Призма

Лариса вышла из автобуса и в задумчивости медленно пошла вдоль улицы. Стемнело, было где-то около семи. Октябрь подарил ещё несколько тёплых дней. Ранние сумерки напоминали длинные зимние вечера. Она шагала, мерно постукивая каблучками туфель. Расстояние, которое надо было пройти, было небольшим, а волнений много. Хотелось успокоиться, сосредоточиться и войти в больничную палату свекрови, надев лёгкую, будто бы непринуждённую, улыбку. Ей не хотелось разрушать свой образ в сердце этой женщины, относящейся к ней с ласковой заботливостью. Этот образ всегда улыбающейся, интеллигентной женщины, всегда приветливой и со вкусом одетой, был предметом особой гордости свекрови, называющей Ларису: «Моя модница и артистка». В толстом еженедельнике, куда Лариса вписывала свои стихи, хранились письма свекрови, написанные карандашом на листках с неровными краями, которые были в спешке оторваны от рулона бумаги. В сердце Ларисы они занимали особое место, заполняя ячейки пустоты, где должны были бы храниться нежные чувства к матери. С мамой было всё в порядке – жива, здорова, а вот с этой пустотой, перерождающейся с возрастом в боль от чего-то недополученного с детства, главного и незаменимого, с ней Лариса жила, как с тяжёлой ношей.
Только иногда, чтобы часто не надавливать на больное место,она, вписывая очередное стихотворение, раскрывала эти желтеющие листочки и перечитывала бледнеющие слова:
«Здравствуй, моя дорогая Лариска, моя Модница, моя Артистка моя Любовь. Дай Бог тебе здоровья за твою заботу и что нас не забываешь. Большое тебе спасибо за гостинец и подарки. Ты знаешь, как Дедуня тебе благодарен! Ты ему так угодила! Приезжай к нам, наша Любовь! Пишу без очков, но ты прочитаешь...
Крепко тебя целуем, я и Дедуня».
«Лариска, дружок родной мой, здравствуй! Моя милая девочка, спасибо большое за подарок, всё подошло – дай Бог тебе здоровья – и туфли, и сумка, и тапки. Всё очень понравилоь. Большого счастья тебе за доброту и внимание к нам. Крепко тебя целую. Бабуня».
«Здравствуй, моя дорогая Лариска! Здравствуй, мой зайчик дорогой! Я очень по тебе соскучилась. Спасибо за всё твоё хорошее, за брюки Дедуне. Они очень ему понравились и подошли. Говорит: «Соберусь, поеду к Ларисе рассчитаться». Лариска, а как мне ботинки хорошо! Это красота! Вот угодила, так угодила! Дай Бог тебе здоровья, мой ангел дорогой... Крепко целую. Бабуня и Дедуня. Приезжай к нам».
Сердце сжималось и из глаз капали слёзы. Дав волю себе поплакать, Лариса закрывала тетрадь и окуналась в круговорот своей жизни. Уже десять лет, как она жила одна, без мужа и растила двух сыновей. Её муж, относящийся к ней очень трепетно, по прошествии десяти лет совместной жизни, оставил семью, решив начать всё сначала. Развод потряс всех родных, каждый выстраивал свою логику событий, но все подводные камни известны только двоим и каждый знает свои. Свекровь просила об одном – чтобы Лариса её не забывала и не сторонилась. Для самой же Ларисы развод не был событием или причиной для изменения отношений к родственникам мужа. Всё осталось по-прежнему...
Охваченная смятением чувств по пути в больницу, она собиралась с духом, как актриса перед выходом на сцену. Искренние, нежные и благодарные чувства к этой женщине помогали принять ожидаемый ею образ. Вторая полосная операция в жизни и уже в преклонном возрасте. Свекровь всегда махала на себя рукой, заботясь о троих детях и муже, который мало помогал ей по дому, а дети всегда были слишком малы, чтобы начинать самим что-то делать: стирать, мыть посуду, делать уборку, утюжить... Вставала рано, ложилась поздно, волнения переживала глубоко, жаловалась на многие «болячки» и вот к семидесяти вторая операция.
Лариса шла полностью погружённая в эти думы, не слыша, как чьи-то шаги настигли её и мужской мягкий баритон проговорил.
