Женская палата

     Боже мой! Как огромен, как красив мир! Как много в нем нового, еще не открытого мною, не увиденного моими глазами, не тронутого моими руками, не прочувствованного сердцем! Слишком поздно я поняла это!      
    Когда ты лежишь, прикованный к кровати  болезнью, твой мир ограничен белым потолком с подтеком от дождя и давно немытыми плафонами, белыми стенами, наполовину выложенными голубоватым кафелем, тумбочкой, на которой по воле медперсонала имеет право стоять только вода, и соседками, с которыми ты делишь эту страшно надоевшую территорию.
   Но это тоже мир. Мир любви, страданий, надежд, человеческих отношений.
   Когда меня привезли в эту палату, показалось, что самое неуютное место – это мое, а люди вокруг злые и неприветливые.
   Первой ко мне обратилась симпатичная черноглазая женщина, которую на инвалидной коляске вкатил в палату муж. Она доброжелательно произнесла:
- Здравствуйте! Меня зовут Марина. А вас?
Я ответила, пытаясь скрыть раздражение.
- Не переживайте, - сказала Марина после того, как муж помог ей лечь на кровать. – Все будет хорошо.
    Как оказалась, ее положили сюда всего на час раньше, и муж возил ее на кардиограмму. Теперь он уезжал, оставляя ее одну. О чем они тихо говорили, я не слышала, но в голосе моей новой знакомой слышались с трудом скрываемые слезы, когда они прощались.
   Меня привезла мама. Антон ушел, как только узнал, насколько серьезно я больна. Свадьба не состоялась. За полгода болезни я немного видела мужей, которые возились бы со своими женами-инвалидами. И вначале, наблюдая за этой парой, я почувствовала острую зависть. Но муж Марины уехал, и мы оказались в равном положении: одни, прикованные к кровати. Но у меня было преимущество: я хоть с трудом, но передвигалась на ходунках, а моя соседка не могла сделать даже это.
    Мое раздражение стало уходить, когда Марина продолжила знакомство с другими больными. В ее голосе слышались такой искренний интерес и доброжелательность, что завязался непринужденный разговор. Рядом с ней стояла кровать Людмилы, а возле меня расположилась Лена. Две кровати не были заняты.
    Люда, стройная блондинка, служившая, по её рассказам, таможенным инспектором, отличалась от всех нас тем, что вполне нормально передвигалась на своих ногах. Но коварная болезнь заставляла её забывать ближайшие события, и она постоянно попадала в маленькие приключения: то заблудилась, когда её отправили на очередное обследование, а медсестра не подошла вовремя, то не нашла в коридоре холодильник.  Когда незнакомая женщина завела ее в палату и спросила:
- Это ваша девочка?
Все обрадовались развлечению и закричали:
- Наша, это Люда!
- Девочки! Я так рада вас видеть!- заулыбалась Люда, - Но, простите, не помню имена.
- А ты читай на кроватях и запомнишь,- посоветовала Марина.
Люда и Марина как-то сразу сдружились. Началось с разговора о детях. Люда скучала о своей пятилетней девочке, которую, пока она в больнице, забрали мама и папа.
- А муж как же? -  не выдержав, поинтересовалась я.
- Объелся груш, - в своей полушутливой манере ответила Люда.
- Бросил, что ли?- уточнила я, втайне утешаясь тем, что не меня одну бросили.
- Нет, не бросил. Я его брошу после выписки.
- Что так?
- А ты видела, чтоб он хоть раз ко мне приехал? Запой у него. Золотые руки у моего Славы, а работать не хочет. Устроила его через знакомых – не выдержал, запил. У нас много фруктов в саду, гонит замечательную самогоночку и сам её употребляет. Дочку нельзя на него оставить, а она мне так тяжело досталась, я долго не могла забеременеть, родила уже под сороковник. Мне бы только вылечиться…
- Люда, все будет хорошо, - заговорила Марина. – Память вылечим. Как меня зовут? Не подглядывай!
- Да помню я, Марина - учительница. Ты же меня об этом сто раз в день спрашиваешь. Выучила.
- Ну вот, значит, процесс пошел, - засмеялась соседка.- А девочек как зовут?
- Наташа, - посмотрев на меня, с долгой паузой ответила Люда.
- А на той кровати кто лежит? –  показав на пустую кровать, снова спросила Марина.
- Не помню, сокрушённо ответила Люда.
-Тоня. А где она?
- Опять забыла!
-В реанимации.
Это была игра, которую придумала для Люды Марина. Она заставляла её постоянно напрягать память, вспоминая мелкие события дня. И, наверное, это тоже дало положительную динамику в лечении.
- Ну настоящая учительница начальной школы! – смеялась Люда.
       С Леной не смогла найти общий язык даже добрая и коммуникабельная Марина. Эту худенькую капризную пациентку постоянно сопровождала мама, хотя, в отличие от нас, болезнь не проявилась в ней явными дефектами.
-Зачем ты принесла помидоры? Я просила перчик! Иди немедленно купи!
- Я не хочу есть в палате, отведи меня в столовую, купи что-нибудь вкусное!
