Сибирь-Матушка

Жили-были дед да бабка. Да и не такие уж они были дед и бабка, всего-то по 50 с небольшим. Но деревенская жизнь рано старила людей.
Дед был почти слепой. Это несчастье произошло перед войной. Он был молодым, красивым, одним словом – первый парень на селе. Работал сварщиком в колхозном МТС. Однажды привезли заварить течь металлической бочки из-под горючего. Бочка при нагреве от сварки взорвалась и его откинуло к раме окна. Осколки стёкол попали в глаза. Перенёс несколько операций в областной клинике. Врачи боролись за сохранение зрения, но спасли только маленький процент зрения одного глаза.
Дед был мастеровой. Многое делал лучше некоторых зрячих мужиков. Со свояком, мужем бабкиной сеструхи, построили дом на две половины. Ухаживали за скотиной, курочками и огородом. Так они жили-поживали, да добра наживали.
На селе жила Иочиха. Её покойного мужа звали Иоч, то ли это была его фамилия, то ли отчество все уже забыли, да и имя самой Иочихи тоже никто не помнил.
Иочиха слыла «секретной» самогонщицей, но об этом все знали. Изредка мужички боком-боком «ныряли» в калитку её подворья, а «выныривали» оттуда, выпив пару стопок для разрядки. Уходили довольные, любя и уважая Иочиху и весь мир. Зато, когда наступало больное похмелье у некоторых – ненавидели её. С собой она никому не давала. Знала, что похмелье снова приведет бедолагу к ней.
По случаю сеструхи тоже не гнушались «нырнуть» к Иочихе. Возвращаясь от неё, или заваливались спать, или куралесили. Сам дед был непьющим – и так дорогу плохо видел, боялся  в пьяном состоянии упасть и покалечиться.
Жизнь сельчан проходила в постоянном труде, развлечений не было, и посетить Иочиху было отдушиной. Парочка выпитых стопочек раскрашивала однообразие жизни в более яркие краски. Как дед говорил: «Ведь не напиться главное, а смазать шестерёнки души, чтобы появилась в ней песня».
Молодёжь развлекалась как могла. Зимой в клубе кино, танцы, а летом на улице хороводы, песни. Благо, что на селе жила семья Музыкиных. Сама фамилия говорила за себя. Три брата баянисты. Средний слепой от рождения – самый талантливый. Под их музыку молодёжь и веселилась.

Жили старики вдвоём. Единственный сынок после школы уехал в город, закончил институт. Кстати, гордость бабки, что он единственный и в том, и в другом роду выучился и получил высшее образование.
Друг-однокурсник предложил в отпуск съездить в гости к его бабушке на Волгу. В Оби накупались, решили и в Волгу окунуться! Сказано – сделано. Деда и бабкин сынок увидел Волгу, встретил красавицу Волжанку с длинной косой, влюбился в обеих и остался навсегда.

Через год сынок сообщил, что летом приедут вместе с женой в гости. Старики заволновались. Председатель колхоза с весны и до осени запрещал продажу спиртного. Весной – посевная, летом – сенокос, а осенью – уборочная. Значит «сухой закон», а как же устроить для родичей и знакомых смотрины сношки? Без угощения никуда! Дед пошёл на поклон к председателю, зная, что он делал послабления тем, к кому приезжают в гости из города или ещё откуда. Разрешал продавщице выдавать 2-3 бутылок красненького винца. Сговорились на 5 бутылок. Ну, что это?! Только усы гостям намочить… Дед решил, раз на сахар пока запрета нет, значит – самогон!
Дед взялся за дело. Затеял литров 25 браги в 30-литровой фляге. Зная пристрастие сеструх, дед повесил на крышку большой амбарный замок для сохранности содержимого. Ключ спрятал в потайном кармане.
Брага начала своё природное дело – бродить. Дед потрогает, пощупает, замок висит, значит, всё в порядке. Где-то через недельку стал замечать, что сеструхи то весёлые, то спят полдня. Матюкнётся, подумает, что опять побывали у Иочихи. Пытался бороться с бабкиным пристрастием, даже поколачивал, но не помогало.
Пришло время прогнать. Брагу, конечно, не бабку же! Дед подготовил в кладовке и керогаз, и всё, что нужно. Осталось перетащить флягу. Тяжеловата, но справлюсь, решительно настроился дед. Скоро и дети приедут. Снял замок, взялся за ручки, напрягся, чтобы поднять тяжесть, рванул на себя флягу… но она оказалась неожиданно легкой. Дед потерял равновесие и больно сел на пятую точку, успев удержать флягу. Сидит, обалдевший, удивляясь, куда испарилась брага. Вдруг в мозгах вспыхнула догадка – так вот почему сеструхи постоянно под хмельком! Но как они умудрились из-под замка? Как? Как? Как? Голова трещала от вопроса. Он зло пнул флягу ногой, повернулся на карачки, с трудом поднялся, потёр больной копчик и пошёл искать виновницу, готовый убить её.
Вернулась она сама в конце дня под хмельком, видимо, для храбрости. Дед взял её за шкирку, подтащил к фляге, нагнул и мордой лица тыкал в металлическую крышку, добиваясь ответа, как они это сделали. Пригрозил убить, если не скажет. Приложиться кулаком побоялся, действительно убьёт, а что такое тюрьма он знал не понаслышке.
Это случилось в начале 50-х годов. Работал на току, загружая машины и подводы зерном, которые увозили его на элеватор. Уходя, затарил два кармана зерном, а на дороге в село засада. Скрутили, отвезли в райцентр. Ночь с другими «расхитителями соц. собственности» провёл за решёткой. Утром скорый суд, присудили два года – по году за карман. Подумал, хорошо, что не было третьего кармана.
Вскоре под конвоем отправили поездом большую группу арестантов на строительство Волго-Донского канала. Пришлось тяжело, учитывая его слепоту, но сибирская закалка и сила духа дали возможность выжить. Помогло то, что за мелкое хищение таким арестантам засчитывался 1 день работы как 2. Отпустили досрочно на полгода раньше.

