Служение

Это был та самая встреча, которую я не ждал, но которая оставила в памяти моей неизгладимый след. Я ехал в поезде в Нижний Новгород из Москвы и там, в одном купе со мной ехал старик-священник и двое молодых ребят с весьма веселым настроем. Со скуки парни, в общем-то не дурные, решили поговорить о религии с белобородым старцем, но священник с удивительно добрыми глазами улыбнулся и сказал:
- Говорить о Боге можно бесконечно, но это нельзя делать от скуки, лишь бы скоротать время в дороге, лучше я расскажу Вам о Служении Богу. Нет, не о службе в храме, не об обрядах… Я расскажу Вам о Духе Служения. Хотите?
Парни переглянулись, и согласно кивнули головами. Мне тоже стало интересно. Старик отпил глоток чая, и начал свою удивительную, почти сказочную историю…….

После Великой Отечественной Войны, году эдак, в сорок седьмом, молодой батюшка отец Михаил приехал в небольшое село неподалеку от города Брест. Почему-то предыдущий священник, прослуживший там полгода, убедил руководство перевести его в другой приход. Первым делом, явившись в поселковый совет, отец Михаил представился, и попросил указать ему дом, в котором он будет жить, и куда ему предстояло вызвать жену и двух дочек. Священнику никак не можно без семьи. Председатель сельсовета проводил его к дому священника, что стоял неподалеку от старой угрюмой церкви на опушке леса. Дом был похож на заброшенный храм и стоял потемневший и угрюмы, словно глядел исподлобья на нового хозяина.
- Вои и дом ваш, батюшка.
Сказал председатель, поставив чемодан на крыльцо старенькой избы:
- Даст Бог, приживешься в селе нашенском и не сбежишь от нас, как твой предшественник….
Попрощавшись с новоселом, председатель пошел в село, а отец Михаил, оставив на пороге у дверей свои пожитки, пошел осмотреть храм.
Церковь пребывала в плачевном состоянии, как и многие храмы, разграбленные в годы фашистской оккупации. Ни икон, ни подсвечников. Даже кадила для ладана и того не было. Его роль исполняла жестяная банка пробитая штыком, а вместо колокола висела латунная гильза от крупнокалиберного снаряда. Это не испугало священника, ведь, по сути, он иного и не ждал. Истерзанная войной земля, измученные убийствами и зверствами фашистов, люди начинали новую жизнь, и его долг пастыря Божьего помочь им словом и облегчить боль душевных ран верой Христовой.
Первая ночь на новом месте прошла беспокойно. Сначала не мог уснуть, а ближе к утру, кто-то несколько раз стучался в незапертую дверь его дома. Стук был негромким, но настойчивым. Утром, придя на службу, он увидел десяток мужиков и баб, которые с выжиданием и подозрением смотрели на нового еще молодого служителя. Первую заутреню отец Михаил провел с особым старанием, а закончив службу, священик подозвал мужика с внушительной внешностью, и спросил:
- Поведай, раб Божий, не ведомо ли тебе имя весельчака, который шутки ради стучится в дверь моего жилища среди ночи?
Вопрос услышали все, и стали истово креститься. А мужик, глядя прямо в глаза батюшки, ответил:
- Не ведаю, святой отец, но сказывают у нас старики, что это отец Андрей, батюшка наш, сгинувший в сорок третьем… От того стука прежний настоятель и убег из нашего приходу. Вот народ потому и думает: а ты не сбежишь часом?
Священник озадаченно почесал свою еще темную и короткую бородку, и ни к кому не обращаясь, ответил:
- Нет, не сбегу… Но шутника разыщу непременно….

