Черубина де Габриак

Кто не знает, кто это,
 посмотрите в Википедии.

Посвещаю переводчице, поэтессе Елизавете Дмитриевой.
 Рассказ по реальным событиям
 её жизни.


Он ждал её.
Сейчас в комнату войдёт она, женщина его мечты. Девять долгих месяцев он был в плену её
стихов, словно мальчишка,  перебирал  надушенные листы, переложенные душистыми травами, в траурных рамочках и гербом с надписью,, Vae Victis,, горе побежденным.

Горе. Действительно, горе ему, побежденому.
Девять долгих месяцев он мечтал узнать о ней хоть что то,
 пытался следить за ускользающей мечтой, но она убегала, пропадала
 без следа.
 Она звонила ему, редко,
и нежный голос произносил, да я была там то, да, я ушла до вашего прихода,
 встреча?
К чему, Сударь?
Я не хочу вас ничем печалить.

Стихи её печатались в издаваемом им журнале на первой странице,
в прекрасную незнакомку, Графиню заочно были влюблены полПетербурга.
И даже жена, даже  мудрая красавица жена, видя, и понимая его страдания, сказала,папа Мако,
 она теперь в Париже, поезжай, найди её. Найди.
И он уехал.
 Не было такого места в Париже, где бы он не расспрашивал о ней.
Словно утренняя роса под лучами солнца, словно лёгкий утренний туман, словно дуновение майского ветра, она исчезала.Он организовывал слежку, безрезультатно.

Близкий к самоубийству, он не мог поверить своему счастью.
Она согласилась на свидание. Сегодня он увидит свою стройную зеленоглазую богиню с медными  кудрями.

Дверь открылась.
 В комнату  вошла бедно одетая
грузная женщина, с бесформенной фигурой, с удивительно невыразительным лицом.
Вместо медных кудрей, обрамляющих лицо, он увидел волосы невзрачно мышиного цвета..
К его ужасу, она ещё и хромала!

Единственным,  что было поистине прекрасным, были её глаза. Огромные, насыщенно коричневого цвета, разбавленные медовыми крапинками,
 да, они, и только они могли принадлежать женщине его мечты.
 
Молчите, сказала она.
Я все  должна Вам объяснить. Молчите, умоляю!
Ведь Вы видели меня, вспомните.
Я приносила Вам уже свои стихи,
 вы вернули   их без объяснений.
 Да, Вы правы, кому интересны стихи учительницы младших классов, живущей на 11 с полтиной в месяц?

Все будут читать  стихи таинственной ,прекрасной незнакомки, готовящейся уйти в католический монастырь и влюблённой в кузена дона Гарпио.Скажите,Вам самому не смешно?

 Вы, сноб, эстет, требовали от  своих сотрудников, смокинги, а от дам  бальные платья. Что вам учительница в старом платье?

Где вы перепутали мечту и реальность? 
Молчите!
Что Вы знаете обо мне?!
Что?
Чтобы Вы могли судить меня и
и презирать?
Может быть вы знаете, как я в10 лет заболела от отца костным туберкулёзом и осталась хромой?
 Или может быть, знаете, как я ослепла, часть зрения вернулась, но я навсегда  близорука?

Или может быть вы видели, как при мне умерла в муках моя беременная сестра, а её муж застрелился на моих глазах?

А может быть вы поймёте весь ужас и отчаяние девочки 13 лет, которую изнасиловал любовник матери?

У моих кукол мой старший брат, отрывал ногу, говоря, ты хромая, и они пусть будут.
Он нюхал эфир, заставлял и меня, издевался надо мной, был пироманом,  сжигал мои игрушки, а потом заставил написать меня расписку, что в24 я рожу ребёнка и отдам ему, чтоб он мог его мучить и убивать
.Мама лечила его, все было бесполезно.
 
Видит Бог, я хотела умереть.
Умереть,и увидеть Бога и Дьявола, посмотреть им в глаза, и спросить, за что?

Не знаю, где я взяла силы жить дальше, любить и быть любимой.
Да, это мы с Максом(ВОЛОШИНЫМ)
придумали эту прекрасную даму.
Макс был моим редактором, он придумывал мне темы, он был моим тайным наперсником, он покупал душистые травы, он, он приносил Вам мои письма.

Нет, мне не стыдно!
Вы так много рассуждали в телефонных разговорах о прекрасной моей душе, говорили, что любите меня.
 Ну вот же я перед Вами,
вот моя душа, рассыпанная в каждой строчке моих стихов, скажите, разве они(ОНА-Они-Я) не прекрасны?!


Что вы хотите от сердца, сломанного,   растоптанного ещё в детстве?
 А ведь я научилась любить.
Про Гумми, Гумилева, Вы слышали, вероятно, про его дуэль с Максом.
 
Знаете, Гумми, этот большой мальчик любил меня, звал Лиля, и говорил, что моё имя и мой смех похожи на звон серебряного колокольчика.
Большой ребёнок, доказывающий всем, что он храбрый рыцарь, он мучал меня, ломал пальцы, а потом целовал ноги,   путешественник, воин, поэт.

А Макс стал для меня всем.
 Отцом, вдохновителем, верным другом.
В нашем розыгрыше не было зла!
 Вы не печатали мои стихи!
Молчите! Со мной в последнее время стали происходить странные вещи. Придуманная мной Черубина завладела мной, привела к раздвоение личности, я смотрела в зеркало, и видела там не обрюзгшую толстушку,  а прекрасную меднокудрую богиню.
 И я... Я.
 Знайте.
 Я полюбила Вас.

 Не знаю, какая часть моей души отвечает за это, я ненавижу себя, я презираю себя, но  мой обман зашёл слишком далеко.

Наши разговоры по телефону, мои стихи,
 Этот прекрасный обман, словно паутина опутал, окутал меня, обнял, прижал к себе.
Я сделалась ей.
Она стала мной.
А знаете, как родился мой псевдоним? Макс нашёл в Коктебеле смешную засохшую корягу, с одной ногой, с чёртовым лицом, назвал Ч(чёртом) Габриахом(бес защиты от злых духов). Смешно,  правда?

Мне стало страшно.
 Ведь  Макс сказал мне, что Вы стали получать новые стихи, написанные не мной?
 Как это может быть?
Другие авторы крадут, или есть другая, параллельная  реальность, где придуманный нами фантом
обрёл жизнь, живёт и здравствует, любит и страдает?
 
Не нужно ничего говорить.
 Я знаю, я больше не напишу ни строчки, я выйду замуж, уеду, возможно,
даю Вам слово Вы никогда больше не увидите меня.
 
Прощайте, прощайте
,, милый рыцарь дамы черной,,

Попытайтесь понять меня, понять и простить.
И не презирать меня, не ненавидеть.
Хотя бы малую толику моей жизни попробуйте прожить,
 ужаснитесь вместе со мной и заплачьте вместе со мной!
Заплачьте вместе со мной, если можете.
Простите меня.
 Обнимите меня на прощание,
 и видит Бог, в целом мире не будет человека счастливее меня.

Я ухожу.
 Мы не увидимся более.
Черубина де Габриак умерла,
 умерла сегодня. 

Она ласково улыбнулась, сквозь слезы,  и он
ещё раз поразился,
что когда она улыбалась,
 все ангелы мира изумлялись
 ненастью её тёмных глаз.