Я - робот. День 5. Спасти во чтобы то ни стало

Правый глаз не открывался, надеюсь что пока. Левый мог хоть как-то видеть, но мешали капли пота вперемежку с кровью, текущие со лба прямо через левую глазницу на пол.

Да, в этом сыром подвале было очень душно и влажно. Света почти не было. Точнее, в моей камере света не было в принципе. Одинокий факел горел далеко, шагах в 25 от двери этой камеры. Дышать было тяжело ещё от того, что тело, подвешенное цепями за запястья рук, от обессиленности давило на собственную диафрагму. М-да. Я где-то читала, что просто от такого положения тела можно всем богам душу запросто отдать.

Я уже не плакала. Дня три как перестала. Устала что-ли, или слёзы внутри закончились. Много раз во сне, наяву и в забытьи я взывала к Древнему Льву. Но, видимо, мой дух был недостаточно просветлён. Лев безмолвствовал.

Ещё, когда во время пыток и допросов мой разум благодарно отключался, я вспоминала Геральда. Вспоминала и мысленно звала.

Наши предки были против такого союза: я – дочь уважаемого шамана, дипломата из племени шаманов песков; он – почти не человек, робот, бог знает что ещё. Но его глаза были точно человеческими, и его голос был самым лучшим из голосов этого, да и вообще любого из миров.

Талита с трудом разлепила губы, склеенные запекшейся кровью, и прошептала в темноту: «Любимый мой, пусть ветра пустыни и Мудрый Лев ведут тебя!» - это фраза стоила пленнице остатков сил, и, покачнувшись на цепях, она впала в липкое беспамятство.

***

Патроны в винтовке кончились ещё на входе в пещеру. Простреленную ногу пришлось замотать рукавом рубашки – дыра грозила бесконтрольной потерей масла и лимфы. В активе оставалось два пистолета с режимом автоматического огня, пара гранат и меч. Не густо.

Наш герой был всего в двух уровнях над темницей. Он знал – Талита его ждёт.

***

Когда с потолка камеры посыпались первые камушки, узница открыла глаза. Передо мной стоял надсмотрщик, и криво улыбался. Бояться я устала. Я просто ждала, что же будет в этот раз.

Изувер вытащил изо рта сигарету, прищурился, и спросил: «где твой папа? почему он тебя не спасает? почему не несет денежки?!». С последним словом палач медленно затушил сигарету о плечо Талиты. Я слабо застонала.

***

Отбросив пустые пистолеты, Геральд вытащил из-за спины меч. Дышать было тяжело. Бойцы Дракона знали свои дело не плохо. Не плохо.

Сейчас Геральд стоял возле люка, ведущего в нижний уровень. Крышка не открывалась. Сил был уже мало. В ход пошла последняя граната.

***

Тряхнуло ощутимо, но надсмотрщик был слишком увлечен, вырезая острым ножом возле ключицы пленницы руну проклятия.

Я вскрикнула, когда изо рта палача показалось длинное узкое лезвие меча, потом оно так же стремительно исчезло. Изувер упал, а узница увидела своего возлюбленного.

- Геральд…, - прошептала я, и испугалась. И верно, смотреть на нашего героя было страшно: нога замотана и повязка уже пропиталась чем-то тёмным; правой руки не было по плечо, и оттуда торчали провода и шланги; а лицо было накрест рассечено так, что щека слева висела лоскутами, обнажая зубы.

- Тише, тише. Ты жива – это главное, - Геральду слова также давали с трудом. Он приблизился, и перерубил цепи, затем поймал на грудь падающее, почти невесомое тело возлюбленной.

- Я брошу вызов самим небесам за то, что пролилась твоя слеза…
- Ах, душа моя… - на последнем издыхании прошептала Талита, и снова впала в забытье. Геральд взял меня, как только мог держать бережно одной рукой, и не твёрдым шагом пошёл к выходу, переступая через тела людей Дракона.

На выходе их ждал заведённый квинджет.