Глава 3. Крестьянская война

 
Крестьянская война 1667 – 1669, 1670 1671гг война в России проходила на протяжении  5 – ти лет между войсками крестьян и казаков  и супротив царскими войсками. Василий Ларионович  Ус один из руководителей крестьянской войны,  он из донских казаков,  был в плену у турок, натерпелся бог знает -  каких мук, и каким – то чудом смог бежать. Участник  Русско – Польской войны, среди казаков был в большом  авторитете. Все отмечали его удаль, его стать. Всегда при богатом кафтане, сбоку украшала его кривая турецкая сабля, рукоять которой усыпаны дорогими каменьями, его голову прикрывал малахай, а в левой руке всегда держит дорогую люльку,  с этого  атамана -  возможно писать добрую картину. Он задолго  до  Степана Разина возглавил мятежников.  В 1666 году   возглавил поход беднейших казаков к Москве, чтобы просить назначения на царскую службу, так как на Дону был неурожай, голод охватил большие донские территории. Собрав под своим началом 700 – 800 казаков, он двинулся в Москву просить царя взять их на государеву службу. 10 июня 1666 года они подошли к Воронежу.  Но местный воевода Василий Уваров,  подозревая людей Уса в бунтовских намерениях, преградил путь на север. Василий Ус на переговорах с воеводой смиренно просил пропустить делегацию из шести человек к  царю. Встав  табором неподалёку в уезде, казаки отправили две делегации, но в ответ получили лишь приказ о немедленном возвращении беглых и об отправке казаков назад, на Дон. Василий Ус пренебрёг царским указом и решением Боярской Думы, увёл с собой несколько тысяч беглых крестьян и холопов. ( через год сделался одним из сподвижников Степана Разина.)  Царское  правительство,  предписало  Василию  Усу -  немедленно  вернуться  на Дон,  но по пути  не сманивать  за  собой - служивых  людей.  26 июня  казацкий  отряд  Василия Уса  выступил  из - под  Воронежа, по пути  к ним  примкнули  беглые солдаты,  холопы с  юга страны. Мятежное движение стало быстро разрастаться, горели усадьбы бояр и помещиков. Дворяне трусливо бежали с жёнами и детьми. Войско  Василия  Ларионовича Уса было не казацким, а мужицким. Войско Разина было значительно меньше войска Василия Уса. Именно потому, что мужицкое войско содержало само себя, и благодаря тому, что  за это они боролись,  было  их заветной мечтой поголовно всего населения страны за исключением кучки дворян, которые  шли в его войско, потому оно было таким большим. Царское правительство, обеспокоенное продвижение войска и расширением крестьянского бунта, снарядило карательную экспедицию против отрядов Уса. Главным воеводой назначен Юрий Никитич Барятинский. Усу пообещали свободный проход на Дон казакам, но поставили условие,  чтобы  они выдали всех беглых, и остальных мятежников, которые сбежали из полков и городов, боярских холопов. Вину  за поход Уса правительство хитро возложило на « беглецов в Донскую область из центральных уездов, которые пришли с Дона без его государева указа самовольством, и свою братию к себе ныне называли, и разоряли уездных людей, и грабили и всякое  насилие учиняли». Василий Ус разделив на три части отряд привёл отряд на Дон. Как ему это удалось сделать?  Сказался боевой опыт  участника  Русско – Польской войны, а его как говориться не пропьёшь, не потеряешь.  Шли ускоренным маршем, не останавливаясь на привалы, продолжая движение даже в ночное время, ели и кормили лошадей на ходу. Эти меры позволили выиграть время – попытка правительства догнать отряды потерпела неудачу. Василий Ус привёл на Дон не одну тысячу крестьян и холопов из центральных уездов  России, а через год он стал  одним из главных помощников  Степана Разина. Пришёл тебя звать  в кумовья, Ты – казак, я – казак. Нам едина дорога,  Василий Родионович,  убеждённо сказал Степан Разин. Наотрез отказавшись выдать беглых,  отстаивая их право стать вольными казаками, донской атаман завершил свой поход, начатый с невинного намерения «подкормиться» на государевой службе, открытом и дерзким неповиновением властям. Таким образом, Ус попал в царские «непослушники». Мягкие меры правительства по отношению к Усу объясняются  нежеланием Москвы осложнять отношения с Войском Донским. При конфликтных ситуациях царская администрация была вынуждена воздерживаться от прямого вмешательства в донские дела.  « И дана им  на  Дону  жить,  воля своя, и начальных людей меж себя атаманов и иных избирают, и судятся во всяких делах по своей воле, а не по царскому указу». Коренным донцам, вишь и раны на пользу  его,  что не пуще колотят, а он крепче, да крепче шутил Василий Родионович Ус. Там приобрёл любовь горожан, к нему беднота шла толпами, он писал письма казацким атаманам с призывом присоединиться к восстанию, их численность достигла – 3 000 тысяч человек. Василий Ус славен не только на  Волге, Тамбовщине, Тульщине,  Рязанщине знали его набеги. Он налетал на Дворянские поместья, сжигал дома, опустошал  хлебные клети, делил хлеб с крестьянами и уходил в леса. Стрелецкие сотни, которые высылали на них, не раз были биты. Народные массы призывали к Усу всё новые и новые толпы беглых. В скопищах – беглых,  он  чувствовал силу, с которой можно истребить  весь дворянский род,  устроить вольное справедливое царство, где каждому будет довольно земли – только бы рук хватало для обрабатывания пашни. А подать платить  одному царю - батюшке. А то  каждый помещик себе норовит урвать кусок, да  пожирнее.  До того уж дошли, что жениться воли не стало.
 