- Добрый вечер... Я шёл и наблюдал вас сзади.У вас настолько всё подобрано: и перчатки, и туфли, сумка, шарфик, даже зонтик!.. И так гармонирует с плащом... Я впервые в жизни вижу так со вкусом одетую женщину, что решил нагнать вас и сказать об этом. Меня зовут Михаил.
- Меня Лариса, - ответила она больше спонтанно, чем осознанно, продолжая идти, не останавливаясь.
Мужчина шёл рядом. Повернув лицо в его сторону, Лариса задумалась. То, как она одевалась, невозможно было изменить. Оно исходило откуда-то изнутри и самореализовывалось. Никто и никогда её этому не учил. Строгая классика – два-три цвета одновременно, не больше, как признак элегантности – был её стилем. Плащ, надетый этим осенним вечером имел свой секрет. Его можно было носить на две сторны: чёрный верх с красной отделкой и красный верх с чёрной. Часто среди пешеходов именно по этому признаку можно было выделить Ларису из общей массы шагающих по улице людей. Ей часто об этом говорили её сотрудники и друзья: «Смотрим в окно, а там женщина в голубом пальто, чётная шляпа, шарфик, сумка, перчатки...  (и т.д). Это наша Лариса. Перепутать невозможно».
- Вы куда-нибудь торопитесь? - Спросил Михаил.
- Иду в больницу, навестить свекровь...Ответила она спокойно с тем же оттенком задумчивости в голосе.
- Вы замужем?..  Дети есть?
- Дети есть, но я разведена...
- Но идёте навестить свекровь?
- Да... Она замечательная женщина и ничего плохого мне в жизни не сделала...
- А я вот здесь живу, в этом доме, - Михаил показал рукой через улицу.
Видите, в углу на последнем этаже окно светится?
- Да, вижу, – Лариса приостановилась, т.к. они поравнялись с оградой больницы.
 - Мне кажется, характер у вас добрый и спокойный, – продолжил Михаил.
- Может быть. Но это как кому подойдёт, – слегка улыбнувшись, Лариса посмотрела мужчине в лицо.
Роста он был среднего. Черты его лица были крупными, аккуратными, волосы тёмные, у висков и лба седые, фигура чуть ходощавая, пропорциональная. Что-то дрогнуло у Ларисы внутри, дало о себе знать...
- Вы, я вижу, торопитесь. Ну, что же, до свиданья. Приятно было пройти рядом, – протягивая руку, произнёс Михаил.
Лариса в нерешительности задержалась. Мысль задать свои ответные женские вопросы запоздала и время их задавать уже уходило безвозвратно потерянным. Лёгкая досада скользнула по её лицу.
- До свиданья. – Произнесла она, отвечая рукопожатием, не снимая перчатки. Медленно повернулась и вошла в больничные ворота.
Раздевшись в гардеробе, поднялась на второй этаж и открыла дверь палаты.
Кровать свекрови была справа у окна и ещё две женщины были её соседками по больничной койке.
Лариса вошла тихо, но стремительно. Так входит актриса, по первой реплике которой публика эмоционально настраивается и проникается к ней глубокой симпатией. Миновав соседок, в несколько секунд она оказалась у окна, присев на край кровати с улыбкой на лице.
- Бабунечка, ну как ты?
Лицо свекрови попыталось высказать радость и удивление, но боль не давала выразить чувства и дрожащими губами она произнесла.
- Лариска, каждый день приходишь. Как же там дети?
- Не волнуйся, всё нормально. Что сказал доктор? Как ты себя чувствуешь?
Вопросы были не более, чем риторические, Лариса всё читала по её лицу: её состояние, боль, переживания.Слова были неуместны, но они несли в себе другую миссию – подбодрить, поддержать, влить струйку жизни и надежды на лучшее самочувствие. Губы продолжали дрожать, свекровь закрыла глаза, говорить было трудно. Маска лёгкости и непринуждённости на лице Ларисы быстро преобразилось в страдальческое выражение. Она протянула свои руки к рукам этой женщины, лежащим поверх одеяла, и свекровь инстинктивно захватила пальцами своих рук большие пальцы Лариных и сжала их.Обе замерли. Лариса сидела неподвижно, молча глядя на свою «Бабуню». Мамой не звала, никогда не получалось. Сначала свекровь обижалась, всё ждала, а потом не-то смирилась, не-то согласилась с этим. А когда родились мальчики и стали разговаривать, называя её ласково «Бабуня», то это и приклеилось к ней, и невестке стало легче с нею общаться. Чувствуя внутреннюю доброту Ларисы, её мягкость и ласковость, свекровь женским чутьём оценила это и перестала придавать значение форме. «Хоть чёртом назови, но не оставляй меня», – это были её слова, когда развод стал угрозой, что она может даже и не видеть внуков и стена вырастет между невесткой и ею.
