095. Принцесса Аликс - Цесаревичу Николаю

Письмо принцессы Гессен-Дармштадтской Аликс Цесаревичу Николаю Александровичу.
На английском языке с переводом на русский.


№ 43.       Harrogate.
                June 9th 1894.

Душки Ники,

Many loving поцелуйте and благодарю очень много for your dear letter № 34 wh(ich) arrived севодня вечерамъ.

Thanks for correcting me, it is the only way for me to learn, and if you do not mind a few, or better said, many faults, I can try and scribble more in Russian.

;She who fahrt mit dene Schwanz;, what an expression, ;Die mit welig Kleid;, I should have said I think. I shall never forget what she wore at one of the halls at the Зимнiй Дворецъ.

Now, out of contradiction, I am writing with such a fait broad pen that I have to take care not to make blotches.

I am enchanted that you have// been to the photographer, I only hope he will make decent pictures, and then you will let me to have some—how nice! I am always greedy in that respect.

How touching of the officers to have given a dinner (to drink to my health, a good excuse [drawn overturned glass] .., – they were very gay—quite right for young men, and Poretzki made a charming speech, bless the man for his kindness). Their telegram touched me so much. The rest of the regiment under Costia’s name wired too.

What a delight to hear the soldiers sing! And they all congratulated you! This last dear letter will have to do still for to-morrow, as Sunday// brings me nothing.

Today 10 years ago we arrived at Peterhof, and I for the first time saw and kissed my sweet гаусбубъ. How dear and kind you always were to me then—our windowpane. After we left Russia that year 84, I used for some time to pray for you and then after 89 of course too, as soon as like anyone I cannot help praying for him.—So think that I know you already 10 years—a long time, is it not? – I see you still during the Wedding service holding the crown over Serge—how much has changed and happened since then, it makes one quite melancholy.

I heard at last// from Ella this evening. She enclosed your dear letter which touched me deeply—to think that I really should have made you so happy, God grant if it may always be in my power.

How happy she and Serge are about us at last. He sent me ;Histoire de la Russie; by A. Ramband then Victoria (my sister) gave me a book to read ;Sketches of the Greco-Russian Church;; by A.C. Romanoff, an English lady who married a Russian officer, most interesting, in little stories.

But how I am to find time to read all one send me, I cannot tell, the days fly so.//

Sweet little Louise arrived safely. She took her little supper near my sopha, and between each mouthful ran to the window to see the niggers sing and play. After she was washed I went to kiss her in bed; she had said her prayers and looked very sweet.

;C’est l’heure o; les enfants parlent avec les anges,
Tandis que nous courons ; nos plaisris ;tranges,
Tous les petits enfants, les yeux lev;s au ciel,
Mains jointes et les pieds nus,
A genoux sur la pierre,
Disant ; la m;me heure une m;me pri;re,
Demandent pour nous gr;ce au P;re Universel.
O sommeil du berceau ! Pir;re de l’enfance!//
Voix qui toujours caresse et qui jamais offense!
Douce r;lgion qui s’;gaie et qui rit!
Pr;lude du concert de la nuit solennelle!
Ainsi que l’oiseau met sa t;te sous son aile,
L’enfant dans la pri;re
Endort son jeune esprit.;

Good heavens, Gretchen is now reading the story I had to this afternoon, and which I had to tell which was most awful – about three gold fishes.

Schneiderlein is knitting little shoes for the twins; – people are promenading and whistling.

Now I am beginning to learn the Glanbensbekenteuss, lent that is difficult, and will take a long time!//

Will the Priest live at the R(ussian) Embassy in London and come over every day to Windsor, as it is so near?

How I am to learn with him and Schneiderlein at Windsor when you are there, I cannot make out.

Beloved one, the joy of knowing if God will, that we shall soon meet – it is a bliss. It is a clear night, so I have hopes for fine weather tomorrow, as a rainy Sunday is so unpleasant.

Now, good-night, my love, Боже тебя храни! Many kisses do I press on your lips, you adorable creature.

I have my pink Schlumper on, and my thoughts fly to Coburg.//

June 10th. Good-morning, my darling, precious one, it is raining dull and grey, every Sunday, such a pity.

Please, give Baby a good kiss from me on the 13th and wish her much joy for her dear Birthday. Does she remember me still the slightest bit, or not? – She will be fourteen, won’t she?

Gretchen was tired yesterday, so I told her to remain in bed this morning, only to be done in time for Church at 11, – this afternoon Schneiderlein will I dare say go with me. Gretchen is not strong, and silly thing will not think of her health, so one has to look after, and then she is obstinate. Only remain long in bed, that is her great pleasure, as she can sleep forever.//

Quickly let me finish my letter, I have come back from a turn in my bath chair, I had Louise on my lap who chattered away incessantly and from time to time got out to run along and called herself a pony.

Church was very nice this morning, only a girl sat near me who would stare and a little crowd of course assembled. Then I drove to the bath. I am going on foot to Church this evening, and now the child is changing her frock for tea, and Seibert must take this. Costia telegraphed the arrival of a son—they have a family!

God bless you and my prayers in Church are flying to you.
Many tender kisses.
Ever your own deeply loving little bride
Alix.

Passing a cemetery I saw a curious name John Dearlove.


№ 43.       Хэррогейт.
                9 июня 1894.

Душки Ники,

Много любящих поцелуйте и благодарю очень много за твое дорогое письмо № 34, которое пришло сегодня вечером.

Спасибо за исправления, для меня это единственный способ избавиться от нескольких, или, если не возражаешь, от многих ошибок, я смогу постараться и больше писать по-русски.

«Та, которая водит меня за хвост [нем.]» . Что за выражение! «Волнистое платье, платье со шлейфом [нем.]». Думаю, что надо сказать так. Никогда не забуду, во что она была одета на одном из балов в Зимний Дворец.