Во товарищи умного атамана возьму, да и пойдём, говаривал Ус. Ить - сила народная зазря пропадает. Бояре всё крепнут, жиреют, а мужик всё слабеет, А нам надо собрать все силы воедино. Мы не казаки, а мужики, Степан Тимофеевич ответил Василий Ус. Мужик  за правду  мужичью встаёт, а вы для корысти, да озорства. Нам волю свою добыть, чтобы землю взять, хлеб пахать в поте лица, по божьему велению, а казаки тьфу….  Земли у нас море без края; поглядеть – то  черным -  черна,  от жиру ажно лоснится вся на солнце, в горсти помять – то пух.  А нет,  чтобы пахать. Земля здешняя богата дюже, здесь воткни в землю палку, а по осени урожай надобно собирать, дивились мужики  из северной российской полосы. Разве можно, чтобы такая земля лежала без пользы? Срамота - казакам, как собаки на сене. И скажи ведь, откуда  такая неправда на свете? Кому не надо даётся, а нет, чтобы нам землеробам. Истомилась казачья земля, извелась бесплодием.Ну, что как пойдёт так пойдёт, совместно будем душить бояр, а держава казацкой станет! Худо, что ли спросил Разин.  Кому и добро! – ответил  Василий. А худо кому? – Мужику землеробу!  Ему ещё и на шею  дармоедов  прибудет. А станет народу тошно и всею  Русью он подымется бояр побивать, да дворян, да вас казаков,  За что же казаков? – удивился Степан. За то, что работать не хочешь, а ложку тянешь. Мужик на вас шею гнёт, горб натирает, а ему с каждым годом тошней, не зря он бежит  с Руси. Мужик для казака, это камень на шею воскликнул Степан Разин, Ну и пусть себе бежит к нам, я всех приму крестьяне с каждым днём  пополняли ряды мятежников. Разин  Степан Тимофеевич, атаман - грозный. Он  не ратных людей не любит.  Спросит: «Владеете саблей –  говорите, а как же  владеем, колите пикой – колем». Принимай,  отец – атаман, в войско своё казацкое.  Саблей владеете? – Владеем.  Пикой колете? – Колем. Да ну, -  подивился Разин. Приказал привезти коня. – Садись борода,  держи  саблю. Не ожидал борода проверки. «Пропал, пропал,  казнит за  враньё - атаман». Стал выкручиваться: «да, мы больше пеши. В казаках,  да  пеши?  А ну –  ка  залазь. Да я с дороги устал. Не бывает усталости ратному человеку, борода смирился. Посадили под руки на коня,  взял в руки саблю, непривычно бороде в седле, саблю – то впервые держит, Взмахнул, да и тут же её выронил, а сам вывалился из седла. Сабля с норовом, с норовом. Не даётся - упрямая, гогочут  казаки. Зачем ему сабля, он лаптем по ворогу, пуще всех смеётся Степан Разин. Обидно бороде, набрался он храбрости и говорит Разину: «Зря ты смеёшься. Стань за соху,  может,  мы тоже посмеёмся. Разгорячился Степан Разин: «Возьму, да и встану». Притащили ему соху, запрягли кобылицу. А Разин, как и все казаки - сроду не  пахал поле. Думал дело простое, начал не получается. Куда, куда покрикивает борода, мелко – мелко пласт забираешь, ты  поглубже,  глубже  землицу – подсказывают мужики. Нажал посильнее атаман, лопнул сошник. Соха с норовом,  с норовом, не даётся упрямая, засмеялись крестьяне. Да, зачем казаку соха, он саблей землицу вспашет, смеётся борода. Посмотрел Василий Родионович Ус  на мужиков, рассмеялся.  