Вторая мясорубка

Начало — http://proza.ru/2019/03/08/1689

А жизнь поджарой серой птицы набирает обороты. Уже ревут оба крайних двигателя, настал черёд внутренних. Параллельный запуск! Почти синхронно мелькают огненные хвосты из выхлопных труб стартёров, по-военному в ногу страгиваются винты, а в кабине бортинженер, сидя, как сидели семьдесят лет назад его коллеги на «Суперфортрессе» и Ту-4 — спиной вперёд, распустив взгляд по приборам, держит пальцы «викторией» на двух кнопках. Гудит пламя в потягивающихся после сна турбинах, плывут вверх стрелки температуры газов... У-у-у-у. Тишина. У-у-у-у. Тишина. У-у. Тишина. Это бортинженер не пускает опасные стрелки вверх — вовремя жмёт кнопки срезки топлива, давая турбинам доли секунды передохнуть, пока кружащиеся с ними в едином вальсе компрессоры набирают мощь — чтобы прокормить двигатели воздухом.

На современных двигателях, конечно, за всем следит автоматика, бортинженер не жмёт никаких кнопок срезки, не засекает время запуска по секундомеру, да и бортинженера того уже нет — переучен на пилота или вовсе ушёл на пенсию, в моде нынче двучленный экипаж. Хотя в российской армии ни один мало-мальски серьёзный корабль, будь он хоть мегасовременен, без штурмана и бортинженера не летает, но второй обычно сидит на инструкторском откидном кресле или принесённом с собой пуфике, а первый и вовсе стоит в проходе или работает со своей GPS-кой в салоне...

А на старых заслуженных кораблях люди этих непростых профессий занимают свои законные рабочие места — на нашем Ту-142 у бортинженера свой сложнейший пульт, а у штурманов целый отдельный кабинет. На стоящем от нас по левое крыло Ил-18, что будет в нашем полёте третьим нелишним, свой стол есть лишь у штурмана, бортинженер же ютится на откидном кресле между пилотами, а двигатели запускает почему-то командир — именно на его боковом пульте конструкторы расположили щиток запуска. Да и, честно говоря, никакой это не Ил-18, пусть этот легендарный тип и нанесён на фюзеляж — внутри это воздушный командный пункт Ил-22. Провожать его в каждый полёт приезжают на джипе молчаливые парни со стальными взглядами...

По левое крыло? Третий? А кто же тогда второй? Вторым будет ведомый, такой же Ту-142МК, как и наш — вот он, стоит по правое крыло и тянет энергию из «апы» — так в простонародье зовётся АПА, аэродромный питающий агрегат. Его трое штурманов, как и наши, колдуют со своими загадочно шуршащими приборами, бортинженер заканчивает проверки перед запуском. Этот корабль взлетит вслед за нами. Мы же почти готовы, выпускающий техник подтвердил успешный запуск двигателей и с минуты на минуту готов отсоединить провод связи, а пока стоит в шлемофоне перед самолётом и любуется изящными лучиками винтов.

Ни одна видеозапись, ни одно фото не передаёт их, как невозможно, по поверьям, заснять привидение или увидеть в зеркало вампира — эти хрупкие звёздочки, что показывают живому глазу соосные винты. Они словно просветы в бледно-серых дисках вращающихся лопастей: одна висит почти неподвижно, другая чуть подрагивает, а третья плывёт... Вот она вздрогнула, задумчиво покачалась и поплыла в другую сторону — сердце экипажа, бортинженер, включил генераторы этого двигателя, обороты немного провалились и заработали, перетягивая друг на друга одеяло, три сложных регулятора — командно-топливный агрегат на замасленном боку двигателя и два регулятора винтов на его носу, на редукторе.

Призрачные лучики покачались и успокоились. Вот водитель «апы» отключил и убрал стрелу своей машины, техник выдернул и убрал свою связь и отошёл в сторону — теперь связь экипажа с землёй только визуальная да по радио. Вот снова качнули тонкими лучами звёздочки, винты внутренних двигателей взяли ноту выше, взревели — корабль стронулся с места. Один качок всем длинным нескладным телом на нос, другой, третий — тормоза слева, справа, аварийные исправны, плавный разворот и выдох винтов, сытое «ур-р-р....», сотню-другую метров противолодочник прокатится по инерции. А по соседству с опустевшей стоянкой только-только отгудел пламенем в пробующих жаркий воздух двигателях ведомый да пустил первый шлейф чёрного дыма Ил-22.

Нельзя забывать и о другом соседе наших «мясорубок», эдаком полукровке – Ил-38, противолодочнике, созданном из Ил-18. Он здесь в командировке, стоит на дальней стоянке и будет летать завтра, а потом улетит к себе домой в Приморье. Впечатлившись его длинным хвостом, иной человек думает, что Ил-38 длиннее прародителя, но это обманчиво – присмотритесь, взамен он получил очень короткий нос, экипаж сидит чуть ли не между винтами. Ясное дело, что и в кабине у него погромче, и вход в неё не как у «пассажиров» – не через дверь в левом борту, а через трап во брюхе. Из кабины можно пройти и к буям, и к турбоагрегату – на Ту-142 фюзеляж перегорожен метровым хребтом центроплана, тут же чувствуется пассажирское прошлое, разве что «салон» негерметичен… А приборные доски щеголяют непривычным для Ил-18 цветом и подмигивают восемью красными табло давления в каналах винтов – на предке о снятии винтов с упора говорят стариковские сигнальные лампы с подписями. И не мигают, естественно.

Ведущий тем временем уже занял исполнительный. Штурманы выставили курсовую систему точно по полосе, бортинженер сделал финальное перед взлётом движение рукой — перещёлкнул на себя четыре тумблера включения полётных упоров винтов, прочитана карта проверок — и в небо. Стрелки УПРТ стойко показали взлётный режим двигателей, тормоза отпущены, солидный корабль неспешно начал разбег. Его громадные чёрные винты хороши там, среди облаков, где двигатели выпускают четыре белых ватных следа, а на разбеге тянут слабовато, подобно тому, как изящный трековый велосипед стартует лениво, как ни дави на педали... Бегут под нос хитро изломанные стыки плит, пугающе качается бесконечно длинный хвост, начинённый буями слежения и прочей сложной аппаратурой... И вот, пробежав чуть не всю полосу, противолодочник неспешно, плавно оторвался, словно не лёжа на своих крыльях, а оторвавшись лишь потому, что лежащая на горах полоса нырнула из-под колёс вниз.

Того и гляди — иссякнет энергия и корабль камнем врежется в следующую сопку... Но нет, он засел в живом скоростном потоке плотно, словно рыба в воде. Так же неспешно, плавно, как и взлёт, открылись закопчённые створки, втянулись в гондолы ноги с огромными, ещё горячими колёсами, следом — что уже можно увидеть лишь в бинокль — убрались закрылки и боевая машина легла в разворот. Теперь уже больше покачиваются крылья, ловя невидимые фонтаны воздуха, струящиеся снизу — но в этом не слабость машины, в этом её сила: упругим дюралевым скелетом словно гимнаст она сглаживает ухабы воздушного пути. Кажется невероятным, что такая тонкая, кажущаяся отсюда собранной из веточек металлическая птица может держаться в воздухе не хуже аиста, орла или ворона с их могучими широкими крыльями — но глаза говорят, что может!

А на исполнительном старте рвут воздух тридцать две лопасти ведомого, разгоняют птиц четыре слепящих глаза фар. В добрый путь на охрану мира!

Окончание http://proza.ru/2020/12/08/1682