Орео, Рости и Малти

Утро начиналось с того, что хозяйка, немного небрежно трепала Рости и Орео за их мордашки. Она спускалась вниз, где они  уже ожидали её, поднимая свои кошачьи головы вверх и издавали призывное голодное мяуканье, чем-то напоминавшее сигнал SOS, когда она открывала пахучую кошачью консерву и обильно наполняла обе кошачьи тарелочки. Они тут же набрасывались на еду и их лопатки начинали аппетитно двигаться в такт их челюстям. Это так вкусно! Полные чашки сухого корма оставались им на день; они дремали и ели, ели и дремали. Их беззаботные дни проходили спокойно и немножко вяло. Часто Рости и Орео, обнявшись, спали вместе на кровати в гостевой комнате.
За стеклом окон и раздвижной стеклянной двери беспокойно прохаживалась кошечка Малти, ожидая своей очереди быть накормленной цивилизованной пищей для животных, которую хозяйка так же, как и своим любимчикам, накладывала ей на тарелочку, стоявшую на заднем дворике. Она тоже была любимицей, но без права проживания под одной крышей со всеми, живущими в этом благополучном доме. Но ещё никто ещё не знает, кто при
этом находится в лучшем положении, хотя лучше сказать – каждому своё.
Хозяйка удовлетворённо смотрела, как Малти принималась за еду, гладила её по спине и спеша да с чувством выполненного долга покидала задний дворик, затворив за собою дверь. Она торопилась на работу.

ОРЕО

В ранние часы, ещё до того, как хозяйка спускалась вниз, Орео всегда располагался у больших коричневых дверей, из которых несколько раз в день появлялась Лора. Он ждал...
Заслышав её шаги,  переворачивался на спину и, раскинув лапы, подставлял свой пушистый белый живот для поглаживаний. Его мордочка, слегка повёрнутая в сторону, немногословно говорила: «Ну, уже можешь меня погладить..., я готов». Лора подходила и, улыбаясь, давала ему понежиться в поглаживаниях.
Но чаще всего он осторожничал, держал дистанцию и не очень-то навязывал свою компанию. Сторонился, демонстрировал независимость, но и в то же время поглядывал в её сторону. Лора это понимала и, протянув ладонь лодочкой, приговаривала: «Come, come!» И он вытягивал шею вперёд, вкрадчиво ступал навстречу и слушал, слушал, как пальцы касались его шелковистой чёрной шёрстки между ушей, которые настороженно подрагивали, а задние лапки вытягивались и застывали, не сделав последнего шага. С ней он удивительным образом удовлетворял свою потребность в ласке, хотя всегла замечательно проводил время в своих любимых уголках дома, важничал и великодушно позволял войти с ним в контакт.
Очень пушистый, чёрно-белый кот Орео, был не единственным в доме, кто претендовал на внимание и щедрость в ласке домработницы. Его собрат, рыжий в полоску кот Рости, также разделял с ним свои потребности в общении с Лорой. Это он звал её свои пронзительным «мяу» подняться наверх, вступал с нею в бесчисленные никому непонятные диалоги и песнопения и подкарауливал её чтобы, прижавшись к её телу, возлечь с ней во время отдыха.
Кошечка Малти, которая прижилась у этого дома и могла всегда рассчитывать на прикорм и согрев в зимнее время, тоже была неравнодушна к ласковой руке Лоры и ловила её своей головой, когда та пила чай и записывала стихи, сидя на заднем дворике.
Но для Орео это всё ровным счётом ничего не значило. Он знал свои потребности и мог затребовать их удовлетворения всегда и без всякой на то конкуренции. Он был уверен в себе и в том, что ему не будет отказано. Он был чёрно-белый, большой пушистый кот сам себе на уме и при всех своих достоинствах. Он был Орео!

«Come, come!» – англ. Подойди, подойди!

