Белое пальто Базарной Бабы

Осенью Одна Баба идёт на шумный базар. Вся идёт. Ногами, жопой, душой и сердцем. Собирает там крики, брань, рыки и рыганье. Кладет в сумарь драки и ругань. Крутит в клубочки тошнотку. И шьёт из насобИранного пальто Базарной Бабы. Белое снаружи, черное с изподолья.

А чего белое-то?... Так недотрожное потому как...Притронуться нельзя. Глаза слЕпит и с дороги скидыват... От того оно и белое - ничего к нему не пристанет...

Выворачивает Одна Баба то белое пальто наизнанку. Надевает белым на себя, черным - наружу и отращивает острые длинные зубы. Раскаляет их до красна в горниле ярости. Точит их о камни непонимания и бессердечья. Закаляет холодной водой равнодушия. Выстаивает в тюрьме запретов. Чистит зернистым страхом. До тех пор, пока не начнут они светиться ярче Луны во тьме. Тогда готовы.

И тогда пускает их Одна Баба в дело.

Грызёт ими праведников-оборотней и нахребетников-нахлебников. Так что мелкие косточки во все стороны летят. Перекусывает по полам критиканов своего не имеющих и заступников за своё говно. Так что ядовитость вся из них сочится и они сами мертвеют и критикой своею давятся. Цыкает звонко на советчиков бестелесных, советами пердящих. Так что те советы свои употреблять начинают сами и от них же и помирают. А последними сплёвывает Одна Баба кружева кисейных барышень, застрявшие поперёк горла.

И так до тех пор, пока зубы острые не сточатся. А белое пальто Базарной Бабы по ветру осеннему не развеется. Потому как хранить его впрок не надобно. Место занимает и жить не даёт. А настнет время - новое сошьется и зубы отрастут. О том и беспокоиться не следует.

А после того Одна Баба, большая, чистая и свободная, чай идет пить. С пряниками и сушками. Потому как, Одна Баба говорит, когда душа свободна - и сушки слаще...