Глава 23. Неожиданный момент

— Жень, ты подгузники не забыл захватить? — беспокоилась Ира, проверяя сумку и одновременно докрашивая левый глаз. — А то приедем… Не у них же брать.
— У них, небось, целые залежи, — ухмыльнулся муж. — Если парочку возьмем, никто и не заметит.
— Жень! — одернула жена. — Совсем не смешно!
— Да взял я, взял, — проворчал Леваков. — Ты скоро?
— Иди сумки выноси, а я сейчас Никиту одену.
Муж, нагруженный детской одеждой, питанием, подгузниками и коляской, вышел из дома, еле-еле протиснувшись в дверь. Покидав все в багажник вместительной Мазды, Женя проверил детское креслице и завел мотор. Через полчаса из подъезда показалась Ира с малышом на руках. Почти полуторагодовалый Никита был чем-то сильно недоволен и орал басом, прижимая к себе плюшевого медведя в полосатых штанишках.
— Все-все-все, мой Китенок! — щебетала Ира. — Мы же едем в гости к твоим друзьям, к Павлику и Петечке, ты ведь хочешь с ними поиграть? Смотри, папочка уже ждет нас в машине. А покататься с папой хочешь?
— Папа! — обрадовался Никита.
— Жень, сажай его, — Ирина передала ребенка мужу и, плюхнувшись на пассажирское сиденье, тут же принялась докрашивать губы перед зеркалом заднего вида. В кои-то веки выбрались, наконец, в гости к Гусевым, сколько уж Ритку не видела: то одно, то другое, то у них близнецы болели, то у Никиты лезли сразу четыре зуба; то Женька не мог выбраться, то его маменька нагрянула. Ира уж забыла, когда красилась в последний раз, когда покупала красивую блузку, босоножки на шпильке. Ну ничего, скоро Китенку два года и можно будет уже отдавать в ясли и выходить в люди.
Женькина Мазда мчалась из города к коттеджному поселку, где жила большая и шумная семья Гусевых.
— Кого они взяли-то? — уточнял Леваков, не отрываясь от дороги.
— Девочку, Ангелину, — сообщила жена.
— Во Гуси дают, — бормотал муж, качая головой. — Этим еще… По сколько им, Ир?
— По два с половиной, — покосилась Ира. — А Ангелине два месяца. Китеночек, не надо бросать мишку. Он заплачет, — обернулась она к сыну. Дотянулась до игрушки и подала ее ребенку.
Никиту чрезвычайно заинтересовали мамины слова, он внимательно поискал следы слез на мордочке медвежонка, подергал его за пластмассовый нос и кинул вперед.
— Ууу! — громко возвестил он родителям, что упал его зверь. — Ваа! Ваа!
— А кому сказали не бросать? — строго поинтересовался отец. — И когда ты уже начнешь что-нибудь говорить кроме «ва-ва-ва»?
Папин тон Никите совершенно не понравился, тонкие губки опустились вниз подковкой — малыш приготовился зареветь. Ира снова подобрала медведя и вложила сыну в руки.
— Только больше не кидай, ладно, Китеночек?
— Ва-ва-ва! — пообещал довольный Никита и пульнул игрушку в угол, к дверце.
— Китенок! — возмутилась Ира. — Зачем ты его опять бросил?! Смотри, твой мишка плачет!
— О! — Никита вытянул пальчик, показывая маме, насколько медведи лицемерны. — О! Ваа!
— Вот что ты наделал? Я туда уже не дотянусь, — пыхтела Ира, пытаясь достать игрушку.
— Ир, сядь на место, — одернул ее муж. — Не хватало, чтобы нас остановили.
Ирина вернулась под ремень безопасности.
— Ваа! — зарыдал Никита, пытаясь вырваться из-под прочных крепежей креслица. — Мама, ваа!
— Никаких «ва»! — объявил отец. — Бросил — сиди без медведя!
Никита скривился и засопел, выражая протест отцовскому беспределу. Мама закрутилась на сидении, пытаясь развернуться к нему, но папа и ее наругал:
— Ир, сядь и не поворачивайся к нему! Плакать он не хочет, ему нравится наблюдать, как ты ползаешь по салону за игрушкой!
Мама удивленно покосилась на Никиту, и он отвел глаза, тихонько извиняясь перед ней, потому что папа был прав:
— Ва-ва-ва!