РОСТИ

Утром, сидя у двери, из которой появлялась Лора, говоря ему «Hi Rusty!» , он издавал своё «Мяу», которое очень было похоже на её «Hi!». Лора останавливалась, нежно гладила его по голове и приговаривала: «Good morning, hi…» и он тут же снова отвечал ей со своим кошачьим акцентом. Он был готов повторять это своё «Hi!» ещё и ещё раз, лишь бы её рука неотрывно касалась его мягкой шёрстки, а её голос повторял: «Rusty, you are such a nice talking cat, such a sweet…» Рости любил эту руку, доводящую его до чувства кошачьего экстаза или животной нирваны, которую он способен был ощутить.
Лора ценила и понимала его привязанность и давала ему возможность насладиться приятными ощущениями. Она любила, когда он ждал её, сидя в конце лестницы на второй этаж и, положив лапки и голову на последнюю ступеньку, наблюдал за её движениями, водя головой синхронно то вправо, то влево, когда она работала.
Рости всегда терпеливо ждал, когда Лора остановит свою работу, делая перерыв. В этом ожидании он выбирал наиболее безопасный уголок, чтобы устроить свой наблюдательный пункт. Раньше пылесос пугал Рости и он, едва завидев этот агрегат, с невероятной быстротой покидал даже своё излюбленное место. Но Лора давала ему какое-то тёплое ощущение безопасности, что Рости, только затаившись неподалёку, пережидал рёв этой машины.
Чтобы передохнуть, Лора часто ложилась прямо на пол, клала руки себе под щёку и закрывала глаза. Это были те минуты, которые Рости ждал с особым благоговением. Наконец-то! Со своим тихим «Ур-р-р-р» он тут же направлялся к ней, где бы она ни расположилась, начинал её обнюхивать и пристраивался поудобнее рядом, вытянувшись, как и она, во всю свою длину своего тела и прижавшись к ней спиной.
Когда она ела за столом, он тут же находил её и, обойдя стул вокруг, опирался передними лапками на сиденье и подавал голос, просясь на колени и устраивался на них, как на мягкой печке.
В гостевой комнате, он пытался подсунуть свой нос под её руки, но она мягко его отодвигала. Иногда там она говорила ему какое-то загадочное «no», произнося его отрывисто и твёрдо, когда что-то писала или давила пальцами на какие-то клавиши перед светящимся экраном.
Он обходил её с разных сторон, тёрся о её бедро, клал лапки на её спину и стоял сзади, ожидая, что она откликнется на её желание пообщаться и на его голос. Но Лора повторяла это неумолимое «NO!» Тогда он ложился рядом и замирал, понимая только одно – надо ждать и не вмешиваться. Его кошачья жизнь текла монотонно-размеренно и никуда не торопилась, поэтому порою он тихонько удалялся и погружался в свою любимую дрёму до следующего удобного момента. Ему снилась ласковая рука Лоры, во сне звучал её сладкий голос, а на блюдечке в углу кухни его ждала никогда незаканчивающаяся еда.
Больше всего он любил разговаривать с Лорой, глядя ей прямо в глаза. Мягкие искорки играли в глубине этих глаз и пробуждали в его кошачьем сознании желание отвечать на её голос.
В один из дней до Рости донеслись странные и новые для него звуки, которые он никогда прежде не слышал в доме, в котором жил. Они звучали  плавно и непрерывно, как течёт струйка воздуха из щели дверного проёма.
Оставив кровать с многочисленными игрушками, где он мирно дремал, предавшись дневной кошачьей лени, Рости сбежал по ступенькам вниз. Там он увидел Лору. Она стояла на кухне, разведя руки в стороны, и этот звук исходил из её открытого рта. Она пела, мелодия плыла, а на её глазах были слёзы. Рости улавливал тончайшие потоки её эмоций, такие проникновенные, что не мог сдержать своё продолжительное кошачье «Мя-а-а-а-у-у-у-у....», прикрыв при этом глаза.
Мелодия внезапно оборвалась и голос Лоры прозвучал у самых ушей Рости. Она склонилась и стала водить своей потрясающей рукой по его голове: «Are you singing with me, my dear cat? My darling, so nice of you…» И он старательно мяукал в такт её поглаживаниям.

«Hi!» – англ. Привет!
«no» – англ. Нет.
«Hi Rusty!» – англ. Привет Рости!
«Good morning, hi…» – англ. Доброе утро, привет...
«Rusty, you are such a nice talking cat, such a sweet…» – англ. Рости, ты такой милый говорящий кот, такой сладкий...
«Are you singing with me, my dear cat? My darling, so nice of you…» – англ. «Ты поёшь со мной, мой дорогой котик? Так мило с твоей стороны, мой дорогой...»