Ай да молодца, борода, благодарю за науку. Эй,  закричал казакам Разин,   не забижать  казакам -  хлебопашный  народ: выдать коней, приклад. Равнять с казаками, потом задумался и добавил: « и пахарь и воин, что две руки при одном человеке. Примешь? – с усмешкой спросил Василий,  ну тогда ладно. А когда все в казаки убегут,  кто же станет пахать,  да сеять? Где хлебушка надо взять? Надумал тоже, ведь  вон  сколько народу на русской земле, как же все сбегут? А кто не сбежит, тем больше работы достанется, и жизнь станет тяжелей.  Степан задумался, ну как с усмешкой спросил его Ус. Мудрец,  ты право, мудришь, мудришь, чего ты  хошь? – с досадой спросил он. Не то ты надумал, Степан – сказал  Ус. А что? А всю Россию воевать у бояр. Бояр побивать на Руси, чтоб нигде им не осталось места, а жизнь - по новому ладить. Величие замысла поразило его. Русь воевать! Ведь это великое дело. Ишь ты, - подразнил Степан. Его увлекла  дерзкая мысль Василия,  у него закружилась голова, но он боялся сразу поверить в эту мысль, и потому сам себя осаживал. Кипит вся земля  Степан Тимофеевич, - продолжал  Василий Ус. Атаманов повсюду не мало, и ты атаман, и я атаман. А кого из нас народ главным поставит? Может тебя? – сказал  ревниво Разин. В этот миг он подумал,  что  Ус и в самом деле больше  достоин - быть главным, чтобы стать впереди. Нет  Степушка, прошли  мои года,  да я и отработал по полной. Ты моложе, тебе поглядеть  и  сорока  нет,  здоров  и славен. Ты, сам к народу иди.  Не к одним казакам, стрельцам,  а к народу. Всему народу стань головой и вожаком. Надо, чтобы народ сам тебе поверил, народ ведь слухам поверил, что ты воин победный, бояр не страшился, дворян казнил, так  стало быть, ты сила. Если, ты покуда  не велик, то народ своим величанием путь тебе указывает к величию. Пусть указывает, велит народ стать тебе воеводой народным. Пособляй,  веди нас на бояр, веди на неправду. Видишь, время приспело,  а слава другая  пойдёт о тебе. Стало надо вставать, ты для бояр будешь ещё грознее, хорошо  Василий Родионович до последнего буду биться, сказал Степан Разин, выдохнув  из себя словно клятву. Народ  прёт, а я буду подпирать.  Не будь я атаманом,  другого  найдут. Довели бояре Русь,  ажно плакать  не можется, все слёзы повыплакали. Ты видел Степушка, как горит трава в степи? Искру брось и пойдёт полыхать,  не остановить, так и народ возгорелся, да уж не говори, будя. Союз атаманский как подобает в России, следует отметить, отмечали с размахом. Василий Ус пьян ещё со вчерашнего,  и чувствовал потому себя не особенно хорошо: ему было как – то всё равно, и он смотрел кругом взглядом постороннего человека. В душе, там, глубоко, образовалась какая – то особенная пустота, которая даже не мучила его: он только чувствовал себя частью этого целого. Ведь это целое было неизмеримо велико и влекло к себе с такой неудержимой силой. Даже злобы к происходящему не было, только факт случившегося немного давил на сознание.  А мне бог с ним с атаманством. Я думаю, что Стеньку не обидел, а выпить мы  можем  топерича  завсегда.