Без игрушки в руках стало скучно, Никита попытался отстегнуть широкий крепеж от своего креслица, но после долгих и безуспешных попыток оставил это неблагодарное занятие и задремал.

* * *
— Наконец-то! Ирка! Как я соскучилась! — радостно улыбалась Рита. — Привет Жень, а где наш маленький красавчик? А возмужал-то как! — она ахала, наклоняясь над спящим Никитой.
Сумки из рук гостя взял крепкий дружелюбный охранник, а молодая женщина, лет тридцати, аккуратно отобрала у Ирины ребенка, ободряюще кивнула, улыбнулась и вышла.
— Есть хотите? Можем перекусить, — засуетилась Рита.
— А где, Гусев-то? — Леваков хотел поскорее окунуться в мужскую компанию.
— А они с Сергеем Ивановичем чего-то мудрят в саду: то ли шашлык, то ли колбаски, — отмахнулась Рита.
— Ладно, пойду и я с ними помудрю, — Женя вышел во внутренний дворик.
Бывая у приятелей, он мотал себе на ус премудрости загородной жизни, и она все больше и больше нравилась ему. Леваков взвалил на себя дополнительный приработок: занимался веб-дизайном по фрилансу, выбирая себе клиентов через фриланс-биржи поначалу, но потом появились уже постоянные заказчики, они советовали воспользоваться его услугами друзьям и знакомым — дело начало приносить ощутимый доход. Евгений хотел, чтобы второй ребенок родился уже на привольном воздухе, тогда можно будет и мать перевезти из ее однушки — пусть понянчится с внуками. Такие у него были планы, но с женой он ими пока не делился.
— О, Леваковы приехали, здоров! — рукопожатие Лешкиного отца было крепким. Женьке нравились такие вот ладони — большие, сухие и твердые. Сергей Иванович добродушно усмехался. — Пиво будешь?
— Салют, как оно? — Гусев-младший поздоровался с ним плечом, так как руки у него были испачканы маринадом для мяса. — Как мелкий?
— Всю дорогу проявлял характер, — смеялся Евгений. — Утомился, спит теперь.
— Что же вы нервируете-то, мужика? — возмутился Гусев старший. — Ну пришел, так не стой, как гость, бери нож, салат кроши! — сам он колдовал над мангалом, развевал дым от угля.
— Иваныч, — Женька бодро застучал ножом по огурцам. — Ты же знаешь Ирку — растит девчонку: ни поорать ему не дает, ни в грязь залезть!.. А ваши-то как?
— О! — Алексей кинул на него гордый взгляд. — Они у нас уже почти весь алфавит знают!
— Брешешь, — не поверил Леваков.
Порубленные овощи и зелень быстро наполнили миску, нежное мясо поджаривалось на шампурах, деловито гудела домашняя коптильня, придавая терпугу неповторимый аромат специй. Мужчины легко переходили от одной темы к другой, громко обсуждали внутреннюю политику государства, спорили по вопросам мировой обстановки в целом и снова возвращались к делам своих семей — ведь это самое главное, что есть в жизни каждого человека.
Только одной темы они пока не касались — пропавших друзей. Федор и Галка Летягина четыре года не давали о себе никаких вестей и только буквально вчера Женька получил письмо на свою электронную почту и сегодня собирался озвучить его друзьям и показать фотку Галки.
 
* * *
Подруги любовались на крошечную Ангелину. На серьезном личике хмурились тонкие бровки, кукольные губки время от времени сосредоточенно двигались, ручки в вышитых тонких рукавичках разметались по подушке. Рита поправила одеяльце и вздохнула.
— Хоть щечки появились — такая худая была, ты не представляешь.
— Она отказная? — поинтересовалась Ира и тут же прикусила себе язык. — Извини! Не хочешь — не отвечай.
Рита подняла на подругу глаза, заполненные слезами.
— Ее мать родила для себя. Сорок с лишним лет, никогда не была замужем, первый ребенок… — девушка быстро вытерла глаза.
— Рит, извини, я — дура! Не надо, ничего не рассказывай, — обругала себя Ирина.
— Да нет, ничего, — хлюпнула Рита. — Просто я стала такая сентиментальная… Чуть что — сразу слезы рекой… Ее мать сошла с ума после родов: очень сильно подскочило давление, в голове лопнул какой-то сосуд — она ослепла и слетела с катушек, а молока сразу много пришло, представляешь?  Врач сказала, так очень редко бывает.
