Воображение

  По высокому весеннему небу, похожему на лёгкий голубой шифон, по небу, состоящему практически из одного эфирного испарения, плыли два небольших белых облачка. Они смотрелись очень неестественно на тонкой небесной материи и похожи были на две ситцевые заплатки на тончайшем лоскуте благородной ткани. От лёгкого дуновения ветерка облачка охотно меняли свои очертания, растягивая пластичные границы воздушно-водной субстанции. Вот уже минуты две как маленький шаловливый козлёнок вприпрыжку бежал за большим, растопырившим в разные стороны крылья, гусем. Но как только передние копытца козлёнка стали касаться широкой спины гуся, то он, гусь, стал ещё более увеличиваться в объёме, неимоверно вытягивая шею, как бы желая зашипеть на разыгравшееся парнокопытное, а может быть, для острастки, и чуток щипнуть пострела за мягкие места; но очередное дуновение ветерка сделало невозможным близкое нахождение двух небесных фигур, и резвость козлёнка поубавилась - его очертания стали нечётки, расплылись: козлёнок сначала весь ссутулился, затем, как если бы утомился, прилёг, положив свою маленькую морду на постоянно увеличивающуюся в размере переднюю правую ногу. Гусь же, оставленный навязчивым преследователем, ещё более распластал крылья, которые стали невероятно широкими и длинными, особенно правое - гусь поднимал его выше и выше, как бы набирая высоту перед тем, как пойти в пике. Но пике не получилось - крыло растеклось по небесной глазури мелкими белыми комочками, похожими на хлопковые цветы.
  Лёгкий ветерок уносил бесформенные очертания в более высокие пласты небесной бездны, деформируя их, дробя на мелкие составляющие плоть моего воображения.