В случае с Усом московские власти проявили терпимость по той причине, что опасались вызвать новую волну народных волнений, оно и так всколыхнуло огромную массу угнетённых, оно стало прологом крестьянского восстания под предводительством Степана Разина 1667 -1669гг, 1670 – 1671гг. К восстанию Степана Разина так называемый поход за зипунами (1667- 1669) поход повстанцев за добычей. Отряд Разина блокировал Волгу, тем самым перекрыв важнейшую артерию России. В этот период войска Разина захватывали русские и персидские купеческие корабли. Получив добычу и захватив Яицкий городок, Разин летом 1669 года двинулся к  Когальницкому городку, где стал собирать свои войска. Возвращаясь из похода за зипунами в Астрахань и  Царицын. Это наверняка внушало царю и боярам немалую тревогу. Супротив вора и разбойника царь снарядил военную экспедицию, а во главе её поставил воеводу Барятинского.  Князь Барятинский, очевидно - рассчитывал на быстрый успех, получив необходимые сведения, чтобы без осложнений провести операцию по разгрому лагеря мятежников. Но всё получилось иначе, действия по разгрому Разина затянулись, царёво войско вынуждено  было нести тяжёлые потери.

Весь люд  Дона жил надеждами, на приобретение свободы и  в конечном итоге улучшения своей доли. А для приобретения её и никаких сил не жалко, порой даже своей жизни. Не имея возможности обзавестись хозяйством при полукочевом образе жизни, они вынуждены были соблюдать царский указ о запрете на разработку земель. Казаки,  могли отстоять  данную территорию только в постоянной войне  со всеми  и против  всех -  добывая одежду, оружие, лошадей, территория проживания была ограничена, скопилась большая скученность. Ситуацию на Дону власть не могла уже контролировать,  попытки оказались безуспешными, масса беглых росла с каждым днём. Правительство до поры до времени мирилось с этим, но дерзкие вылазки на отнюдь не враждебную России Персию (Иран) нападения на русские купеческие караваны на Волге и Каспию всё же вынудили московские власти принять ответные меры. Правительство старалось пресечь казачьи операции в Нижнем Поволжье. Скоро весь юг России сделался добычей страха: везде только и было слышно о мятежниках. Арендаторы – жиды  были повешены кучами. На церемонии их похорон невозможно продраться  через толпу нищих, обступивших усопшего ростовщика и питавших себя надеждою, что авось – либо  наконец – то после смерти грешника он расстанется и родственники раздадут малую часть из бесчисленного богатства. Мятежники пировали, оставляя за собой повсюду пожарища помещиков. Ничто не могло противиться этой силе, все хотели быстро разбогатеть, а потому мечтали о новых походах за добычей.

Могучий  и широкий  Дон.
Ты приютил холопов и казаков.
За это низкий шлю поклон.
Царю я не плачу ясака.

Здесь проживает сирый люд.
Дон приютил, открыл он всем ворота.
Башкиры и мордва все заодно живут.
Без воли крепостным быть неохотно.

Здесь реки рыбою полны.
Повсюду в изобилии — речные раки.
Всех освещает лик луны.
Не рыщут злые царские собаки.

В казаки шли люди любившие поохотиться вволю, бродяги – богатыри. Казаки - это вольные степные рыцари. Проблемами они  не  заморачивались: «Поцеловал куму, да и губы  в суму». День прошёл – хорошо, а завтра как бог даст. А любимое занятие казаков это  трактир, где завсегда праздник на душе.  Эх, пропади пропадом, иная удача! Пришли в тот  же трактир «Заячьи  глазки».В очереди в ожидании толпятся десятки страждущих. Тут и молодые люди с наглыми, кабацкими ухватками, есть и пожилые казачки бородатые, есть и убогие калеки, есть и молодые симпатичные парни, они весело ведут между собой беседу, подмигивают находившимся молодым, гулящим бабам, делают им непристойные предложения. Хлопец с подбитым глазом, приценивается - как бы залезть в карман к соседу, ощупывает свои новые штаны и приценивается как бы их и кому продать, и тут же пропить. Люди разных по национальностям: русские, и татары, хохлы и армяне. Сидит пьяный грек, его лицо блестит от пота и грязи, он черен лицом, жуёт орехи, а косточки плюёт прямо на спину татарину. Всем весело, кабак  есть кабак, хорошо сидят. Зашли два  друга, взяли себе  вино: по чарке - простого, по чарке доброго, по чарке боярского, да по чарке двойного.  Чарочки хороводом, друзья косяком. Ахти!  А деньжонок нет? Да ради дружка, да серёжку из ушка. И хоть друга в первый раз вижу, и глазки у обоих стали косыми, как у зайца, а всю душу друг – другу надо наизнанку вывернуть, потому как,  в дружбе себя  всяк любит,  а когда пьян, так друга больше уважаешь. Пьяный разговор на Руси - зело умён, тверёзому - такого и не выдумать, что пьяный на удивление сказанёт. Жизнь будет лучше у атамана, чем у царя, второй, да это брехня,  не будет она лучше, ну а третий, да  всё это брехня.  А почитай в каждом трактире сидит царский  соглядатай, он возьми да и снеси - то известие куда надобно, да и приведи служивых людей, да и на друзей укажи. Окружили служивые их стол, а те не поймут, чего ради  к ним подступились. « Садитесь  робята,  говорят, наливаем по чарочке, пейте. А робята,  заложили руки друзьям, и при всём честном народе отрезали языки.  Со всяким такое будет,  кто будет пороть нечестивое,  как пёс – это  брешет. И велели повару зажарить языки, подождали, чтобы поджарились и вынесли на показ. Весь трактир  блевал,  как с похмелья, на языки жареные глядя. Ну, спасибо миряне за угощение, век не забудем ваше хлебосольство.