— Фигасе! — ахнула Ира, не удержавшись. — Надо же!..
— Да, — подруга вытирала слезы. — Зато нам с Лешкой повезло: мы Ангелинку прямо из роддома забрали — Сергей Иванович подсуетился.
Словно почувствовав состояние своей приемной мамы, малышка скривила ротик, но передумала плакать и усиленно зачмокала во сне пустышкой.
— Маленькая капризулька, — нежно заулыбалась Рита. — Скоро проснется.
Подруги вышли из детской в гостиную.
— А у тебя как?
— Ох, у нас… — завздыхала Ира. — Хотим Кита отдать в ясли через полгодика. Вернее, я хочу, — поправилась она. Чего таиться от подруги? Но, по привычке тут же кинулась доказывать свою правоту. — Ну а что такого?! Ему уже будет два года! Рит, сколько можно сидеть дома? Я прямо чувствую, как дичаю и тупею! Я хочу на работу.
— А Женька чего говорит? — поинтересовалась Рита.
Ирина возмущенно засопела.
Кто бы мог подумать, что у покладистого обычно Левакова окажется такой железный характер? Когда она отпустила на самотек их отношения? Как вышло, что в их семье именно он стал принимать все важные решения? А он был категорически против ее выхода на работу. Она, Ирина Левакова, урожденная Соловьева, теперь вынуждена каждый раз отстаивать свое право на самостоятельные поступки, приводить аргументы и доказательства в пользу того, что права.
Она приводила, а Женька их разбивал:
— Не хватает общения? На выходных поедем к Гусевым, там как раз Иваныч освоил новый рецепт на коптильне. На пару деньков можно съездить.
— Соскучилась по своим капризным старухам? Погуляй с Китом возле подъезда.
— Не хватает денег? Я не понял, Ир, ты считаешь меня неспособным прокормить свою семью? Может, ты голодаешь? Ребенку не на что купить фрукты? Мы не отсылаем твоим родителям по десятке каждый месяц? Или тебе просто нужна новая шуба?
Разбивая ее аргументы и приводя свои, более убедительные, муж постепенно повышал голос, Ира обижалась и демонстративно уходила стирать или готовить. Настырный Женька шел следом —  заглаживать. Под его настойчивыми поцелуями Ира таяла и снова соглашалась, что лучше подождать, пока Кит не пойдет в школу.
— Я же потеряю сертификат, — приводила она свой последний аргумент. — Мне придется заново переучиваться, сдавать экзамены…
— Ты все сдашь, такого умного фармацевта еще поискать, — шептал ей Женька в самое ухо, и обезоруженная, успокоенная Ира отвечала на его ласки.
Глядя на борьбу подруги со своим внутренним миром Рита снисходительно улыбалась. В ее семье вопрос выхода на работу никогда не обсуждался и даже не поднимался, а несомненное право первого голоса принадлежало именно ей, Рите — любимой жене и любимой невестке. И Лешка, и Сергей Иванович буквально сдували с нее пылинки, старались лишний раз не расстраивать ее по пустякам.
Рита купалась в любви, заботе, и сама щедро их дарила своим мужу, свекру, а теперь и детям.

* * *
— За Ангелину! — Сергей Иванович поднялся из-за стола, чтобы выпить стоя за свою внучку. Все последовали его примеру. — Пусть растет большая и радует своих родителей!
— За Ангелину! — сдвинулись бокалы. 
— За мальчишек! — тут же налил по следующему бокалу Ритин свекор. — За ваших и за наших!
— Ура! — заорали родители, зазвенев бокалами.
Следующий тост был, кстати, за них самих, а потом за дедушек и бабушек. Вареная картошка с копченой рыбкой оказались необыкновенно вкусными, шашлыки таяли во рту, свежие огурчики с грядки хрустели. Никаких изысков — все свое, выращенное на заботливо ухоженном участке. У детей должны быть свежие, экологически чистые продукты — таким стал принцип семьи Гусевых, и участок пополнялся рядами молодых яблонь, слив, вишен, в самом конце сада забор уже закрывали заросли малины.
— Жень, — Лешка бережно обнял жену за плечи. — Мы тут немного выпали из реальности. Так ничего и не слышно о Федоре с Галкой? Как они там? Не выходят на контакт?
