Барабан

1980ый. Большеглазая девочка лет восьми  шустро вскарабкалась на подоконник большого окна. Если прижаться к стеклу изо всех сил, то, скосив глаза, правее, можно увидеть продолжение здания – белого, массивного, с колоннами, лепниной, окнами-прямоугольниками. Там ресторан, и вечерами далеко вокруг разносится: «Ба-раб-аан был плох, барабанщик бох, ну, а ты быы-ла вся лучу падстать, так ле-хы-ка, что ма-агла  ты на барабане станцевать!»

Женька представляет  худого дядьку, который забрался на барабан, и неловко, - он же барабанщик, а не танцор, - переступает с ноги на ногу; про героиню песни девочка забывает. Женька слезла с подоконника, подошла к столу, туповатым ножом нарезала,  и разложила по тарелкам дольки огурцов, редиску, помидоры кружками, - красиво! Вернулась мама, оплачивала  гостиницу. Зашла тихо, не отвлечь бы игрунью.

- Добро пожаловать! Наш пароход совершает кругосветное путешествие! Приходите к нам в рэсторан!» Воображаемые пассажиры приходят, садятся, Женька приносит им еды, и вот ещё, водичку, пожалуйста, из сифончика. Благодаря маминому недавнему приобретению, обычная вода превращалась в весёлую, улыбаясь пузырьками газа. Ещё убраться, крошки смахнуть, салфетки поменять, увядающий синий букет в графине поправить. Ага, качка началась, стулья ездят.

- Мама, мама, качка! Шторм, наверное!
Женьке запомнилось, как  мама, поймав на пароходе кого-то из комсостава, тоном пациента, от которого скрывают правду, добивалась: «Скажите честно, это шторм, да? Шторм?» Симпатичную женщину убеждали, что нет, но маму не обманешь: «А почему всем сказали отойти от иллюминаторов, и по каютам разойтись?» С Элькой, новой подружкой, Женька обежала  все прогулочные палубы, широкие лестницы, покрытые красными коврами. Между ступеньками ковры были прижаты тяжёлыми прутами. Девочка боялась, что заденет ногой, и эта штуковина покатится прямо на неё. Один раз даже осторожно потрогала – та не шелохнулась. Бегая по палубе плавучего четырёхэтажного замка, девчонки то и дело врезались в пассажиров, официантов, горничных, - их не останавливали, не ругали.

Женька чувствовала себя принцессой, кружась среди зеркал, люстр, диванов, скользя по узорчатым полам из дощечек. Принцесса и мама посещали один из трёх ресторанов, куда приписали их каюту. Пока разбитные официантки суетились,  можно поглазеть на потолок, большая часть которого занимала окружность замысловатого светильника с картиной внутри. В иллюминаторы так и плещут-захлёстывают океанские волны

 Четыре дня приключений!
А потом гостиница. В девять вечера звучала Женькина колыбельная: «Барабан был плох…».
- Пора спать, доча», - говорит мама, а сердце её рвётся на части.
 Как-то поднялись пораньше. Солнышко, зелено, приветливые широковатые лица бурятов и обычные русские. Здесь, в городе, служит старший брат. Женька шлёпает рядом с мамой счастливая, скоро Серёжку увидят: «Барабан был плох…».Приехали. Бросилась в глаза деревянная будка, вознесённая на много метров вверх. Внутри  – человек в форме,с собакой.С овчаркой.Смолкает барабан, остаётся тревожный звук:тум, тум, тум.

Колючая проволока, пропускной пункт. Пока вошли, прошла целая вечность. Из ряда тёмных фигурок отделилась одна,и направилась к ним.«Заберём его отсюда, и домой поедем!» - обрадовалась девочка. Брат был серьёзен,рассеянно потрепал сестру по голове,чмокнул маму. Чёрная форма с белой бирочкой. Мама отдала кульки с малиной, свёртки, крепко обнялись. Пошли на выход, брат долго махал  им вслед.
- Почему мы его не забрали, мам?» -
-  Не можем.Делов натворил. Натворили-то другие, а отвечать ему.
 
Не игралось, не бегалось, а когда заиграл «Барабан», Женька разревелась, заколотив кулачками по спинке кровати.Обидно за брата, он же не видел этого парохода,красоты! Вот если бы время вспять,да всем вместе в путешествие!

P.S. Популярность песни «Танец на барабане» росла.
Через год после описанных событий, лайнер «Советский Союз», переименованный  в «Тобольск», совершил последний рейс на распил. Сказки в Женькиной жизни станет меньше.