Такие реплики Лены, хотя и произнесенные шепотом, мы и ее бедная мама слышали постоянно. И невольно возникала неприязнь к капризуле, тем более, что пожилая мама с тяжелой походкой и отёкшими ногами выполняла немедленно все ее приказы. Впрочем, маму мы поняли, когда она, отведя Лену на очередное обследование, извиняющимся тоном постаралась оправдать свою девочку:
- Я так боюсь за нее, ее еле вытащили после непонятного приступа, она так изменилась после реанимации.
     Мама есть мама.
К нам тоже приходили мамы и старались всеми силами помочь и как-то облегчить положение лежачих…
    Но мысли наши, особенно по вечерам, когда уходили  мамы со страданием в глазах и дежурными добрыми фразами, наши мысли обращались к заветному: к любви. Мужья и дети. Это было темой долгих вечерних бесед.
    Мне тоже захотелось поделиться своей бедой. Когда я с трудом скрываемой дрожью в голосе рассказала о предательстве Антона, Марина осторожно спросила:
- Ты его и сейчас любишь?
Я задумалась. Не знаю, что ответить. Боль предательства была сильнее прежнего чувства.
- А знаешь,- стараясь перевести  тяжелый разговор в более лёгкое русло, сказала Марина, - В одной песенке поется: «Если к другому уходит невеста, то неизвестно кому повезло».
«Это я та самая невеста»- подумала я про себя. Не признаешься же девочкам, что яркий, красивый, праздничный, всегда веселый Антон увлек меня, закружил: цветы, конфеты, пузырьки шампанского в нарядных кафе… Казалось, что и жизнь нас ждет такая же яркая и праздничная… И забыла я влюбленного в меня со школы Вовку. Кстати, он уже должен закончит университет в Питере…Написала ему только, когда мы с Антоном решили пожениться, смску: «Извини, я люблю другого и выхожу замуж». Даже не позвонила. Чем я лучше Антона? Вовка казался скучным, а теперь веселюсь одна. А он бы бросил меня такую?
    Мои грустные мысли были прерваны откровениями нашей капризной Леночки. Слушая наши рассказы о светлом и не очень прошлом, она нашла в смартфоне запись со своим выступлением. Оказалось, что до болезни она была певицей, а муж – автором ее песен и продюсером выступлений. Лена поднесла смартфон  и показала каждой из лежащих  свое выступление. Конечно, мы с трудом узнавали в нарядной, стройной, с длинными волнистыми волосами  девушке из клипа в интернете нашу худенькую Лену с грустным взглядом и какой-то паклей из волос на голове. Да, всем нам трудно, но как же должна переживать свою болезнь эта девушка, познавшая яд славы!
    О муже Лена рассказывала так восторженно, хвастаясь его талантами доцента- математика, астронома  и замечательного музыканта, пишущего «космическую» музыку, что спрашивать об их личных отношениях никто не решился. Хотя между собой мы обсуждали  вопрос, почему с Леной мама, а муж ни  разу не пришел, хотя в отличие от нас всех она жила здесь, в краевом центре?
    Всю силу страданий бывшей красавицы-певицы мы ощутили  в пятницу, когда на обходе  услышали вначале произнесенную шепотом, а потом вслух, со слезами, просьбу отпустить её домой к мужу на субботу.
- Нельзя, Вы еще не вылечились, да и меня накажут, я не имею права отпускать больных домой, - доброжелательно, но строго убеждала её наша милая Юлия Анатольевна.
- Но он уедет на гастроли, я его не увижу. Мне же нужно собрать его в дорогу, - умоляла врача Лена.
- Не переживайте, он же взрослый человек, знает, что Вы больны, сам соберется. Вам нельзя волноваться, - продолжала убеждать женщину врач…
    Не знаю, было ли дано разрешение Лене после обхода, но в субботу она из палаты исчезла и появилась только рано утром в понедельник. Вот где сила чувства!
    В этот же день к нам поселили Светлану, невысокую кругленькую женщину в ярком спортивном костюме. Она долго не вступала в разговоры, а только ворчала вслух, недовольная всем: медсестрой, что пришла ставить капельницы, остывшим обедом, своей головой, которая кружилась в неположенных местах, заставляя ее хозяйку «считать косяки», как выражалась она сама. Явно прислушиваясь к нашим беседам, она в первый вечер стойко молчала. Позже мы поняли почему. Разговорилась она после того, как Люда и Марина начали рассказывать анекдоты. Нас, как говорится «понесло», и в палате воцарилось на некоторое время веселье.
- Ой, бабы, а я боялась слово сказать, - заговорила новенькая. – Думаю: ну попала! Сплошная интеллигенция! А вы нормальные!
    Оказалось, что наша Света поступила в больницу из маленького кубанского хутора. Она стала подробно рассказывать о себе, не стесняясь уже соленых, но выразительных народных словечек.
    Честно сказать, я даже не знала, что в сегодня существуют такие «рабочие лошадки». Да, она замужем. Уже двадцать лет живет в доме мужа, из которого ей некуда сбежать. Трое детей теперь уже подросли. Старшая замужем в городе, младшие учатся там же. Больше всего заботила Светлану оставленная без присмотра скотина и огород в двадцать соток, который уже вот-вот надо начинать обрабатывать.
