Последний поход Советской эскадры Глава 8. Персидс

       Радости команды не было предела – наконец-то закончился дальний и утомительный поход. Стоим на якоре. Солнце играет с морем в ладушки. Тихо. Утренний ветерок ладошками гладит по щеке, волны, по-кошачьи мурлыкают и ластятся к борту корабля. Идиллия после трудного перехода. Мы и предположить не могли, что самое сложное предстоит впереди – испытание воли, терпения и нервов во время многомесячной стоянки. В таких условиях и выясняется: кто есть кто.
       Экипаж жил и служил в прежнем режиме, определенном Уставом. Сменялись вахты, проводились тактические занятия, стрельбы, имитировалась химическая атака – «слоники» - матросы в противогазах - носились по палубе, проводили дезактивацию, опрыскивая надстройки химическими препаратами. И все-таки было скучно, однообразно, до скрежета зубов и, каждый старался как-то разнообразить свое свободное от вахты время.
       Штурман от безделья донимал боцмана, любил смотреть как тот воспитывает молодых, в пушке и зеленью на ушах, членов своей команды, подходил и назидательно выговаривал:
       - Великую оздоровительную силу русского мата, - Валерий Викентьевич, нельзя разменивать по мелочам!
       Безобразно и нагло светило солнце; крупные капли росы собирались на железе в сытые, лоснящиеся лужицы, отвратительная голубизна прозрачной дали рождала в душе гнусное желание опуститься на четвереньки и кого-нибудь забодать. Подобные мысли не покидали Александра Николаевича последние дни. Стоять на приколе четыре месяца невыносимое испытание для могучей темпераментной натуры штурмана.
       - Где этот балласт для корабля?! – кричал он в подпитии, имея в виду замполита, на котором постоянно срывал зло, накопленное от безделья. А когда удавалось встретить своего визави, он не бросался на него с кулаками, не ругался по боцмански, матом, он изощренным сарказмом интеллигентно, не повышая голоса, разговаривал с ним и, со стороны, можно было принять  их перепалку за деловую беседу двух офицеров.
       - Вы оскорбляете мое достоинство, - обиженно заявляет капитан-лейтенант третьего ранга Гритчин. – «Человеческое достоинство» вызывает у штурмана хохот, так смеются пьяные проститутки, когда с ними вдруг говорят о любви.
       - Что смотришь, как задница на кактус? Не совершили бы вы эротическую прогулку пешком в то место, откуда появились? Как бы вас не обидеть? – Якобы задумался штурман. – Мудак! Считайте мои слова комплиментом. – и с чувством выполненного долга гордо удалился.
       Замполит «настучал» на штурмана в политотдел перед самым выходом в море. Политотдел, скорый на расправу, потребовал строго наказать, вплоть до снятия с должности. Начальник штаба пошел на компромисс – Пусть сходит в плавание, некем сейчас заменить опытного штурмана. А там посмотрим.
       …Утро. Боцман вышел на солнышко, зевнул, как пес, покинувший свою конуру, выдохнул, улыбнулся и, сняв пилотку-мицу, обнажил свою седую голову, подставил лицо ласковому ветерку, зажмурился, как кот, от удовольствия. На палубе идет построение на утреннюю физзарядку. Дежурный офицер поручает провести ее мичману, мичман – старшему по отделению и пока идет препирательство, подходит боцман к шеренге, командует: Пятки вместе, носки врозь, попки сжать и грудь вперед! - и пошел дальше. Громкий хохот залпом вырвался из десятка молодых глоток. На шум в строю прибежал дежурный офицер: Прекратить смех! Смирно! - Медленно с всхлипыванием смех стихает. И только хохотун Вахтанг Чуприна, душа компании, не может успокоиться. Он взвизгивает, зажимает рот ладонью…
       - Чуприна! Выйти из строя. Вахтанг вышел и встал рядом с офицером. Взглянул на парней – они с большим трудом собирают растянутые улыбкой губы в трубочку, подобную куриной гузке, из которой только что выпало яичко, и он вновь заливается заразительным смехом. На парня напал смехунчик. С полным ртом смеха, дрожа веками, пузырясь ртом, он пытается сдерживаться, у него выкатываются глаза, из него вырываются какие-то звуки, - все это, скорее всего, от нервов – парни, глядя на него, тоже не могут удержаться от смеха и закатываются хохотом.