А ответ на вопрос, как они из-под замка сливали брагу, оказался прост. Сеструхи брали тазик, переворачивали флягу, а в крышке резиновая прокладка имела небольшой зазор и через него медленно натекала брага. На дня два хватало быть весёленькими.
Приехал сынок с женой. Весть о гостях разлетелась по всему селу. Под вечер в этот день, и всю неделю, пока гостили молодые, к дому стариков подтягивались родственники и просто желающие мужчины. Медленно, как бы стесняясь, делая вид, что проходили мимо, сворачивали к палисаднику. Крепко жали руки, здороваясь с присутствующими. Одни занимали лавочки, другие садились на корточки, прислонившись спиной к завалинке, некоторые стояли. Покуривали, балакая. Часто разговор не очень клеился, отвлекал вкусный запах, щекочущий нос, шедший из открытого окна избы. О! Эти запахи незабываемы! Томлённая в русской печи картошечка со свежими грибочками, залитая сливками, или тушёные карпики, выловленные бредешком утром в местной речушке. Женщины, помогающие хозяйке, промывали их, очищая пузики, перекладывали слоями в горшок: рыбка, кусочки сливочного масла, зелёный лучок, укропчик и нарезанная красными звёздочками морковка.  Всё это заливалось сливками, смешанными наполовину со сметанкой. Косточки становились мягкие-мягкие. Вкуснятина да и только. Язык проглотишь!
Бабы накрывали стол остальными бесхитростными деревенскими закусками и приглашали всех к трапезе.
Столики в избах, как правило, были небольшие, поэтому сажали на почётное место приезжих гостей, садился сам хозяин и два-три особо важных гостя. Остальные мужики пристраивались кто как мог, кто на сундуке, кто на корточках, у стенки, но подносили каждому две-три стопки и закуску на куске хлеба – всё, что было на столе.
Чтобы ублажить всех, деду приходилось несколько раз просить Иочиху выдавать на вынос, учитывая, что покойный Иоч был его дальним родственником. Выгреб всю заначку. Когда-то дед услышал фразу: «Большие деньги любят тишину» и повторял её, когда прятал копейки от своей мизерной пенсии в секретный загашник. Так он копил в тайне от бабки.

Сынок позже приезжал ещё несколько раз, уже с семьёй: с женой и двумя детьми.
Сибирь богата не только дарами, но и комарами. В один из приездов сельчане поведали гостям трагикомичную историю про Иочиху. Была Пасха. По традиции все посещают кладбище, чтобы помянуть усопших. Иочиха очень постаралась, конечно, не бескорыстно, чтобы было чем поминать. И все очень хорошо это сделали. Кого-то еле увели, кто-то сам постарался. Иочиха последние годы тоже пристрастилась к «химии » своего производства, а так как она была женщина одинокая, все про неё забыли, и она, пьяненькая,  уснула на могилке мужа. Запоздалые посетители увидели такую картину. Иочиха бездыханная, искусанная и осыпанная дохлыми комарами (некоторые еще дрыгали ножками, умирая, или уже трезвея) от выпитой хмельной крови Иочихи. Выжившим комарам в состоянии похмелья пришлось нелегко. Послали за подводой, и весть о том, что Иочиха умерла, быстро облетела сельчан. Одни обрадовались, а другие огорчились.
Ещё в телеге Иочиха подала признаки жизни. Привезли в сельский медпункт, откачали. Снова новость облетела всё село, что Иочиха жива. Те, кто успел порадоваться, огорчились, а кто огорчился – порадовались. А нейтральные сказали, что она будет жить долго.