- У тебя корова есть, да, Света?- поинтересовалась Люда.
- Ха, корова! У меня их две, три свиньи и сорок гусей!
- Ну вы даете, пашете небось с мужиком с утра до ночи! – удивились мы.
- С каким мужиком? Он работать не хочет. А детям помогать – то надо. Он мне сказал:  «Сама нарожала, сама и помогай». Еще и пожрать вкусненького требует!
- Да как же ты живешь с таким? – возмутилась Люда. – Я бы его давно выперла!
- Откуда? С его собственного дома? Свекруха отписала ему. А я на птичьих правах. Своего-то нет.
- Да, Светик, как же ты успеваешь с таким хозяйством обходиться?
- А я еще и работаю, - с каким-то озорством отозвалась Света.
-Работаешь?- хором отозвались мы.- Где, кем?
- А соцработником. Помогаю старикам нашим. Работать можно, только бумаг требуют уйму, а я это не люблю. И ходить по улицам трудно: три года назад выкопали рвы, сделали вид, что газ проводят…
   После этих откровений Светланы все замолчали.
- Да, не удивительно, что ты заболела от такой жизни. Вот она, женская судьба…- раздумчиво произнесла после долгой паузы Марина.
- Да ладно, Марина, ты еще не знаешь судеб похуже, – отозвалась наша хуторянка. Я вот вам расскажу о моем соседе – чеченце. Он поселился рядом несколько лет  назад, купил большой дом и стал жить с  женой  и огромным семейством. Толстый, ленивый, грубый. Сам  не работает, все делала жена, ей двадцать семь лет. Каждый год рожала. А он живет припеваючи на пособия детей. Так вот, самое страшное, что в прошлом году он привел в дом девочку лет пятнадцати и сказал, что теперь она будет его женой, поскольку прежняя состарилась и ни на что не годна. И живут, как цыгане: семеро детишек спят на тряпках в большой комнате, он с молодой женой в спальне, а «старая» двадцативосьмилетняя жена в коридоре спит. Каждый день успевает только в печи своей лепешки выпекать, которые детишки из-под рук выхватывают. Кстати удивительно вкусные! Я пробовала. Бедняга безропотно выполняет всю грязную работу, а молодая уже беременна…
- Господи, что только не переносит женщина, если некуда уйти - не выдержала я.
- А куда уйдешь от родных детей? – грустно отозвалась Люда.
- Да, девочки, у нас все гораздо лучше, только бы выздороветь,- вздохнула Марина. 
   И снова наступила тишина.
    А я, уставившись в потолок, думала о женской судьбе. Где-то в горле закипали слезы. Нас в палате пятеро. Тоню я не знаю, она по-прежнему в реанимации. Но как минимум четверо из нас дважды наказаны: болезнью и предательством любимых. Одна Марина не жаловалась на мужа. Сказала только, что любит и что обвенчаны. Может быть, мне повезло, что Антон ушел до свадьбы? Где же справедливость? Неужели нет радости для большинства из нас? А мужчины все предатели?
   Спустя несколько дней, когда выписали моих новых подруг: Марину, Люду и Лену -  в палату поступили две женщины. Они были старше нас намного, и аура дружеского общения исчезла сама собой. Но зато я молча наблюдала, как пожилой и сам явно нездоровый муж неповоротливой и раздражительной Татьяны Николаевны сидел рядом с ней, ловя каждое желание, выполняя каждый каприз, приговаривая на все её приказы: «Сейчас, Танюша, сейчас, моя хорошая».
    Вера Васильевна была немного моложе Татьяны, женщина собранная, ухоженная, видимо начальница, которая постоянно говорила командным тоном, очевидно со  своими подчиненными, по телефону, не стесняясь нашего присутствия. Весь её вид выражал пренебрежение к нам всем. Она мне понравилась еще меньше, чем Татьяна. Разве можно любить такую?   
    Оказывается, можно. Утром и вечером, до и после работы  к ней приходил милый и приятный человек - её муж - и приносил уйму вкусных вещей, которых мы, иногородние лежачие, не видели. А он ласково обнимал жену, помогал ей подняться, и они выходили в коридор пошептаться. А когда Вера отказывалась от принесенного, он добродушно угощал  нас дорогими зимними мандаринами, виноградом, персиками…
    Женское счастье… Это судьба, а не заслуга. Наверное, кому как повезет. Что толку плакать в подушку. Я его не жду. Жду выписку. Завтра за мной приедет мама.
    С раннего утра я начала потихоньку собирать  всякую мелочевку. Домой! Хоть маленькая, но радость.
- Здравствуй, Наташа!
Знакомый голос прозвучал возле самой кровати. От неожиданности я замерла и резко подняла голову от тумбочки.
- Володя! Ты? Как? Зачем?
Из рук упала и покатилась куда-то под чужую кровать кружка.
- Вставай, Наташа! Ты уже собралась? Молодец! Давай я тебе помогу. – сказал Володя каким-то будничным тоном.- Пойдем скорее домой. Нас мама ждет!