6. Первый фельетон

   СЕРДЦЕ, НЕ ВОЛНУЙСЯ! (роман-хроника в 4-х частях).

     Часть четвёртая: УЧИТЕЛЬ ОРЛОВ.

     6. ПЕРВЫЙ ФЕЛЬЕТОН

     Однажды к нам в редакцию зашел пожилой человек, чисто выбритый и спрыснутый дешевым одеколоном. Он бедно одет, но при галстуке с медной булавкой. Прямо от порога он раскланялся всем, однако этого поклона он счел недостаточным, подходил затем к каждому столу и подавал сотруднику руку. Это все он делал молча, приятно улыбаясь.
     - Моисей Терентьевич, сколько лет, сколько зим! - громогласно воскликнул Ваня Богданов, поднимаясь из-за своего стола.
     Ваня недавно был возведен в должность ответственного секретаря редакции и старался показать себя гостеприимным. Он даже немножко голос изменял, когда начинал вести деловые разговоры.

     Обращаясь ко мне, Ваня баском сказал:
     - Это наш активнейший селькор - Черный, Моисей Терентьевич. Прощу любить и жаловать. Пишет только истинную правду.
     В нашей газете я не раз встречал заметки за подписью "М.Черный". Они писались из разных колхозов одного Ямышевского куста. Черный, не снимая кепки, а только поправив ее, сел рядом со столом ответственного секретаря.

     - Так как там поживает Борисенко? Все также бушует? - допрашивал посетителя Богданов. - Как он воспринял вашу критику?
     - Иван Степанович, здорово вы прохватили его, - сказал селькор. - А то он действительно зазнался.
     - Это не я написал, а вот сей муж, - и Богданов указал на меня, - Ты только не особенно распространяйся насчет авторства фельетона. Я тебе по секрету сказал. Законом воспрещено псевдонимы разглашать.
     - Хорошо написано. Все село смеялось. А ребятишки, так с газетой бегали по улице.

     - Теперь у нас свой фельетонист, - желая похвастаться, сказал Богданов, и тут же добавил: - Жаль только, этот фельетонист хочет уходить от нас. Желает учителем поехать в деревню.
     - Вот хорошо. Давайте к нам, товарищ учитель.
     Селькор пересел к моему столу.
     - Да что ты, Моисей Терентьевич! Прознает Борисенко, что он написал фельетон, и запросто ухлопает из-под угла. Не будет у нас тогда ни учителя, ни фельетониста.

     Посмеялись все, а Черный сказал:
     - Борисенко уже тютю! - помахал рукой.
     -  Как сняли? - удивился секретарь.
     - Сам не захотел больше работать. Раз я плохой, говорит, ухожу. Его не хотели задерживать.
     - Правильно сделали. - Посмотрев на меня, Богданов добавил: - Значит теперь, Виктор, ямышевская гроза тебе не угрожает, - и весело рассмеялся над своим каламбуром.

     Дело в том, что мой фельетон назывался "Ямышевская гроза". Я написал его по материалам жителей села Ямышево, приславшим в редакцию коллективное письмо. Изложил факты в юмористической форме. Это был мой первый фельетон, до этого я писал только оживленные зарисовки, или заметки, вызывающие улыбку.

     Недавно я перебирал свой архив газетных вырезок и не обнаружил в нем своего первого фельетона. Пожалел об этом, но утешился тем, что я уже начал писать эти записки и думаю, что читатель поверит мне на слово.

     Еще запомнилась маленькая деталь от первой встречи с Черным. Она немного символична. Черный держал в руках холщовую торбочку, набитую махоркой, купленной на базаре. Желая угостить нас чем-нибудь, он счел нужным развязать торбочку и каждому на стол насыпать табаку, кому целую горсть, кому пол горсти, машинистке Ане, например, она даже покраснела от такого подарка, а Ваня Богданов, смеясь, сказал:
     - Я не курю, Моисей Терентьевич. А взятки беру только борзыми щенками, бумаги тебе? Можно. Как лучшему селькору всегда для тебя бумага найдется. Пиши только, не ленись.

     Дождавшись конца работы, Черный пошел провожать меня. Когда мы выходили, Ваня Богданов, задержавшись в редакции и позвав меня одного с улицы по каким-то делам, тихо сказал:
     - Наш уважаемый селькор любит выпить. Возможно, будет просить у вас денег на проезд домой - не давайте. Он бесплатно ездит с попутными. Ему все шофера знакомы. Поняли меня?
     Я кивнул головой.

     Черный провожал меня до самого дома. Я попросил его подробно рассказать о селе Ямышево, где он жил, о школе, об учителях, об Иртыше, о рыбной ловле.
     - Приезжайте к нам работать. Не пожалеете. А главное квартира будет сразу, целый дом сможете занять. Заведующий школой крестьянской молодежи - Иван Михайлович Шмарченко прекрасней души человек. Очень даже хороший.
     - Вы с ним дружите?
     - Немножко. Я, видите ли, музыкант, а он любит музыку.
     - А на чем играете?
     - На скрипке и гитаре.
     - А почему не даете уроки в школе?
     - Я самоучка. Ноты плохо знаю.
     - У вас семья? Большая?

     Вместо ответа, он попросил у меня на пол-литра, уверяя, что скоро со мной расплатится, и это нужно для нашего знакомства. Прозорливый Ваня Богданов был прав, предупреждая меня.
     - Я не пью, И не одобряю тех, кто пьет.
     - Так мы разве пьянствовать собираемся? Ни-ни. Просто хотелось мне с вами ближе познакомиться.
     И снова пустился нахваливать заведующего школой, обещая передать ему, что я интересуюсь их школой, что я любитель рыбалки и охоты.
     - Положим, охотой я мало интересуюсь. Вот рыбалку люблю.
     - Прекрасно. Я тоже не могу жить без рыбалки. Вот славный будет у нас коллектив рыболовов!

     Мы расстались почти как давние друзья. Он еще раз извинился, что посмел просить у меня денег взаймы.
     Через неделю, выполняя с утра какое-то задание, я пришел в редакцию перед обедом. Мне говорят:
     - Вас тут разыскивал какой-то мужчина. Сказал, придет еще раз.

     Это был заведующий ШРМ, из Ямышево. Мы с ним познакомились. Он очень упрашивал меня поехать к ним работать. Предложил заведование ученой частью, вести три предмета - русский язык, литературу, историю. И немедленно будет предоставлена мне квартира, она уже ждет нового учителя. Условия прекрасные. Я согласился. Заведующий предлагал сейчас же пойти в районо, но я ответил: сам схожу, важно, чтобы было его согласие.
     - Боже мой! Да об этом разговора не может быть. Я пришлю за вами подводу, одну пару или две?
     - Багаж у меня маленький. Пожалуй, одной пары достаточно.

     Марченко произвел на меня впечатление деревенского парня, в нем нисколько не было интеллигентности, одет в серый хлопчатобумажый костюм, запыленные сапоги, синяя кепка. Новые диагоналевые брюки свидетельствовали о том, что он недавно служил в армии. Был он старше меня, лицо узкое, длинное, чисто выбритое, обветренное. В глаза собеседнику он не мог долго смотреть, сразу отводил их в сторону, Я знал, люди с таким взглядом или слабохарактерные или не с чистой совестью. Хотя фамилия его была украинской, говор однако чисто русский.

     *****

     Продолжение здесь:http://www.proza.ru/2019/04/28/1290