Б. Глава четвёртая. Главка 7

     Спальные высотки громоздились вокруг, серые и скучные. Разбросанные безо всякой системы, как просыпавшееся на землю зерно, они вызывали досаду. Ровные, квадратные, безликие, символ конформизма и одинаковости. Солнце золотило их гладкие, как бы обрезанные гигантским ножом фасады, но даже оно не могло наполнить их жизнью. Застеклённые лоджии лишь слабо посверкивали в ответ, равнодушные к его ласковому сиянию. Если ад – это не смертные мучения, а медленное угасание среди обыденности, то нельзя было бы придумать для него лучших декораций.
     Нина покачала головой и опустила взгляд. Странные всё-таки приходили ей иногда в голову мысли. Причём приходили в самые неподходящие для этого моменты. Вот и сейчас, когда ей нужно было целиком сосредоточиться на сиюминутных делах, она начинала витать в облаках.
     Впрочем, поневоле замечтаешься, когда чего-то долго и нудно ждёшь. А она сидела здесь, на пустой детской площадке, уже около часа и ждала… ждала, когда появится Артём. Вчера, проведя ночь в съёмной комнате, он заявил, что не может больше всё это выносить и поедет домой, что бы там ни было. Они договорились, что встретятся утром, часов в одиннадцать, возле его дома и обсудят сложившуюся ситуацию. Сейчас было уже почти двенадцать, а Тёмы всё не выходил. Телефон его тоже молчал, хотя Нина догадывалась, что могло быть тому причиной. Отец Артёма был человеком властным и крутым, даже в большей степени, чем её родители. Перечить ему было делом гиблым и довольно опасным. Приходилось лишь догадываться, какую страшную головомойку мог он устроить сыну за отсутствие дома в течение двух суток. И Нина с беспокойством думала, сумеет ли её “воздыхатель” придумать правдоподобное объяснение своему отсутствию.
     Да, вот и прицепилось дурацкое Жорино словечко “воздыхатель”. Конечно, она использовала его иронично – иронично по отношению к самому Жоре и его манере выражаться. Но ведь использовала всё-таки! Получается, насмешки брата не были беспочвенными. И отношения её с Тёмой были очень далеки от того идеала, который она себе представляла.  Нынешний кризис лишь обнажил все проблемы, но не создал их. Конфликт назревал давно, и сейчас требовалось найти какое-то решение, которое бы удовлетворило её… удовлетворило их обоих. Вот только она не верила, что подобный компромисс вообще возможен. И плохо, что приходилось решать этот вопрос именно в такой неподходящий момент. Но ждать она не хотела и не могла.
     Дверь подъезда широко распахнулась, и Артём наконец появился. Вид у него был совершенно бешеный: всклокоченный волосы, наспех накинутая, сбившаяся на сторону куртка, на ногах какие-то совсем летние босоножки. Было видно, что он выходил в спешке и надел первое, что попалось под руку. Впрочем, Тёма никогда не отличался тонким вкусом в вопросах выбора одежды.
     Он быстрым шагом подошёл к ней, сидевшей на детских качелях.
     – Ну привет, – выпалил резко, но без давешней грубости. – Извини, пришлось… задержаться, сама понимаешь, сцепились мы с предком сильно. Всю душу он из меня вытряс.
     – Да, я поняла. Но ты ничего ему не проговорился, надеюсь?
     – Нет, конечно! Ещё бы я проговорился! Да он бы меня убил на месте. А если бы не убил, то вызвал бы полицию. С него станется.
     – Пожалуй, он бы и правда мог… – задумчиво сказала Нина.
     – И не сомневайся! Причём с радостью бы засадил меня. У него это называется “воспитательными мерами”. Как же я его ненавижу!
     – Он всё-таки твой отец, не стоит так…
     – Ну а если это правда, что мне теперь, удавиться, что ли? Как будто своего отца нельзя ненавидеть?.. Ладно, хватит об этом. Ты узнала что-нибудь новое?
     Он попытался – весьма неловко – обнять её, но она отстранилась. Сейчас ей было не до кинестетических контактов.
     – Пока что ничего особо нового не писали. Выходные ведь. Вот только…
     – Что?
     – Только я подумала… Этот человек, на которого вы напали, он ведь, наверное, видел ваши лица? Он сможет вас опознать?
     – Он? – от этой неожиданной, хотя и столь простой мысли, Тёма опешил. – Он сам? Да нет, я… я не думаю, что он сможет.
     – Не думаешь? А я вот сомневаюсь, Тёма! Никто не был к вам ближе. Если у кого и был шанс увидеть ваши лица, так это у него.
     – Нет-нет-нет! – заторопился он и начал расхаживать взад-вперёд по площадке. – Он не видел наших лиц. Мы были… сзади.
     – Ах, сзади! – глаза её сверкнули. – Значит, вы ещё и напали на него сзади? Чудесно, Тёма, ты не перестаёшь меня радовать.
     Он злобно пнул детскую горку.
     – Ну да, отлично, давай ещё теперь ты! Мало мне родителя моего, значит? Тоже хочешь меня загнобить?
     – Не кажется ли тебе, что ты это заслужил?
     – Да, наверное… Только какой сейчас смысл об этом говорить? Чего ты хочешь добиться?
     Нина опустила голову.