Теперь, из чувства противоречия, я пишу таким толстым широким пером, что слежу все время, чтобы не сделать кляксу.

Очень рада, что ты// был у фотографа. Надеюсь, он сделает приличные снимки, и ты мне что-нибудь пришлешь из них. Как здорово! В этом отношении я просто ненасытная.

Как трогательно со стороны офицеров устроить обед (пить за мое здоровье – удобный повод [нарисован опрокинутый бокал]), они были очень веселы, что естественно для молодых людей; и Порецкий произнес чудесный тост, благослови его Бог за его доброту. Их телеграмма сильно тронула меня. Остальные в полку, кто находится под командованием Кости, тоже телеграфировали.

Как замечательно слушать солдатское пение! И они все тебя поздравили! Этого последнего твоего милого письма мне должно хватить и на завтра, поскольку в воскресенье// я ничего не получаю.

В этот день 10 лет назад мы впервые въехали в Петергоф, где я впервые увидела и поцеловала моего милого гаусбуба. Как ты добр был со мной все время тогда. То наше окошко. После того, как мы уехали из России в 1884, я некоторое время молилась о тебе, и конечно, после 1889. Когда мне кто-нибудь нравится, я не могу не молиться о нем. Как давно я тебя уже знаю, 10 лет, очень большой срок, не так ли? Я все еще тебя вижу во время венчальной церемонии: ты держал венец над Сергеем – сколько всего случилось и изменилось с тех пор, это погружает в тоску.

Наконец-то я получила// известия от Эллы сегодня вечером. Она переслала твое чудесное письмо, которое так глубоко меня тронуло мыслью о том, что я действительно в состоянии сделать тебя счастливым. Дай Господь, чтобы это всегда оставалось в моей власти.

Как счастливы, наконец, они с Сергеем за нас. Он прислал мне «Историю России» A. Рамбо, потом Виктория (моя сестра) дала мне почитать книгу «Очерки о Греко-Российской Церкви» H.C. Романовой, англичанки, вышедшей замуж за русского офицера. Очень интересны эти короткие рассказы.

Но как я найду время, чтобы почитать все, что мне присылают, просто не представляю. Дни так летят.//

Прелестная малютка Луиза благополучно прибыла. Она поужинала около моего дивана, а в перерыве между каждым куском то и дело подбегала к окну поглядеть, как пляшут и поют негры. После того, как ее искупали, я пришла поцеловать ее в постели, она прочитала все молитвы и казалась такой прелестной.

«С ангелами беседуют дети,
 Пока мы грешим,
Забыв обо всем на свете.
Босиком на коленях на камне,
Ручки истово заломив,
Молят все вместе о нас они втайне
Чтобы Отец-Вседержитель простил.
Молитва ребенка ласкает, не раня.//
Религия эта весельем полна.
Прелюдия ночи торжественной длани,
Как птица челом под крыло норовя,
Так и ребенок покоит молитвой
Свой юный дух, от греха уходя».
[Отрывок из стихотворения «Молитва для всех» из сборника «Осенние листья» (1848) французского поэта Виктора Мари Гюго.]

Боже правый, Гретхен читает рассказ о трех золотых рыбках, который я должна была прочитать к полудню и пересказать, что наиболее страшно.

Шнайдерляйн вяжет пинетки для близнецов. Прогуливаются, насвистывая, люди.

Я сейчас начинаю изучать Символ веры [нем.], что нелегко, ибо займет много времени.//

Будет ли священник жить в Лондоне, в посольстве и приезжать в Виндзор каждый день – это очень близко!

Как я смогу заниматься с ним и со Шнайдерляйн, когда ты там будешь – ума не приложу.

Любимый, радость от нашей будущей встречи, что произойдет, с Божьей помощью, это благословение. Стоит ясный вечер, так что я надеюсь на хорошую погоду завтра, ибо дождь в воскресенье очень неприятен.

А теперь спокойной ночи, дорогой. Боже тебя храни! Целую твои уста множество раз, изумительное создание.

На мне мой розовый капот, и мысли мои устремляются в Кобург.//

10 июня. Доброе утро мой дорогой и любимый. Идет дождь. Погода стоит серая и унылая. Так каждое воскресенье. Очень жаль.

Пожалуйста, поцелуй от меня Беби 13-го и поздравь с ее чудесным днем рождения. Она же меня чуть-чуть помнит, правда? Ей исполняется 14, не так ли?

Гретхен очень устала вчера, так что я сказала ей оставаться в постели и приготовиться только ко времени, когда надо будет идти в церковь, днем в 11. Осмелюсь сказать, что со мной пойдет Шнайдерляйн. Гретхен довольно слаба; это глупое создание не думает о своем здоровье, так что за ней надо смотреть. Потом она упряма. У нее лишь одно удовольствие: пребывать в постели, ибо спать она может беспробудно.//

Позволь мне быстро закончить письмо. Я вернулась с процедуры в коляске. У меня на коленях сидела Луиза, которая беспрерывно болтала, время от времени спрыгивая побегать, ибо она воображала себя пони.

В церкви было очень хорошо утром, только возле меня сидела девушка, глядя на меня во все глаза. Ну и, конечно же, собралась небольшая толпа. Я покинула церковь и отправилась принимать ванну. Вечером собираюсь пойти в церковь пешком. Сейчас ребенок меняет свой наряд к чаю, и Сейберт должен все это унести. Костя возвестил телеграммой, что у него родился сын – у них семья!

Благослови тебя Бог, мои молитвы в церкви летят только к тебе.
Множество нежных поцелуев.
Твоя глубоко любящая невеста
Аликс.

Проезжая мимо кладбища, я увидела забавное имя – Джон Диэлав [Dearlove].