Позже «Бабуня» и «Дедуня» переехали из столицы в деревню, завели корову, кур, две собаки, два кота, коня и «хрюшей» - так они решили проживать время на пенсии. Внуки ездили к ним на лето, по праздникам, иногда на выходные. Свекровь всегда приглашала и не мыслила, что может быть иначе.
11 мая был обязательный и святой день для Ларисы. Выбраться среди будних дней на деревню было непросто, но раз в году, в День Рождения Бабуни, она чётко, как по часам появлялась на деревенской улице с подарками. Один раз в году это должно было произойти, невзирая ни на что. Лариса никогда не обходила её вниманием. Другие поздравления и подарки передавала через детей, звонила по телефону. Но устроить этой женщине праздник, порадовав её личным присутствием, - она считала своим святым долгом.
- Лариска, ты приехала, не забыла! Модница моя, артистка!А Дедуня на работе, на хозяйстве. Ну как ты там, как дети? Похудела... Я тебя сейчас накормлю. – И свекровь радостно подкатывалась, чтобы обнять и поцеловать невестку.
Вся суета, всегда по одному и тому же сценарию, который доставлял свекрови нескрываемое удовольствие, продолжалась несколько часов. Стол накрывали вместе по-простому, по-деревенски. Хлопотали, нарезая сало, хлеб, доставали творог, сметану, яйца. Свекровь наливала «50 грамм». Ждали Дедуню. А пока он придёт, она показывала всё хозяйство, называя всех любя по имени. Жаловалась слегка, что трудно и хочется в город, да не забывала поворчать на Дедуню. Обедали вместе, улыбались, шутили. Встреча проходила тепло, по-семейному.
Лариса всегда уходила на семичасовую электричку, до которой полем надо было пройти 3,5 км. Самый важный, торжественный и восхитительный момент – это пройти с невесткой под руку по деревенской улице с улыбкой и высоко поднятой головой мимо провожающих глазами соседок. Это никак нельзя было пропустить. И вот они идут вместе. Свекровь двумя руками держит Ларису за полусогнутую в локте руку и на лице нескрываемое чувство радости и гордости.
- Если бы я была мужчиной, - быстро говорит она и махает резко ладонью, - я бы ухватилась за тебя и никуда бы не отпустила ни-и-икогда! Куда Сашка смотрел? Что получилось? Не понимаю...
- Бабунечка, перестань. Это было так давно, что уже надо забыть.
- Забудешь... ?! Внутри-то болит. Я тебя прошу – ты мне зятя чтобы привела. Надо, чтоб нашёлся мужчина, который бы крепко тебя полюбил. Слышишь меня?
- Слышу, слышу. Я постараюсь. – Отвечала Лариса, чувствуя комок, подкатывающийся к горлу и щемящую боль в груди.
Они подходили к концу улицы и Лариса начинала прощаться.
- Я пойду уже одна. А ты быстренько беги домой.
- Лариска, спасибо, что приехала, навестила Бабуню, не забываешь... – и со слезами добавляла. – Не забывай и дети пусть всегда приезжают.
Она прижималась к невестке, всхлипывала и её руки крепко её обнимали.
- Ну вот, снова плачешь, - любя укоряла её Лариса. – Будешь плакать – больше не приеду никогда...!
- Не буду, не буду, - быстро по-детски лепетала женщина, вытирая ладонями слёзы, - всё, уже не плачу, – и вытягивалась по стойке смирно, как солдат.
Лариса нежно её целовала и, желая здоровья и сил, поворачивалась и решительным шагом шла по дороге. Знала – свекровь стоит и смотрит ей вослед, спиной чувствовала. Знала, что будет стоять и плакать, пока Лариса не исчезнет из виду. Выждав немного, оборачивалась, махала ей рукой. Приостановившись как бы сердито топала ногой, чтобы та возвращалась. Бабуня послушно вздрагивала, быстро поворачивалась и поспешно семенила к деревне. Уже скрываясь за поворотом, Лариса в последний раз оборачивалась и провожала взглядом удаляющуюся фигуру свекрови.