Друже казачек, гуляет на Доне.
Степь стережёт он от крымского хана.
Малый малютка растёт в его доме.
Люльку качает жёнка - кохана.

Турки, да крымцы -  злючи вражины.
В плен позабрали — казацкого сына.
Всех посожгли, лишь пепел от хаты.
Лица черны, все бородаты.

Земли все русские стоном полонятся.
Бьётся с татарином — русская конница.
Кровь проливают за Русь казаки.
К нашей  Москве не пройдут — степняки.

Казак большей частью время проводит на кордонах, в походах, на охоте,  или рыбной ловле.  Он почти никогда не работает дома. Пребывание в станице есть всегда исключение из правил, и тогда он гуляет.  Вино у казаков есть всегда своё,  и пьянство есть не столько общая всем склонность, сколько обряд, неисполнение которого сочлось бы за отступничество. На женщину казак смотрит как на орудие труда своего благосостояния, девке позволяет  гулять,  а бабу же заставляет работать с молодости и до глубокой старости для себя. Женщина как на востоке должна быть покорна ему во всём. Казак, который при  посторонних считает неприличным ласково говорить со своей бабой, невольно чувствует над собой её превосходство, оставаясь  с ней с глазу на глаз. Весь дом,  всё приобретённое хозяйство, имущество приобретено только ею и держится только её трудами и заботами. Хотя он твёрдо убеждён, что труд постыден для казака, приличен только женщине.

Старые, убогие казаки жизнь заканчивали в монастырях, на службе у бога, оставаясь верными защитниками православия. Донская Земля, щедро  политая  кровью, здесь покоятся останки героев азовского осадного сидения 1637 – 1641 годов донских атаманов Наума Васильева и Осипа Петрова. Она устлана  костьми не одного поколения  росла, множилась. Низко кланяюсь и целую твою пресную  землю, донской, казачьей, не ржавеющей кровью политая степь.  Донщина!  Родимая сторонушка! Со всех концов Руси  бежали сюда, скрывались  в бескрайних просторах Дикого поля замордованные  мужики Рязанщины, Псковщины, Киевщины –  все кто был смел и пуще жизни любил волю. Так нашли пристанище люди - называемые себя казаками. Стремят воды  к Азовью  и тихий Дон, и Северский Донец, и Хопёр, и Медведица, и сотни других малых рек, в их течении мы словно видим бег времени и тех, кого уже давно нет, но кто вечно жив в нашей памяти.

Мчатся кони степные.
Рысью, вскачь табуном.
Мои мысли шальные.
Не залить их вином.

Забытых чувств - счастливые мгновения.
Расправят грудь, и круп неся ветрам.
И скорость снизойдёт до пения.
Всех далеко и позади, оставив там.

В награду — кобылицы ржание.
Прикосновение тёплых губ.
И вожака мутит сознание.
Маняще вздрагивает лошадиный круп.

