Боксер Бабайкин

Прежде чем перейти к основному повествованию о Бабайкине, мне вспомнилось, как Майкл, будучи аспирантом на кафедре физиологии института физической культуры у одного из любимых учеников Леона Абгаровича Орбели профессора Александра Сергеевича Мозжухина, слышал от своего шефа на кафедральном совещании следующее. Профессор принимал экзамен у очередного студента, мастера спорта по боксу, который не мог ответить ни на один вопрос билета и между ними произошёл нравоучительный, по мнению начальника кафедры, диалог.
– Ну Вы хоть что-нибудь помните, хоть по одному из вопросов билета? – с надеждой поставить хотя бы тройку, спросил Александр Сергеевич.
– Знаете, товарищ профессор, если бы Вас били по голове столько лет, Вы бы тоже ничего не помнили, – уверенно ответил боксёр-студент.
   
Итак, история, рассказанная Майклом, дополненная Шустовым и Дэсом. Они стояли на улице «Комиссара Смирного» и обсуждали: до стипендии осталась неделя, а денег ни у кого уже не было. Вдруг к ним подошёл спортивного вида молодой человек и обратился с неожиданными вопросами.
 – Ребята, вы медики? – наша троица с недоумением переглянулась. На них были надеты мундиры ВМА, рядом располагалась академия, и вопрос им показался совершенно неуместным.
– Вы уже анатомию сдали? – снова настойчиво вопрошал молодой человек.
– Два года тому назад, – не выдержал Майкл. Спортивного вида парень облегчённо вздохнул и продолжил.
– Я учусь в институте Герцена на физкультурном факультете, в анатомии ни в зуб ногой, – ну не идёт она у меня. Вот если бы кто-нибудь из вас сдал её за меня?
– Как ты себе это представляешь, – открыл рот молчавший до сих пор Шустов.
– Я всё продумал, мне нужна только маленькая фотка, вклеим её в мою зачётку, и я кого-нибудь из вас проведу на экзамен. Мне бы тройку … больше не надо, – и увидев на лицах нашей троицы разочарование, взмолился.
– Я вас целую неделю коньяком поить буду, с закуской, конечно.
   
Предложение было заманчивое, появилась возможность плодотворно заполнить остающуюся до стипендии неделю. Двое из нашей троицы многозначительно посмотрели на Шустова. Здесь требуются разъяснения. Наш однокашник Шустов единственный, кто в отличие от остальных в нашей компании, в каком бы состоянии не находился, накануне гуляя вместе со всеми, позабыв о самоподготовке, вставал спозаранку и готовился к каждому занятию, ему достаточно было, с его памятью, один раз прочесть материал – ну не мог он пойти на занятие неподготовленный, – и именно поэтому всегда получал исключительно отличные оценки.
– Ну что? Согласны? – спортсмен с надеждой обратился ко всем, попеременно переводя взгляд с одного на другого.
– Ладно … давай, – произнёс Шустов.
   
Далее через короткое время произошло следующее. Получив от нашего однокурсника вырезанный из какой-то большой фотографии «бюст» Шустова, недолго сумняшеся, спортсмен приклеил его в зачётку и сопроводил нашего однокурсника в аудиторию, где принимали экзамен. Шустов в гражданской одежде ничем не отличался от остальных экзаменуемых.
– Берите билет, – обратился доцент к нему. Шустов с безразличным видом взял билет, окинул взглядом вопросы, и сказал:
– А можно без подготовки? – ему хотелось поскорее закончить с экзаменом, он уже представлял, как вечером на 6-той Красноармейской они соберутся за накрытым столом с закуской и коньяком.
– Вы что-то сказали, – доцент посмотрел в зачётку и добавил, – товарищ Бабайкин? Он давно не слышал подобных слов от студентов, поэтому засомневался в сказанном.
– Мне хотелось бы ответить на вопросы билета номер восемь без подготовки, – уверенно развернул фразу Шустов.
– Что ж попробуйте, – и доцент приготовился слушать.
   
Шустов поднял глаза кверху и словно читая учебник нормальной анатомии В.Н. Тонкова начал разбирать кости черепа, отвечая на первый вопрос.
– Можно перейти ко второму, – и получив разрешение доцента, стал раскрывать следующую тему. Всё повторилось и с третьем вопросом билета. Доцент, откинувшись на спинку стула, задумчиво и внимательно слушал.
– Что-то я вас на лекциях не видел, – и уже уверенно добавил, – товарищ Бабайкин Ильдар Рафаилович. Было видно, что ответом он более чем удовлетворён.
– Да я всё больше на сборах, да на соревнованиях, – нашёлся Шустов.
– Это мне знакомо, – махнул рукой доцент, – Вам бы Ильдар Рафаилович к нам на кафедру после института, в аспирантуру, с вашими-то знаниями.
– Не знаю, я ещё не определился, – как можно скромнее ответил наш однокашник и, подумав, добавил, – я ещё не всё спорту отдал …
   
Когда он вышел и протянул зачётку Бабайкину в ней стояло «отлично». Бабайкин обречённо и грустно прокомментировал увиденное:
– Чувак, что я с этой пятёркой теперь делать буду?
К слову сказать, Бабайкин все свои обещания сдержал и в виде бонуса подарил нашему герою боксёрские перчатки и лапы, ну это уже ему ничего не стоило.
   
Уже позже обсуждая этот случай, Шустов рассказал, продолжая разговор о Бабайкине:
– Майкл, ты не сообщил Дэсу о том, что я сдал не 1 экзамен, а экзамены за 2 части нормальной анатомии, – мы заинтересованно посмотрели на Шустова, – но не это самое главное, – труднее всего было случайно не перейти на латынь, в «Герцовнике» ведь преподают анатомию только по-русски.
   
Нам были интересны детали, и Шустов продолжил.
– На первом экзамене я чуть было не завалил операцию, поскольку, войдя в аудиторию почти что строевым шагом, направился к доценту с твердым намерением доложить: «Товарищ доцент! Курсант Бабайкин для сдачи экзамена по нормальной анатомии прибыл». И только увидев испуганное лицо доцента остановился и коротко произнес:
– Бабайкин.
Потом после ответа, доцент спросил меня:
– Товарищ Бабайкин, а каким видом спорта вы занимаетесь?
Я ответил:
– Боксом, – и увидел мрачно-восторженные взгляды двух студенток-спортсменок, готовившихся к ответу. Лица у них были обветренные. «Лыжницы», – первое, что пришло мне в голову. В конце нашего общения с доцентом он пригласил меня в научный кружок на кафедру анатомии:
– Не всю же жизнь Вы, Бабайкин, будете морды бить.

Как видите, рассказ Майкла несколько отличается в деталях, но мы всегда были уверены – жизнь гораздо богаче любых пересказов и фантазий. К слову сказать, всем интересен сам процесс рождения легенды, как одного из видов народного прозаического фольклора.