Каренин Vs Анна

Каренин Vs  Анна

19 апреля в Волковском театре состоялась премьера спектакля с лаконичным названием «Каренин» в постановке молодого питерского режиссёра Романа Кагановича по пьесе Василия Сигарева. В этом сезоне Волковский заселяет сцену отечественной классикой, то переустраивая для сцены «Карамазовых», то объединяя «Онегина» с «Пиковой дамой» и вот – на камерной сцене поселился грандиозный роман Льва Толстого.

Один из самых известных в мире романов «Анна Каренина», как и романы Достоевского, отличается многоголосицей, «полифонией» - по определению философа Михаила Бахтина; здесь не один главный герой, а несколько, читатель погружается в мир каждого персонажа, пытается понять его мировоззрение в его целостности.
Название романа  - «Анна Каренина» - как будто уводит в сторону от остальных героев. Если не при первом, «юношеском», то при втором прочтении книги становится очевидно, что не всё так просто. И Анна не совсем героиня, да и Каренин не такой уж злодей, каким он кажется из того схематичного сюжета, который известен всем, даже не читавшим, чуть ли не с первого класса.

Далее Каренин начинает удивлять, в первую очередь, в экранизациях. Будь то закрытый, глубоко переживающий свою драма Каренин Николая Гриценко, живой на фоне большинства остальных персонажей в фильме Александра Зархи, или мудрый, понимающий герой Олега Янковского в экранизации Сергея Соловьёва, или страстный, влюблённый, некрасивый, но притягательный Каренин Виталия Кищенко из версии Карена Шахназарова.

Не удивительно, что Василий Сигарев, современный драматург и сценарист, ныне один из самых, пожалуй, ярких и востребованных, обратил внимание на этого недооценённого героя. Название пьесы «Алексей Каренин» подчёркивает специфическое внимание, противопоставление Анне, которой принято сочувствовать. Здесь главный герой он, покинутый муж. Каков же он?

Чувства Алексея Александровича Каренина не выплёскиваются в публичное пространство, это глубоко личные переживания; именно они интересуют создателей «Каренина» в Волковском. Поэтому зал – камерный, чёрный, практически пустой. Светящиеся столы-трансформеры, ниша в стене на заднем плане. В нише на протяжении всего спектакля танцует свой ломано-страшный танец мумифицированно-бестелесный медиум Ландо (Илья Варанкин). Практически всё. Три чёрные двери-вертушки в чёрной стене.

С самого начала становятся очевидны два плана – реалистический, живой Каренин и механистический «кордебалет». Прекрасный Евгений Мундум в роли Каренина будет разным, и сильным, и нервным, и слабым, и чутким, и глупым, и нежным, и злым. Остальные герои не так проницаемы. И чаще всего они не сомневаются, в отличие от мечущегося Алексея Александровича. Каренина в исполнении Анны Ткачёвой – яркая, необычная, современная, жёсткая, волевая, но она скорее типаж, как человек же она улетучивается, ускользает в тот же момент, когда, кажется, проявляет человеческую уязвимость, слабость.  Эта Анна вызывает одно определение – бессовестная.  Именно так это называется, не смотря на просящиеся извинения – молодость, красота, независимость, смелость, любовь, в конце концов. Ведь хочется, чтобы красивый герой был хорошим, но вот красивые персонажи не очень любимы Толстым. Вероятно, бессмысленность красоты здесь подчёркивает Вронский – Сергей Карпов с его безупречной, но  исключительно внешней улыбкой; учитывая те гротескные образы, в которых он появляется – в видении на балу, где все партнеры, и мужчины, и женщины, в пышных юбках из фатина, с конструкцией в виде конской головы на плечах, – он наваждение, кошмар Каренина. Каренин-Мундум внешне не красив, неоднократно повторяется тема старения – но она не главная. Что же здесь главное? Как определить до сих пор обделённого вниманием героя? Он живой и неидеальный. Все события, чуть ли не каждое слово отражается в жизни актёра на сцене, в его мимике и движении. И весь окружающий его мир – и красавица Анна, и гротескная ханжа, всегда готовая идти «на абордаж» псевдо-христианской демагогией Лидия Ивановна (Елена Шевчук), и врач (Виталий Даушев), больше похожий на доктора Ливси из старого советского мультфильма «Остров сокровищ»,  ироничный камердинер Кирилла Искратова – это холодный, герметично закрытый мир, который не интересуется переживаниями человека. Такого, в действительности, маленького и слабого. И даже сын, малолетний Серёжа здесь – непроницаемая глыба в исполнении анти-малыша, богатыря Руслана Халюзова. Этот персонаж и смешной, и страшный в своей холодности одновременно. В этом решении режиссёра до поры таится загадка – почему маленького ребёнка играет «Геракл»? Режиссёр проводит своего героя по всем его «кругам ада», и когда Каренин сталкивается с очередным предательством Анны, сын начинает к нему приставать со своими вопросами, мало понимая, что происходит. Все знают, как воспринимаются расспросы, когда почва уплывает из-под ног; несчастный отец начинает ругаться, что-то врать так, что даже сын понимает – все очень плохо, папа на грани. Сын мягко берёт его на руки и несёт, баюкая, словно малыша. Здесь смешиваются реальность и метафора, внутренние состояния персонажей с допущенной возможностью сочувствия и такого физического его проявления. Да, иногда самый маленький оказывается самым сильным.

Несколько лет назад, просматривая разные постановки, приходила на ум мысль – постановщики уходят от главного героя, ставя всех на одну планку, усредняя ключевые фигуры и усложняя роли второго плана. Здесь же идёт обратный процесс: один герой реалистический, психологический, остальные становятся как бы масками, оттеняющими жизнь центрального персонажа. Так, например, происходит, в постановке Романа Виктюка «Мандельштам» по одноимённой пьесе Дона Нигро, Здесь Мандельштам в исполнении Игоря Неведрова даже не совсем телесный, но безусловно – живой, остальные участники постановки почти как бутафория, фон, интонационно скупые и подчёркнуто-холодные, гротескные. Так же и здесь - каждый живёт в своём мире, мало заботясь о ближнем, постановщики заостряют внимание на этом коммуникативном дефекте, «чеховской недиалогичности», используя разные театральные техники, выводя на сцену Станиславского с Мейерхольдом вместе.

 Посмотреть довелось генеральный прогон, даже не премьеру. Есть ещё сомнения в некоторых эпизодах, у режиссёра ещё будет возможность уточнить эти детали. Спектакль родился, интересный, осмысленный. Роман Каганович рассказал историю не столько литературную, сколько человеческую, о человеке как таковом, о человеке любящем, таком слабом перед другими людьми, таком маленьком перед обстоятельствами и жизненными метаморфозами. Эта схема, пожалуй, будет работать, даже если акцент сместить на другого героя – на Серёжу, как пробовал сделать Шахназаров, или на Лидию Ивановну, как, наверное, не делал пока никто.

Ирина Пекарская, театральный критик, член СТД РФ