— Да! — Леваков махнул вилкой, прожевывая кусочек шашлыка. — Федор буквально вчера письмо прислал мне на почту. Они где-то в горах: оказывается, он — пограничник! Служит в какой-то засекреченной части. Вообще-то, я сразу подумал, что он похож на военного. А ты знал про это?
— Нет. Откуда? — Лелик пожал плечами.
— А Галка какая стала! — воскликнула Ирина. — Ее теперь просто не узнать! Такая!.. — она запнулась, не находя подходящих слов. — Просто богиня греческая! — восхищенно округлила она глаза.
— Ну вот насчет того… — Женька посмотрел на разрумянившуюся жену. — Насчет ее одежды, я бы поспорил с Федором… но это их дела.
— А что там не так с ее одеждой? — навострила уши Рита.
Ира выдернула у мажа из рук смартфон и резво забегала пальцами по экрану.
— Смотри! — она отдала гаджет подруге, удовлетворенно отметив, как взметнулись Ритины брови.
— Ого! Здорово как! Это что, ночная съемка?
Галка стояла на длинном выступе скалы, нависшей над пропастью, позади нее чернел высокий проем — вход в огромную пещеру. Одета она действительно была довольно легкомысленно: отчаянное мини, открывало стройные ножки от середины бедра, смелое декольте, лиф сделан из тонких полосок ткани, такие же полоски закрывали бедра, как широкий пояс на юбках чоли у танцовщиц, живот оголен, короткими волосами играл ветер, а открытые босоножки с высокой шнуровкой на ногах действительно придавали всему Галкиному облику сходство с богиней — серьезное выражение лица, без тени улыбки, лишь усиливало это впечатление. Подруга смотрела с фотографии гордым взглядом уверенного в себе человека.
— А она изменилась, — пробормотала Рита. — Как будто, вообще, другая стала. И как она там ходит в такой одежде? В пещерах же холодно. Наверное, это какие-нибудь южные горы.
— А я вот, не понимаю, куда он смотрит, — бормотал Леваков, расправляясь с мясом на тарелке.
— Да что ты прицепился к ее платью?! — возмутилась Ирина. — Красивое летнее платье! Может, там жара сорок градусов! Мы же не знаем, где они!
— Не знаем, — согласился муж. — Зато я знаю, что с этим по горам лазать немного вредно.
Подруги уставились на место, куда ткнул пальцем Женька. Как же они сами не заметили? Галка была беременна — над широким поясом юбки слегка выступал округлый животик.
— Ну-ка, дайте посмотреть, — смартфон перекочевал в руки Лешкиного отца. — Ох, красота! — он восхищенно прищелкнул языком и умолк, что-то разглядывая на снимке. — А это видели? — он ткнул сына в бок.
— Ох, ни фига себе! — заорал Лелик и все подпрыгнули от неожиданности. — Жень, ты видел?! А ты, Ир, видела?! — возбужденно орал Лешка, тыкая смартфон им под нос.
— Что? Что? — встрепенулись Леваковы вместе с Ритой. — Что там?!
На переднем плане фотографии слегка беременная Галка Летягина смотрела в камеру своим новым величественным взглядом, полным достоинства, позаимствованного у Олимпийских богов.
Сраженные наповал ее смелым нарядом, необычной новой красотой, друзья не обратили внимания на один интереснейший момент на этом снимке: этот момент раскинул кожистые крылья на заднем плане, недалеко от выступа скалы — большой золотистый дракон.
Внимательные глаза рептилии смотрели точно в объектив камеры и чем-то неуловимо дракон смахивал на Федора, так показалось всем четырем друзьям, но они благоразумно промолчали — это уж совсем бред сивой кобылы.
— Значит, она снималась в каком-то павильоне, — сделал вывод Сергей Иванович.
— Бать, но ты же не думал, что драконы существуют, — подколол его сын. — Только Петька с Пашкой могут в это верить, ну, вот еще Никита — и то, это ненадолго.
— Хотя бы узнали, что с ней все в порядке… жива, здорова… — тихонько прошептала Рита, отводя глаза в сторону.
С таким трудом забытые события четырехлетней давности всколыхнули воспоминания, когда она была всего лишь горсткой элементарных частиц, распыленных по мировому пространству, затерянному во времени.
Никому, даже мужу Рита не стала рассказывать, как встретилась с Галкой, сидящей на драконе, именно таком вот, огромном и золотистом, далеко-далеко отсюда…