Сейчас, вглядываясь в её лицо, она с нежностью вспоминала их диалоги, которые были похожи на бойкие диалоги двух подружек, старшей из которых была Лариса, а свекровь послушно подчинялась слегка наигранному командирскому тону невестки. Со стороны это можно было расценить двояко, не зная тонкостей взаимоотношений этих двух разновозрастных женщин и того, как они складывались. Могло показаться, что у невестки отсутствует то почитание матери мужа и соблюдение этической и возрастной дистанции, которая традиционно поддерживается в народе. Но именно такая, избранная ими форма общения, давала обоим полноценную возможность наиболее полно выразить взаимные чувства – любовь и привязанность – делать это легко и непринуждённо, используя элемент игры, где старший становился младшим и наоборот. В этом была не только своеобразная смелость, но и житейская опытноть и мудрость. Обе оберегали и охраняли эту «игру», боясь её разрушить, повредить, обе в совершенстве исполняли свои роли. Между ними была своя тайная радость, тайный союз сердец.
Лицо свекрови стало спокойным, крепко сжатые пальцы расслабились, руки опустились, и Лариса поняла, что Бабуня уснула. Выждав ещё несколько минут, она освободила пальцы своих рук и пошла поговорить с дежурным врачом.
Всё идёт в пределах нормы, скоро можно будет вставать.
- А вы ей кто? Дочка? – спросил врач в конце беседы.
- Невестка...
Оба улыбнулись понимающе. Выражение лица доктора дало Ларисе понять, что они с Бабуней никогда не войдут в историю анекдотов «Свекровь-невестка» и этим не прославятся.
- Спасибо вам. Я приду завтра, - продолжая улыбаться, сказала Лариса.
- Завтра меня не будет, я не дежурю.
- Тогда до следующего раза, – попрощалась и пошла по коридору. Заглянув в палату, шепнула «до свидания» соседкам и спустилась на первый этаж к гардеробу. Быстро оделась и вышла на ожидавшую её осеннюю улицу. Глубоко вдохнула вечерние запахи и зашагала к троллейбусу теперь уже с мыслями, как там дома мальчишки, все ли сделали уроки и приготовления ко сну. Ускоряя шаги, она внезапно остановилась и подняла глаза к окну в доме на противоположной стороне улицы. Там по-прежнему горел свет. На мгновение её захлестнула невыразимая тоска, тоска внутренняя, не поддающаяся описанию, похожая на зов, который неумолимо толкается и даёт о себе знать, зов, требующий что-то восполнить, найти нечто недостающее, нехватающее, без чего невозможно оценить полноценность жизни и себя, как женщины. Кто, кроме мужчины, может дополнить данное ей природой предназначение?
Досада захватила Ларису, досада упущенного мгновения, когда это знакомство могло бы иметь продолжение. Мужчина, способный так тонко оценить её внешний облик, вполне мог бы так же оценить и её внутрений мир, способность чувствовать и любить. Внезапно её охватило побуждение перейти улицу и пойти в сторону дома. Она даже сделала несколько шагов. Но свет в окне заставил остановиться. «Кто ждёт его там? Жена? Мама? Дочь?» Она не задала этих вопросов и не дала номера телефона... Вернулась обратно. Приятная улыбка, черты лица Михаила всплыли в памяти... И она быстро-быстро зашагала к остановке.
Вскакивая в троллейбус, ощутила лёгкий озноб... «Так, сегодня четверг, завтра пятница... Надо успеть в выходные закончить заказ, переговорить с сестрой по её предложению, сходить с мальчиками в гости, стирку отложу на понедельник, а в пятницу вечером...»  Лариса сидела на сиденье задней площадки. Троллейбус подрагивал во время движения и она немного съёжилась от двойной тряски. Закрыв глаза, попробовала расслабиться и задремать.
«Лариска, только не оставляй меня» - звучал в сердце голос Бабуни и её руки крепко сжимали большие пальцы Ларисиных рук.

19 июля 2001 года, Нью-Йорк.

ИЗ СБОРНИКА «ФРАКТАЛЬНОСТЬ РЕАЛЬНОСТИ. ДНК».