Возрождение лаун - тенниса

                Подарок для моей возлюбленной Рокси Рай
     " Она полюбила меня с первого взгляда ", - бормотал я, как нечто дельное, спешно меняя Джессику Уайлд на что - то другое, уже и не помню, какую я там картинку поставил, не важно, я знал точно, как Вигго Мортенсен в одной из техасских бензопил : без ума лучшая теннисистка планеты от веселого и лучшего автора интернета, влюблена по самые длиннющие ножки, если вести отсчет от датских блондинистых волосенок, или по уши, ежели подымать воспаленный вожделением взор от колен, кругленьких, вкусных, с ямочками,  и выше, туда, именно туда, где у моей Единственной и Неповторимой красуется длинный и ништяковый. " К черту длинного и опасного Ли, ребята ", - похолодевшими губами шептал я, решаясь быть сегодня одним из бригады Сильвера, долговязого Джона и Окорока, голосовавшего в трюме непреклонно убить всех, хотя Бен Ганн высадил бы их на каком - нибудь необитаемом острове, а Флинт или Билли Бонс перерезали бы как свиней, а уж увидев смуглую и томящуюся ажидацией меня на пляже невесту, я прихрюкнул и помчался к моей несколько подзабытой Королеве Датской марки, нежно мацая свинорез, по вайнахскому обычаю притороченный к моим найковским шортам. " Ужо, суки рваные, - закипал я благородным гневом патриота, - укажу всем вам, говноедам, как оно через плечо ". Попавшуюся по пути вздорную верещащую тварь я просто откинул небрежным движением голеностопа, вминая в тугую почву планеты, трамбуя в переполнившуюся яму мироздания, где много их было, гадов, одна нашистская крыса чего стоит.  " И чего же она стоит ? " - риторицки зашатался я на берегу благословенного крокодильего штата, разрываясь между тремя красотками, хотя и предчувствовал заранее, что Бэйли перевесит их всех.
     - Ты стоишь постоянной тошноты от непреходящего ощущения омерзения, - дубовым слогом зашаманил я, вспоминая рожу Изабеллы Кларк, нашей осиновой принцессы даунов, - стоит мне прикрыть глаза, как с той стороны век кружатся похабными кутками и шушарками поганые еврейки, скучковавшиеся в шакалью стаю рвущих меня бездарностью и тупостью деятельниц пространства, плавают полустершимися воспоминаниями многие и многие из бывалошных ранее, телевизорные хари, слюняво усасывающие выжимки гипофиза Фила Донахью и Жимми Карсона, смутнопонимающие себя музыканты и акционистки, целиком выдуманные вологжанскими стеклодувами из артели гитлеровца Шапиро, болливудно уминающего перловую кашу мордача Пореченкова, местечковой звезды уровня только задуманного мамкой и папкой Жонни Деппа, но уже бородастого и глупого, как обух топора, наскоро наживленный чеканом богдыхана Пескова, усатого скудоумка и отца почвенной дочери, живущей под Салехардом, назло зарубежным дочуркам крымского президента, наверное, снова победившего всех. Х...й знает, я давно не забегал на новостные ресурсы, не знаю, что еще запретили руссиянам эти скоты, кого преодолели и как у них выросла экономика, не забегал и не испытываю такого желания, я даже принес себе присягу включить тиви только при громыхании самой главной новости. Вот выскочит в инете п...дец, мол, тыр, пыр, граждане, свершилось, некий Ли Харви разнес плешивую башку, алилуйа. Вот это я понимаю ! Ништяк. При таком раскладе я согласен лишь раз повесить Потупчик, не уподобляясь палачам адмирала Канариса или генерала Власова, подвешавшихся ( гадкое слово, хер знает, как пишется ), как известно историцки, дважды.
     - Я к вам пришел навеки поселиться, - к месту вспомнив о существовании на Руси евреюжистой интеллигенции, продекламировал я, начав чуткими и нежными длинными пальцами неспешное путешествие от разбитых проклятым большим спортом ступней Королевы и выше, выше, выше, туда, куда и надо. В манду всех революций, конечно.