Потихоньку приводя в порядок храм, и помогая добрым словом селянам, отец Михаил понемногу узнал историю сколь обычную, столь и странную. И поведала ему эту историю баба Варвара. Она приходила в дом молодого священника, помогая ему в хозяйстве, покуда матушка не приехала. А рассказ ее был странен и удивителен!
Отец Андрей появился в селе в аккурат перед войной, и ревностно принялся за служение. В селе знали, что незадолго до этого назначения, батюшка отбывал наказание в одном из лагерей мордовии за антисоветскую агитацию. Но священник никогда и никому не жаловался, а когда с проверкой в село приехали сотрудники милиции, на все вопросы отвечал правдиво, ничего не тая, добавляя к ответам пояснение, что на все воля Божья.   Людям отец Андрей помогал, как мог, и полюбили в селе батюшку за его нрав и голос тихий и приветный.
Двадцать седьмого июня, сорок первого года на околице села затарахтели немецкие мотоциклы. Люди знали, что началась война, но только в тот злсчастный день они впервые увидели врагов на улочках своего села.
Отец Андрей несколько часов провел на допросе у немцев, после чего призвал прихожан в храм. Зайдя в церковь, люди онемели: иконы со стен исчезли, утварь церковная и крест золоченый пропал. Храм был пуст, как будто только-только построен. А у алтаря зияющего пустотой стоял постаревший и помрачневший отец Андрей и, подавляя горечь, читал положенную службу. Дни шли за днями, месяцы складывались в годы. Многое изведали селяне: и налеты палицаев, и допросы с побоями в управе, и показательные казни партизан. Но более всего доставалось батюшке. Его поднимали ночью или днем и волокли в управу, а то и в город, где (как сказывали) он побывал и на допросе в ГЕСТАПО. Говаривали, правда, шепотом, что от расправы его хранило то, что при советах он сидел за антисоветчину, и фашисты надеялись на его «сознательность». Два года его корили, и грозили ему полицаи и немцы, заставляя славить новый порядок. Но отец Андрей, с блаженным выражением на добром лике отвечал, что дескать, Служу я Богу и какой порядок Богом будет установлен, такому порядку я и рад. К сорок третьему году, когда по селу поползли слухи о разгроме фашистов под Сталинградом, отца Андрея все чаще навещали полицаи и немецкие офицеры. Случалось, что батюшка служил на заутрене с разбитым лицом, а после службы ему едва хватало сил дойти до дому. Но ни разу селяне не услышали слова жалобы из его уст. В селе все чаще сказывали, что батюшка так и не стал в проповедях призывать к покорности фюреру, и именно по этому однажды ночью исчез совсем. Новый вертлявый молодец, назначенный оккупационной властью священником, рассказал, что Андрей предал паству и убежал к партизанам, но люди не верили ему… Скорее всего немцы увезли батюшку в город и там расстреляли вместе с другими горожанами… После ухода немцев, все надеялись, что батюшка вернется, но приехавший в село верхом на коне командир партизан сам разыскивал отца Андрея и поведал о том, что священник никогда не был у партизан.

