолжал сидеть  лишь черноволосый ученик.  Затем  и он, резко поднявшись, с понурым видом направился к двери.
Для молодой учительницы, быть может, и впрямь не было никакой разницы, как называть одного из своих учеников - Адольф или Анатолий. Но только  не для него  самого.
Он страшно переживал, когда его называли Адольф. Ещё бы! Ведь именно такое имя  было и у Гитлера. Адольф Штайгер не хотел быть тёзкой человека, которого весь мир считает главным преступником ХХ века.
Зная больное место Адольфа, некоторые ребята  не прочь были и уколоть его, когда уступали ему в играх или споре.  Особенно часто пользовался этим Амон из седьмого «б». Он считался лучшим форвардом в своей футбольной команде,  но всё равно по технике игры  и точности удара ему было далеко до капитана нашей  команды   Адольфа Штайгера. Амона все боялись, сильный и ловкий, он дрался отчаянно и не знал, что такое жалость.
Однажды вместе с Адольфом мы возвращались домой. Когда мы свернули  в наш переулок,  я издали заметил сбитую фигуру Амона. Он играл в карты со своими дружками и тихо переговариваясь, поглядывал в нашу сторону.   У меня ёкнуло сердце. Я вспомнил наш вчерашний матч, когда на последней минуте Адольф с моей подачи неожиданным и сильным ударом с середины поля забил гол и сравнял счёт с командой Амона. Наши болельщики от радости  закидывали шапки в воздух. Конечно, Амон затаил зло и ждал минуты, чтобы отомстить своему сопернику.  Это, видимо, почувствовал и Адольф. Нахмурив брови, он ускорил шаг, желая скорее миновать опасное место. Но когда мы поравнялись с компанией дружков, Амон вдруг громко воскликнул:
-Эй Адольф! Стой! Ты что, не слышишь меня?
Адольф нехотя остановился и медленно повернулся в сторону Амона. Тот стоял, набычив голову и широко расставив ноги, с кривой ухмылкой на лице.
-Сколько раз повторять: меня зовут Анатолий,- глядя прямо в глаза Амону, сказал  Адольф.
Амон засмеялся.
-Ты такой же Анатолий, как я Александр Македонский,- съязвил  он.
Его смех дружно подхватила вся компания. Адольф сжал губы и резко повернувшись, хотел уйти. Но тут же вдогонку ему донёсся насмешливый голос Амона.
-Слушай, а почему у тебя такое имя - Адольф?  Может, ты родственник самому Гитлеру, а?
Это был самый настоящий вызов.  Адольф бросил сумку прямо на обочину и, сжав кулаки, направился в сторону Амона. Оттолкнув слегка одного из своих дружков, Амон не торопясь и всё с той  же ухмылкой на лице стал закатывать рукава, показывая свои натренированные мускулы. Я понимал, что с ним трудно будет сладить, но и решимость, с которой против него остановился Адольф, не оставляла сомнений, что бой предстоит весьма серьёзный. Не известно, чем  бы закончилось  всё  это, но неожиданно раздался громкий окрик.
-А ну-ка прекратите сейчас же! Ишь, петухи. Чуть - что, ту же в ход кулаки! И что за кошка пробежала между вами?
Мы и не заметили, как к нам подошла наша соседка тётя Хафиза. Она была на сносях, а за подол  у неё держалась её младшая дочь - трёхлетняя Басгул.1  Так её  назвали в надежде, что в их семье после пятерых дочерей наконец-то родится наследник -  сын.
Компания, оробев, тут же расступалась. Всем был известен крутой нрав тёти Хафизы. Если было нужно, она могла и уши надрать. Повернувшись к Амону, тётя Хафиза грозно спросила:
-И чего ты,  лоботряс, пристал к бедному мальчику? Во всей  нашей улице нет людей, достойнее   чем его родители. И трудолюбивые, и чистоплотные... Мухи и то не обидят.
Амон, скатывая рукава, буркнул:
-Мухи   не обидят, а фашизм всё-таки породили они,  немцы.
Тётя Хафиза угрожающе двинулась на Амона:
-А ну-ка повтори, что ты сказал! Да я тебе сейчас...
-Я только спросил, почему у него такое имя- Адольф? - пятясь назад, стал оправдываться Амон.- Вы же  знаете, так звали и Гитлера.
