Власть дураков

Отец Парфён с детства был человек богобоязненный. Его отец Святослав, тоже священник и человек истинной и бескорыстной веры, с детства внушал Парфёну, что нет на свете зверя добрее человека. А по сему, Парфён, еще будучи в совсем малых летах твердо порешил посвятить себя служению Богу. И хоть в жизни редко так бывает, но как порешил Парфён, так оно и сталось. Годам, эдак, к сорока выслужил он таки небольшой приход в той церквушке, где когда-то его отец проповедовал, пока однажды, когда он, после вечерней службы возвращался домой, его не ударила молния и он на месте отошел в лучший, как он всю жизнь верил, мир.
Парфён прилежно соблюдал пост и читал «Отче Наш» не подглядывая в молитвенник. Дни его проходили серо и однообразно: то за упокой отпоет, то молодых на многие лета благословит, то грехи поотпускает, а то и вовсе весь день на молитве простоит. Словом, занимался Парфён любимым делом и горя не знал.
Однажды случилось на хуторе неподалеку несчастье, загорелся свинарник одного тамошнего хуторянина по имени Гордей. Так случилось, что все в то время были в поле, а Гордей как раз пошел в свинарник плеснуть свиньям помоев на обед, и то ли махорка упала на солому то ли еще что, но вспыхнул свинарник как головня. Гордей, слава Богу, в тот момент не был пьян, а потому догадался что свиней надобно спасать. Свинья зверь упрямый, и стало быть, спасению поддается с трудом, но как только зашкворчало под кожей сало, свинное общество поддалось панике и заметалось по свинарнику в поисках выхода. Не догадавшись поискать его на том месте где он всегда и был, свиньи безбожно стали нарезать посреди свинарника круги и зазывать на помощь громким визгом. Гордей добросовестно направлял их пинками к выходу и пока суть да дело - лишний раз глотнул дыма и свергся прямо в помои. К тому времени на шум сбежались прочие хуторяне и похватав ведра и ушаты стали тушить огонь. Гордея вытащили на свежий воздух, попытались оживить всеми известными простому люду средствами, но от множественных ожогов он в скором времени испустил дух. Отцу Парфёну было отправлено письмо с просьбой прибыть на похороны и отчитать за грешное Гордеево тело последнюю молитву. В тот же вечер отец Парфён упаковал в мешок ладан и свечки и на следующее утро отправился в путь.
Дорога отца Парфёна была близкой, всего-то с пол дня пути, и лежала через сосновую рощу. Отец Парфён, облаченный в дорожную накидку и подпираясь палкой, плелся, лениво перебирая лаптями, по пыльной дороге. И надо же было так случится, что этой самой дорогой бежал от погони вор и преступник, имя которого никому не было известно. Он безжалостно обокрал одного пастуха, и теперь, опасаясь погони мчал во всю прыть по дороге как раз в ту деревню, откуда вышел отец Парфён. Вор нес свою добычу - заключающуюся в мотке веревки и ножницах для подстригания овец - с особой бережностью и потому был удвоенно внимателен, несмотря на то, что за ним даже никто не гнался. Он заметил отца Парфёна еще издалека и почуяв недоброе прыгнул в канаву и укрылся в высокой траве. Отец Парфён доплелся до того места, где укрылся вор и должно быть сам Господь в тот момент на что-то отвлекся, что позволил Парфёну взять, да и усесться передохнуть всамраз на том месте. Вор же, не усмотрев что перед ним человек божий, которому и так не жалко было материального, вздумал этого путника обокрасть, переодеться в его одежду и быстренько ретироваться в неизвестном направлении. Он выскочил из кустов прямо перед Парфновы очи и размахивая палкой выкрикнул несколько угроз и приказание раздеться. Трудно передать чувства отца Парфёна в тот момент, когда он впервые столкнулся с человеческой злобностью в такой концентрации. Его вера в доброту и справедливость и прочее такое вмиг разлетелась треугольными кусками, точно упавшее об пол блюдце. Он смиренно выполнил требование неприятеля. Отдал ему мешок со своим духовным скарбом и свой неприхотливый наряд. Оставшись в совершенно естественном (для новорожденного или, скажем Адама) виде, прикрывая руками грешную свою плоть отец Парфён решился-таки признаться кто он таков есть, в надежде что этот грешник не сможет обидеть слугу господнего. Однако, будучи человеком короткого ума, вор не поверил ему и только еще больше усилил свои подозрения на счет всего вокруг. Опасаясь погони со стороны своей жертвы, вор схватил веревку и крепко привязал отца Парфёна к дереву и скрылся восвояси. В совершеннейшем отчаянии, преисполненный разочарования и стыда отец Парфён больше часа провел в неудобной позе, отбиваясь от мух, посредством интенсивного подергивания телом.