Эта история очень взволновала отца Михаила и он, не имея сил уснуть, читал молитвы за упокой души отца Андрея. Внезапно, прерывая молитву, раздался уже знакомый стук в дверь. Михаил подскочил к двери, распахнул ее и…. Не увидел никого. Только услышал странные чуть слышные шаги, которые удалялись в сторону деревни. Едва успев накинуть сапоги на босу ногу, батюшка пошел вслед за шагами. Звук то пропадал, то раздавался вновь, будто маня священника за собой. Крестясь и читая молитвы, отец дошел вслед за невидимым поводырем мимо деревенских изб в окнах которых не было ни огонька. Даже луна спряталась за темным облаком, скрывая дорогу от взора. Так батюшка дошел до заброшенной части села и остановился у старого колодца. Последнее, что услышал отец Михаил был негромкий всплеск воды….
Утром, после службы батюшка попросил селян помочь ему в одном странном деле. Мужики и бабы гурьбой отправились следом за священником и с удивлением обнаружили, что он привел их в самое страшное место, о котором в селе и вспоминать то не любили. Люди шептались и недобро смотрели на священника.
- Что это за странный колодец?
Поинтересовался Михаил.
- И почему отсюда селяне не берут воду?
Мужики пожали плечами и переглянулись, а баба Варвара затарахтела:
- Да какая там вода, батюшка? Сухой колодец, почитай годков двадцать как пересох. Еще в гражданскую солдаты Пилсудского пленных красноармейцев тут потопили без счета. Столько ребят туда побросали, что под телами и воды не было видно. А в селе тогда одни бабы и оставались. Нам сил хватило лишь на то, что бы натаскать земли да засыпать эту могилку…
Михаил подумал о шагах в ночи и снова спросил:
- Странно. А всплеск откуда? А что баба Варвара, может ли быть так, что отец Андрей знал про этот колодец?
- Понятное дело знал! Как же не знать?
Тарахтела Варвара
- Он, родимый, тогда и погребение освятил, и за упокой помолился. Пусть давняя могила, пусть и атеисты в ней лежат, а все люди, говаривал батюшка. Вон там и крест стоял им поставленный, да только немец пожег все….
Снова задумался Михаил. Вспомнил шаги, что привели его сюда. «Ох не спроста стучит кто-то в мой дом» и вдруг его осенило:
- Мужики, надо в колодец спуститься, и посмотреть что к чему. Поможете?
- Копать не станем!
Как отрезал крепкий мужик по имени Василь в гимнастерке с нашивками за ранения.
- Копать не надо, не к чему прах тревожить. Просто осмотреть сам сруб изнутри. Прежний он, али кто латал стенки…
Уточнил Михаил и, видя нерешительность на лицах мужиков, предложил:
- Я сам спущусь, вы только малость пособите….
Василь кивнул, и его жинка бегом помчалась к дому. Вскоре обвязавшись крепкой веревкой, Василь со словами:- «Не поповское это дело», - опустился в темную глубину. Ждать долго не пришлось, скоро из колодца загудело:
- Да ты, батюшка, ясновидящий! Тут добрый тайник за досками… Давай, спускай еще веревки!
Вскоре из колодца мужики вытянули четыре больших и тяжелых чемодана. Понимая любопытство селян батюшка, дождавшись, когда Василь поднимется наверх, один за другим открыл чемоданы. Люди онемели. В чемоданах, бережно завернутые в рогожу, лежали иконы и утварь, пропавшие из храма в ночь, когда немцы вошли в село.
- Кто ж такое доброе дело сладил?
Заговорил Василь, почесывая затылок. А Варвара, вытирая слезы, тихо проговорила:
- Отец Андрей, не иначе упрятал… Более некому… Спас батюшка лики святых от рук сатанинских…
Люди, будто крестным ходом пронесли иконы через до церкви, трижды обошли храм и внесли святыни в дом Божий.
В этот  день на службу собралось все население села от мала до велика. Люди плакали, целуя иконы и ставя скромные свечки перед ликами, вновь увидевшими свет Божий, и с благодарностью поминали отца Андрея! Бабушки крестились и становились на колени перед иконой Богоматери. А через неделю в церкви на службах уже было тесновато. Узнав о чудесной находке в «Гиблом колодце», люди из окрестных деревень и сел спешили посмотреть на чудом вернувшиеся из небытия лики.
Радость отца Михаила была безмерной. Уже неделя, как храм наполнен святыми образами, но все же чувство чего-то недоделанного не покидало священника. И как-то в одну безлунную дождливую ночь, отец Михаил снова услышал знакомый стук. Одевшись, батюшка вышел на крыльцо, и шагнул в сторону деревни, но звуки шагов ясно послышались со стороны леса. Священник снова шагал за невидимым проводником по неприметной тропке в гущу леса, читая молитвы. Тропинка петляла между деревьев и оврагов, заставляя продираться сквозь кустарник. Ни тьма безлунной ночи, ни колючий дождь, ни пронзительный ветер не могли заставить священника отступиться от этого похода. И лишь когда уже солнце засветило горизонт, шаги, похрустев сухими ветвями, внезапно умолкли на краю большой старой ямы, заваленной валежником. Михаил, памятуя плеск воды в сухом колодце, осторожно стал поднимать ветки, и скоро заметил торчащий из-под сучьев стоптанный ботинок.
К полудню следующего дня мужики села и милиционер из района разгребли валежник, и нашли под ним истлевшее тело бородатого старца облаченного в грязную полинявшую от времени и непогоды, рясу….
- Он.. Отец Андрей! Расстреляли все же, гады….
Только и произнес пожилой сержант, осмотрев мертвеца. И без его слов было видно несколько пулевых отверстий на груди. Осматривая тело, сержант осторожно заглянув под рясу. Повозившись в яме несколько минут, он достал большой серебряный крест с распятием, в одном из углов которого застряла немецкая пуля….
- Смотри, как  же стервятники его не заметили…
Удивленно проговорил милиционер и, посмотрев на стоящего рядом священника, добавил:
- Эта улика никакой силы не имеет. А потому подшивать к делу ее незачем, а потому возьми, батюшка, тебе он нужней будет. И я так думаю, что никто креста не было. Дабы глупцы не задавали лишние вопросы….
Встав в рост, он протянул крест отцу Михаилу, и дал команду поднять покойника. Отец Михаил бережно взял потемневший от времени и сырости крест из рук милиционера и, перекрестившись, прижал его к груди, шепча молитву. Комок в горле мешал ему говорить, а слезы скатывались из его потемневших от горя, глаз. Селяне сразу настояли, что похоронят старца не в яме лесной, а на погосте, подле церкви. Сменяя друг друга, мужики без ропота или недовольства несли останки старца в село, из которого его увели ночью убийцы. Отец Михаил всю ночь провел в храме с покойником.