-Типун тебе на язык,- гневно вскричала тётя Хафиза.- Какое отношение этот Ахриман2  имеет к  нашим соседям?
Лицо  Адольфа  запылало. Казалось, он был готов растерзать своего обидчика, если бы не присутствие тёти Хафизы.
-Меня зовут Анатолий,- зло процедил он сквозь зубы.
В эту минуту со стороны одного из дворов чей-то недовольный голос позвал:
-Адольф! Ист се  швинден? Эст ист цайт цу миттек эссен!2
Это была мать Адольфа, тётя Марта, строго соблюдавшая домашний распорядок, будто то обед или время отдыха.
Амон с торжествующим злорадством бросил взгляд на Адольфа. Его немой взор словно говорил: «Ну какой ты Анатолий, даже если   твоя  родная мама зовёт тебя Адольфом».
Адольф молча повернулся и быстро направился домой. Он не хотел, чтобы мы видели его слёзы.
В промежутках между школьными занятиями и яростными футбольными баталиями незаметно наступили летние каникулы. Родители, посоветовавшись, отправили меня к дедушке с бабушкой в горное селение, где не так сильно чувствуется летний зной. Вначале всё было хорошо, но вскоре я затосковал по дому, по нашей улице и своим друзьям. И в одно прекрасное утро собрал свои вещи и на попутной машине поехал обратно в наш жаркий и пыльный посёлок.
С перекинутой через плечо дорожной сумкой я шёл по своей родной улице и у меня было такое  ощущение, что  я отсутствовал здесь не две недели,  а по крайней мере два года. Мне хотелось улыбаться и широко раскрыть объятия каждому встречному. В конце улицы на пустыре «мелюзга», как мы называли учеников младших классов, играла в футбол, забивая в одни ворота сплющенную консервную банку. В другое время я бы не удостоил «мелюзгу» своим вниманием, но неожиданно я был пригвождён писклявым  возгласом.
-Матч  памяти Адольфа Штайгера объявляется открытым.
Я быстро оглянулся на сорванца, выкрикнувшего  это.
-Что ты сказал?- спросил я, подойдя к нему вплотную.
-А что слышал,- не моргнув глазом, скороговоркой ответил он.- Матч  памяти лучшего футболиста  нашей школы Адольфа Штайгера.
Тут один из игроков, поняв, что до меня не доходит смысл услышанных слов, пояснил:
-Десять дней назад погиб Адольф. Его хоронил весь посёлок.
Почувствовав слабость  в ногах, я    сел на свою  дорожную сумку. Дома, сквозь слёзы, мама рассказала о трагедии, происшедшей на нашей улице.
...Жаркое полуденное спокойствие прорезал женский крик.
-Помогите, пожар!
В эту минуту Адольф, по нерушимому графику тёти Марты, садился за обеденный стол.
«Это у тёти  Хафизы»,- догадался он.
Не раздумывая, Адольф тут же кинулся на улицу и одним махом перепрыгнув через ограду, оказался на соседском дворе.
Из кухни пахло дымом и гарью. Языки пламени вырывались из окна, тянулись к крышам других домов. Откуда-то неподалёку доносился детский плач. Адольф хотел открыть дверь, но его обдало горячей волной. Что делать? Сильным ударом он вышиб окно и проник вовнутрь. Дым ел глаза, мешал дышать. Полыхал газовый баллон. Адольфа осенила страшная догадка: может произойти взрыв. Он торопливо отсоединил баллон, приподнял  его и выбежал  на улицу.
-Отойдите! Баллон может взорваться, - крикнул он сбежавшимся соседям.
Нестерпимо жгло руки, огонь  охватил одежду. Вдруг перехватило горло.  Казалось, вместе с полыхающим газом  огонь проник  и в лёгкие. Теряя  сознание, Адольф из последних сил напрягся и отбросил свою убийственную ношу как можно   дальше. Взрыв оглушил всех, его было слышно далеко окрест. Но никто не пострадал. Кроме Адольфа. Полуобгорелого, его доставили в больницу, но спасти  жизнь ему не  удалось.
Вскоре после  этого у тёти Хафизы родился долгожданный сын. Его назвали Адольф.