     – Добиться?.. Тёма, послушай меня внимательно. Я сейчас… я сама плохо понимаю, что у нас происходит. Я и себя плохо пониманию. Просто ты… ты реально дурак, что довёл до такого. Ты мне почти не оставил никакого выбора.
     – Выбора? О чём ты говоришь?
     – Нам нужно сделать паузу, Тёма. Паузу в наших отношениях. Я буду тебе помогать, по мере своих сил, в этой истории, но паузу сделать надо. Иначе нельзя.
     – Нельзя? Что значит нельзя? Ты же обещала, что бросишь меня… сейчас.
     – Да, обещала, и не бросаю. Ты понимаешь, что значит – пауза? Мне она необходима! – она говорила медленно, раздельно, как с ребёнком или иностранцем.
     Тёма отвернулся. Казалось, он вот-вот расплачется.
     – И сколько же… сколько времени тебе нужно? – выдавил он.
     – Не знаю, я пока ничего не знаю. Но ты меня очень разочаровал, и… я мне нужно время, чтобы всё обдумать и понять. И, пожалуйста, не дави на меня. Это только повредит.
     Тёма снова повернулся к ней. Взгляд его был жёстким и в то же время просящим.
     – Скажи мне… – начал он, – это тебя, наверное, твой братец надоумил? Или предки? Два дня назад ты говорила другое.
     – Нет, Тёма, мой брат и родители тут ни при чём. И если бы ты был… в более спокойной состоянии, то вспомнил бы, что и два дня назад я говорила тебе то же самое. Мои чувства к тебе – это одно. Но вся эта ситуация – другое. Так что не нужно приплетать сюда мою семью. Я вполне могу сама принимать решения.
     – Сама? – усмехнулся Артём. – Да все мы якобы можем сами решать. Только на деле это совсем не так. Что решаю я, например?
     – Ты?.. – она на секунду задумалась. – Ты решаешь, как тебе дальше жить. Продолжать заниматься ерундой, в которую тебя втянул Павел, или заняться нормальным делом. По-моему, яснее ясного. Тебе не кажется?
     Артём нахмурился.
     – Я же просил тебя не упоминать о Павле.
     – Не упоминать? Как я могу о нём не упоминать, если он тут виноват не меньше твоего, а может, и больше? Тебе нужно прекратить все контакты с ним раз и навсегда, Тёма! Тут просто нет другого выхода… особенно если ты хочешь, чтобы я…
     – Ах вот как! Ты теперь будешь меня им шантажировать?
     – Да при чём тут шантажировать? Неужели ты не поймёшь, что это ради тебя? Что я просто не смогу быть с человеком, который… который творит такое!
     – Ну да, я плохой, да? Зверь, жестокий зверь, да? Это тебе братец напел, не иначе.
     – Да что ты привязался к моему брату? Он о тебе даже не знает ничего.
     – Обо мне, может, и не знает. Но ведь у тебя журналист, в журнал пишет. Палец даю, что он о нападении накалякал уже статейку.
     Нина закусила губу.
     – Допустим, он и написал статью, что с того?Это его профессия, писать о таких вещах.
     – Значит, написал, да, я прав, значит?
     – Прав, прав, только успокойся, пожалуйста. Если это тебе так важно, я его статью не читала.
     – Что ж так, он плохо пишет?
     – Нет, просто… просто не нравится его стиль.
     – Вот как!
     Она встала с качелей, накинула на плечи пальто.
     – Послушай, Тёма, перестань разговаривать со мной в подобном тоне. Мой брат и его журнал здесь совершенно ни при чём. Тебе нужно думать о собственных проблемах. Тебе нужно… ты меня слушаешь?
     – Да, слушаю.
     – Тебе нужно затаиться и никак себя не проявлять. Никаких контактов с Павлом или Вовой. И со мной тоже как можно меньше. Ты, видимо, ещё не понимаешь до конца, во что влез. Это дело могут раздуть так, что по всей стране станет известно. Жора говорил, что так может быть. А ещё… он завтра идёт брать интервью у адвоката.
     – Что ещё за адвокат? – в голосе Артёма послышался испуг.
     – Волков, есть у нас такой, довольно известный, не слышал разве? Жора хочет узнать его мнение о… о преступлениях на национальной почве.
     – И что мне с того?
     – Не знаю, но этот Волков опытный человек и может сказать что-нибудь дельное. Что-нибудь, что тебе поможет сейчас.
     – Что-то сомневаюсь.
     – Посмотрим, надо дождаться завтра.Я тебе позвоню… и расскажу, если узнаю нечто важное. А встречаться нам пока не надо. Это я твёрдо решила.
     Артём ничего не ответил. Он задумчиво ковырял песок носком босоножки. Нина решила, что пора заканчивать. Вот такое вот последнее свидание. Последнее ли?..
     – Ладно, Тёма, мне надо идти. Поговорим по телефону, когда будет что-нибудь новое. И не забывай, пожалуйста, что я тебе сказала.
     Она протянула ему руку на прощанье. Рука повисла в воздухе, ожидающая, настойчивая. Артём несколько секунд смотрел на неё в недоумении, затем невесело рассмеялся, покачал головой и пошёл прочь.
     “Глупо, как глупо, – подумала Нина. – Мы ведём себя как дети! А самое печальное, что почти ничего нельзя сделать”.