Похороны отца Андрея назначили на воскресение, и с разных концов района съезжались люди. Оказывается, многие помнили доброго священника,  а потому приехали проститься с ним и проводить в последний путь. В числе приехавших, был и командир разведчиков партизанского отряда, Олесь Мохнач, он то и рассказал жителям села о том, кем во время оккупации был отец Андрей на самом деле.
Когда немцы заняли район, в село наведались партизаны, и как оказалось в самый неудобный момент. Решив спрятаться в церкви, и в случае раскрытия принять там бой, Олесь с бойцами отступил в храм, но были обнаружены отцом Андреем. С риском для жизни, он вывел партизан через заднюю тайную дверь в храме, которую накануне сам же и устроил, и через овраг вывел партизан в лес. Так отец Андрей стал помогать партизанам. Он доставлял для них сведения через связных, приходивших в храм помолиться, прятал раненых в лесу, в тайной землянке, но главное, он поддерживал в людях веру не только в Бога, но и в Победу. Он никогда не говорил об этом, но это чувствовали все селяне. Незадолго до смерти, Олесь предложил отцу Андрею уйти с ним к партизанам, но священник отказался:
- Спасибо тебе, сын мой. Но я служитель Божий, и Бог доверил мне вести души этих людей через боль, горе и смерти. Я не оставлю их без пастыря. А где партизанский лагерь, ты мне не сказывай, ибо тело человеческое слабо, а не зная тайны, ее нельзя выдать даже под пыткой. И не мешкая, человечка пришли мне верного, я через него передам, где храмовая утварь и иконы утаенные хранятся…
Олесь рассказал и о том, что одному из посланных разведчиков он передал место, где схоронил иконы церковные, но тот был убит, когда группа возвращалась в отряд. Попали в засаду и приняли неравный бой. А еще через три дня пропал и отец Андрей… Партизаны думали, что разведчик выдал его, но коли иконы остались в тайнике, значит, партизан не сдался живым. До этого дня никому не была ведома судьба отца Андрея…. И вот как оно все оказалось….
Тело священника хоронили по-особенному. Отец Михаил провел все обряды, как положено, отпел усопшего раба божия Андрея, а когда гроб опускали в могилу, грянул трехкратный залп из карабинов солдат районной комендатуры, которых привез с собой Мохнач. Олесь, пошептавшись с отцом Михаилом, аккуратно прибил к могильному кресту красную звездочку. Она алела прямо над табличкой, на которой вывели имя отца Андрея и примерную дату смерти. Ничего более в селе про батюшку не знали. На поминках, отец Михаил не делал замечаний людям, поминавшим усопшего рюмкой водки, хотя сам  неустанно читал молитвы за упокой души раба божия Андрея. При этом он не останавливаясь, протирал лоскутком мягкой материи, массивный серебряный крест с застрявшей в нем немецкой пулей. Местный умелец предложил вынуть свинец и поправить крест, но отец Михаил наотрез отказался. Он сам не смог бы объяснить, почему не хочет чинить этот крест.
В ночь, когда уже похоронили отца Андрея, Михаилу приснился сон. Будто пришел к нему Андрей и благодарит за то, что услышал его просьбу, что отыскал иконы церковные и не оставил без погребения и отпевания тело его бренное. Отец Михаил не видел лика старца, тот был в старой полинявшей рясе и стоптанных ботинках, с серебряным, пробитым пулей крестом на груди.
- Храни этот крест. Он поможет тебе в деле праведном…
Произнес отец Андрей и исчез.
Священник открыл глаза и прикоснулся рукой к кресту, лежащему рядом на табурете и, с удивлением почувствовал, что крест был теплым. На следующий день отец Михаил служил службу в храме с крестом усопшего батюшки на груди.
Сорок дней читал отец Михаил молитвы за упокой души погибшего старца, и всё вроде бы успокоилось. Жизнь налаживалась и, хотя жизнь селян текла непросто, но люди не роптали. А на сороковой день вновь во сне священнику явился отец Андрей. Правда, теперь он был не в рясе, а в сверкающей кольчуге. Голову венчал островерхий шелом, а в руке старец держал меч. Поклонившись, старец сказал:
- Спасибо тебе, отец Михаил! Ты сделал для меня все, о чем я мог только желать! Не суди меня за мои одежды. Я служитель Божий, как и ты, а в трудную минуту я встал на защиту своего народа, своего храма, своего Бога! Ведь Бог он не в книгах или в словах! Бог в душах людских, и наш долг служить людям, вселяя в их души добро и смирение. А когда нужно и отвагу стоять за родную землю, и мужество побеждать супостата! Служа отечеству своему, служа народу нашему, мы служим Богу! Благодарю тебя за то, что услышал ты зов души моей неприкаянной и открыл мне путь в царствие небесное!
Еще раз поклонившись, старец пропал в ярком сиянии….

Вагон начало потряхивать, и старый священник умолк задумчиво попивая давно остывший чай. Из оцепенения нас вывел голос проводницы:
- Батюшка, через пять минут Владимир!
Старик бодро встал, спешно попрощался и, прихватив небольшой старомодный саквояж, пошел к выходу. В этот миг поезд резко тормознул, стрик уперся рукой в распахнутую дверь купе. От этого резкого толчка  из-под его седой бороды, качнулся массивный серебряный крест с распятием, с засевшей в одном из углов, пулей.

26,04,2019 год