Вероятно, очень уж хороший выдался день для совпадений, но так или иначе, шла той же дорогой группа бродячих артистов. Они продавали свой талант в соседнем селе и теперь, провожаемые толпой селян, направлялись в Парфёново село. Впереди этого шествия гордо шагал один тамошний дурачок. Он увидел привязанного к дереву человека и кликнул своих спутников. Через минуту целая группа людей окружила дерево. Отец Парфён молчал. Ему было ужасно стыдно, но в глубине души он надеялся, что это добрые люди и они помогут ему.
- Гляньте-ка, братцы! – воскликнул дурачок, - Да это ж голый мужик!
- И то верно, голый! – согласился с ним другой человек и хохотнул.
Все глядели на Парфёна, а он стыдился глянуть на них.
- Ты кто таков, приятель? – спросил крупный мужчина, держащий в руках изящные гусли.
- Кто ж это тебя так обидел? – вопросили из толпы.
Отец Парфен молчал. За время пока он так стоял он успел перечитать в уме все молитвы, которые знал и теперь, надеясь, что чудотворная их сила увеличится, стал повторять их по второму кругу.
- Да он, поди, нем,- заговорил где то за спинами у всех человек, которого Парфён даже не видел.
- Или просто дурень,- послышался женский голос, и без того красный Парфен прямо таки почернел от стыда и стал похож на перезревшую черешню.
- Господь избавитель, - думал про себя отец Парфён, - даруй этим людям всяческие блага и хоть грамм ума, чтобы догадались наконец они отвязать меня и прикрыть мой срам, а уж после и задавать вопросы.
- Слыхал я, братцы, - снова заговорил дурачок, - нынче утром напали на одного пастуха и отобрали всё его добро, а злоумышленник и был таков. Я вот помышляю, не ты ли этот мерзавец?
- Точно, - подхватила эту небылицу женщина, - должно быть где-то в другом месте вздумал разбой учинять, так его небось за вон-то вон, что там торчит, и поймали, да тут и привязали, что б отучить честных людей обижать!
- Да что же это вы братцы мелете? - заговорил наконец Парфён и рассказал в коротких словах как было дело. Выслушали его люди, стоят и не знают, что сказать и как быть, но как всегда бывает, пока умный подумает дурень уже оплошает, по сему очередная бредня не заставила себя долго ждать.
- Да вы только послушайте эти речи, - завопил возмущенно дурак, - ты, дядя, поди, знатный сказочник, да ты только россказни свои для детишек прибереги. Ишь ты, святым человеком себя выставляет. Где это видано, чтобы святые отцы в лесу, перед ёлками, своими крючками трясли? Им положено перед ликом святым свечи ставить, а ты тут…
-  Смилуйтесь, люди добрые, Господь мне свидетель что я не вру! – оправдывался Парфён, но люди только пуще взбеленились.
- Эдакий ты мерзавец! – кричала женщина, - именем Господним прикрываться не смей! Вспомнил святыни, когда с самого портки стянули. А как злодействовать, так ты Божьего гнева не боялся! Поделом тебе досталось! Айда, люди, своей дорогой!
- Да где же это видано, что бы за правду честного человека мерзавцем называли?!, - возмущался Парфён.
- Да ты поди, не уймешься?! - загремел один дюжий мужчина, который доселе только хмурил брови да помалкивал. Схватил он Парфёна за бороду да как дернет, аж заскрипело.
- Ты что творишь, хулиган?! - закричал Парфён не своим голосом, от возмущения и боли.
- Я-то хулиган? – гневно переспросил обидчик и засучив рукав процедил сквозь зубы, - Ну ты сам напросился.
Сперва он ахнул привязанного противника в живот, а потом наподдал и по бокам. По особо чувствительным местам бить не стал, подумал - как-то не по-мужски. Остальные вмиг подхватили инициативу бьющего и тотчас присоеденились. Каждый старался, чем мог, достать жертву побоев. Артисты не пожалели даже своих инструментов и принялись отхаживать Парфёна и свирелями, и гуслями и даже кобзой. И такой гул стоял тогда в лесу, точно пьяный оркестр затеял экспромт. Все тело Парфёново покрылось синяками и царапинами. Наконец люди уняли свой пыл, отступили и стали совет держать как дальше быть. Много тогда услышал Парфён предложений, одни его пугали, иные казались даже невыполнимыми, а одна женщина предложила такое, что всем окружающим стало стыдно, а Парфён, будучи человеком, отречённым от всего мирского, даже не смог представить, как возможно такое наказание исполнить. Все это время он не прекращал молится и просить людей одуматься, но куда там. Никто его даже не слушал. Наконец, спустя время, никто не захотел брать лишний грех на душу, поэтому порешили оставить его на месте, на произвол судьбы.
Парфён еще долго кричал им вслед и просил вернуться и помочь, но никто даже не обернулся.
Людям, крепким в своей вере легко будет представить, что Бог таки помог несчастному Парфёну и все у него было хорошо. Те же, кто принимает жизнь, как она есть, знают, чем кончилась эта история….