В следующий приезд гостей повезли на сбор клюквы. На трех подводах, в основном женщины, поехали за несколько километров от села на болото. Пришлось без привычки потрястись в телеге на просёлочной дороге, но зато, когда прибыли на место, открылась такая красота, аж дух захватило! Казалось бы, болото оно и есть болото. А тут как в сказке. Хозяйка болот разбросала свои красные бусы-ягодки на кочках, покрытым серебристым мхом. Чтобы собрать их, нужно каждый раз поклониться ей в ноги. Ох, и накланялись тогда, до боли в спине и в ногах, обутых в резиновые сапоги, под которыми хлюпала болотная вода. Зато получили дары – полные туески ароматных ягод. От всего сердца поблагодарили Хозяйку болот.

А мужчины ездили «бить шишку». Женщин с собой не брали. Это не бабье дело, с достоинством говорили мужчины. Местные прекрасно знают, где стоят урожайные кедровники. Заготовка шишек нелёгкий труд. Обычно собираются группой на нескольких подводах, беря с собой длинное бревно, к которому прибиты ремённые ручки, и с этим бревном четверо или шестеро мужиков разбегаются, и торцом бревна бьют по стволу векового кедра. Шишки падают на расстеленную парусиновую ткань, как «манна небесная». Остаётся собрать, затарить мешки и отправиться в обратный путь. Не забывают поблагодарить Хозяина тайги за подарки.
А подарков много. Ведь и флорой и фауной тайга богата. Буквально за огородами жителей начинается тайга, а в ней дикая малина, красная смородина, а грибов – море! Собирали только благородные виды, а от других даже свиньи свои пятачки воротят. А чтобы всё заготовить для выживания в длинное зимнее время, ох, как нужно потрудиться в короткое летнее время.
Любители-охотники заготавливают и дичь. Зимой, наведя порядок со скотиной на подворье, можно и полакомиться дарами лета.
Научили гостей, как правильно грызть кедровые орешки. Взять пальцАми, как говорил дед, за острый кончик, а на тупой слегка давить передними зубами, он откусывается, остаётся извлечь ядрышко.
«Белка песенки поёт,
Да орешки всё грызёт,
А орешки непростые,
Все скорлупки золотые,
Ядра чистый изумруд…» - Пушкин Александр Сергеевич знал, что писать. У царя Гвидона была именно сибирская белка и грызла она кедровые орешки. Скорлупки их на солнышке отливают золотым цветом, а ядра - от светло-жёлтого до изумрудного.
Гости волжане каждый раз увозили с собой не только дары благодатного края, но и огромные впечатления о душевной красоте и доброте Сибиряков.
На Востоке говорят: «Если в душе осталась хоть одна цветущая ветвь, то обязательно на неё сядет поющая птица». Это целиком и полностью относится к этим людям.
Сибирь-Матушка не просто место, слово «место» слишком узкое понятие. Сибирь-Матушка – это В С Е Л Е Н Н А Я!

P.S.
 
Предки моего мужа – Кулешова Финагена Павловича, выходцы из Беларуси. Иван Романович Кулешов (его дед), будучи молодым, одиноким парнем, нанялся работником в богатую семью. Женился на дочери хозяина и в 1907 году при проведении Столыпинской реформы (переселение крестьянства из Европейской части России на Урал и в Сибирь для подъёма экономики страны), он с молодой женой Аграфеной Дюньдик, двумя малолетними сыновьями и группой односельчан отправились в дальний нелёгкий  путь осваивать новые сибирские земли.
Остановились в Томской области. У Ивана Романовича было шестеро детей, четыре сына и две дочери.
Уже шестое поколение потомков живут в Томске и в области, а так же в Златоусте и в Саратове.
Фамилия Кулешов постепенно исчезает. В большинстве рождаются девочки. Но, может быть, фамилия не главная память предков, а главное духовное наследие, оставленное предками?
И мы, ныне живущие, обязаны приумножить это наследие уже для наших потомков.
Да будет так!