МАЛТИ

Сверху снежный покров был похож на песчаные волны в пустыне, только ослепительно белые под ярким солнцем и голубым небом. Неделю вьюжил ветер, выдувал в выпавшем снегу волнообразные линии, застывшие потом под лёгкой ледовой коркой, образовавшейся от согревающих лучей.
Лора наблюдала эти рисунки через окно в ванной комнате, машинально выполняя обыденную работу. Рости расположился на мягком напольном ворсе в комнате недалеко от дверного проёма и ждал своего назначенного часа.
Кошечка Малти стояла на задних лапках и, опираясь передними на раму дверного узорчатого стекла, пыталась рассмотреть, есть ли кто-нибудь дома.
Дома всегда кто-то был. По крайней мере в нём жили два кота Рости и Орео. Они часто заглядывались на неё изнутри дома через стеклянную дверь, около которой стояла её тарелка для прикорма, и пытались с ней заигрывать. Но она делала вид будто игнорирует их жесты, съедала свою еду, мыла свои лапки, грациозно вытягивая их на виду у мужской кошачьей половины, и равнодушно удалялась в любимое место отдохнуть. А потом гонялась за белкой, птицей или иной мелкой зверюшкой, забравшейся на задний дворик из каких-то своих соображений.
Малти не жила в этом доме и сейчас, стоя на лапках, водила головой то вправо, то влево не из кокетства, она искала взглядом людей. Наступали морозы и тогда люди брали её в дом и позволяли расположиться в гараже на коврике с постеленным на него полотенцем. Туда же переезжала её кошачья миска с едой и коробка для туалета. Там Малти могла спрятаться от ветра, понежиться и подремать в укрытом месте. У неё была на редкость привлекательная внешность: очаровательная мордашка с пятнышком на носу и большими глазами, пушистая с чёрно-коричневой полоской шёрстка, изящные лапки и лёгкая грация в её кошачьем женском теле. Она всегда ласкалась и тёрлась у ног, любила взобраться на колени и ткнуть свой носик в лицо собеседника.
Но сейчас в доме была только домработница, она не брала Малти в гараж. Это всегда делали младшие девочки, проявляя о ней свою заботу. Правда, в тёплое время домработница любила выйти с чашкой чая на задний дворик, сесть прямо на дощатый настил, мечтательно и размеренно пить чай и при этом ещё что-то записывать на бумаге. Малти тут же прилаживалась у её колен и пыталась головой поймать её руку, чтобы та её гладила. Домработница, которую и звали Лора, охотно шла на такое общение, при этом разговаривала с кошечкой, как с равной собеседницей, а также позволяла забраться к ней на колени и даже опереться передними лапками на свою грудь и разглядывать её лицо, обнюхивать его со всех сторон, прикасаясь к коже кошачьим носиком. Ах, как же вкусно это пахло! Малти от удовольствия подсовывала голову ей подмышку или упиралась любиком в сгиб её локтя, ловя там какие-то чудодейственные одной ей понятные волны, и застывала в таком стоянии на какие-то мгновения, потом меняла позу, пытаясь снова поймать исходящий энергетический поток то с одной, то с другой стороны. Рука Лоры гладила её головку, ходила плавно и мягко, повторяя изгибы женского кошачьего тела.... Было так тихо, хорошо и умиротворённо. Малти не хотелось, чтобы эта рука останавливалась, от неё исходило тепло и ласка и кошечка погружалась в негу. При этом тихий голос Лоры повторял: « Малти, ты такая милая, ты такая замечательная...» И Малти от удовольствия выпускала коготки и цеплялась за одежду домработницы, когда та пыталась встать и вернуться в дом. «Хорошего всегда мало», – и приходилось снова бродить в поисках своих кошачьих развлечений.
А сейчас был январь. Кошачья мордашка была видна у нижнего угла дверного стекла и Лора наблюдала за Малти с улыбкой. Скоро, уже очень скоро придут со школы девочки и позаботятся о том, чтобы кошечка нашла в гараже приют и, согревшись там, получила своё кошачье удовольствие.

2003, 2015 гг. Нью-Йорк – Торонто

ИЗ СБОРНИКА «ФРАКТАЛЬНОСТЬ РЕАЛЬНОСТИ. ДНК».