Свободой не могу насытиться.               
Я ненавижу, не приемлю пут.
Иная мне картина видится.
Хозяин строгий не иезуит, не плут.
                - 6 –
Собрав весной 1667 года  ватагу из  голытьбы,  Стенька пошёл  «гулять на синее море, чтобы добыть себе казны, сколько надобно». Алёна затомилась в слезах, какую дорогу ты выбрал  Степан, одумайся? Но он был твёрд, в своих намерениях. Ну,  что же иди своей дорогой, которую ты выбрал, но не забывай, помни обо мне, а я буду ждать дни и ноченьки, томиться стану, изнывать в тоске тебя ожидаючи. Долго  Степан смотрел вослед жене: « да, у всех баб сердце мягкое, как воск от тепла и света». На Волге недалеко от Царицына, разинцы  разграбили караваны торговых судов с товарами,  принадлежавшими богатым купцам, патриарху и даже самому царю.  Атаман разбил несколько стрелецких отрядов, так как был хорошо знаком с тактикой ведения ими боёв не понаслышке, она была едина и проста. Стрельцы вели бой без солдатского  строю,  врассыную. Казаки донские, яицкие бьются огненным боем, а запорожские черкесы – и огненным, и лучным. Дворяне же государевых городов бьются разным обычаем: и лучным, и огненным боем, кто как умеет. В государевом полку у стольников, стряпчих, дворян Московских свой обычай: только в них в бою, что аргамаки (породистые восточные лошади) резвы, да сабли остры; куда не придут, никакие полки супротив них не устоят, то у нашего великого Государя ратное строение. Но восставшие под руководством разбойника Степана Разина били высланных против него правительственные отряды,  все кто пытался  оказать сопротивление -  были  как правило, изрублены или повешены. Пополнив своё войско за счёт работников и освобожденных ссыльных,   атаман вышел на просторы Каспийского моря, и поплыл к Яицкому городку. Город захватили обманом, Чикмаз, хорошо знал пушкарное  дело, так как был пушкарём в Астрахани. Он шёл по стене от низовой башни, осматривал пушки захваченные, расставлял людей спокойный, суровый, постоянный в своём тяжёлом убранстве, с  кованным  шлемом на голове, он всем своим видом  и уверенностью вселял воинам спокойствие. Голос его не грубый, но какой – то низкий, густой. Он произносил слова, каждое слово было приказом. Заряди,  наведи, на меня глянь, ширинкой махну, пали. Стенька, всегда поражал своей подчинённых своей изворотливостью. Ну, а мужеством, военной сноровкой Стенька ещё в юности выделялся в казацкой среде. Рано получив боевое крещение и проявив себя в сражениях и походах, как  человек дерзкий, умный и предприимчивый, и довольно хитрый. Когда – то Степан ходил далеко на север поклониться святым образам на Соловках. Воспоминания об этом, как видно не пропали даром, Разин пошёл на хитрость, прикинулся  старцем,  взяв с собою сорок воинов переодетых богомольцами, и подошёл к воротам Яицкого городка. Стрелецкий голова  Яцын  впустил их в церковь помолиться. Разин был впущен, ворота за ними запёрли, но он уже был хозяином городка. Отпёрли ворота и впустили остальную ватагу.

 Яцын  со своими стрельцами  не сопротивлялся, но и не присоединился к ватаге. Это не понравилось  Степану  Разину,  вырыли глубокую яму, у ямы стоял стрелец Чикмаз, и вершил суд своих товарищей, начиная с  Яцына: сто семьдесят трупов попало в яму». Расправа на этом не закончилась, часть стрельцов отпустили, но по дороге их нагнали, кого убили, кого утопили, лишь горстка людей спаслась в камышах. Тем временем в устье реки Яик прибыл отряд правительственных войск в 1700 человек под командой  Ружинского, но и этот отряд разинцы  разгромили, по обычаю пойдя на хитрость. Сведения о подвигах повстанцев вызвали в Москве замешательство. За нерасторопность был смещён астраханский воевода, князь И. Хилков. Новым воеводам - отправленным против Разина  были назначены братья Прозоровские и С. Львов, добавили четыре полка стрельцов, да служилых пеших людей. Атаману  повстанцев –  Разину  послали «царскую грамоту» с обещанием прощения, коли отстанет от воровства. Но правительственный посланник призывавший опомниться  был убит, затем были повешены ещё двое парламентёров, а также был разбит отряд воеводы  Я.Безобразова,  захватив  лёгкие   пушки   Разин  вышел на Каспий, тяжёлые пушки утопил. Быстрые успехи разожгли хищное честолюбие предводителей мятежников.