Воспоминания о детстве. Пасха

    Пасха – любимый с детства праздник. Почти такой же, как и Новый Год. Такие же радостные ожидания подарков, угощений, приезда гостей.
В моей семье и в соседском окружении все крещеные, но редко можно найти по-настоящему выцерковленных людей, регулярно посещающих храм.
     Накануне Пасхи мама печет кулич, красит яйца. Пожалуй, на этом, как правило, и заканчиваются приготовления к встрече Святого Праздника, хотя храм от нас совсем недалеко, на территории Даниловского кладбища. Это три небольших остановки на трамвае.
     Мама далеко не каждый год ездит освещать кулич в храме. А папа, скорее атеист, но тоже крещеный, любящий поесть мамины куличи. Папа - шутник и балагур. Насколько себя помню, он периодически менял свое мнение об отпевании его после смерти. То, хороните меня с попом, а то без попа. Советская власть сделала безбожными большую часть людей, а верующих бабушек у меня уже не было. Вроде бы и не нехрести, а в тоже время и не православные, как положено. И крестили-то меня только в три года в городе Старобельске. Не знаю, по какой надобности мы там оказались. Папа рассказывал, что во время крещения я кричала на всю церковь, вырывалась и вцепилась священнику в бороду. Уж не знаю, правда ли это было, ведь папа мог и придумать. Он был весельчак и большой придумщик всяких небылиц.
     Небольшую долю религиозных познаний я получила от нашей сводной родственницы, Таисии Афанасьевны, которая служила регентом церковного хора в одном из подмосковных храмов.
     Празднование Пасхи в нашей семье сводилось к устройству праздничного стола и приглашению гостей. Было празднично, весело, вкусно. И, как всегда на Пасху, хотя бы на минуту появлялось солнце. А чаще всего это были теплые, солнечные весенние дни, когда все от мала до велика радовались окончанию нашей долгой, долгой зимы. На улице царило радостное оживление. Многие дети в новой нарядной одежде, как положено на Пасху. Соседи с радостными лицами обращались друг к другу с пасхальными приветствиями, а христосоваться большинство людей стеснялось. Большевики отучили. 
     В раннем детстве мы на Пасху с ребятами из нашего двора катали с горки крашеные яйца. Если яйцо разбивалось при столкновении с яйцом, принесенным другим, то ты должен был отдать свое - незатейливые игры моего послевоенного детства.
     В школе каждый год перед Пасхой учителя проводили с нами беседы, разъясняя вред причиняемый религией людям. Нам категорически запрещалось посещать храмы. И хотя это время было еще очень далеким до времен оттепели, когда у людей стало появляться свободомыслие, я хорошо помню, что мне было глубоко наплевать на эти запреты. Мы уже тогда научились делать вид, что внимательно слушаем и согласны, а делали все по-своему. Я не боялась. Наверное, потому что я всегда была уверена, что родители защитят. А все это пионерство радовало меня совсем не долго. Очень быстро надоели пионерские собрания, бесконечные сборы макулатуры и металлолома. И ничего интересного в этой организации для меня не было. Все эти хождения строем, коллективные мероприятия у меня, свободолюбивой от рождения, вызывали отторжение.
     А лет в одиннадцать-двенадцать мы с друзьями решили пойти на крестный ход. Кто-то из ребят во дворе бросил клич, и я с радостью согласилась. Очень трудно было получить разрешение от родителей, но во времена моего детства находиться детям на улице одним поздно вечером было безопасно.
     И вот часов в десять вечера мы с девочками на трамвае поехали на крестный ход. Мальчики к тому времени уже потеряли интерес к этому мероприятию, и не поехали с нами.
     Даниловское кладбище - это старое московское кладбище, на территории которого находится церковь Николая Чудотворца. Приближаясь в толпе к воротам кладбища, я уже ощущаю какое-то душевное волнение, осознание того, что я причастна к очень важному большому событию, которое произойдет в эту ночь.
     У ворот кладбища выстроен целый кордон людей с красными повязками. Это общественники, призванные охранять порядок во время проведения службы. Всех молодых людей – и девушек, и юношей не пропускают на территорию кладбища, а нас четырех-пятерых девочек после некоторых уговоров, да еще просьб взрослых прихожан, пришедших на службу, пропускают. Помогло, наверное и то, что выйдя из трамвая, мы предусмотрительно повязали платки.
     Церковь Николая Чудотворца, как и все храмы на Руси, величественное сооружение, кажущееся особенно в ночном освещении просто огромным. Не знаю, замечали ли вы, как большие деревья ночью кажутся исполинами до небес. Здесь было такое же ощущение.
     Мы крестимся перед входом в храм, кланяемся, как нас учили, но пройти в сам храм не представляется возможным – церковь заполнена людьми. На улице мы покупаем свечи. К ним нам дают листочки бумаги, чтобы сделать подносик для падающих капель растопленного воска.
     В церкви идет служба. Двери распахнуты и нам слышны молитвы священников и пение сопровождающее службу. Время приближается к 12 часам. Толпа людей выстроилась перед входом в храм. В 12 часов раздается удар колокола. Наконец из дверей храма выходят священнослужители, за ними идут прихожане. Все это время мы с девочками стоим с зажженными свечами среди тех, кто не смог войти в церковь.
     Обойдя вокруг храма, крестный ход останавливается перед закрытыми дверьми храма. Колокола прекращают звонить. Духовенство продолжает петь молитвы, и наступает самый торжественный момент.
     Открываются церковные двери, и крестный ход входит в храм. И вот после этого священник приветствует молящихся словами «Христос Воскресе». И люди в ответ восклицают: «Воистину Воскресе». Громко и торжественно звучит этот людской хор отзываясь на возглас священника. И мой голос среди этих голосов. Я всем сердцем ощущаю себя частицей светлого, огромного, мощного, не знакомого мне доселе, братства людей.
     Служба в храме продолжается, а мы с девочками пешком возвращаемся домой.
     Еще один день из моего светлого детства.